Sbornik_Vologodskiy_text_2015

С.Ю. Воробьева

Волгоград

«FEMINA SCRIBENS» ГАЛИНЫ ЩЕКИНОЙ

Разговор о «женской» литературе, «женском» письме и способах репрезентации «женской субъектности в тексте культуры даже применительно к отечественной науке насчитывает уже не одно десятилетие. Интерес к этой области возник в 1990-е годы и был обусловлен действительно неким культурным «взрывом», проявившимся и в целом ряде ярких публикаций российских авторов-женщин и в очень быстро сформировавшемся вокруг них научно-критическом контексте. Все это значительно подхлестнуло развитие «женских» исследований в области филологии и оформилось сегодня в отдельную исследовательскую область обозначенную термином «гендер», который с разной степенью уместности активно проникает в литературоведческие штудии. Более того, в науке последнего десятилетия делаются попытки рефлективно «завершить» этот феномен и оценить его как постепенно сходящий на нет творческий импульс, породивший поначалу, в 1990-е, потребность в консолидации литературных усилий ряда авторов-женщин, достигший своего максимума к «нулевым» и постепенно превратившийся к настоящему моменту в одну из разновидностей массовой литературы [1]. Причина «истощения» видится исследователям в «канонизации и формализации приема» женского письма, что позволяет якобы легко и просто воспроизводить его даже автору-мужчине, способному легко мимикрировать под женское письмо. Оставим в стороне уровень верифицированности подобных заключений и построим свое сомнение на том известном факте, что литературные явления, как утверждал еще Ю.Н. Тынянов, демонстрируют явные признаки существующей художественной тенденции, находясь по большей части на видимой периферии литературного процесса, ярко и последовательно проявляясь в творчестве писателей, что называется, «не обласканных критикой», тех, кого не принято называть «литературными генералами» [5, с. 271]. Особенно продуктивным в этом плане нам видится обращение к творчеству писательниц, представляющих региональный пласт отечественной словесности.

Творчество вологодской писательницы Галины Щекиной – яркий пример проявления в современном тексте стратегий и тактик, присущих так называемой феминной парадигме, что свидетельствует вовсе не о процессе «угасания» женского присутствия в литературе, а напротив, о его развитии

иутверждении.

Вэтом плане особенно показательны, на наш взгляд, те произведения, в которых языковая личность автора-женщины ставит перед собою цель не

Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда,

проект № 15-03-00068.

столько обозначить, сколько обрести свое «я-для-себя» (Бахтин). Это тексты, в которых «“женщина говорящая” становится не только объектом, но и субъектом речи, носителем своего голоса в мире, рассказчицей своей беды и своей судьбы, выдумщицей своей истории» [3].

Два романа Г. Щекиной – «Графоманка» (2008) и «Ор» (2012) в гендерном плане представляют собой очевидную дилогию. В первом, номинированном сразу на две авторитетные литературные премии, автор показывает мир глазами героини, позволившей себе роскошь обрести дар слова в мужской вселенной, героини, несомненно, близкой автору, – из тех, что называют «автобиографическими персонажами», что также очень характерно именно для женского повествования.

Природа женского подчеркнуто диалогична, если только автор не боится говорить иначе, стремясь уйти от подражания на самых глубинных дискурсивных уровнях. Г. Щекиной в «Графоманке» удается практически невозможное: она буквально воссоздает творящее сознание героини как процесс ее живой реакции словом на внешний мир. Для ее Ларичевой этот мир предстает одновременно и потоком событий, и потоком слов. Оба «потока» в равной степени активно перерабатываются ее сознанием и выплавляются в творческий «продукт»: многочисленные сюжеты ее набросков, которые, переплетаясь с сюжетом ее собственной жизни, образуют синкретизм мифа, «творимой легенды», наглядно демонстрируя, как автор «сочиняет» судьбы героев, проживая свою собственную. «Частично вставными» они названы нами в силу того, что в рамках романа не имеют статуса завершенного или опубликованного текста (как в случае «двойного романа» М. Булгакова), они воспринимаются как «продумываемые», «пересказываемые», «печатающиеся на машинке», т.е. как сырой материал, находящийся в стадии становления. В этом плане они вполне адекватны «становящейся» природе творческого сознания самой Ларичевой, являются важным приемом создания ее образа.

Стихия разговорной речи привлекает Ларичеву, как привлекает ее стихия живой жизни: настоящие, живые характеры в противовес всему стандартному, нормативному. Чуткость к звучащему слову позволяет ей улавливать неочевидные связи между явлениями, предметами, событиями, сопрягать далекие смыслы и порождать неожиданные, свежие образы, отсвечивающие двойным ироническим сиянием. Живое слово она берет за образец, создавая свои окказионализмы, которые оживляют окружающую ее рутинную реальность, помогают примириться с нею, превратить ее в материал для творчества.

«Женский» взгляд автора романа не предполагает завершающих оценок, он всегда оправданно диалогичен, но не для того, чтобы утвердиться в собственном мнении и убедить в нем собеседника-читателя, а для того, чтобы обозначить свое я-для-себя в качестве вопрошающей инстанции, субъекта, готового к процессу речеполагания: «Ларичева чувствовала смутную радость и отчетливую тревогу. Радость оттого, что ее посчитали за человека, и тревогу от необходимости бежать, не узнав продолжения»

[6, с. 165]. В силу этого возникает своего рода парадокс, преодолеть который Ларичевой-графоманке пока не под силу: она стремится обрести голос, но, не доверяя себе до конца, пребывая в мире мужских авторитетов (муж, Радиолов, Упхолов, Батогов), стремится к традиционной нарративности, завершенным сюжетам, завершить которые все-таки не может.

Разрешение этого диссонанса оказывается под силу автору романа – Галине Щекиной. Включив механизм деавтоматизации связи знака и зна-

чения, миметически изобраемого быта и антимиметическим, антидеск-

риптивным характером творчества, автор-женщина, деконструирует привычное и устоявшееся, выявляя внутренние противоречия поработившего ее мира, в котором она не цель, а средство, не субъект, а объект. В силу этого именно ирония выполняет у Г. Щекиной роль связующего звена между «Я-для-себя» и «Я-для-всех». Поскольку сюжет романа о женщинеписательнице предполагает их нерасторжимое единство, автор, знающий данную проблему «изнутри», стремится не просто отразить ее дескриптивно, «извне», но и выразить ее адекватным способом, при котором роль нарратора начинает выполнять сам язык, его ресурсы [2].

