ЭНЦИКЛОПЕДИЯ УПШ

322 Андрей Санников

А.С. с дочерью, 1990 г.

Александрийский) сказал: «Радующийся чужому греху – грешит». От этого у меня и тоска была, от злой, разрастающейся радости при известии о но­ вых грехах и подлостях всех этих цыган, ментов, наркоманов, чиновников, политиков. Если мне сообщали, что следователь, ведущий против меня уголовное дело («за клевету», ага), умер в своём кабинете от героиновой передозировки – я про­ сто хохотал от радости. А в перерывах между эти­ ми «восторгами» – неподъёмная тоска. И понял я вот что: с каждым узнаванием о чужом грехе

Жена Марина и внук Мартин

я сам становлюсь хуже. Больше узнал – больше ухудшился. Стал я тогда писать крепчайшие, бук­ вально вымазанные кровью и землёй стихи. И из Фонда (в котором президенствовал тогда) ушёл. Выбирался наружу, как выбираются из танкового люка контуженные танкисты. Дописал книгу. На­ звал её цитатой из гоголевских «Записок сумас­ шедшего» – «Луна сломалась», с прибавлением – «лёгкие стихи». На дворе был (точнее висел – как тёмная туша) 2005 год.

«Из какого сора» – старуха врёт. Ещё и «не ведая стыда», ага. Всё наоборот, совсем наоборот. Ни из какого «сора» стихи вырасти не могут. Стихи ра­ стут из опыта преодоления горя. Из непрестанно­ го, неотвязного разговора со своим воспалённым стыдом.

Вечером 25 октября 2004 года дождались мою жену убийцы. Манечка выжила, изрубленное лицо ей сшили по лоскуткам в клинике Сергея Нудельмана. Операцию сделали гениально. Ког­ да я предложил Сергею деньги – он чуть не запла­ кал от обиды, сказал: «Для меня честь хоть что-то для вас сделать». В записочках, когда Манечка их

вцеркви подаёт, всегда у неё среди наших имён записан Сергей… Ни хрена себе «сор», да? Вообще, 2005 год (и прилегающие к нему слева и справа месяцы) был чёрен и подл так, что говорить о нём подробно я ещё не готов. Но вот о чём не по­ смею не рассказать – ежевечерний звонок (домой,

вбольницу – где бы я ни был) от Женечки Турен­ ко: «Андрей, держись, я за тебя молюсь!».

К лету 2006 года книга «Луна сломалась. Лёгкие стихи» была готова. И – Наташа Стародубцева с ЯшейРазливинским(виздательстве«Контрабан­ да») выпустили полиграфический шедевр. Ин­ теллиготина опять оскорбилась – книжка стихов должна же быть кривой серой тетрадкой с непре­ менными тварьдрожащими фразами про «спаси­ бо за неоценимейшую финансовую поддержку»! Так вот – надо обладать честью. И по отношению к своим стихам и по отношению к своей жизни. Все мои книги – это принципиально – изданы ве­ ликолепно и только на мои собственные деньги. Я имел честь жить эту жизнь и писать эти стихи. 14 сентября 2006 года началась работа собствен­ ного литературного семинара. Евгений Степанов назвал семинаристов «цветом русской поэзии». Да, так и есть.

В 2011 году у меня вышли (в Нью-Йорке) «Ан­ гельские письма», нежная, полупрозрачная ква­ дратная книга с удивительными иллюстрациями, которые два (!) года рисовал Серёжа Ивкин.

Остановимся. Хватит пока. Прав веселящийся Туренко: «Спина к спине – спины не увидать!». Подробности только что прошедших 6–7 лет слишком многочисленны и – пока – равноценны, рассортировать их можно, но я наделаю ошибок, если примусь за это. Подождём.

Наталия Санникова

Санникова Наталия Владимировна родилась

11.05.1969 в городе Верх-Нейвинск (сейчас Но­ воуральск) Свердловской области. В 1999 г. окон­ чила УрГУ по специальности «теория и история культуры». Занималась бизнесом, телевизионной

игазетной журналистикой. С 2001 г. стихи пу­ бликуются в коллективных сборниках, журналах «Урал», «Воздух», интернет-изданиях (TextOnly

идр.). Автор сборника стихов «Интермеццо» (2003). Участница АСУП-2,3. Живёт в КаменскеУральском Свердловской области.

