Sbornik_Vologodskiy_text_2015

ря (этот день носит названия праздник Николая Угодника зимнего) и весной – 22 мая. Николай Чудотворец славился великим милосердием: «Тепло от тонкой свечки,/ он греет всех, неважно – / в поддёвке ли овечьей,/ в

футболке ли бумажной» 3 . Важно обратить внимание на совмещение реального (земного) и ирреального (небесного) в поэзии Наты Сучковой: «…похож Никола зимний / на деда Николая…». Николай Чудотворец на Вологодчине является наиболее чтимым святым. Именно поэтому неслучайно в текстах Сучковой столь частое обращение к его имени в разных вариациях и огласовках: «Живут на угоре два брата, / живут – ничего не надо. / От одной матери, / да от разных отцов, / каждый – в чужого отца лицом: / младший – красавец, старший – бугай, / один – светленький, другой – тёмненький, / одного мать назвала Николай, / а второго – Николенька»; «На шапке снег, и всё в снегу, плывёт двуглавый / Андрея храм: сё человек мой первозванный! / Вдали, ворочая едва язык пудовый, / Звонит во все колокола седой Никола. / И всё сверкает и парит – стоит дорога. /

– Что, с Новым годом, рыбари? – Да, есть немного» 3 . В последнем слу-

чае имеет место и отсылка еще к одному сакральному локусу Вологодчины: церковь Андрея Первозванного (Спасо-преображенская, Фрязиновская) расположена на левом берегу реки Вологды, недалеко от церкви св. Николая во Владычной слободе.

Лета Югай (род. 21 декабря 1984 года, Вологда) – выпускница Вологодского государственного педагогического университета и Литинститута им. А. М. Горького, кандидат филологических наук, член Союза писателей Москвы, победитель Вологодского турнира слема (VI Фестиваль поэзии «М-8», Вологда, 2011), участник Всероссийского финала слема (III фестиваль поэзии «SlovoNova», Пермь, 2011), «Писатель года» по версии журнала «Рандеву» (Вологда, 2010). Стихи Л. Югай публиковались в газетах «Литературная Россия», «Литературная газета», журналах «Новая Юность», «Дружба народов», «Дети Ра» и др., является автором нескольких поэтических книг, в том числе – «Между водой и льдом» (М.: Воймега, 2010), «Где трава высока» (СПб.: Почитаем, 2010).

В заявленном нами аспекте интерес представляет цикл Леты Югай «Записки странствующего фольклориста». Еще раз подчеркнем, что сам поэт занимался изучением обрядового вологодского фольклора, им успешно защищена кандидатская диссертация по данной тематике («Ключевые образы плача: на материале похоронных и поминальных причитаний Вологодской области»).

Стихи Леты Югай коррелируют с такими малыми жанрами фольклора, как колыбельная, заговор, гадание, заклички. Например, в стихотворении «Колыбельная» автором сохраняются элементы оберега: «Мама от рук своих не отведет глаз…», «Будешь здоровым и сильным, – думает, – но о том – молчок. Чтоб не спугнуть твое счастье, и так двоих не уберегла».

В стихотворении «Гадания» также сохраняется структура обряда: «А на Васильевский девушки заперлись в избе / Закидывать удочки, говорить судьбе… / … / Если выпадет хлеб – будет и дом, и хлев, / И сундук, и жар в

печи, на шкафу – виноград и лев. / Выйдет кольцо – под подушкой шкатулка, в шкатулке – желанье… / … / Выпадет крест – значит, гроб /…/Печина – к печали: в голову, в печень – грусть и заботу…» 4 . Данное стихо-

творение можно сопоставить как с описанием самого обряда гадания, так и его репрезентации в балладе В. А. Жуковского «Светлана»: «А на Васильевский девушки заперлись в избе…» (в данном случае речь идет о Васильевском вечере, во время которого было принято колядовать).

Каждое стихотворение из цикла автора сопровождается справочными топонимическими комментариями, позволяющими лучше узнать Вологодский край, например – ойконимами: «Колыбельная» – д. Андроново Вологодской области, «Гадания» – д. Нефёдово Вологодской области, «Заговор» (баня) – д. Якшинская Вологодской области; кроме того, ее тексты насыщены гидронимами: «У нас сейчас в Яхреньге русалок нет. / Русалкити в больших реках, в Сухоне все…» 4 .

Кроме этого, Лета Югай пишет тексты, стараясь передавать диалектные особенности северного наречия: мягкое цоканье «Кому сбудетцё, Не минуетцё» («Гадания»), «нацальника» («рюшица»); ёканье «будёт», «никакиё» («Заговор» баня); «ксти» («рюшица») – стяжение согласных; «бес- от» («Случай»); «Русалки-ти» («Русалка»). Большинство текстов Леты Югай дают яркое представление о культуре Вологодского края, о специфике народных промыслов (ср. роспись по дереву, например, и текст «Росписи»). Особенно любимым предметом для украшения среди крестьян бы-

ла прялка: «С прялок, с домов с нарисованными часами, / С досок икон неуклюже спрыгивают впотьмах / Львы лупоглазые с вытянутыми носами, / С куцыми чёлками, с розами на хвостах…». Автор текста совмещает одно-

временно языческий и христианский топосы: «Иконописец по кости вывел святых и диво, / Чудо морское с кудрявою головой…», южную экзотику и северный климат: «И приручить, увить резными кустами / Южного зверя на северной полосе... Вечный покой, кто может его представить? / Кто ви-

дел льва в наших широтах?» 4 .

Второй раздел цикла Леты Югай называется «Надписи на прялках». Авторский комментарий поясняет, что «прялка (или пряслица, как называют на Вологодчине) сопровождала женщину всю жизнь, дарилась в знак ухаживания мужчины за женщиной, передавалась по наследству. Часто мужчины вырезали и расписывали прялки для своих любимых. Как отмечает сам поэт, «эти стихи – попытка, вживаясь в имена и скупые знаки, вычитанные на прялках, достроить смыслы, вкладываемые в эти надписи». Каждое стихотворение – отражение специфических черт региональных текстов»: 1) предельная лаконичность (4-5 строк), 2) необычное графическое оформление («Х Крестик», где первые два слова – имитация предмета: «Хвоя / Хорошая защита от зайцев…», по такому же типу построено стихотворение «O (Круг)»: О / фото / в овале…»), 3) необычное деление стиха: «дома/ водой/ изозераумываться/ землю/ рукамиводелывать/ ногамиисхаживать/ огонь / деревьямикормить/ назаслонкузапирать/ воздух/ ложкамиесть» 4 .