Во втором романе Г. Щекиной «Ор» [7], не получившем пока столь же широкой известности, Щекина предоставляет своим читателям возможность увидеть мир женщин глазами мужчины, причем мужчины, вполне соответствующего идеалу, но уже в женской вселенной. Он отличается от привычного, стереотипного мужчины, канонизированного патриархатной парадигмой: Тимоша – творец, спонтанно обнаруживший в себе дар любви ко всему прекрасному: искусству, природе, женщине. Он лишен присущего традиционным мужским персонажам «мачизма», он не член «бойцовских клубов», и он, конечно, не «конквистадор в панцире железном», подчиняющий себе судьбу, побеждающий всех и вся и утверждающий собственную исключительность. Его душа тонко организована, и он героически, упорно ищет способ ее «овнешнения»: через живопись, через любовь, через труд. Заглавие «Ор» как нельзя лучше отражает эту идеальную мужскую роль в женской вселенной. Среди его этимологических источников – слова со значениями «пахать», «молиться», «просить», «почитать» [8]. Все они в той или иной степени актуализированы в сюжете романа, и «ор», который звучит в душе Тимоши и его автора, становится не только криком о помощи или стоном безысходности, но и синонимом того труда, той «пахоты», которые, как и молитва, требуют самоотречения и которые единственно способны дать ощущение непередаваемого счастья, породить вкус к жизни.

Тимоша «зеркально» отражает графоманку Ларичеву: если она в мире, управляемом мужчинами, бьется в поисках собственной идентичности, то Тимоша живет в мире, где правят женщины (завуч, директор школы), он тоже по большому счету – графоман, одержимый манией живописи, он тоже покорен и безропотен в мире внешнем, но так же, как и Ларчева, способен на все, чтобы сохранить свое внутреннее пространство нетронутым, цельным. Оба героя ощущают зыбкость своего существования, колеблются меж «надо» и «хочу», обоих спасет императив «могу».

Галина Щекина выбрала трудный путь: рассказать о счастье убедительно и правдиво, утвердив его онтологический статус как жизненной нормы. В этом, пожалуй, самое яркое проявление специфической «женской», а, точнее, «феминной» эстетики. Не случайно, большинство произведений мировой литературы избегают этого сюжета: авторы либо заканчивают свои нарративы событием обретения счастья, либо показывают его абсолютную недостижимость («а счастье было так возможно, так близко…» – сквозной мотив русской классики), и почти никто не берется воспроизвести в слове эту ускользающую «материю». Щекина одна из немногих, кто устремился по этому пути, настойчиво генерируя в своей дилогии систему приемов, способных к максимально адекватному воплощению этой нормы. Один из них – незавершенность сюжетов, отсутствие видимой развязки, способной, по мысли Лотмана» превратить жизнь в литератур-

ную историю: «А зачем они так сделали, ведь и так больно? Зачем они?

А затем» [7, с.223], – затем, что жизнь не укладывается в рамку традиционных форм, затем, что надо искать новое.

В европейской культуре сегодня постепенно складывается картина феминного доминирования, но «женское», в силу своей специфики, не поглощает «мужское» – оно его перерастает: усвоив патриархатный дискурс как одну из своих собственных вариаций, навязанных традицией. Сегодня, выработав в себе способность к продуцированию собственного дискурса, женщина за века имплицитного, латентного присутствия в тексте культуры, начинает постепенно «говорить своим голосом», т.к. сдерживающие и подавляющие ее в этой практике институты оказываются все менее антагонистичны ей и ее субъектности, обретающей свободу выбора. В результате чего дискурсивная идентичность автора-женщины, о которой писала Э. Сиксу [4], неизбежно будет репрезентирована своеобразным «билингвизмом» ее речи, т.е. способностью одновременно говорить «не хуже мужчины», и говорить все-таки «иначе».

Литература

1.Абашева М.П., Воробьева Н.В. Русская женская проза на рубеже ХХ–ХХI веков: учеб. пособие по спецкурсу. – Пермь, 2007.

2.См. об этом подробнее: Воробьева С.Ю. «Женская логика» Галины Щекиной: Слово и текст в культурном сознании эпохи: сборник научных трудов. – Часть II / отв. ред. Е.Н. Ильина, Г.В. Судаков. – Вологда, 2012.

3.Герасимова Н. Поэтика «переживания» в русской современной женской прозе. – Электрон. текстовые дан. – Режим доступа: http://www.folk.ru/Research/ gerasimova-poetika-pereziv.php (дата обращения 12.12.2010).

4.Cixous, H. «The Laugh of the Medusa». – Signs 1, summer, 1976.

5.Тынянов Ю.Н. О литературной эволюции // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. – М., 1977.

6.Щекина Г. Графоманка. – М., 2008.

7.Щекина Г. ОР. – М., 2012.

8.Этимология слова «орать» / – Электрон. Текстовые дан. – Режим доступа: http://vasmer.info/оо/орать/ (дата обращения 18.09.2015).

А.В. Федорова

Вологда

ПРОИЗВЕДЕНИЯ ДЛЯ ДЕТЕЙ

ВТВОРЧЕСТВЕ СОВРЕМЕННЫХ ВОЛОГОДСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ*

Всовременной вологодской литературе к детской читательской аудитории обращены приключенческая повесть Анатолия Ехалова «Невероятное лето на Белом озере» (2009), рассказы Дмитрия Ермакова «Чемпион» и «Лямки и хлюстики», психологическая повесть «Хоба» и рассказы о Басе Галины Щекиной. О детях и для детей пишет Александр Ломковский, активно публикующийся в журнале «Вологодская литература» (повести «Я – Абакшин» и «Приключения Ромашки и Витаминки из Веселого поселка», сказка «Паровоз, который летал, или Чудеса в решете»).

Одним из необходимых условий живого контакта ребенка с художественным произведением является отказ автора от морализаторства, от поучительной интонации. Что же касается героя, то он должен быть понятен

иблизок читателю, который хочет видеть в нем свое отражение. Среди героев детской литературы можно выделить два основных типа: «Я – идеальный» (один из вариантов этого типа персонажа, характерных для аван- тюрно-приключенческой литературы, – «Я – супергерой») и «Я – настоящий».

Детская аудитория особенно отзывчива к произведениям, в которых герой-ровесник попадает в необычные, даже экстремальные обстоятельства, когда он доказывает себе и окружающим, что возраст не является причиной, ограничивающей права и обязанности человека по отношению к миру. Ребенок способен различать добро и зло, делать самостоятельные выводы, совершать поступки. Именно поэтому английская писательница Джоан Роулинг уже в первой из семи книг о Гарри Поттере делает ответственным за судьбу мира одиннадцатилетнего мальчика. Масштаб поставленной перед ребенком задачи и реализованный в образе Гарри архетип «Героя» объясняют популярность этой серии книг и их экранизаций. Подобный персонаж в современной отечественной литературе появляется в романе Бориса Акунина «Детская книга» (проект «Жанры», 2005), в котором насыщенная приключениями интрига охватывает прошлое (начало XVII и начало ХХ века), настоящее (начало нынешнего столетия) и далекое будущее, а в образной системе книги используется множество аллюзий из классической детской литературы (и русской, и зарубежной).

