Свободная мысль №5 2007

ЮРИЙ АКСЮТИН

ВСЕ ЭТО НАЧИНАЕТ СКАЗЫВАТЬСЯ на третьем заседании 20 июля. Если накануне вся пятерка (в которую «молодые» включали и Ворошилова) говорила, что надо освободить Хрущева от обязанностей первого секретаря, то теперь

26 См. там же. С. 185.

вопрос ставился иначе: упразднить должность первого сек-

ретаря26. Вполне возможно, что смягчение формулировки было связано с расчетом не упустить Первухина и Сабурова, сохранить соотношение 7 против 4, чтобы можно было этим большинством оформить решение. Недаром Шепилов — единственный из кандидатов в члены Президиума, не поддержавший Хрущева, все время кричит:

— Голосовать! Голосовать!

Он и Хрущев вообще оказываются в центре дискуссии. Признав, что есть у Хрущева сильные, драгоценные качества, и упомянув о его огромных заслугах

в разоблачении «банды Берии», об огромной работе по ликвидации тяжких нарушений революционной законности, ликвидации отставания сельского хозяйства и разрядке международной напряженности, Шепилов говорит:

—Считаю величайшей заслугой товарища Хрущева связь с жизнью, практикой.

Для пущей объективности высказывается он и в адрес Кагановича:

—Зачем вам понадобилось вытаскивать факт в отношении товарища Хрущева о 1923 годе?

В таком же ключе он оценивает и выступление Жукова:

—Зачем сейчас это делать?.. Вы предлагаете, чтобы мы перед коммунистическими партиями, перед нашим народом сказали: во главе нашей партии столько-то лет стояли и руководили люди, которые являются убийцами, которых нужно посадить на скамью подсудимых. Скажут: какая же вы марксистская партия? История не простит никому допущенных нарушений законности, но не в интересах нашей партии, мирового коммунистического движения ворошить теперь эти дела. Самое важное, что партия практически уже устранила беззакония, исправила допущенные нарушения.

И сославшись на китайцев, которые придерживаются по этому вопросу та-

кой формулы: 70 процентов у Сталина было положительно-

27 Там же. С. 186, 133, 136—137, го и 30 процентов отрицательного, предлагает, чтобы «все

406, 407.

мы тут строго продумали»27.

—Сколько лет вы учились? — перебивает его Хрущев.

—Я очень дорого народу стоил, — не без гордости отвечает тот, — закончил десятилетку, четыре курса университета, институт красной профессуры.

—А мое обучение обошлось в мешок картошки за зиму у попа! — парирует Хрущев.

Шепилов не находит ничего лучшего, как спросить:

—Почему же тогда вы претендуете на всезнание?

И начинает перечислять вопросы и мероприятия во внешней и внутрен-

« Т О В А Р И Щ Х Р У Щ Е В З А З Н А Л С Я . . . »

пренебрежительно называет все это пустозвонством, после чего Шепилова, что называется, «понесло»:

— Товарищ Хрущев надел «валенки» Сталина и начал в них топать, осваивать их и чувствовать себя в них все увереннее. Он знаток всех вопросов. Он докладчик на пленумах и совещаниях по всем вопросам. Промышленность ли, сельское ли хозяйство, международные ли дела, идеология — все решает он один. Причем неграмотно, неправильно.

Хрущев, признав некоторые замечания Шепилова правильными, на многие другие реагировал не менее, а даже более резко29.

Касается Шепилов и той роли, которую играл Серов:

—Этот подлый, гнусный тип, прежде один из заместителей Берии, сде-

лался председателем КГБ и самым близким вашим фаворитом, которого мы все боимся. Заходит ко мне в кабинет Екатерина Андреевна [Фурцева] пожаловаться, что все разваливается, все гибнет, и предупреждает, чтобы я был настороже, так как нас подслушивают... Какое складывается положение — два секретаря ЦК не могут друг с другом просто поговорить! Вот до чего дело дошло.