Мария Суворова (род. 1988, Вологда) – окончила отделение культурологии факультета иностранных языков Вологодского государственного педагогического университета (ВГПУ), член вологодского отделения Союза российских писателей, автор книги стихов «Потерянная книга» 2009 года и «Город о втором дне» 2012 года.

В текстах Суворовой наиболее частотны вологодские микротопонимы: «Лил, лил, лил ливень, / Мария тогда жила на Марии Ульяновой / И не знала, где найти спасение, / Куда спрятаться от шумного уличного движе-

ния» (улица Марии Ульяновой, бывшая Афанасьевская площадь и Золотушная набережная, – улица в Вологде в историческом районе Нижний Посад, расположена в историческом и административном центре города); «Я очень хорошо помню это место: / улицу Пионерскую пересекает Ле-

нина. / Говорили, что там жили поляки и немцы, / но меня больше интересовали всякие звери. / Тогда всё было просто: Санта-Барбара, ревность, измены»; «успел обернуться за полчаса – "мир цветов" за углом, через два дома пирожные и хлебокомбинат»; «возможно, даже буду не права, / когда я перестану думать / о том, как возвращался, тяжело кряхтя, / раздолбанный автобус / маршрутом «музыкалка-школа-дом-торговый центр Глобус» 2 .

Посредством отбора и актуализации специальных средств языка названные поэты идентифицируют себя с регионом, демонстрируя знание реалий, названий, известных жителям края и людям, которые по данным знакам могут воссоздать специфические черты регионального пространства. Проведенный анализ показал, что целью использования авторами средств «регионального языка» в поэтических текстах является стремление продемонстрировать принадлежность к географическому или культурному пространству региона, выразить отношение к этой земле. В этом случае систему всех языковых и речевых механизмов, обеспечивающих региональную идентичность автора, можно рассматривать как особый, региональный языковой код, служащий активизации региональной картины мира носителей русского языка.

Литература

1.Минец Д. В., Елистратова К. А. Специфика репрезентации концепта «Русский Север» в современной вологодской поэзии (на материале текстов Наты Сучковой) // Образы национальной ментальности в текстах Русского Севера: сборник научных статей / Отв. ред. Е. Н. Ильина; Вологодский государственный педагогический университет. – Вологда: Легия, 2013. – С. 124 – 130.

2.Суворова Мария. ЖЖ. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://suvorova-maria.livejournal.com/(дата обращения: 30.08.2015).

3.Сучкова Ната. ЖЖ. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://belaya.livejournal.com. (дата обращения: 30.08.2015).

4.Югай Лета. Записки странствующего фольклориста. [Электронный ресурс].

Режим доступа: http://magazines.russ.ru (дата обращения: 30.08.2015).

Т.В. Игнатьева

Рязань

ЯЗЫК РЕКЛАМЫ В ФУНКЦИОНАЛЬНОМ АСПЕКТЕ

Развитие языка находится в зависимости от его функционирования в различных сферах деятельности человека. Лингвисты выделяют более десяти функций языка, наиболее важными среди них являются коммуникативная, когнитивная (познавательная) и аккумулятивная (накопление общественного опыта). В массовой и индивидуальной коммуникации проявляется апеллятивная функция, т. е. функция призыва, побуждения к тем или иным действиям. Приобрести определенные товары или услуги нас призывают рекламные сообщения. В связи с развитием потребительского рынка и сферы услуг актуальность приобретает исследование языка рекламы.

В. В. Ученова и Н. В. Старых дают следующее определение: «Реклама

– ответвление массовой коммуникации, в русле которого создаются и распространяются информативно-образные, экспрессивно-суггестивные тексты, адресованные группам людей с целью побудить их к нужному рекламодателю выбору и поступку» [печатается по источнику 3, с. 8]. Рекламе приписывают ряд коммуникативных функций: информативную (передача информации), экспрессивную (способность выражать не только смысловую, но и оценочную информацию) и прагматическую (способность выполнять коммуникационную установку...) [печатается по источнику 5, с. 7].

В работах Т. А. Козиной, А. В. Коршуновой, А. В. Неупокоевой рассматривается жанровая структура рекламы. В современном коммуникативном пространстве функционируют различные жанры рекламы: объявление, заметка, статья, интервью, репортаж, рассказ, отчет, рецензия, письмо, рекламный ролик и др. Тексты, создаваемые в рекламных целях, безусловно, подчинены нормам современного русского языка, однако на них влияет специфика коммуникативной установки, рекламируемого объекта, характеристики воспринимающих субъектов и личность создателя.

Язык рекламы и рекламный дискурс как сложный феномен исследуется с применением различных подходов: когнитивного (Е. С. Иванова), лингвокультурологического (Л. А. Бугенова, Е. В. Медведева, Е. Э. Штукина), прагматического (Г. В. Баева, Ю. В. Демина, А. Ю. Морозов), социолингвистического (О. О. Савельева), семиотического (А. В. Костина), функционального (Е. Г. Романова).

По утверждению А. Ж. Кайрамбаевой, «рекламный дискурс, основной функцией которого является воздействие, осуществляемое адресантом на адресата, необходимо анализировать с полипарадигмальных позиций». Также исследователь обозначает необходимость изучения рекламного текста с учетом сферы употребления конкретного региона [4, с. 12]. М. В. Ягодкина указывает на отсутствие «концепций, позволяющих комплексно исследовать влияние рекламы как на сознание отдельного индивидуума, так и на формированиеязыковойкартинымираобществавцелом» [8, с. 4].

Разнообразие рекламных текстов определяется сложностью потребительского рынка, то есть наличием разнообразных товаров и групп потребителей, составляющих целевую аудиторию рекламного сообщения. Этим фактом обусловлено многообразие коммуникативных установок, реализуемых при функционировании рекламного текста. Группы рекламных сообщений могут быть выделены на основе различных факторов: группа рекламируемых товаров (автотранспортные средства, продукты питания и т.п.), целевая аудитория (средний класс, пенсионеры, дети), специфика коммуникативной установки и оформления текста (рекламирование продукта в игровой форме, явная и скрытая реклама). Самым распространенным печатным рекламным жанром является объявление. Оно содержит обращение к массовому потребителю посредством доступного канала передачи рекламы (газета, журнал, интернет). Коммерческое объявление направлено на создание потребительской активности, получатель рекламы должен стать потребителем товара и услуг. Интерес представляет изучение дискурса различных тематических групп объявлений, например, о продаже недвижимости [1].