Филологическая маркировка стихов Н.С.

Традиции, направления, течения: модернизм,

акмеизм, постсимволизм, постмодернизм.

Основные имена влияния, переклички: И. Брод­ ский, Б. Ахмадуллина, Б. Рыжий, О. Дозморов.

Основные формальные приемы, используемые автором: прямое лирическое высказывание, эле­ гизм, склонность к эпическим формам, медита­ тивность, метрическая деавтоматизация, речита­ тивность.

Сквозные сюжеты, темы, мотивы, образы:

пространство, город, оппозиция столица/провин­ ция, предметы, вещи, быт, дом, тоска, ностальгия, любовь, судьба, дети, прощание, уход, поезд, сон, старение, смерть, зима, снег, ощущение холода, поэзия, поэт.

Творческая стратегия: лирическое пережива­ ние судьбы.

Динамика: если в стихах 2-го тома ощущается влияние просодики И. Бродского, то в 3-м томе очевидно преодоление этого влияния, обретение собственного голоса и набора собственных ин­ тонаций. Стихи 3-го тома отличаются глубоким переживанием времени.

Коэффициент присутствия: 0,63

Автобиография

Автобиографический жанр мне всегда казался не­ сколько странным и неприличным, какая-нибудь

323

сухая справка в духе «родился-учился-женился» была бы уместнее, но раз тут так заведено, расска­ жу о своих друзьях и коллегах, насколько позво­ лит редакторское требование к объему текста. И о «родился-учился» несколько слов тоже, конечно. Итак, родилась 11 мая 1969 года в закрытом горо­ де Верх-Нейвинске (ныне Новоуральск), где ни дня не жила, весь отчетный период с небольшими перерывами существую в Каменске-Уральском, здесь окончила школу, работаю, здесь моя семья. Родители – радиоинженеры, хрестоматийные «шестидесятники», папа (которого уже нет на свете) всегда предпочитал физику, мама – лири­ ку. Мама и научила меня писать стихи, точнее, приучила – я была дисциплинированным ребен­ ком и делала все, что она велит. Обнаружив в ре­ бенке желание играть в рифмы с того дня, как я выучилась буквам (лет с пяти), мама предложи­ ла записывать все в блокнотик, что я и делала до окончания школы. В выпускном классе блокно­ тик кончился, на увещевания мамы поступать в Литературный институт я ответила решительным отказом, но кем быть, так и не придумала, потому поступила в УПИ (Уральский политехнический институт) на химико-технологический, откуда стремительно сбежала в музыкальное училище им. Чайковского города Челябинска (музыке в семье учились все девочки, к окончанию школы я имела в запасе восемь лет занятий скрипкой, не­ сколько гитарных аккордов и пару-тройку фор­ тепианных гамм). Полтора года поучившись на хорового дирижера, я посмотрела «Репетицию оркестра» Феллини, одумалась, бросила музыку

ивышла замуж. В 1991 году вернулась в Каменск, родила сына Романа, а в 1994 поступила на за­ очное отделение факультета искусствоведения

икультурологии Уральского госуниверситета, которое окончила в 1999 году. Одновременно родилась дочь Галина, после чего я окончатель­ но поняла, что дети – лучшее, что может сделать женщина, в том числе в литературе.

Еще до поступления в училище, в начале 1990 года, приключилось хрестоматийное уже для моего поколения событие: в какой-то московской тусовке рязанский, насколько я помню, юноша, представленный как рок-музыкант, очень неохот­ но и буквально на 10 минут дал подержать само­ дельный томик Бродского – отпечатанный на пишмашинке, в бледно-коричневом клеенчатом переплете. За эти минуты жизнь моя была на­ веки отравлена, на что не устают с сожалением указывать всевозможные редакторы и филологи. Мое скудное провинциальное чтение стихов из школьной программы все вышло, как детская ве­ трянка, остался один Бродский, помноженный на

324 Наталия Санникова

Н.С. и Е. Изварина, Екатеринбург, 2007 г.

привычку запоминать музыку во всех ее скрытых формах.