Традициям приключенческой детской прозы в региональной литературе начала XXI века соответствует повесть А. Ехалова «Невероятное лето, или Приключения Горушкина и Наклейщикова на Белом озере».

* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (проект № 15-04-00364 «Вологодский текст в русской словесности»).

Авантюрная составляющая этого произведения связана с мотивом кладоискательства, противостоянием героев «черным археологам» и «подводной экспедицией». Сходные сюжетные перипетии можно найти в повестях Ильи Дворкина «Голова античной богини» (1976) и Бориса Алмазова «Считаю до трех!» (1981). Ребята чуть не утонут на Гнилом болоте, потом станут свидетелями борьбы лесных великанов – лося и медведя, затем спустятся на дно Белого озера к затонувшим ладье викингов и славянскому боевому стругу. Участие во всех этих событиях потребует от героевмальчишек не только силы и отваги, но и смекалки, надежности, чувства ответственности друг за друга – качеств, которые помогут подростку разглядеть в герое своего «идеального» двойника.

Вповести Ехалова читатель учится видеть таинственное в обыденном:

счудом можно повстречаться там, где не ожидаешь, радость первооткрывателя доступна и в «обыкновенных» Вашках, которые, по мере знакомства с этом краем, перестают восприниматься как место летней «ссылки».

«Необыкновенное лето» содержит в себе обширный краеведческий материал. Во время путешествия в Вашки герои знакомятся с местными легендами (о князе Синеусе, брате Рюрика, первом белозерском князе), которые вплетены в древнюю русскую историю. Автор предлагает альтернативный взгляд на эти события, начиная с того, что название варяги, согласно его версии, восходит к солеварам из Старой Руссы, а Рюрик, Трувор и Синеус возглавляли отряды, охранявшие соляные обозы. Мальчики узнают, как «устроен» курган, какие похоронные ритуалы существовали в Древней Руси. Дядька Кронид рассказывает им и легенду о мертвом всаднике в алом плаще, охраняющем богатства Синеуса (возможная отсылка к одному из самых известных образцов приключенческого романа – «Всаднику без головы» Майна Рида).

Автор повести вводит в текст информацию о природе края, о породах рыб, которые водятся в Белом озере, о способах их приготовления, сопровождая бытовой разговор легендой о Царь-Рыбе. Включено в повесть и переложение летописной записи об огненном шаре, поднявшемся над водами Белого озера. Ехалов дает научное объяснение тех фантастических явлений, о которых в этом краю слагаются предания (энергетика геологических разломов, феномен исчезающих озер, Чушевицкая аномалия и т. д.). Кульминация повести – небесное видение похода русских воинов на Константинополь – тоже комментируется с точки зрения науки как парадокс времени, когда события тысячелетний давности «высвечиваются» в сознании современного человека.

Писатель создает что-то вроде детской энциклопедии Белозерья, «скрепляя» разнородные «статьи» динамичным сюжетом, и можно с уверенностью говорить о большом образовательном потенциале такого произведения, поскольку познание нового происходит как бы исподволь, одновременно с захватывающими приключениями персонажей. А к идее этой повести для детей стоит прислушаться и взрослым: «От скольких бы глупостей мы были избавлены, если бы умели слушать прошлое» [2].

Помимо «героической» модели персонажа, предполагающей его втянутость в приключенческий сюжет, наполненный трудными, иногда смертельно опасными испытаниями, в литературе для подростков важен и другой образ: «Я – настоящий», как правило, ранимый, не понятый окружающими, возводящий вокруг себя оборонительные рубежи, то скрывающийся под маской равнодушия, то вступающий в открытый конфликт со всем миром, поскольку образ жизни взрослых не соотносится с представлением подростка о по-настоящему важных вещах. Таков герой романа американского писателя Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи» (1951) Холден Колфилд, называющий своим любимым литературным произведением рассказ старшего брата о мальчике, прячущем ото всех золотую рыбку. Метафора вполне понятна: речь идет о той сокровенной части души, которую подросток оберегает от могущих стать разрушительными контактов с реальностью.

Чем-то похож на Колфилда герой повести Г. Щекиной «Хоба» Макс Хоботов. Конечно, его конфликт с миром не достигает холденовского накала, но сходными оказываются и некоторые обстоятельства жизни героев, и оценка своего внутреннего состояния как «психоза», и стремление доказать собственную взрослость. Но самое главное – желание «выговорить» себя (в обоих произведениях повествование ведется от первого лица), и если не удастся наладить диалог, то, по крайней мере, можно надеяться быть услышанным. И Холден, и Макс не пытаются выглядеть лучше, чем есть на самом деле, и абсолютная честность – главное качество обоих героев. Именно эта черта может стать привлекательной для близкого им по возрасту читателя, ищущего свои аргументы в споре с миром.

Впрочем, в повести Щекиной есть внутренняя тема, которая была полностью редуцирована в романе Сэлинджера. Это взаимоотношения взрослеющего сына и матери, признание семьи абсолютной ценностью. Родители Макса – современные чудаки (фамилия, возможно, отсылает к образу Льва Хоботова в исполнении Анатолия Равиковича в фильме «Покровские ворота»), для которых духовное важнее материального, и это иногда раздражает подростка, далекого от их мира – книг, выставок, литературных студий. Может быть, его жизненный выбор будет совершенно другим, но детство, проведенное в такой семье, станет надежным основанием для будущего, потому что там была любовь, не говорящая о себе громко, но деятельная, понимающая, спасающая, проявляющаяся в признании права ребенка на свободу выбора.

Иеще об одной возможной литературной аллюзии в повести «Хоба».

В1957 году американский фантаст Рэй Бредбери опубликовал автобиографическую книгу «Вино из одуванчиков». В ней рассказывается о событиях одного лета, в которых взрослые могут не увидеть ничего значительного, но для ребенка каждое из них наполнено смыслом и красотой. Одна из особенностей детского восприятия мира – целостность, одновременность всех рецепций: цветовых, обонятельных, звуковых, тактильных. И главное, ребенка всегда интересует вопросы о сущности мироздания, которые для

взрослых, погруженных в ежедневные заботы, утрачивают остроту. Мысль Макса постоянно перескакивает с предмета на предмет, он как будто «захлебывается» мыслями, эмоциями, ощущениями, но из этого хаоса впечатлений рождается понимание себя и своих близких.

Герой Бредбери, 12-летной Дуглас Сполдинг ведет дневник, в котором фиксирует, с одной стороны, общие «обряды и обыкновения», а с другой – глубоко личные «открытия и откровения». Второклассник Макс Хоботов пишет «книгу про себя». Содержание этой «книги» может показаться незначительным, предметом разговора оказываются домашние задания, случайные прохожие на улице, ожидающие подачки бездомные кошки. Но повзрослевший герой книгу сохранил, потому что «листать ее – все равно, что смотреть кино про свое детство» [3]. Сент-Экзюпери писал: «Откуда я родом? Я родом из моего детства, как из какой-нибудь страны». Галина Щекина открывает эту страну современному читателю: повесть «Хоба» сохраняет вкус детства с его радостями и огорчениями, обретениями и потерями, страхами и восторгами. Автор вместе с героем дает читателям шанс увидеть в Максе самих себя.