—Это провокация! — восклицает Фурцева. — Уж если разбираться в работе президиума, то это надо делать честно. Зачем же применять нечестные методы, передавать разговоры, которые были один на один, да к тому же извращать их, чтобы противопоставлять друг другу?

Шепилов вытаскивает записную книжку и, размахивая ею, утверждает, что там все это им записано.

—Сплетник! — кричит ему Аристов.

А тот, протягивая эту книжицу Ворошилову, продолжает:

— Вот вы, Климент Ефремович, такой хороший, действительно достойный человек, а на вас люди наговаривают.

И пересказывает то, что Хрущев говорил ему о первом красном маршале. А так как позиция Ворошилова оставалась неясной и каждая сторона пыталась перетянуть его на свою сторону, Хрущев расценивает это как предательский удар в спину. Но в данный момент ограничивается тем, что обиженно бросает ему:

— Нечестный человек!30 Шепилов возмущается недавним назначением заведующего отделом маши-

ностроения ЦК И. И. Кузьмина председателем Госплана и первым заместителем главы правительства:

—Что это за выдвижение? У нас лучшие экономисты — товарищи Сабуров

иПервухин. Вот кого надо выдвигать! А вы взяли не члена ЦК и подчинили ему членов ЦК. Разве это допустимо?

После окончания этого заседания Брежнев приводит к себе в кабинет Арис-

това и Фурцеву, чтобы вместе обзвонить руководителей региональных партийных организаций: каждый должен связаться с тем, кого лучше знает. Председа-

151

ЮРИЙ АКСЮТИН

имаршалы, обмениваются тревожной информацией, советуются, как быть.

—Как вы считаете: нормально или нет, что так долго идет работа нашего президиума? — спрашивают, например, министра оборонной промышленности Д. Ф. Устинова.

—Конечно, безобразие, — отвечает он.

—Что, Хрущев уже не председательствует? Как так?

Ирешают обратиться в Президиум с заявлением. Сочиняют такой документ,

32 См. «Молотов, Маленков, Ка- и не находится ни одного, кто бы не подписал. Вначале

ганович. 1957». С. 236, 316—317, было 53 подписи, потом их число выросло до 80. И группа в 324. 20 человек направилась с этим документом в Кремль32.

А ТАМ УЖЕ ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ продолжались заседания Президиума ЦК. Придерживаясь прежней тактики затягивать время и не допускать голосования, «меньшинство» объявляет о готовности пойти на уступки. Хрущев, попрежнему отвергая «нездоровую и тенденциозную критику и несправедливые обвинения» в свой адрес, в то же время признает ряд своих недостатков и обе-

щает исправить их, бороться за укрепление единства руководства33.

Да, заявляет он, ему не следовало выступать с призывом догнать и перегнать Америку до тех пор, пока ЦК не разобрался в этом вопросе. Надо было получить соответствующее разрешение, прежде чем публично заявлять, что в ЦК разрабатываются предложения об отмене налога на молоко и мясо, производимое в подворьях колхозников. Не прав он был и тогда, когда на обеде с писателями и художниками стал говорить о внутрипартийной жизни, о разногласиях с Молотовым. В конце своей речи встает и выражает членам Президиума ЦК глубокую

благодарность и обещает исправить все недостатки, на которые ему было указано34.

—Хорошо сказал, — комментирует его выступление Каганович. — У меня на душе отлегло.

Такое же впечатление эта речь производит и на Ворошилова:

—Главное, чтобы впредь у нас не было недоразумений, чтобы мы начали работать душа в душу, как положено старым большевикам-ленинцам.

Начинается обсуждение оглашенного Аристовым предложения о пооче-

« Т О В А Р И Щ Х Р У Щ Е В З А З Н А Л С Я . . . »

пишет Булганину записку, показав ее рядом сидевшему Шепилову: «Николай Александрович! Предлагаю на этом обсуждение вопроса закончить. Объявить Хрущеву за нарушение коллективности руководства строгий выговор и пока все оставить по-старому, а дальше посмотрим»37.