Исследователи анализируют рекламный текст изолированно или в комплексе воздействующих факторов. Примером реализации первого направления исследования является работа Р. Р. Халимовой. Объектом исследования выступают тексты прямой и скрытой рекламы. «Книжный (или литературный) Product Placement (скрытая реклама) был выбран ... в качестве объекта исследования из-за отсутствия аудиовизуального компонента

– в таких условиях единственным средством воздействия на целевую аудиторию является язык...» [7, с. 3]. Такой подход предполагает особое внимание к языковым средствам реализации прагматической установки в текстах прямой и скрытой рекламы.

Во втором направлении отправной точкой для исследователя является определенная трактовка понятия «реклама». А. М. Казанцева утверждает: «Важно изучать не только рекламный продукт и его составляющие, но и характеристики той группы, на которую рассчитано объявление» [3, с. 8]. Исследуя рекламу как комплекс воздействующих факторов, ученые рассматривают язык рекламы в качестве важного источника формирования современной языковой картины [8, с. 20]. Автор считает, что основой для рекламного сообщения является вербальный план, но необходимо уделять внимание невербальному компоненту, звуковому сопровождению и цветовому оформлению, поскольку все компоненты рекламного сообщения оказывают комплексное влияние на адресата. Язык рекламы программирует положительную реальность.

Разработка подходов и направлений изучения языка рекламы дает различные возможности для анализа, но в основе всегда лежит рассмотрение конкретных языковых фактов. В работах ученых исследуются специфические черты языка рекламы, среди них синтаксис, композиция текста (заголовок, слоган и т.д.) и выразительные средства. Особое внимание уделяется языковой игре в рекламном тексте. Применение языковой игры в созда-

нии рекламного текста может обеспечить его оригинальность и явиться залогом успеха. Ведь возможности реализации игрового компонента в рекламном тексте связаны с использованием языка как средства достижения поставленных целей [2, с. 33-35]. По мнению С. В. Ильясовой и Л. П. Амири, «наиболее распространенными и ожидаемыми эффектами использования языковой игры в рекламном тексте являются игровой и комический» [2, с. 36]. Они подчеркивают, что языковая игра в рекламном тексте нацелена на привлечение внимания реципиента.

А. М. Казанцева рассматривает языковую игру в детской рекламе «как средство достижения экспрессивности рекламного текста» [3, с. 7]. В частности, рассматриваются окказионализмы как средство языковой игры. Самую многочисленную группу в рассматриваемых рекламных текстах составляют так называемые лексические, или словообразовательные, окказионализмы (50 апелляций) [3, с. 16].

А. М. Коршунова рассматривает «функции языковой игры в проекции на рекламную коммуникацию» [6, с. 10]. Использование приемов языковой игры в рекламном слогане и других частях рекламного теста способствует созданию мощного мотивационного стимула у потребителя с целью успешной реализации прагматической установки рекламодателя.

А. В. Коршунова проанализировала данные, касающиеся частоты использования приемов языковой игры в рекламных слоганах: средства языковой игры зафиксированы в «25% исследованного корпуса экспериментального материала рекламных слоганов». «Наиболее продуктивными являются операциональные приемы языковой игры, использованные на лексическом и фонетическом уровнях, составившие 33,5% и 32,7% от общего количества слоганов, содержащих единицы языковой игры соответственно, достаточно частотны единицы языковой игры на синтаксическом уровне (21,8%), на морфологическом уровне выявлено около 9% единиц языковой игры от исследованного материала, обнаружена тенденция к росту показателей использования графической игры (около 3%)» [6, с. 20]. Подобный анализ языка рекламы вносит вклад в развитие маркетинговых концепций, так как отвечает на вопрос об эффективности рекламы.

В качестве основных свойств языка рекламы часто называют образность, афористичность, лаконичность и синтаксическую расчлененность, обеспечивающие быстрое усвоение информации на уровне подсознания. Однако далеко не все рекламные тексты соответствуют этим требованиям. Существуют группы товаров, претендующих на исключительность и огромную значимость в жизни человека, это, например, элитная недвижимость, духи, кофе или чай. В данном случае повышается образность текста, синтаксическая структура и лексическое наполнение также уходят от лаконизма. Текст обогащается эпитетами и другими средствами выразительности. Свойства рекламного текста соответствуют тому представлению о товаре, которое требуется создать рекламодателю, а также особенностям источника распространения информации (телевидение, радио, интернет).

Безусловно, язык рекламы является объектом многоаспектного междисциплинарного исследования. Для изучения многообразия его проявлений требуется выработка комплексной модели, позволяющей оценить значение конкретных текстов в системе массовой коммуникации и эффективность применения различных языковых средств. Наблюдение за изменением и функционированием языка рекламы является важным элементом антропоцентрического подхода к изучению языка вообще.

Литература

1.Игнатьева Т. В. Объявление о продаже недвижимости как рекламный текст // Современные тенденции в фундаментальных и прикладных исследованиях: Сборник научных трудов по материалам Второй Международной научно-практической конференции (г. Рязань, 30 апреля 2015г.)) – Рязань: ООО «Центр фундаментальных и прикладных исследований», 2015. – C. 112-115.

2.Ильясова С. В. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламы / С. В. Ильясова, Л. П. Амири. – М.: Флинта, 2009. – 296 с.

3.Казанцева А. М. Языковые особенности рекламы для детей и подростков: Автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.01 / А. М. Казанцева. – Казань: 2014. – 22.

4.Кайрамбаева А. Ж. Полипарадигмальное описание рекламного дискурса (на материале наружной рекламы г. Павлодар): Автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.19, 10.02.01 / А. Ж. Кайрамбаева. – Кемерово: 2012. – 22с.

5.Козина Т. А. Синтаксис рекламного объявления как средство реализации основных функций рекламы: Автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.19 / Т. А. Козина.

–Саратов: 2008. – 24с.

6.Коршунова А. В. Языковая игра в рекламном слогане (на материале английского языка): Автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.04 / А. В. Коршунова. – Белго-

род: 2007. – 22с.

7.Халимова Р. Р. Языковые средства реализации прагматической установки в текстах прямой и скрытой рекламы: Автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.01 / Р. Р. Халимова. – Уфа: 201. – 26с.

8.Ягодкина М. В. Язык рекламы как средство формирования виртуальной реальности: Автореф. дис. доктора филол. наук: 10.02.01 / М. В. Ягодкина. – СанктПетербург: 2009. – 31с.