В 1994 году, учась на первом курсе университета, я познакомилась с выпускником Литинститута Александром Шалобаевым, которому неожидан­ но созналась, что пишу стихи. Мы тогда довольно веселой компанией снимали рекламные ролики и телесюжеты, это было волшебное занятие, к кото­ рому в нулевые я пару раз возвращалась, и до сих пор считаю телевидение самым лучшим делом на свете. Впоследствии Шалобаев придумал газету про культурную жизнь в отдельно взятом городе, куда я писала статьи, брала интервью у литерато­ ров, музыкантов, артистов и художников, фото­ графировала спектакли местной драмы – за этот проект мне до сих пор не стыдно, он повлиял на атмосферу города и принес веру в то, что интерес­ но жить можно в любой глуши. Но это было уже во второй половине нулевых, а тогда, в середине девяностых, Саша надоумил меня представить

Н.С. и Е. Сунцова, 2009 г.

стихи на городской конкурс, благодаря которому я получила первое публичное признание и пу­ бликации в городских СМИ. И познакомилась

сеще некоторым количеством поэтов КаменскаУральского.

Вообще, в литературной жизни Каменска есть свои достопримечательности. В первую очередь, это городское литературное объединение в лице Юрия Каплунова и его боевой подруги – поэта, прозаика и журналиста Нины Буйносовой. Ли­ тобъединение (здесь не прижилось столичное словечко «лито») перешло к Каплунову (тоже выпускнику Литинститута) по наследству от Ни­ колая Мережникова. Туда долгие годы тянулись все, кто пробовал перо, и получали от Юрия Ми­ хайловича в той или иной мере урок ответствен­ ного отношения к «баловству стишками». Полу­ чила его и я. Благодаря Каплунову весной 2001 года я попала на совещание молодых литерато­ ров в Нижнем Тагиле, которое случилось после огромного перерыва и собрало многих ярких поэ­ тов (и прозаиков), имевшихся в тот момент в Ека­ теринбурге и окрестностях. Там я познакомилась

сВасилием Чепелевым, Андреем Ильенковым и Алексеем Вдовиным, последний поучаствовал в моей первой публикации в журнале «Урал» (ор­ ганизованной все тем же Каплуновым для камен­ ских авторов). Еще одним важным в моей вдруг возникшей литературной жизни человеком, с которым свело тагильское совещание, стал про­ фессор Уральского университета Леонид Быков (он руководил нашим семинаром). Позже Быков составил мне книжку «Интермеццо», вышедшую в 2003 году в екатеринбургском издательстве «Калан-форт», а непосредственно в Тагиле Лео­ нид Петрович дал мне буквально на пять минут подержать в руках сборник Бориса Рыжего «И все такое» – Рыжий тогда был, что называется, в зените славы, а через две недели его не стало.

Здесь нужно взять паузу относительно событий, связанных со свердловскими знакомствами и влияниями, чтоб закончить историю каменских литературных феноменов. Как было сказано, главными застрельщиками в поиске и взращива­ нии литературных талантов (путем проведения конкурсов, организации публикаций, издания сборников, etc.) были Буйносова и Каплунов. Еще одним удивительным человеком в Камен­ ске был и остается упомянутый выше Александр Шалобаев. Прошедший Афганистан, получив­ ший образование в Литинституте, он долгое вре­ мя работал главным редактором издательства «Калан-форт» (менявшим прописку трижды от Каменска-Уральского до Москвы), где вышли сборники стихов многих каменских поэтов. Он и сейчас регулярно издает книжки своих земляков. Он придумал несколько поэтических книжных серий, «Культурно-просветительскую газету» и

проект «Антипровинция», несколько лет (до отъ­ езда Шалобаева в Москву) бывший важнейшим литературным событием города. Двое его взрос­ лых детей – Ксения и Андрей Шалобаевы – тоже поэты (у Ксении вышли две книжки стихов, Ан­ дрей стал первым лауреатом премии «Литера­ туРРентген» в номинации «Зоны роста», о чем по непонятным причинам не упоминается ни на одной из официальных страниц, посвященных премии).

Следующий необыкновенный персонаж камен­ ской литературной жизни, о котором невозможно не сказать, тоже участвовал в создании проекта «Антипровинция» – это поэт и музыкант Сергей Симонов. Сколько я помню, он неустанно зани­ мается сбором архивов каменских (и не только) авторов, публикует их где только возможно (в сборниках, бумажных и сетевых журналах и пр.), организует поэтические марафоны, слеты и сове­ щания – в общем, движет совершенно бескорыст­ но и с неугасающим энтузиазмом местную лите­ ратурную жизнь.