Вроде бы к этому все и шло. И уже достигнута договоренность закончить обсуждение либо в этот вечер, либо завтра утром. Даже ораторов было записано совсем мало. Речь теперь идет, причем в спокойном тоне, о том, готовить ли резолюцию для пленума или ограничиться обсуждением вопроса здесь, в президиуме. На последнем настаивают Кириченко и Мухитдинов, да и Шепилову кажется, что уже все с этим согласны.

Вдруг в этот момент заходит сотрудник аппарата ЦК (кое-кому показалось,

что его вталкивают) и говорит:

— Пришла группа членов ЦК — товарищи Игнатов, Конев и другие. Они просят принять их, допустить на заседание президиума, чтобы сделать сообщение38.

Для «большинства» это известие звучит словно гром небесный, и реагирует оно на него очень нервно, даже бурно. Особенно резко высказываются Каганович, Молотов, Маленков. Повскакав со стульев и грозя кулаками в сторону Хрущева и его сторонников, они кричат:

—Это позор!.. Неслыханно!.. Раскольники!.. Фракционеры!

—Кто организовал эту группу? — спрашивает кто-то. — Секретариат?

—Уверен, организовал Хрущев, — утверждает Сабуров. — Я тебе, Никита, верил, а теперь нет… Сейчас они пришли, а там танки окружат!

—Будут арестовывать? — подхватывает Шепилов.

—Спокойно, это не танки, а члены ЦК пришли! — увещевает Хрущев.

—Я как министр обороны, — поднимается с места и подает голос Жуков, — протестую против клеветы, которая здесь раздается. Кто имеет право танки без моего приказа выпустить? Вы что? Танки можно двигать только по моему приказу!

Это немного охлаждает возмущающихся. Один только Молотов продолжает грозить маршалу пальцем. Маленков, считая такого рода метод воздействия неправильным, предлагает не прерывать заседание.

—Тем более что взято такое направление бесед, что очень важно довести это дело до состояния полного спокойствия.

—А членов ЦК надо принять, — настаивает Хрущев.

—Не будем! — повышает голос Молотов. — Продолжим обсуждение. Разве мы сами не можем договориться?

—Как же это можно? — недоумевает Хрущев. — Беспартийных принимаем,

аэто члены ЦК... Мы, президиум ЦК, слуги пленума, пленум — хозяин.

—Нет! Это давление.

—Вы же не знаете, что они скажут. Давайте послушаем.

Обсуждение принимать делегацию или нет продолжается около получаса,

153

ЮРИЙ АКСЮТИН

но уже без шума и криков. Большинство наконец соглашается принять делегацию всем Президиумом после того, как заседание к 6 часам закончится. А пока пусть выйдет Булганин и попросит товарищей, чтобы подождали.

—Почему Булганин? — возражает Хрущев. — Давайте все выслушаем.

—Достаточно Булганина и Ворошилова, — говорит еще кто-то.

—Я избран секретарем ЦК на пленуме, — продолжает стоять на своем Хрущев, — пойду к членам ЦК и буду с ними беседовать. Меня никто не может лишить такого права.

В конце концов уполномочивают на это Булганина, Ворошилова, Хрущева

иМикояна. Когда выделенная четверка выходит из зала заседания в приемную, там уже их ждут не двое, а три с лишним десятка человек: это к первой делегации присоединилась вторая с задачей выяснить, почему не принимают. И

среди них тоже идет дискуссия, но только совершенно иного рода: некоторые настаивают на том, чтобы войти без разрешения, дабы не позволить принять решение по оргвопросу, другие советуют не терять выдержку.

—Ну что, парламентарии? — спрашивает их Ворошилов. — Зачем пришли?