Ю.Н. Драчева, Е.Н. Ильина

Вологда

ДИНАМИКА ОБРАЗА ВОЛОГДЫ В ТЕКСТАХ СОВРЕМЕННОЙ МАССОВОЙ КОММУНИКАЦИИ*

Образ города представляет собой культурный знак, прецедентно маркированный феномен (ср: Париж и комплекс ассоциаций, связанных с этим городом), который складывается в массовом сознании на протяжении

* Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (конкурс поддержки молодых ученых 2014 года, проект № 14-34-01263 «Мультимедийный корпус вологодских текстов “Жизненный круг”»)

веков. Вологда в этом отношении обнаруживает существенную динамику пространственной и временной фокусировки образа в дискурсивных практиках массовой коммуникации.

Динамика образа региона исследуются на примере текстов массовой коммуникации, поскольку выражаемые в них стереотипные представления отражают ключевые характеристики территории. Изучение образа региона на основе тематических корпусов текстов различной функциональностилистической направленности способствует углубленному осмыслению данного образа и выявлению основных направлений его развития.

Образ Вологды преломляется в коммуникативных практиках и получает неожиданные реализации, обнаруживая широкий спектр авто- и гетеростереотипов.

Будучи реализацией классического типа провинциального русского города, Вологда в средствах массовой информации XIX века (см., например, «Вологодские губернские ведомости») предстает крупным административным и торговым центром, культурно и исторически значимым для всего региона (губернии). Этнографические очерки определяют этот провинциальный город как место исконного финно-угорского заселения (ср.: древневепсское *valgeda, *valkeda «белый»), удаленные от административных центров, труднодоступные земли Новгородского, а позже – Московского княжества («Волок да волок, волок да волок, а там и жилье» (В. А. Гиля-

ровский)), город, в разные эпохи привлекавший внимание Петра I и Ивана IV, несостоявшаяся столица опричнины.

Записи городских легенд, пословиц, поговорок, прозвищ характеризуют Вологду как несостоявшуюся столицу России (!), возможное место хранения библиотеки Ивана Грозного, город, существующий в культурной оппозиции другим провинциальным центрам (Костроме, Пошехонью и пр.), отличающийся медлительностью, нерасторопностью местных жите-

лей («Вологодцы – теленка с подковой съели»; «На словах – как на масле, а

на деле – как в Вологде»). При этом существующие сомнения в исторической достоверности большинства городских легенд (так, например, в них описывается кирпич, упавший на голову царя Ивана Грозного, в то время как есть основания полагать, что это был все же кусочек штукатурки) не являлись предметом широкой дискуссии.

Складывающийся на протяжении XVI–XVII веков образ города Вологды в целом тяготеют к представлению о достаточно крупном торговом центре Руси, обладающем примечательной архитектурой. Этот образ получил свое воплощение в сохранившихся воспоминаниях иностранцев о пу-

тешествиях по Вологодчине. Ср.: «Вологда ... представляет из себя большой город в самом сердце России <...> Город Вологда — это самое удачное место для наших купцов, поскольку она (Вологда) расположена посреди самых замечательных русских городов, и нет ни одного из этих городов, которые бы с Вологдой не торговали...» (отзыв английского тор-

гового агента Дж. Гассе; середина XVI в.) [7]; «оживленный рынок Московии» (из сочинений о России дипломата А. Поссевино; XVI в.) [48]; «Мы

прибыли в город, называемый Вологда. Этот город весьма многолюдный, ибо имеет 40 000 жителей, также московитов-христиан. В нем много красивых, своеобразной архитектуры домов и монастырей и одна из лучших крепостей, виденных нами в Московии. Особенно сильной и красивой делает ее река, которая своим течением омывает и окружает стены»

(воспоминания Оруж-бек-Баята (Дона Хуана Персидского), члена персидского посольства в Москву, конец XVI в.) [11].

В воспоминаниях XVIII – начала ХХ века Вологда предстает скорее культурно значимым городом: «Город этот, как известно, составляет украшение этой страны» (мемуары голландского писатель, художник и этнограф К. де Бруин; начало XVIII в.) [3]; «Наружность Вологды поразила меня своею древностью» (путевые заметки филолога С. П. Шевырева, середина ХIХ в.) [6]. Как подчеркивается в современном коллекционном журнале, посвященном церковной архитектуре, «... с основанием Санкт-

Петербурга Вологда осталась на обочине военной и внешнеторговой жизни государства» [49, вып. 12, с. 9].

Именно изменяются пространственные характеристики Вологды: из центра Московии она становится провинциальным губернским городом. В ХIX в. окончательно сложившееся восприятие Вологодской губернии и Вологды как глубокой провинции усугубилось тем, что этот регион становится местом ссылки неугодных в политическом отношении людей (от «нигилистов» до Иосифа Сталина), что отразилось в художественных и публицистических текстах В. А. Гиляровского, В. Т. Шаламова и др. Впрочем, вологодские монастыри неоднократно служили местом ссылки и заточения в предшествующие эпохи, в том числе и для известных узников (например, Иоанн и Димитрий – сыновья князя Андрея Большого (Углицкого)

– содержались в Спасо-Прилуцком монастыре в XV в.) [44].

Для середины ХIX – начала ХХ века наблюдается еще один интересный феномен: в местных средствах массовой информации активно формируется исторический образ торгово-ремесленного православного города, ср.: «Город Вологда по числу церквей занимает одно из первых мест между русскими городами»; «Деды наши любили свой родимый северный город и семь веков писали его летопись на память внукам, но писали ее не мертвыми буквами, а сооружением храмов и алтарей Богу и святым Его» [40, с. 13].

Собираемые и распространяемые в этот период легенды повествуют о монахе Герасиме, с которого начинается история православной Вологды – северного центра монастырской книжности, ср.: «Имя Вологды – ровесни-

цы Москвы, в первый раз является на страницах истории 19-го августа 1147 года в житии св. Герасима. <...> Преподобный Герасим, по свидетельству древнейших письменных известий, нашел здесь небольшое селение и малый торжек на Ленивой площадке. Это показывает, что наша Вологда была тогда уже торговым местечком. В этом известии о начале Вологды всего важнее для нас то, что наш край так рано озарился светом Христовой веры» [16]. Многочисленные монастыри, церкви, храмы Вологды становятся предметом описания в газетных текстах XIX в., проводится

сопоставление с еще одним крупным религиозным и ремесленным центром региона – Великим Устюгом (ср.: «Между городами Вологодской губернии Устюг Великий занимает первое место по большому развитию в нем промышленности» [59]; «Существование такого многолюдного и цветущего города, в стране отдаленной и суровой, изъясняется счастливым положением его...» [51, с. 17].