Все эти люди – Каплунов, Буйносова, Шалобаев, Симонов – создали (и продолжают создавать) в городе среду, где существуют те, кто пишет стихи

исчитает это дело важнейшим в жизни заняти­ ем. Мне бесконечно повезло, что Каменск в лице упомянутых (и оставшихся за пределами текста) коллег принял мои поэтические попытки всерьез, за что я им благодарна.

Следующим этапом был Екатеринбург 2001 года, где очень быстро стало ясно, что поэзия – дело страшное, рискованное, чреватое потерями. По­ яснять тут особенно нечего, все, кто следил за событиями литературного Екатеринбурга по­ следние десять лет, понимают, о чем речь. Стыд­ но сказать, моя личная история сложилась как нельзя более удачно. Осенью 2001 года старания­ ми Алексея Вдовина (тогда сотрудника редакции журнала «Урал») мне посчастливилось оказаться в Липках на форуме молодых писателей (семи­ нар Александра Кушнера), где я познакомилась с Евгенией Извариной и Георгием Цеплаковым, поэтом, переводчиком и литературным критиком (вновь обретенных московских и прочих друзей сознательно здесь не упоминаю). В 2002 году мы с Василием Чепелевым затеяли в КаменскеУральском серию поэтических акций, в которых приняли участие Тарас Трофимов, Алексей Вер­ ницкий, Андрей Ильенков, Екатерина Симонова

иеще много екатеринбургских и тагильских поэ­ тов (тут меня несколько подводит память) – это было весело и захватывающе. Были еще челябин­ ские вылазки, где произошли встречи с Ириной Аргутиной, Александром Петрушкиным и Мари­ ной Хаген. Тогда же Чепелев с поэтом и фотогра­ фом Лелей Собениной стали проводить чтения в Екатеринбурге, там я познакомилась, например, с

Наталия Санникова 325

Евгением Касимовым и Еленой Тиновской. Ти­ новская, в свою очередь, познакомила меня с Оле­ гом Дозморовым – так начал возникать круг лю­ дей, чье влияние на мою жизнь и представления о поэзии трудно переоценить. К тому времени у меня была единственная публикация в «Урале», потом вышла АСУП-2. В тот же период на Урал ненадолго вернулась Елена Сунцова, благодаря которой я познакомилась с Евгением Туренко и его студийцами – Наталией Стродубцевой, Алек­ сеем Сальниковым и другими. Летом 2003 года Чепелев завел мне аккаунт в Живом Журнале, чем буквально перевернул все мое существование

– оказалось, что в сети происходит интенсивная поэтическая жизнь, не ограниченная географи­ ческими рамками и литературными рангами, там можно в реальном времени публиковать стихи и обсуждать их с друзьями, не выходя из дома. Это было невероятной важности событие, изменив­ шее степень публичности любого высказывания и связавшее авторов, удаленных друг от друга на тысячи километров.

Нулевые стали временем не только развернутого сетевого диалога, но эпохой многочисленных фе­ стивалей, распространившихся из столиц в реги­ оны – там было живое общение, туда приезжали читать стихи иногородние и иностранные поэты. В Екатеринбурге в 2002 году возник фестиваль «ЛитератуРРентген», который в 2005 Василий Чепелев и Елена Сунцова трансформировали в одноименную премию – уральская публика полу­

Н. Буйносова, 2005 г.

326 Наталия Санникова

Н.С., 2001 г.

чила возможность принимать московских, питер­ ских, новосибирских, иркутских, нижегородских, украинских – не перечислить всех – авторов. Все годы существования премии я работала в коман­ де номинаторов, это был уникальный опыт обще­ ния с молодыми авторами, у которых учиться и учиться, за что спасибо всей компании, особенно организаторам.