Своеобразным синтезом двух типов героев детской литературы, о которых шла речь выше, можно считать рассказ Дмитрия Ермакова «Чемпион» (с ним автор в 2012 году стал дипломантом Международного конкурса детской и юношеской литературы имени А.Н. Толстого). Внимание писателя приковано к судьбе подростка, чьи жизненные обстоятельства близки к катастрофе: отец в колонии, мать спивается, сам Колька должен деньги какому-то полукриминальному типу. Мальчик одинок, потерян, он невольно отдаляется от всего, в чем видит признаки недоступной ему жизни. И только боксерская секция дает шанс на возрождение. На этом пути ему встретится настоящий наставник, тренер Быстров, который приведет Кольку к чемпионству. Но еще важнее, что он поможет своему воспитаннику сформировать качества, необходимые для будущей жизни: волю к победе, уверенность в том, что он, рано повзрослевший в свои 14 лет, сильный, надежный человек, от которого зависят близкие. Быстров познакомит Кольку с творчеством Джека Лондона, и рассказ «Мексиканец» станет для мальчишки точкой отсчета новой жизни. Главный герой Лондона, мексиканский боксер Ривера, произносит фразу: «Победитель получит все», имея в виду сумму ставок, которые делают болельщики. Но для Кольки главной наградой является само чувство победы, окрыляющее, открывающее те ресурсы личности, которые могли остаться невостребованными.

Рассказ Ермакова «Лямки и хлюстики» можно назвать детским в том смысле, что в нем идет речь о присущем ребенку радостном и доверчивом мироощущении, которое в процессе взросления обычно утрачивается, вытесняемое практицизмом. По сюжету отец с сыном во время летних каникул отправляются на озеро Светлое (совместное путешествие взрослого и ребенка – довольно устойчивый мотив в творчестве Аркадия Гайдара, он определяет сюжетную структуру рассказа «Голубая чашка», о нем вспоминает Сережа Баташов в «Судьбе барабанщика»).

В«правдивой истории» Ермакова отец утверждает, что на острове посреди озера до сих пор можно встретить доверчивых и добрых «невиданных зверей» – лямок и хлюстиков, «таинственных обитателей вологданьских лесов» [1].

Образ острова в рассказе реализует то же значение, которое закреплено за ним во многих произведениях для детей и о детях. Это герметичное пространство, в котором время как будто застывает, и поэтому там можно дольше оставаться ребенком, чем позволяют законы физического времени, действующие за пределами острова. Не случайно и Питер Пэн у Джеймса Барри, и Маленький принц у Антуана де Сент-Экзюпери – «островные» жители. Такая же модель была использована Чингизом Айтматовым в романе «Белый пароход». Мальчик устремлен мечтой к своеобразному острову – белому пароходу на Иссык-Куле, к которому он уплывет, превратившись в большую рыбу, после того, как взрослые убьют сказку о рогатой Матери-оленихе.

Сходный смысл имеет и образ острова в цикле рассказов Александра Яшина «Сладкий остров» (1960–1962), и особенно рассказ «Лунный мостик». В автобиографическом цикле о летнем отдыхе реальная топонимика (острова Сладкий и Красный на Новозере в Белозерском районе) наполняется метафорическими смыслами: для шестилетнего Миши это пространство сказки и счастья.

Сент-Экзюпери посвятил «Маленького Принца» своему другу, художнику Леону Верту, «когда он был маленьким», а в образе Летчика представил читателю самого себя. Обычно в литературе для детей мир ребенка противопоставлен миру взрослых, и граница между ними может казаться непреодолимой. Экзюпери снял это противоречие: каждый взрослый ко- гда-то был ребенком, и память о собственном детстве дает шанс не превратиться в человека-функцию (Король, Деловой человек, Географ), а жить радостью открытий, восхищаться красотой мира, преклоняться перед его тайнами.

Так и Д. Ермаков отправляет своих героев к истокам детства, и взрослый становится для ребенка проводником в этот чудесный край.

Ввологодской прозе последних лет образ ребенка/подростка, в отличие от литературы ХХ века, – повторяющийся содержательный элемент. Он несет самостоятельную идейную нагрузку, выражая общую для разных авторов мысль: в детстве формируются главные личностные качества человека, и литература активно участвует в этом процессе, предлагая в образах персонажей ориентиры для самоидентификации.

Литература

1.Ермаков Д. Лямки и хлюстики [Электронный ресурс]. Режим доступа:/ http://www.hrono.ru/

2.Ехалов А. Необыкновенное лето или приключения Горушкина и Наклейщикова на Белом озере [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://www.ehalov.ru/

3.Щекина Г. Хоба [Электронный ресурс]. Режим доступа:/ http://proza.ru/

Р.Л. Красильников

Вологда

О ФАКТОРАХ РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОЙ ПОЭЗИИ В РОССИИ (на примере «новой вологодской школы»)

На наш взгляд, последнее пятилетие оказалось очень важным и продуктивным для современной российской поэзии. В силу различных обстоятельств она (во всяком случае определенный ее сегмент) предстала достаточно целостным феноменом, в рамках которого звучат много сильных голосов, отличающихся друг от друга, но гармонично сливающихся в стремлении обозначить важность поэтической деятельности в современном мире. Для «вологодского текста» культуры важно, что в становлении и функционировании данного дискурса принимают участие местные авторы, которых называют представителями «новой вологодской школы» [5].

Утверждению феномена современной российской поэзии, как нам кажется, способствовало несколько факторов, характеристика которых и стала целью данной статьи.

Во-первых, это возникновение специальной «поэтической» телепередачи «Вслух», активно знакомящей широкую аудиторию с текущим литературным процессом [2]. Нельзя не отметить ее довольно-таки удачный формат, который включает в себя элементы соревнования между авторами, символического наставничества старшего поколения относительно младшего, дискуссии об услышанных стихах. Четыре поэта разных эпох и стилей не могут не найти своего зрителя среди телевизионной публики. Как известно, вологодские поэтессы Мария Маркова, Ната Сучкова и Мария Суворова принимали участие в съемках этой телепередачи и заслужили признание зрительской аудитории.

Во-вторых, существует большое количество премий. И вновь мы наблюдаем интерес к поэзии на федеральном уровне, поскольку Мария Маркова была награждена премией Президента Российской Федерации для молодых деятелей культуры (2010). Ната Сучкова стала обладательницей премии «Московский счет» (2011) и Малой Бунинской премии (2015), Лета Югай – премии «Дебют» (2013). И это лишь незначительный список действующих литературных наград, в том числе тех, которые получили вологодские поэты.