Вологодская печать уделяет достаточно много внимания истории, культуре и религиозной жизни Великого Устюга. В некотором отношении можно говорить о том, что если в начале своей истории Вологда вступала в культурную оппозицию Москве, то позже это сменилось оппозицией Великому Устюгу, а в ХIХ в. – другим губернским центрам (Костроме, Пошехонью). Интересные размышления о судьбе Великого Устюга содержатся в путевых записках М. Ю. Зубова: «Устюг — наиболее значительный после Вологды город в нашей губернии. Подходя к Устюгу на пароходе, его можно принять за одну из красивейших столиц Европы, так эффектны и живописны на голубом небе контуры колоколен и глав его тридцати церквей, — так поразительно хороша вся эта пестрая фаланга разнородных строений, верхи которых нередко выступают из зелени окрестных садов. И первое, что приходит на ум при виде Устюга, это вопрос: — почему управление раскинувшеюся отсюда во все стороны нашею губерниею не сосредоточено здесь в ее центральном пункте, на широкой реке, в пункте, к которому сходятся отовсюду и водные и грунтовые пути, — почему губернским городом, взамен Устюга, избрана у нас Вологда, не в средине, а в самом углу губернии, на болотной низине, и сравнительно ничтожной реке, едва доступной для судоходства» [17]. Далее М. Ю. Зубов указывает причину этого в том, что «история Устюга с самого его основания дает нам, главным образом, картины его гибели и разорения» [17].

ВXIX веке начинает формироваться корпус художественных текстов, тематически связанных с Вологдой. Так, переосмыслению подвергается этимология названия города, новую версию происхождения которого (от слова волок, волочити) популяризирует В. А. Гиляровский: «Волок да во-

лок, волок да волок, а там и жилье» [8]. В творчестве Н. Рубцова, воспев-

шего Вологодчину как «малую родину», также реализуется пространст-

венная фокусировка: Я полюбил ненастный шум вечерний, / Огни в реке и Вологду во мгле («Вечерние стихи»); Снег летит на храм Софии, / На детей, а их не счесть... («Выпал снег»); Хоть волки есть на волоке / И волок тот полог, / Едва он сани к Вологде / По волоку волок; И вдруг заржал он молодо, / Гордясь без похвалы, / Когда увидел Вологду / Сквозь заволоку мглы («Старый конь») [50].

ВХХ веке экстралингвистические факторы повлияли на формирование образа Вологды в массовом сознании. Изменилось экономическое положение региона, появился новый индустриальный центр (Череповец), в сопоставлении с которым город Вологда приобретает новые характеристики: теперь это культурная столица региона, противопоставленная промышленной столице (Череповцу): ср. фрагмент интервью губернатора В. Е. Позга-

лева: «Я думал, что в Вологде можно работать так же, как в Череповце. Два года у меня ушло, чтобы понять, что Вологда – это совершенно другой город, другие жизненные ценности и подходы» [53]; интервью губернатора О. А. Кувшинникова: «...выборы этого года Главы города Вологды, столицы нашей Вологодской области, и 2011 год — выборы города Череповца, это промышленная столица нашего региона...» [45]. Для Вологод-

ской области характерно наличие такого географического феномена, как «областные столицы» (и Вологда, и Череповец, например [31]).

Череповец, или «столица сталеваров» [28], «город металлургов» [9], «сталица области» [26], позиционируется как постоянный конкурент Во-

логды (областной центр, областная столица, столица региона, административная столица области): это «вечное соперничество Вологды и Череповца» [30], «негласный спор», «неофициальное противостояние» [32], ср.: «На чемпионате области негласный спор Вологда – Череповец разрешился в пользу вологжан» [32].

Судя по сообщениям средств массовой информации, город Вологда постоянно стремится восполнить теми или иными достижениями свои «недостатки», обнаруживающиеся в сравнении с Череповцом: так, в материале под заголовком «Вологда на глазах догоняет Череповец по числу жите-

лей» [2] сравнивается количество населения: «...уже в скором времени об-

ластная столица вернёт себе и статус самого населённого города в регионе. Как известно, Череповец обогнал Вологду по населению в шестидесятые годы ХХ века. Мощный скачок был обусловлен индустриализацией: перед войной Вологда превосходила Череповец втрое. В конце пятидесятых, когда уже работал металлургический завод, – всего лишь в полтора раза...» [2]; сравнивается даже наличие одноименного пика: «... в 1976 году на юго-восточном Памире вологжанам «сдалась» вершина высотой в 5200 метров, названная «Пик Череповец» в честь 200-летия города сталеваров. А вот пика Вологда в честь областной столицы долгое время не существовало, и альпинисты посчитали, что необходимо обязательно восполнить этот пробел на географических картах. "Я имел встречу с Вячеславом Евгеньевичем Позгалевым во время его визита в Череповец. Объяснил ситуацию – есть пик Бардина, пик Череповец, пик «Северсталь», должен появиться и пик Вологда. Я попросил о помощи, и мы ее получили, за что очень благодарны", – рассказывает Василий Печенин» [29].

В некоторых случаях мнения жителей города и «бывших» вологжан разделяются: например, в интервью с Н. Носковым (уроженцем Черепов-

ца): «"Интересно услышать мнение Николая Носкова о Вологде. Тем более, в свете известного соперничества двух городов". – "Не врубался никогда ни в какие соперничества. Я в Вологде был за всю свою жизнь, когда я здесь жил, раза два. Я не понимал, почему она называется столицей Вологодской области. Я считал Череповец столицей, а Вологду – экзотическим городом, мифом, каким-то декадентским русским городом"» [54].

Экономический имидж региона на протяжении веков формируют вологодское масло, кружево, лес. Эти элементы образа Вологды составляют

интегральные семы образа региона как ментального конструкта уже в XIX веке, активно используются также при брендировании Вологодчины в начале ХХI века. Брендирование часто включает в себя использование слова

«столица». Так, Вологда – это «кружевная столица России / мира» [55]; «столица российского льна» [22], «масляная столица России» [21], «лесная столица» [Позгалев отвечает 2012], «молочная столица» [47], «новогодняя столица России» [43; 56], «культурная столица Русского Севера» [10; 20], «зеленая столица Севера» (в рамках акции «Цветущий город») [19].