На этом можно и свернуть сбивчивое повествова­ ние (я думала было, что проще написать список имен всех тех, с кем мне посчастливилось общать­ ся, потому что одних уральцев и трети не названо,

Л. Быков

а есть еще не один десяток московских, питерских и прочих замечательных поэтов – я сознательно не перечисляю, за что прошу всех неупомяну­ тых меня простить), осталось сказать что-нибудь о сегодняшнем дне. Живу я, как уже сказано, в Каменске-Уральском, изредка бываю на фестива­ лях («СловоNova» в Перми, фестиваль верлибра в Санкт-Петербурге, «Стрелка» в Нижнем Нов­ городе, PEN-фестиваль в Нью-Йорке – в общемто, и все), еще – на союзписательских совещаниях молодых литераторов, которые трижды проходи­ ли в нашем городе. Несколько лет занимаюсь го­ родским поэтическим конкурсом как член жюри. Дважды мне довелось участвовать в составлении книг молодых каменских поэтов (Ксении Шало­ баевой и Ильи Ненко). Недавно затеяла со здеш­ ними филологами литературную студию для школьников – авось, повезет убедить их в том, что писать стихи хорошо и полезно. Публикаций у меня немного, потому что нет привычки рассы­ лать рукописи редакторам, всегда мне помогали друзья и коллеги, за что им огромное спасибо.

Вообще, все хорошее, что со мной случилось на литературном поприще, – не моя заслуга, а ис­ ключительно следствие поддержки друзей и стар­ ших товарищей, о которых я здесь писала.

Мои слова благодарности им всем – каменско­ му литобъединению (Юрию Каплунову, Нине Буйносовой, Александру Шалобаеву, etc.), мое­ му редактору Леониду Быкову, Юрию Казари­ ну и свердловской союзписательской братии, друзьям из редакции журнала «Урал» (Надежде Колтышевой и Андрею Ильенкову), а особенно

– Василию Чепелеву, Елене Сунцовой, Георгию Цеплакову, Олегу Дозморову – за их поддержку, оценки, помощь в публикациях, за их стихи и всю эту яркую и интересную жизнь, ради которой я, собственно, и пишу.

Было бы несправедливо не выразить здесь и сейчас глубокую признательность моему другу Павлу Шишину, лингвисту, переводчику, актеру, поэту (и много чего еще), который половину моей жизни был рядом и как никто другой помогал ра­ зобраться в себе и в том, что я делаю, вдохновлял меня и поддерживал веру в то, что нужно всякий раз идти дальше, какими бы бесплодными ни ка­ зались усилия.

Наконец, огромное спасибо моей семье, мужу и детям, которые безропотно терпят и, возможно, даже ценят мое увлечение поэзией и поэтами. Все, как мне кажется, самые удачные стихи напи­ саны для них.

Вероятно, жить придется еще довольно долго (по­ нимаю, что это звучит кокетливо, но я действи­ тельно так думаю), но в промежуточном итоге имеется уверенность, что я всегда буду счастлива тем, что любила тех, кого любила, рожала детей, занималась музыкой и писала стихи.

Сахновский Игорь Фэдович родился 17.07.1958

вгороде Орск Оренбургской области. В 1981 г. окончил филологический факультет Уральского государственного университета. Работал лите­ ратурным консультантом в Средне-Уральском книжном издательстве и журнале «Уральский следопыт», научным и главным редактором в уральском отделении Академии наук СССР и региональном отделении издательства «Наука». Руководил газетой «Книжный клуб». В настоя­ щее время – литературный редактор издатель­ ского дома «Абак-Пресс». Первая публикация –

вгазете «Орский рабочий» (1972). Автор прозы: роман «Насущные нужды умерших» (номинация на премию имени А. Григорьева, 2000); лауреат МеждународнойлитературнойпремииFellowship Hawthornden International Writers Retreat, Вели­ кобритания (2002), цикл рассказов «Счастливцы и безумцы» (Всероссийская премия «Русский Де­ камерон», 2003), роман «Человек, который знал всё» (финалист национальной литературной пре­ мии «Большая книга» и премии «Русский Букер» сезона 2006–2007; премия «Бронзовая улитка» Б. Стругацкого, 2008; в 2009 г. роман экранизирован режиссёром В. Мирзоевым), сборник «Нелегаль­ ный рассказ о любви» и роман «Заговор ангелов» (М.: АСТ, 2009). Автор публикаций в журналах «Урал», «Уральский следопыт», «Новый мир», «Знамя», «Октябрь», «London Courier», «Новый очевидец», «Большой город» и др. Книги И.С. из­ даются в Германии, Франции, Италии, Сербии, Болгарии. Два романа в переводе на французский язык опубликованы парижским издательством «Галлимар». Лауреат премии губернатора Сверд­ ловской области (2010). Автор двух сборников стихов «Взгляд» (1988) и «Лучшие дни» (1988). Участник АСУП-1,3. Живёт в Екатеринбурге.