Излишне говорить, что вручение любой значительной премии сегодня служит информационным поводом, порождает бурные обсуждения в творческой среде и способствует популяризации литературы среди населения. Любопытство широкой публики к данной теме усиливается в связи с достаточно большими суммами (1–2 млн. руб.), которые представляют собой некоторые награды. Они, равно как и стипендии, выплачиваемые Министерством культуры и писательскими союзами (в том числе и вологодским авторам), не только позволяют некоторым поэтам хотя бы временно заниматься исключительно творческим трудом, но и являются стимулом для

других, открывают новые возможности в этой сфере, в той или иной степени поднимают престиж этой деятельности.

В-третьих, круглый год проходят различные литературные фестивали и конкурсы. Вологодские авторы участвуют во многих из них, особенно полюбился им Волошинский форум. В самой Вологде проводятся фестивали «Плюсовая поэзия» [4] и «М-8» [3], ставшие заметными событиями в городской жизни. Они собирают российских и даже зарубежных поэтов, утверждают Вологду как один из центров современной литературы. Помимо этого, время от времени проходят публичные литературные чтения, к примеру, в рамках Шаламовского фестиваля «Четвертая Вологда».

В-четвертых, усилился интерес к поэзии со стороны издательств. Наиболее известно сегодня издательство «Воймега», которое специализируется на публикации определенного круга поэтов [1]. Здесь вышли книги Марии Марковой, Наты Сучковой, Антона Черного, Леты Югай, Даниила Файзова. Мария Суворова получила премию на публикацию сборника стихов в рамках издательского проекта «Русский Гулливер». Выход каждой поэтической книги сегодня обязательно сопровождается несколькими презентациями, которые тоже способствуют популяризации литературы и вносят свой вклад в культурную жизнь города. Постепенно развернулись к современным авторам и «толстые» журналы – вместе со сменой поколений в редакциях, концепций изданий, состава критиков.

В-пятых, поэты активно используют новые технологии. Они имеют возможность представить свое творчество на различных сайтах, в социальных сетях. Даже публикация книги в принципе перестала быть серьезной проблемой, труднодостижимой мечтой для автора. Так достаточно большой резонанс в литературной жизни имеет серия виртуальных сборников «Том писателей», выпускаемая вологодским отделением Союза российских писателей. Здесь публикуются и поэты, например, Андрей Таюшев.

В-шестых, в российских городах создаются специальные площадки, в деятельности которых поэты играют важную роль. В Вологде это различные кафе и антикафе («Дом актера», «Библиотека»), культурные центры («Красный угол»), библиотеки и музеи, постепенно подстраивающиеся под текущие тенденции в культурно-досуговой деятельности и т.д. Важным событием стало появление у Союза российских писателей собственного здания, где теперь реализуется проект литературной резиденции «Дом дяди Гиляя».

В-седьмых, изменился характер публики, интересующихся поэзией. Как известно, в последние годы в Россию пришла субкультура хипстеров, молодых горожан, основным принципом которых является активная культурная жизнь. Под их влиянием среди определенных кругов молодежи становится престижным посещение литературных акций, постоянное саморазвитие, самообразование через чтение. Безусловно, этому способствует и склонность самих этих людей к творческому труду, что приводит к взаимному обмену художественным опытом и создает необходимую среду для развития литературы.

В-восьмых, на литературную арену вышла целая плеяда относительно молодых и на самом деле молодых поэтов. Благодаря этому, сглаживается разрыв между фигурами автора и читателя, которые долгое время находились в неравных отношениях. Сейчас молодые читают и слушают молодых, и им легче найти общий язык, общие темы для осмысления и обсуждения. Конечно, молодость здесь понимается не только как возрастной признак. Она выражается и в другом – активной творческой позиции, готовности к использованию новых технологий, новых форм презентации своего творчества. Вологодских поэтов все эти особенности касаются в полной мере.

Безусловно, большую роль в «продвинутости» местных авторов сыграло их знакомство с опытом Москвы, Санкт-Петербурга и зарубежных стран, воспринятым через обучение в Литературном институте имени М. Горького, фестивали, Интернет и другие источники. Многие социокультурные практики, о которых говорилось выше, пришли именно оттуда. При этом современное информационное пространство позволяет создавать необходимую культурную среду практически в любом провинциальном городе, что понимают и сами поэты, часть которых осознанно вернулась в Вологду из столицы. Этот опыт знаком и Нате Сучковой, и Лете Югай, и Антону Черному, и некоторым другим вологодским поэтам.

На наш взгляд, самым важным последствием пребывания данных авторов в литературных кругах других городов является приобретенное чувство меры и стиля. По всей видимости, оно вызвано опытом общения с признанными мастерами слова, преподавателями Литературного института, апробацией своих произведений на семинарах и, как следствие, творческим взрослением. Одним из признаков такого взросления, наверное, можно считать более критическое отношение к своим текстам, более тщательный их отбор. Примечательно, что и новая среда, в которой вращаются эти поэты в Вологде, тоже предполагает отбор: в местное отделение Союза российских писателей, несмотря на его демократичность, может вступить не каждый писатель, его произведения должны пройти профессиональную экспертизу. Этот принцип отличает данную организацию от других литературных объединений города, например ЛИТО «Ступени», которое выполняет свою важную функцию – творческой реализации любого пишущего человека, но при этом не может не привлекать случайных людей и графоманов.

Возможно, поэтому проекты вологодского отделения Союза российских писателей отличаются высоким уровнем – с точки зрения содержания, дизайна, используемых технологий. Нельзя сказать, что здесь нет никаких противоречий, многие авторы работают в большей степени автономно (кто-то и вне Союза), но часть из них научилась сотрудничать друг с другом и поддерживать друг друга хотя бы в сфере презентации своего творчества. Показательно, насколько (в плане атмосферы, содержания и оформления изданий) отличается эта организация от Союза писателей России, работающего во многом «по старинке», с трудом преодолевающего наследие ХХ века.

Наконец, еще одним, девятым фактором в становлении современной российской поэзии (или определенного ее сегмента), на наш взгляд, был ее отказ от крайнего антитрадиционализма. Именно диалог уникального творческого «Я» с общечеловеческими ценностями и мировой культурой порождает жизнестойкие тексты, понятные широкой аудитории (если не в смысловом отношении, то в чувственном). Из многих произведений уходит откровенный неоавангардистский эпатаж, большие объемы нецензурной лексики, отпугивавшие читателя. Более спокойным становится представление поэзии, зачастую сконцентрированное на содержательной стороне текста.