—Мы не парламентарии, а члены Центрального Комитета, — парирует секретарь Чкаловского обкома Д. С. Полянский.

—Какое вы имели право? — продолжает возмущенно наседать Ворошилов. — Вы не доверяете президиуму?

—А вы разве чувствуете? — вопросом на вопрос отвечают ему.

Булганин принимается успокаивать делегатов:

—Заседание происходит нормально, никаких особенностей нет, никакого страха нет.

Совершенно иное делегаты слышат от Микояна:

—Положение действительно очень тревожное… Опасность большая… Могут принять неправильное, плохое решение, которое нелегко будет исправить. Как бы не случилось большой катавасии. Выйдет за границу и повредит престижу нашей страны.

—Да, тревога большая, — подтверждает Хрущев.

Выглядит он весьма расстроенным.

—Я, может быть, и нарушаю в известной степени решение большинства президиума, но скажу вам правду.

Рыдая, выпивает один за другим три стакана воды и продолжает:

—Надо мною буквально четвертый день идет судилище!

Ворошилов и Булганин продолжают заверять:

—Ничего чрезвычайного нет. Вы успокойтесь, все кончится хорошо.

—Как ничего чрезвычайного, когда президиум раскололся? — возмущается первый секретарь ЦК ВЛКСМ А. Н. Шелепин. — Как ничего особенного, если отказывались принять членов ЦК? Как ничего особенного, когда товарища Хрущева отстранили от председательствования? За что?

—Мы пришли к вам с единственной просьбой: разрешите, дорогие товарищи, раз вы не можете договориться в президиуме, поставить этот вопрос на

154

« Т О В А Р И Щ Х Р У Щ Е В З А З Н А Л С Я . . . »

—Мы доложим об этом президиуму, — обещает Булганин. — Президиум решит.

—Поручим секретариату ЦК созвать пленум, если этого не сделает президиум, — предупреждают делегаты.

Когда после этого перерыва заседание Президиума ЦК возобновляется, дело принимает совсем другой оборот. Теперь речь идет не о днях созыва пленума,

ао часах. В конце концов достигается договоренность открыть его в два часа завтрашнего дня.

—Группы не было и не будет, — заверяет Маленков.

И выступает за то, чтобы выйти на пленум с единым мнением, показать единство в президиуме, для чего составить соответствую-

И все они были, по словам первого секретаря ЦК КП Белоруссии К. Т. Мазурова, «глубоко возмущены раскольническими действиями Маленкова, Молотова и Кагановича». Они выслушивают постановление «созвать пленум ЦК

КПСС 22 июня с. г. в 2 часа дня по внутрипартийному воп- 43 Там же. С. 309, 23. росу»43. Однако решение созвать комиссию для подготов-

ки совместной резолюции расценивается ими как компромисс, ведущий на опасный путь.

— Комиссия не нужна! — единодушно заявляют они. — Пленум должен сказать свое веское слово.

Под их давлением решено никакой резолюции Президиума не принимать

и никакой комиссии для этого не создавать, а поручить Сус-

44 Там же. С. 188, 234.

лову сделать информацию на пленуме44.

155

ЮРИЙ АКСЮТИН

На проходившем в течение нескольких дней (22—28 июня) пленуме и были сведены счеты с теми, кто покусился на авторитет и власть Хрущева. Им было вменено в вину участие в сталинских преступлениях и сопротивление новому курсу, взятому после смерти Сталина. Советская элита вовсе не желала возвращения к тем страшным временам, а ее региональная часть к тому же опасалась, как бы ее не лишили только что полученного права оперативно руководить промышленными предприятиями и стройками.