Филологическая маркировка стихов И.С.

Традиции, направления, течения: реализм, мо­ дернизм, акмеизм, концептуализм.

Основные имена влияния, переклички: О. Ман­ дельштам, Ю. Казарин, М. Никулина, Ю. Кузне­ цов, А. Еременко.

Основные формальные приемы, используемые автором: эпитет, метафора, ирония, игровые стратегии, одичность, психологизм, рефлексия, театрализация и мифологизация обыденного, по­ вторы и варьирование мыслеобразов и эмоций в едином цельном контексте.

Сквозные сюжеты, темы, мотивы, образы:

пейзажность, автобиографизм, память, звук и тишина, насекомые, стихии и стихийность, си­ ротство, беззащитность, одиночество, погода, лю­ бовь, свобода, география, бытовые детали, рекон­ струкция прошлого.

Творческая стратегия: автомифологиза­ ция, обретение идентичности в процессе по­ стоянного углубления единого мыслительноэмоционального комплекса.

Динамика: стихи 3-го тома продолжают поэтику стиховтомапервого,различиясводятся,пожалуй, только к большей сюжетности стихов 3-го тома и к более ощутимой их психологической проза­ изации, что являет себя, в частности, в длинной «бродской» строке.

Коэффициент присутствия: 0,78

Автобиография

Я родился в такси, так уж получилось. В первый день жизни отец рассмотрел меня детально, как неведому зверушку, и спросил маму с брезгливым

Родители, Лидия Романовна и Фэд Михайлович

328 Игорь Сахновский

С мамой

любопытством, почти с ужасом: «Они что – все такие рождаются?». Позже я рискнул выяснить у матери: как выглядела зверушка, что именно ужаснуло отца? Она ответила: «Ты выглядел, как цыплята за рубль семьдесят пять». Это гастроно­ мическое диво я ещё успел застать на прилавках: синеватые голые трупики с понурыми глазасты­ ми головами. Ну да, видимо, в развитие удачно начатой темы родители снабдили меня подхо­ дящим инвентарём – цыплёнком-погремушкой из пластмассы лимонного цвета. И надиктовали таким образом первое прижизненное воспомина­ ние. Мама скажет мне: «Этого не может быть. Ты не мог это запомнить. Потому что твоего несчаст­ ного цыплёнка нечаянно раздавили ногой и вы­ бросили на помойку. А сколько тебе тогда было? Меньше года». Получается, что не мог. Но, хоть убей, я всё равно помню несъедобную гладкость той лимонной пластмасски, примятой зудящими дёснами.

У моих родителей, у обоих, матери были бе­ глянками: одна бежала от вермахта, другая – от НКВД.

Мамина семья до июля 1941-го жила на Украи­ не, под Винницей, где позже выстроят бункер для фюрера. Дед ушёл воевать (вплоть до тяжёлого ранения в бою за Будапешт), а молодая бабушка

сдвумя девочками на руках почти сорок суток добиралась до Урала в каких-то бездыханных те­ лячьих вагонах, отставая от поезда, теряя детей, и прочая беда.

Семья отца была неполной: бабушка рассталась

смужем незадолго до его ареста в конце 30-х и жила в Москве с сыном (моим отцом) до тех пор, пока однажды сосед-чекист не шепнул ей в ком­

мунальном коридоре, что её заберут на днях, она уже в списках, и надо уезжать немедленно куда угодно, в любую глушь.

Так моих будущих родителей привезли на Юж­ ный Урал, в город Орск, который был для них чу­ жим, а для меня стал родиной.

Мама преподавала русский язык, литературу и немецкий в вечерней школе. Отец 20 лет про­ работал инженером-электриком на никелевом комбинате. Насколько я помню, он всегда и всю­ ду производил впечатление иногороднего: такой сдержанный, учтивый гость в чужом монастыре, со своим уставом не лезет, но и здешними поряд­ ками не увлекается.

Родители всю жизнь считали копейки, оглядыва­ лись на ценники: «Не могу себе позволить». Как и большинство нормальных советских хозяек, мать стирала под кухонным краном целлофановые па­ кеты – не выбрасывала, пока не порвутся. Отец прилаживал сломанную дужку очков изоляцион­ ной лентой. Но им в голову не приходило жало­ ваться на скудость быта – они от своей бедности точно не страдали.