Как это ни парадоксально звучит, современные поэты наконец-то получили возможность писать в русле традиции и не стесняться этого. Их формальные эксперименты менее радикальны, касаются ввода лексики, описывающей современный мир, новых рифм, ритмов, образов и т.д. Примечательно, что М. Маркова получила Государственную премию с формулировкой «за вклад в развитие традиций российской поэзии», и в ее творчестве находят акмеистические черты. Удивительно, что многие вологодские поэты (да и прозаики) почувствовали необходимость внести свой вклад в темы, ключевые для «старой» вологодской литературы второй половины ХХ века, – народной повседневной жизни, труда, культурной памяти, диалектной речи, фольклора, своеобразной религиозности и мифологичности. В книгах и циклах «Деревенская проза» Наты Сучковой, «Займище» Антона Черного, «Записки странствующего фольклориста» Леты Югай мы видим обновленный взгляд на традиционные мотивы русской поэзии.

Вчем же особенность данного взгляда, данной «оптики»? Прежде всего, уже указывалось сочетание этих мотивов с реалиями современного мира, апелляция к образам мировой культуры, работа с формой, поиск новаторской образности. Кроме того, заметны аполитичность, асоциальность, философичность большинства текстов. Не критикуются эпохи – ни советская, ни современная, – на первый план выходит экзистенциальное самоощущение лирического героя и фиксируемые им картины жизни.

Взаключение отметим, что данный обзор не претендует на абсолютную полноту. Он, конечно, практически не затронул другие существенные направления современной поэзии, например, так называемую «актуальную» поэзию, продолжающиеся эксперименты с формой, «моду» на верлибр. Однако, на наш взгляд, можно говорить о наметившейся определенной доминанте в российском стихосложении, которая оставляет свой след

ив «вологодском тексте».

Интернет-источники

1.Издательство «Воймега» // Режим доступа: https://www.facebook.com/ voimega (дата обращения: 02.09.2015)

2.Телепередача «Вслух» // Режим доступа: http://tvkultura.ru/brand/show/ brand_id/20929/ (дата обращения: 02.09.2015)

3.Фестиваль «М-8» // Режим доступа: http://m8vologda.livejournal.com/ (дата обращения: 02.09.2015)

4.Фестиваль «Плюсовая поэзия» // Режим доступа: https://www.facebook.com/ PoeziaPlus (дата обращения: 02.09.2015)

5.Черный А. Вологодская нота // Режим доступа: http://www.severinform.ru/ abzats/ cherniy/650.htm (дата обращения: 02.09.2015)

О.А. Федотовская

Вологда

ТЕКСТЫ-ПРИТЧИ И ИХ ВОСПИТАТЕЛЬНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ (по материалам фольклорных экспедиций в Вологодскую область)

Фольклорные экспедиции с 1981 года ежегодно проводятся на музыкальном отделении Вологодского государственного педагогического университета (с 2014 года – Вологодский государственный университет) под научным руководством заслуженного работника культуры РФ, кандидата искусствоведения, профессора кафедры пения и музыкального образования Г.П. Парадовской c целью изучения и сохранения ценного культурного опыта поколений. Во время экспедиционной работы в родном крае автором записаны интересные материалы прозаического фольклора с яркой нравоучительной направленностью. Мы поставили задачу определить общий характер материала, его функционирование в рамках народной традиции, а также оценить педагогическую роль этих произведений.

Рассказы-притчи, записанные от Игнашевой Зинаиды Александровны в д. Гридино Сямженского района Вологодской области (1941 г.р.), «Сырое полотенце» (см. образец № 1 в Приложении), «Бутылочка воды» (см. образец № 2 в Приложении), «Помогай, Бог!» строятся на одном сюжетном мотиве – жалобе замужней дочери своей матери: в первом случае – «на сердитую свекровку», во втором – что «вытирается сырым полотенцем», в третьем – «прохожие на жатве отвлекают от работы».

Значительную роль в композиции данных рассказов играют диалоги между мамой и дочерью, которые направлены на то, чтобы вызвать реакцию слушателя, заставляют его задуматься над поставленной проблемой. Из уст матери звучит народная мудрость: она дает советы – учит свою дочерь, как надо поступить. В каждом отдельно взятом случае, чтобы получить то, чего ты хочешь, нужно приложить личные усилия или соблюдать нравственные законы: если хочешь вытираться сухим полотенцем – вставай раньше всех; уважай свекровь и старших людей; выходи пораньше на работу – наработаться успеешь, и мешать тебе никто не будет.

Кожиным Г.А. – уроженцем д. Васильевское Чучковского с/с Сокольского района (1967 г.р.) – представлено пять рассказов, которые он в молодости слышал от своих родственников.

Первый сюжет «Прогуляу» (см. Приложение № 3) – о молодом человеке, которому односельчане собирают средства и отправляют его в город на

заработки. Парень, оказавшись в большом городе, не сумел устоять перед его соблазнами, прогулял все деньги. Дорога домой – центральный мотив притчи, где встречи с разными животными подчеркивают проступок главного «героя». Посредством особой художественной образности – причудливого и контрастного сочетания реального и фантастического – высмеян главный персонаж, который прогулял все собранные для него общиной деньги. В тексте стоит задача пристыдить «героя», заставить его переживать и осознать свой проступок. Педагогическая ценность рассказа – культивирование таких нравственных качеств человека, как взаимовыручка, общинность, ответственность за поступки, трудолюбие.

«Косяки и сани» – маленькая история деревенской жизни, как мужик сани делал в избе. Из этой истории вытекает мораль: прежде чем браться за какое либо дело, надо все просчитать, иначе «косяки выставляй или сани ломай». Вспоминаются в контексте притчи-рассказа народная пословица «Семь раз отмерь, а один раз отрежь».

«Ешь-ту все с медом, а “Бог-то в помощь” никому не говори» – нравоучительная история о том, как нужно жить не ленясь, добросовестно трудиться. В этом случае жизнь будет у человека хорошая, успешная и счастливая. Притча основана на идее пословицы «Кто рано встает – тому Бог подает». В деревенской жизни присказка часто произносилась как пожелание.

«Закуривай, сват» (см. Приложение № 4) – история, которая на примере отношений родственников (сватов) подчеркивает очень важную черту русского человека – гостеприимство.

«Непорядок» – рассказ о том, как старое поколение не могло принять новую моду. По-деревенски считалось, что костюм должен быть крашеный (если белый костюм – это «исподняя рубаха», нижняя одежда), обувь не должна быть с дырами (это показатель старой, изношенной обуви. По словам Кожина Г.А., такую историю могли рассказывать, с одной стороны, в шутку о «серости деревенской – незнании нового мира», с другой – «в ней нарочито было сказано о хозяйственности человека».