Молотов, Маленков и Каганович были объявлены «антипартийной группой» и выведены не только из Президиума ЦК, но и из состава членов ЦК. Та же самая кара постигла и «примкнувшего к ним» Шепилова. Был переизбран Президиум. Среди его 15 членов оказались и активно проявившие себя Аристов, Брежнев, Жуков (он оставался членом ЦК до октября 1957 года, а потом был

изгнан оттуда и снят со всех постов Хрущевым), Игнатов и прощенные (потому что покаялись) Ворошилов с Булганиным (последний в 1958 году уступил свой пост председателя Совета Министров Хрущеву, а спустя еще некоторое время отправлен на пенсию). Покаявшимся же Первухину и Сабурову повезло меньше — они оказались среди девяти кандидатов в члены Президиума.

Но сам Никита Сергеевич, лишившись оппозиции и став полновластным хозяином в партии и стране, становится еще более непредсказуемым и противоречивым. И через 7 лет новый заговор членов Президиума ЦК, поддержанный рядовыми членами ЦК, приведет к его отставке со всех занимаемых им постов.

156

Marginalia

ВЛАДИСЛАВ ИНОЗЕМЦЕВ

Поиски врага в отсутствие друзей

столько плоха, сколько провокационна. Д. Д’Суза предпри- 14.01.2007. Р. BW05. нимает чрезвычайно рискованную попытку воздать должное консервативным ценностям в условиях, когда сопряженная с этими ценностями политика, по сути, завела Америку в тупик. Результатом становится крайне сбивчивое, а порой и совершенно бездоказательное обвинение оппонентов нынешнего курса во всех бедах и проблемах современных Соединенных Штатов. Автор идет на исключительно провокационный шаг: в условиях очевидного провала борьбы с внешними врагами Америки он начинает поиск врага «внутреннего» (что, собственно, и отражается в названии его работы), не понимая или не желая понимать, что это способно окончательно расколоть общество, которое связано в большей мере общими мифами или абстрактными ценностями, нежели историей и традициями.

Дайнеш Д’Суза — не вполне типичный американский консерватор. Он родился в индийском Бомбее в семье выходцев из Португалии в 1961 году и в 17 лет приехал учиться в США по программе ротарианских клубов. Его учеба — сначала в частной школе в Аризоне, а затем в знаменитом Дартмут-колледже в Нью-Гэ- мпшире — была отмечена серией скандалов, вызванных его нетерпимостью к гомосексуализму и добрачным связям. В первой половине 1980-х он работал в редакции известного консервативного журнала «Policy Review», пока в 1987 году не был назначен членом группы политических советников администрации президента Р. Рейгана. Пробыв в ней немногим больше года, он перешел на работу в American Enterprise Institute, а затем осел в калифорнийском Hoover Instuitution.

ИНОЗЕМЦЕВ Владислав Леонидович — директор Центра исследований постиндустриального общества, издатель и главный редактор журнала «Свободная мысль» и русского издания газеты «Le Monde diplomatique», доктор экономических наук.

157

ВЛАДИСЛАВ ИНОЗЕМЦЕВ

тикультурализма3. Сегодня приходится признать, что с тех пор ему удалось серьезно «конкретизировать» свой консервативный подход.

Новая книга Дайнеша Д’Сузы посвящена анализу не только трагических событий 11 сентября 2001 года, но и всего, что последовало за ними: вторжений в Афганистан и Ирак, раскола между США и их европейскими союзниками,

динамики глобального терроризма, да и внутриполитических разногласий в самих Соединенных Штатах.

В некоторых своих утверждениях автор выглядит как один из реалистично мыслящих американских политологов начала нового столетия. Он констатирует, что сплоченность американцев, ярко проявившаяся в первые месяцы после террористических атак, не породила подлинного единства нации и что «в конечном счете события 11 сентября обнажили глубокий раскол в душах американцев по поводу значения самой Америки» (P. 35). Он признает, что ответ властей США на действия террористов был несимметричен и непропорционален (см. P. 106—107); подчеркивает ошибочность многих элементов того, что может быть названо «доктриной Буша» (как «Америка ведет войну с терроризмом», почему «экстремисты ненавидят нас за демократичность и свободу», зачем «мы ведем войну, сравнимую по значимости с “холодной войной”», действительно ли «решением проблемы может служить демократизация мусульманского мира» — подробнее см. P. 36—39).