Словосочетания с главным словом столица применительно к Вологде используются и при номинации текущего статуса города как стороны, принимающей то или иное культурное, спортивное, музыкальное мероприятие

(«столица пауэрлифтинга» [35], «столица боевых искусств» [33], «биб-

лиотечная столица России» (место проведения Всероссийского библио-

течного конгресса в 2009 г.) [15], «мировая столица экслибрисного движе-

ния» [46], «столица архитектуры» во время проведения фестиваля «Дни архитектуры» [1]), а также в названиях выставок (например, выставка в Вологодской областной библиотеке «Вологда – фестивальная столица Русского Севера»), программ экскурсий (например, пешеходная экскурсия

«Вологда – столица деревянной архитектуры») и пр. В то же время слово

столица может быть употреблено в ироническом смысле: «вонючая столица» (о проблемах ЖКХ) [34].

Мнения вологжан о Вологде, транслируемые региональными средствами массовой информации, можно разделить на официально продвигаемые и неофициальные. Средства массовой информации Вологодской области транслируют «официальный образ Вологды», который, будучи искусственным конструктом, в большей степени устремлен в будущее, чем отражает реальное положение дел. Ср.: «Вологда – город долгожителей»

[25; 41]; «"Я глубоко убежден, что Вологда – это исконно культурная столица. И за вологжанами, я уверен, пойдет вся Россия", – рассказал глава Вологды Евгений Шулепов» [4]; «"Экономически и финансово наш город развивается достаточно динамично, – отметил Евгений Шулепов. – Немало внимания уделяется развитию спорта – активно возводят спортивную инфраструктуру, не без внимания и сфера туризма и IT-технологий. Одним словом, Вологда – это не только комфортный для жизни, но и инвестиционно привлекательный город"» [52]; «Без Вологды развитие туристического кластера в Вологодской области невозможно. Вологда — это ядро, вокруг которого он и должен формироваться» [23]; «... современная Вологда – это не только масло, лен, кружево, деревянные дома, но и высо-

кие технологии» [60], ср. также примечательный заголовок последней ста-

тьи: «Вологда – IT-град» [60].

«Неофициальные» мнения, также публикуемые в местной прессе, обнаруживают целый ряд нерешенных проблем в регионе: «город невест», «город женщин» [57]; «Вологда — это глубокий тыл. Здесь не бывает схода селя и разломов земной коры. Здесь не извергаются вулканы. У нас даже акции протеста не проходят» [5]; «На минувшей неделе Чили пере-

жило мощнейшее за последние 50 лет землетрясение. Японию захлестывают цунами. Испанию смывает с лица земли. Москву засыпало снегом чуть ли по самые маковки Василия Блаженного, а у нас всего-навсего прорвало водопровод, отопление и канализацию. Подумаешь, делов-то. Воистину глубокий тыл!» [5]; «Вологда – это уже "подмосковная Сибирь"» [39]; «Вологда – это идеальный город для творчества. Когда я приезжаю домой в гости к родителям и друзьям – я могу песен десять на одном дыхании написать. Но длятогочтобыраскрутиться, надоехатьвМоскву» [42].

Примечательно, что на страницах локальной печати ведется борьба с ложными стереотипами о Вологде: «российские СМИ иной раз городят такие небылицы про Вологодчину, что просто диву даешься. Видимо, в их представлении наша область – такая глушь, про которую можно писать любую чушь, и никто никогда не проверит, но — поверит»; «Вологда – это городок в России, где концерты проходят в КПЗ, единственный резной палисад украшает кожновенерологический диспансер»; «Вологда – центр области, населенной корейцами и китайцами, где самогон черпают ведрами из колодцев, а памперсы сдают в утиль» [58].

Внешние мнения о городе, высказанные в местной прессе, в целом транслируют положительную оценку. Представители культуры оценивают Вологду как «центр литературы и искусств» (автор книг о русской куль-

туре проф. У. Брумфилд) [27]; «Вологда – это не только и столько архитектура, сколько люди и культурная среда, которую они формировали»

(литературовед И. Шайтанов, вологжанин по рождению) [38]; «Я испыты-

ваю чувство радости, удовольствия быть на вашей земле. Если бы я был Иваном Грозным, я бы сделал Вологду столицей России. У вас замечательная публика, русская публика. Один из духовных городов России – это Во-

логда» (народный артист СССР В. Федосеев) [14]; «"Он мне на душу лег,

ваш город. Такой очень гармоничный и уютный", – рассказывают авторы. Они уехали отсюда с абсолютной уверенностью, что именно наша провинция хранит истинную самобытность России. И что Вологда – это город, в котором есть все, что нужно человеку для жизни» (документалисты И. Холмова, Т. Малышева) [37]; «Гребенщиков не раз утверждал, что Вологда – это такое место, где бесполезно верить или не верить в ангелов, потому что "вон они летают"» [18]; «Вологда – это один из немногих городов, где фестивальные мероприятия проходят при стопроцентной заполняемости залов» (орга-

низаторыправозащитногокинофестиваля«Сталкер») [36].

Примечательна вербальная реализация представлений о Вологодчине в массовом стереотипизированном сознании, далеко отстоящем от образа города в региональной картине мира: по отношению к Вологде актуализи-

руются эпитеты «кружевная» [24, вып. 14, с. 8], «город Вологда красивый»

(частушка) [24, вып. 14, с. 21] Вологодчина описывается как «земля мас-

теров и мечтателей» [24, вып. 14, с. 5], «гордая северная земля» [24,

вып. 14, с. 3]. Данные характеристики выполняют функцию формирования позитивного эмоционального фона вокруг образа города и не отражают региональной специфики.

Популярная массовая культура добавила к образу города так называемый резной палисад (при том, что достоверных исторических сведений о распространении палисада в городе нет) через ставшую шлягером песню «Вологда» ВИА «Песняры». Тиражируется в массовом сознании и образ вологодского оканья. Вызванная установкой в Вологде памятника букве «О» дискуссия до сих пор продолжается в текстах средств массовой информации и на туристических порталах [12; 13].

В ХХI веке имидж города становится предметом особого внимания муниципальных властей, Вологда приобретает свойства бренда, начинает активно применяться совместный брендинг: например, создание бренда

«Великий Устюг – родина Деда Мороза» определяет параллельное становление образа «Вологда – новогодняя столица России». Тексты массовой коммуникации, особенно существующие в туристическом дискурсе, активно тиражируют уже известные стереотипы: Иван Грозный, вологодское кружево, резной палисад, Дед Мороз и пр. Удачные маркетинговые реше-

ния распространяются по всей территории Вологодской области, что приводит к появлению новых брендов регионов: «Кириллов – святая земля», «Тотьма – город русских мореходов», «Белозерск – былинный город», «Вытегра – обитель батюшки Онего», «Никольск – жемчужина северных увалов» и пр.