Исполнители определили свои рассказы как «присказки». Осмыслим народную терминологию и определим роль данных произведений. В.И. Даль дает следующее толкование слову «присказка»: «прибаутка, прибавка, прикраска к сказке, с намеками на содержанье последней» [1, c. 441]. В глагольной форме – значение слова уточняется действием «примолвить, прибавить к сказанному»; «приговаривать, повторять» [1, c. 441]. Репортажи о функционировании поучительных историй показывают их взаимосвязь с жизненной практикой человека, с конкретной си- туацией-поводом для их актуализации. Тексты привязаны к разговорам людей о проблемных жизненных ситуациях, анализу своих ошибок, построению планов на жизнь. Действительно, тексты-притчи выполняют роль «прибавки к сказанному».

По воспоминаниям наших информаторов, поучительные истории и рассказы вспоминались в тот момент, когда что-то из жизни «выплыло из ошибок» или « кто-то совершил неосмысленную глупость», где требова-

лось «показать истинное положение дела», в другой ситуации – «поучить своих дочерей». Кожин Г.А. вспоминал: «Было это за пирогами. Дело было прошлое уже [случай уже произошел]. Мама Зоя Азарьевна говорила это нам в пример и в шутку. Уже не ругали нас за это горе, уже патрашились: “О, робята, учить-то вас не кому, да и нам некогда! Вот ведь прогуляли! Вот один парень отправлен в город – тоже прогулял…”. Вслед за этим была рассказана история «Прогулял», после которой виновники «уже понимали свою вину и ошибки».

За общим столом с пирогами рассказывалось много различных поучительных историй, поводом для которых были, прежде всего, разговоры о современных ошибках и проблемах. Одну из них также нам рассказывал Кожин Г.А: «Ставилось на повестку дня, например, следующее: “Худенько, робята! Мы ошиблись, надо переделывать!” И чтобы нейтрализовать ситуацию, смириться и начать все сначала, вот и рассказывалась байка. Тесть Михаил Андреевич любил «патрашиться» (шутил, рассказывал различные прибаутки), вот и начнет рассказывать “Косяки и сани”: “Всякое бывало. Вон мне рассказывали в юности про одного деятеля – старик сани делал”. Разговоры были о жизни, про деньги – как разжиться, чтоб все на хозяйстве было. А в ответ молодые слышали от родителей: “А не сложно – Ешь-ту все с медом, а Бог-то в помощь никому не говори… Встань пораньше, так все у тебя и будет. Дрова сами не прибегут, воду не принесут, крышу никто не закроет”. А вслед за этим от нас следовал вопрос: а как это “Ести все с медом, а Бог-то в помощь никому не говорить”?, на который следовал рассказ про героев одноименной истории».

История «Закуривай, сват» рассказывалась, когда за столом поднимали тему про гостеприимство. Кожин Г.А. продолжал об этом свой рассказ: «Михаил Андреевич обращался к гостю: “Ну, чего, [хозяйка], гостей не подчуешь? Давай, заходи! Ешьте, полно степениться-то, бери пирожок да ешь.

–Да я не хочу [отвечал гость].

–Не переживай, кушай. У нас ведь не как в той сказке, про того свата.

–Про какого?

–А вот в юности рассказывали про двух сватовей, как сват к свату пришел, да покурили. Вот случай был такой...»

Содержательные разговоры с Кожиным Г.А. по поводу функционирования текстов позволили нам увидеть и сделать важные выводы о философии деревенских людей: в деревне просто так ничего не говорилось (абы, кабы, чего бы!); говорили к месту, по делу; каждое слово имело свой смысл, сказанное было истиной; все было на пословицах, на шутках и прибаутках.

Записанные произведения практически все относятся к несказочной прозе. Исключение составляет текст «Прогулял», где при общей реалистичности сюжета содержатся сказочные мотивы: принимают участие животные (петух, курочки, кот, корова), на языке которых звучит мораль, связанная с проступком главного персонажа. Каждое из записанных произве-

дений содержит в себе моральное поучение – своеобразный «урок» мудрости, нравственности. В представленных текстах функция нравоучения (воспитательная) преобладает над художественной. По ярко выраженному воспитательному компоненту тексты схожи с пословицами, но для них характерен художественный прием «недосказанности», где слушатель ощущает необходимость осмыслить услышанное (пословицы же имеют суждение и толкование/поучение). Данное свойство позволяет установить связь текстов с жанром «притчи», «коротким рассказом, передающим главную идею в иносказательной форме, который посвящен, как правило, нравственному поучению» [3, c. 5]. Как и в притчах, наши рассказы не содержат прямого вывода или наставления, а мораль из текста извлекает сам слушающий – своеобразное «поучение примером»[3, с. 5], тексты должны «взывать к самоопределению человека, к выбору» [5].

На ярком образном материале представлен ценный жизненный опыт людей. Тексты образны, интересны и имеют важные свойства: «запоминаться благодаря необычному сюжету, неожиданным вопросам и еще более неожиданным ответам, а также едва заметной иронией над человеческой гордыней и страстями» [6]; иметь высокую степень воздействия на слушателей; они не содержат прямой морализации, нотаций.

Осмысление роли и контекста исполнения рассказов показало, что воспитание и преобразование человека в народной традиции не заканчивается в детском и подростковом возрасте. В дальнейшей взрослой жизни также важны оценка деятельности, анализ своих поступков, воспитательные меры воздействия на людей.

Незаменимы такие рассказы-притчи в современном воспитании – могут служить верным «методом преобразования и совершенствования человека, средством повышения его успешности» [4].

Литература

1.Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4-х тт. – Т. 3. –

М., 1998.

2.Зуева Т.В., Кирдан Б.П. Русский фольклор: учебник для студентов и препо- давателей-филологов. – М., 2002.

3.Колодий А.И. Притча и притчевость в украинской прозе 70–80 годов ХХ столетия. – Автореф. дисс. на соиск. учен. степени канд. филол. наук по специаль-

ности 10. 01. 06. – Киев, 2000.

4.Еремеева И.Г. // URL: http://www.b17.ru/article/1466 (Дата обращения: 10.11.2014).

5.Кураев Андрей (диакон). Школьное богословие. Притчи христовы // URL: http://azbyka.ru/tserkov/lyubov_i_semya/vera_i_deti/kuraev_shkolnoe_bogoclovie_32all.shtml (Дата обращения: 12.05.2015).

6.URL: http://www.smisl-zhizni.ru/pritchi (Дата обращения: 15.11.2014).

ПРИЛОЖЕНИЕ

1. «Сырое полотенце»1

«Я расскажу одну присказку.

Одна девушка вышла замуж и говорит:

–Все бы хорошо, да полотенцем все приходится сырым вытираться. (Вешалиоднополотенце, [им] вытираласьвсясемья.) Всесырымвытираюсь.

–А ты, девка, встаешь, дак кто у тебя еще не встал в семье-то?

(Пришла [замужняя дочь] домой, матке жалуется родной).