Автор обоснованно утверждает, что термин «война с террором» бессодержателен, что исламисты отнюдь не отрицают достижений эпохи модернити, что демократия в последнее время воспринимается фундаменталистами как инструмент эффективного обретения власти и влияния (см. P. 40—45). «Терроризм, — пишет он, — не более чем выбранный врагом способ уничтожать и убивать нас; бен Ладен является не столько террористом, сколько религиозным идеологом, избравшим террор в качестве самого эффективного средства достижения своих целей» (P. 5). По его мнению, эта идеология не имеет ничего общего с нацизмом и коммунизмом, которым Америка противостояла в ХХ столетии: они «сформировались в лоне западной цивилизации, и потому легко описывались принятыми в западной науке понятиями и постигались в рамках западных концепций» (P. 85—86). Отсюда следует, что инструменты нынешнего противостояния должны быть качественно другими. В общем, убежден Д’Суза, «для Дж. Буша и американских консерваторов в целом настало время

переосмыслить 11-е сентября» (P. 46). Все это кажется понятным, правильным — и отнюдь не оригинальным.

158

П О И С К И В Р А Г А В О Т С У Т С Т В И Е Д Р У З Е Й

Но автор идет дальше. Он отмечает, что общенациональное единение, последовавшее за 11 сентября, было стихийным процессом, на время затушевавшим политические и культурно-идеологические разногласия американцев. С тех пор часть этих разногласий (их политическая составляющая) вышла наружу и проявилась во всей своей полноте. Демократы припомнили Дж. Бушу все — от его сомнительной победы на выборах 2000 года до коллег, связанных коррупционными интересами с крупными нефтяными компаниями, и проигранной войны в Ираке (см. P. 61 и следующие). Более того, Д’Суза убежден, что нынешние либералы готовы пойти на что угодно для нанесения ущерба республиканцам: они, утверждает автор, «готовы допустить возникновение в Ираке исламского фундаменталистского государства, если только это увеличит их шансы нанести консервативному правительству поражение дома, в Америке»

(P. 263), и способны чуть ли не подыграть этим экстремистам, лишь бы «подорвать позиции администрации Дж. Буша и опорочить внешнюю политику США» (P. 23). Это утверждение, разумеется, недоказуемо, но автор умело использует риторику американских либералов, чтобы убедить своего консервативного читателя в том, что «сторонники левого движения не хотят ввязываться в серьезную и продолжительную борьбу с исламскими радикализмом и фундаментализмом, так как уже вовлечены в более серьезное, по их мнению, сражение — в политическую схватку с американским радикализмом и американским фундаментализмом» (P. 10).

Стоит заметить, что сегодня эта задача выглядит довольно легкой, так как в выступлениях наиболее радикальных оппонентов нынешней американской администрации сравнения Дж. Буша с бен Ладеном становятся все более привычными, а утверждение, что именно США являются основным «государствомизгоем» современного мира, звучит все более настойчиво. В таких условиях Д. Д’Суза и задается центральным для его книги вопросом: не лежит ли в основе этого политического противостояния культурно-ценностный конфликт, тлею-

тный, идеологический и религиозный. Если этот раскол и не так бросается в глаза, как первые два, то только потому, что, столкнувшись с атакой исламистов на принципы свободы и равенства, и правые, и левые в США «готовы броситься на защиту американской культуры просто потому, что эта культура — американская» (P. 123).

Однако за видимой приверженностью демократов и либералов американским ценностям скрывается их ненависть к консервативной Америке, кото-

рая обусловливает, по мнению автора, большинство их суждений и действий. Д’Суза по-своему развертывает хантингтоновскую картину «столкновения ци-

159