Таким образом, многослойный прецедентный феномен «Вологда», обладающий многочисленными интертекстуальными связями и ассоциациями, в XIX – XXI вв обнаруживает весьма заметную динамику: от времен-

ной фокусировки (история города Вологды и его храмов) к пространственной (волок, место ссылки, «ворота Русского Севера»), а далее к коммерциализированной (масло, кружево, резной палисад). Образ центра православной книжной культуры уступает место образу туристической столицы Русского Севера.

Литература

1.Анонс фестиваля «Дни архитектуры» [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://cultinfo.ru/news/2011/4/3428. Дата обращения: 08.08.2015 г.

2.Беляев И. Кого больше? // Премьер. 2013. 23 июля (№ 29).

3.Бруин К. де. Путешествие в Московию // Россия XVIII века глазами иностранцев. Л., 1989. Цит. по: Иностранцы о Вологде XVI–XVII веков [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.booksite.ru/ancient/foreigner/of_vologda.htm.

Дата обращения: 08.08.2015 г.

4.В Вологде открылись Герасимовские чтения // Медиа-Центр [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.35media.ru. Дата обращения: 08.08.2015 г.

5.В глубоком тылу // Премьер. 2010. 2 марта (№ 9).

6.Вологда в воспоминаниях и путевых записках: конец XVIII – начало XX века / сост. М. Г. Ильюшина. Вологда, 1997.

7.Гассе Дж. Монеты, весы и меры в России в год 1554 // Тюрин Г,. Английский дом на Русском Севере // Белые ночи. 2006. № 3. Цит. по: Иностранцы о Вологде

Ю.Н. Драчева, Е.В. Опахина

Вологда

ЗАРУБЕЖНЫЙ МЕДИАТЕКСТ О ВОЛОГДЕ В ОБУЧЕНИИ ИНОСТРАННОМУ ЯЗЫКУ*

Обучение иностранному языку включает в себя региональный компонент как средство вербализации местных исторических и культурных особенностей на иностранном языке – начиная от локально ориентированных тем до дисциплины «История и культура региона на иностранном языке». Неотъемлемой частью реализации регионального компонента является использование текстов, то есть чтение, перевод и анализ аутентичных информационных сообщений, включающих в себя те или иные аспекты истории и культуры изучаемого региона.

Источниками подобных сообщений чаще всего выступают статьи из периодических печатных изданий или изданий, архивы которых представлены в сети Интернет; реже используются в качестве источника онлайниздания. Актуальность данного исследования связана с тем, что представление образа отдельно взятого региона в иноязычных СМИ не всегда совпадает с его характеристикой в локальных СМИ, отражает влияние ряда сложившихся стереотипов (иногда – ложных), а также может быть подвергнуто влиянию внешних обстоятельство (политические отношения между двумя странами, экономические стратегии региона и пр.). Изучение образа Вологодской области в массовой коммуникации ведется на протяжении ряда лет, преимущественно охватывая русскоязычный медиасегмент, художественную литературу и публицистику [2; 3; 4; 5; 6], в то время как описание этого феномена в современных иноязычных зарубежных средствах массовой информации систематически не проводилось.

В данной статье представлен анализ наиболее популярных англо- и франкоязычных источников, аудитория которых достаточно обширна, если учитывать, что большая часть представленных изданий распространяется не только в печатном виде, но и в цифровой форме. Представленные издания отличаются типологическим разнообразием: это и традиционные каче-

ственные издания (например, New York Times, Le Figaro, Le Monde), и по-

пулярные / массовые (например, Daily Mail).

Статьи, которые так или иначе описывают факты, касающиеся Вологды и Вологодского края, можно разделить на репортажи (статьи, написанные в живой манере, проникнутые впечатлением автора, его стремлением передать атмосферу происходящего); аналитические и редакционные ста-

тьи (l’éditorial / editorial).

* Статья подготовлена при финансовой поддержке Гранта Президента РФ (соглашение МК 5977.2015.6).

Основную группу публикаций составляют авторские статьи, в которых представлена информация о городе и регионе (чаще всего неизвестном широкому кругу европейских читателей), его достопримечательностях и традициях. Это, например, статья «Вологда – скромная красавица» («Vologda, la belle discrète» [11]). Отдельные события в регионе, которые можно характеризовать как шокирующие, скандальные, подаются как интересные массовому читателю: бегство на вертолете из тюрьмы [12], вырвавшийся из клетки медведь [14] и пр.

Представления о Вологде и Вологодском крае, которые можно назвать традиционными для зарубежной прессы, отражаются в ряде современных публикаций, апеллирующих к проблемам экономического развития региона. Например, в статье Майкла Вайнза об истории создания вологодского масла и об участившихся случаях его подделки Вологодчина описана как «территория по форме немного напоминающая Массачусетс, почти одного размера со штатом Нью-Йорк, находящаяся примерно в 250 милях к северу от Москвы» («a vaguely Massachusetts-shaped, almost New York-sized area about 250 miles northeast of Moscow») [20]. Другой автор, Марсель Теру,

пишет о путешествии из Москвы к Белому морю в статье «All aboard the time machine» («Посадка на машину времени заканчивается»): «Trains in Russia are time machines. They rumble across blighted industrial landscapes and through villages that have barely altered since the 19th century. The oligarch bosses of Russia's new oil and gas behemoths have private carriages - some, I'm reliably informed, with luxurious wood-panelled rooms inspired by the gentleman's clubs of Piccadilly - but out of the window they'll still see the tiny, self-sufficient hamlets that Dostoevsky and Tolstoy idealised, and Lenin despaired of, and Stalin tried to plan out of existence» («Поезда в России – это машины времени. Они с грохотом несутся по пришедшим в упадок промышленным районам и через деревни, которые едва ли изменились с 19-го века. У олигархов – хозяев новых российских нефтяных и газовых гигантов есть частные вагоны, причем некоторые из них, как я узнал из надежного источника, обшиты роскошными деревянными панелями, напоминающими обстановку клубов джентльменов на Пикадилли, но из окна они все еще будут видеть крошечные, самообеспечивающиеся деревеньки, которые идеализировали Достоевский и Толстой, ненавидел Ленин, а Сталин пытался уничтожить» [18]). В статье приводится беглое описание Вологодчины в контексте общих рассуждений об упадке промышленного и сельско-

хозяйственного секторов России: «Vologda, which I'd never heard of, was a flourishing farming town with a beautiful monastery on its outskirts» («Вологда,

о которой я раньше никогда не слышал, оказалась процветающим аграрным городком с прекрасным монастырем на его окраине» [18]).