–Да все стали, только мы вот с мужиком-то. [Матка ей дает совет:]

–Девушка, вставай первая пораньше, дак всегда будет твое сухое полотенце!»

Комментарии: «Эта история и [в] заправду [была] или может поучительная».

2.«Бутылочка воды»

«А потом вторая тожно пришла к матке, жалуетсе, что:

–Все бы хорошо, мам, да уж больно свекровка-та много наговариваетто. Все говорит, не перестает. Сердитая!

–А ты знаешь что, девушка, вот, на – я тебе водицьки бутылочку налью. Она как заругается, ты глотни, а не глотай – держи во рту воду-то.

Ну вот выпила всю эту бутылоцьку [девушка] и говорит:

–Мам, свекровка-то хорошая стала, не ругается, только вода у меня вся концилась.

–Я тебе, девка, еще налью!

Тоже ведь для чего-то [нужна было это]: свекровка ругается дак – ты молци, не отвецяй ей!»

Комментарии: «(В.: А как назвать такие вот рассказики?) Это – то ли шутки, то ли прибаутки – как хотите, называйте! Поуцительные тоже дак».

3. «Прогулял»2

Из одной большой деревенской семьи довелось старшему отроку ехать в город на заработки. А денег на дорогу не было. Вся деревня собирала

1«Присказки» №1, 2 записаны от Игнашевой Зинаиды Александровны, уроженки д. Гридино Режского поселения Сямженского района Вологодской области (1941 г.р.). Хранение материалов – фонды Центра традиционной народной культуры Вологодского государственного университета (автор записи Федотовская О.А., 2013 г.).

2Присказка «Прогулял» (образец № 3) записана со слов жительницы д. Чучково Бубякиной Зои Азарьевны (1932 г.р.), была воспринята ей от матери Лубниной Марии Павлиновны (1907 г.р.); «Закуривай, сват» (образец № 4 ) рассказывал Бубякин Михаил Андреевич (д. Чучково Сокольского р-на Вологодской области, 1931 г.р.). Тексты присказок записаны и редактированы Кожиным Г.А., представлены в рукописи его авторского сборника «Истина, которой дорожу» (сост. Федотовская О.А.).

помочь в дорогу и на проживание. Вот он приехал в город, а жизни-то такой еще и не видывал: улицы широкие, с фонарями, а кругом трактиры да пивные. Вскружила голову городская жизнь. Прогулял все деньги на радостях, а на работу не устроился. Думает: что и делать?! Решил идти к отцу, матери и обо всем покаяться. Да как идти, ведь вся деревня провожала, стыдно! Вот и решил пойти он ночью. Подумал, что ночью-то его никто не увидит и не узнает… Шел он по лесу до родной деревни, а как закончился лес – увидел, как на родном полюшке пасутся коровушки. А коровы, почуяв прохожего, замычали на свой лад (да мычание у них было своеобразное и интересное). Пареньку слышится: «Наш, наш, наш» (рыкают). Стыдно стало пареньку, ведь узнали его коровушки. Думает, пойду я побыстрей к деревне, авось там никого не встречу. И только подошел к околице, как петух взлетел на плетень и как закричит: «Без де-нег! Без де-нег!». Совсем стало стыдно пареньку – и тут его узнали. Забежал он к себе во двор, как тут же курочка под ногами, вторит петуху: «Ко-ко-ко, как это – так это?! Как это – так это?!» И совсем расстроившись, что его и тут узнали, заскочил он в сени и за собой дверь закрыл, думает, что теперь уж никто не увидит. Да не тут-то было. Подбежал кот, стал возле ног тереться да приговаривать: «Мяу, мяу, прогуляу! Прогуляу, прогуляу…»

4. «Закуривай, сват»

Тесал мужик бревно у своего дома, смотрит: издалека к нему человек подходит. Оказалось, что его сват в гости пришел. Подошел и приветствует:

–Здорово, сват!

–Здорово! – отвечает человек с топориком. – Ну, садись, присаживайся, посидим, погутарим.

Воткнул топорик в бревно и достает кисет. Достает кисет и потчует гостя:

–Закуривай, сват.

Скрутили самокрутку, сидят курят, о том и о сем разговаривают. А хозяин топора опять:

– Закуривай, сват.

Ну, выкурили еще по одной, еще поговорили. Да еще по одной выкурили, да еще по одной… А сват, как бы спохватившись, спрашивает своего гостя:

– А что сватья-то не пришла?

А тот подумал, подумал, да и ответил:

– Да она не курит.

Е.Г. Фисюк

Вологда

ВОСПИТАНИЕ ПАТРИОТИЗМА (на материале произведений вологодских авторов)

Программа работы МОУ «Средняя общеобразовательная школа № 15 имени дважды Героя Советского Союза А.Ф. Клубова» г. Вологды по патриотическому воспитанию обучающихся направлена на систематическую работу по созданию условий для формирования личности гражданина и патриота России с присущими ему ценностями, взглядами, установками, мотивами деятельности и поведения, чувством гордости за свою большую и малую Родину, свой народ, своих земляков, уважения к их свершениям и достойным страницам прошлого.

Педагогами школы проведена большая работа по разработке и реализации национально-ориентированного компонента в преподавании общеобразовательных предметов, что является основным средством эффективного патриотического воспитательного воздействия на обучающихся. С этой целью в 1996 году в школе началось создание комплексного краеведческого музея, в который на данный момент входит музей русской старины, литературный музей К.Н. Батюшкова, музей истории школы, музей дважды Героя Советского Союза летчика-испытателя А.Ф. Клубова. Экспозиции данных музеев расположены в обычных рабочих кабинетах, где каждый день проходят уроки. Еще одной составляющей комплексного музея является литературный музей «Литература Вологодского края», расположенный в рекреации 3 этажа. Комплексный краеведческий музей занимает особое место в патриотическом воспитании учащихся нашей школы. Все экспонаты, все материалы, все стенды рассказывают о Вологодском крае, о наших прославленных и малоизвестных земляках. Материалы музея активно используются в процессе работы на уроках и во внеурочное время.

Язык и литература составляют тот арсенал, в котором сосредоточиваются внутренние силы народа и основные начала воспитания. Понимая всю важность патриотического и духовного воспитания подрастающего поколения, учителя русского языка и литературы на своих уроках стараются привлечь внимание учащихся к творчеству писателей-вологжан, к образу русского человека – носителя духовной основы русского народа и государства, проследить формирование личности человека через знакомство с героями произведений вологодских авторов. Учебный план школы составлен таким образом, что на изучение литературы Вологодской области (ЛВО) отводится по 0,5 часа в 5, 8 и 9 классах. Этого, конечно же, недостаточно для более глубокого знакомства с творчеством поэтов и писателей нашего края, с их биографией. Учителя попытались найти выход и решили в системе использовать национально-ориентированный компонент на уро-