В последние годы уделяется много внимания проектам, связанным с Великим Устюгом. Так, в статье «Vologda croit plus que jamais au Père Noël» («Вологда верит в Деда Мороза больше, чем когда-либо»), опубликованной в газете «Фигаро» (Le Figaro), рассказывается о проекте «Великий Устюг – Родина Деда Мороза», реализация которого ставит целью из-

менить экономическую ситуацию в области, в которой доминирует индустриально развитый Череповец, за счёт развития сферы туризма [13]. В отдельных статьях в критическом тоне описывается участие Деда Мороза, символа язычества, в праздновании православного Рождества Христова: «there was also something strangely unorthodox about the presence of Grandfather Frost and his Snowmaiden partner at Jesus Christ's birthday party in the cathedral» («было что-то странно неправославное в присутствии Деда Мороза и Снегурочки на праздновании Рождества Христова в соборе») [19].

Отдельную группу статей составляют политизированные материалы, подхватывающие и тиражирующие образ Вологды оппозиционной. Например, это публикации о закрытии газеты «Наш регион», перепечатавшей датские карикатуры на пророка Мухаммеда [8; 10; 15; 16]. Реакция же на публикацию в социальной сети «Facebook» неофициального иронического «послания к президенту России от жителей области» Р. Романенко обнаруживается даже в деловом новостном еженедельнике «Экономист» (The Economist): «...letter, sent to Mr Putin by a journalist from Vologda, the heart of Russia, provides a clue as to how some ordinary Russians feel» («письмо, адре-

сованное мистеру Путину журналистом из Вологды, самого центра (дословно «сердца) России, дает ключ к пониманию того, что чувствуют некоторые простые россияне») [17], причем иронический подтекст обращения к президенту в статье снят.

Анализируя особенности голосования за партию «Единая Россия» в Российской Федерации, автор статьи «Call back yesterday» («Перезвоните вчера») обращается к анализу итогов голосования в Вологодской области как индикатору объективной оценки отношения населения к этой партии, поскольку это «этнически русский регион, включающий в себя Череповец»

(«an ethnic Russian region that includes Cherepovets»), в котором, «в отличие от Москвы, результаты голосования были фальсифицированы лишь в не-

значительной степени» («where, unlike in Moscow, the vote was rigged only a little») [7].

Система упражнений и заданий к аутентичным медиатекстам о регионе достаточно традиционна. Во-первых, это предтекстовые упражнения, лексикализирующие исторические и культурные региональные феномены (Père Noël; Grandfather Frost), перевод которых на иностранные языки требует особого комментария и учета лингвистических традиций страны изучаемого языка. В эту же группу включаются послетекстовые упражнения на перевод с русского на английский / французский язык, способствующие закреплению различных групп изученной лексики.

В-вторых, в систему заданий входит реферирование газетной статьи (составление резюме). Резюме статьи представляет собой сжатие текста, при котором сохраняется логическая последовательность идей и система высказываний. Первое прочтение текста статьи требует обращения внимания на название, автора, источник, дату написания текста, тип текста (повествовательный, описательный, аргументативный), тон текста (нейтральный, иронический, полемический), смысловое деление на абзацы. В даль-

нейшем предполагается работа над пониманием текста в целом: выделение темы, основной мысли и системы аргументации автора. Умение выделить средства связи в тексте способствует выработке навыков структурирования собственного высказывания [1]. Особое внимание уделяется умению обучающихся аргументировать свою позицию на основе анализа представленных в статьях мнений.

Аутентичные газетные статьи широко применяются в экзаменационной практике, например, в международных экзаменах по французскому языку – DELF (уровень владения языком В2) и DALF (уровень владения языком С1). Работа со статьей предлагается как в разделе «Понимание письменной речи», так и в разделе «Говорение» [9, с. 44, 107].

Воспитательная составляющая процесса обучения обязательно включает в себя региональный компонент, который реализуется в ходе изучения иностранного языка в чтении и анализе аутентичных текстов о родном крае. В настоящее время в масс-медиа часто прослеживается ангажированность, политизированность, предвзятость мнений, поэтому критический анализ зарубежного медиатекста должен стать неотъемлемой частью обучения иностранному языку.

Литература

1.Александровская Е. Б., Лосева Н. В. Пособие по обучению реферированию на французском языке: учебное пособие. – М., 2004.

2.Воронина Т. Н., Федорова А. В. Авто- и гетеростереотипы восприятия образа Вологды // Слово и текст в культурном сознании эпохи. Ч. 6. – Вологда, 2010.

–С. 16-21.

3.Воронина Т. Н. Образ города в киноповести В. И. Белова «Целуются зори» // Слово и текст в культурном сознании эпохи. Ч. 11. –Вологда, 2012. – С. 95-101.

4.Драчева Ю. Н., Ильина Е. Н., Мельникова Н. Г. Отражение особенностей звучащей речи вологжан в современной массовой коммуникации // Вестник Череповецкого государственного университета. – 2015. – № 3. – С. 68-71.

5.Драчева Ю. Н., Крылова А. Б. Репрезентация элементов брендов Вологодской области в путеводителях // Вестник Череповецкого государственного универ-

ситета. – 2015. – № 4. – С. 77-80.

6.Федорова А. В. Образ Вологды в трилогии В. И. Белова «Час шестый» // Слово и текст в культурном сознании эпохи. Ч. 11. – Вологда, 2012. – С. 150-160.

7.Call back yesterday // The Economist. 2012 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.economist.com/node/21548949. Дата обращения: 08.09.2015 г.

8.Caricatures de Mahomet: une journaliste condamnée en Russie // Le Figaro. 2006 [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.lefigaro.fr/international/2006/04/ 15/01003-20060415ARTFIG90585- caricatures_de_mahomet_une_journaliste_condamnee_en_russie.php. Дата обращения: 08.09.2015 г.

9.Chevallier-Wixler D. Réussir le Dalf: niveaux C1 et C2 du cadre européen commun de référence / D. Chevallier-Wixler, D. Dupleix, I. Jouette, B. Megre. – France: Didier, 2007.