Сейчас я думаю: от чего они страдали, так это от скудости географии. Если бы моей матери дове­ лось заново изобретать компас, она бы, наверно, легко пожертвовала строгим намагниченным се­ вером ради обожаемых Британских островов. Это не значит, что мать всерьёз мечтала об Англии: увидеть, прикоснуться и прочее. Правильнее ска­ зать – даже и не мечтала. За свою жизнь она ни разу не побывала не то что за границей, но и в са­ мом заурядном доме отдыха.

Отец как-то раз пришёл домой и сказал в шутку, что поедет работать в Кению, чем вызвал у меня, 11-летнего, просто эйфорический восторг. На са­ мом деле ни в какую Кению он не собирался, а уезжал навсегда в Иркутск, где ему предложили место научного сотрудника в Сибирском энерге­ тическом институте. Это был шанс вырваться из многолетнего заводского режима, не толкаться тёмными утрами в проходной с железной вертуш­ кой, снять спецовку, покинуть ряды пролетарско­ го живого «ресурса». Их расставание с матерью – результат обоюдного обдуманного решения.

Вдетстве самым важным человеком для меня была бабушка со стороны отца. Она была строй­ ной и красивой, ничего общего с хрестоматийны­ ми бабульками в платочках. И самым главным, можно сказать, базовым вещам научила меня она: например, читать – в четыре года. Как появля­ ются дети и о том, что все люди смертны, я тоже узнал от неё.

Вшестилетнем возрасте я сочинил стихотворение, вотегополныйтекст:«Возлефорточкипахнетсве­ жестью. В сорок лет мало нежности». Впечатлён­ ный этим произведением, я добыл 12-листовую школьную тетрадь в клетку, с таблицей умноже­ ния на «спине» и написал крупными печатными

буквами на лицевой стороне обложки: «Полное собрание сочинений. Том 1». Причём, насколько я помню, это не диктовалось желанием бегать и кому-то показывать, хвастаться своим творче­ ством, наоборот – стеснялся и прятал от всех.

О том, что «школьные годы чудесные», я узнал только из песни. Потому что школа, откровен­ но говоря, не запомнилась ничем счастливым: какие-то бесконечные вынужденные драки, ад­ ская тоска на уроках, грубость учителей. Но мне

ибез школы хватало настоящих, беспримесных радостей. С четырёх лет я, как заведённый, глотал всю доступную письменно-печатную продукцию, включая надписи на заборах, карамельные фан­ тики и сурово адаптированные легенды Эллады. У матери в книжном шкафу были собрания со­ чинений Лермонтова, Гоголя, Гюго, Майн Рида и Конан Дойля. На сакраментальный взрослый во­ прос: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» я отвечал: «Одиссеем».

Стихи я писал довольно долго и прекратил уже в зрелом возрасте. В причины вдаваться не буду, скажу только, что мне абсолютно понятны сло­ ва: «До тридцати поэтом быть почётно, и срам кромешный – после тридцати». Это сказал поэтфронтовик Александр Межиров, который писал стихи вплоть до самой своей смерти в Нью-Йорке в возрасте 86 лет.

До развала СССР я успел издать две книги сти­ хов в Москве и Свердловске, что по тем временам (когда вся печать в стране была государственной

иподлежала цензурному «литованию») при от­ сутствии в стихах лирической патриотики либо конъюнктурных «паровозов» выглядело доволь­ но круто. А сейчас, по-моему, не выглядит никак. В постсоветское время, когда разрешили публи­ ковать практически всё что угодно, у меня ни разу не возникло желания напечатать свою книгу сти­ хов. Возможно, потому что старые стихи как-то сильно отдалились и стали казаться мне почти не моими, а новых я не пишу. Мне хотелось писать прозу, но я всё никак не решался, потому что не понимал, как это делается. Стихописание рожда­ ет «привычку ставить слово после слова». Слова радиоактивны: оказавшись рядом друг с другом, они создают новую, неожиданную реальность. А проза? Там же столько слов.

Свой первый роман с жутким названием «На­ сущные нужды умерших» я писал от руки, чаще всего за кухонным столом, и готов был плеваться на каждое написанное слово, настолько оно мне не нравилось. Каждая фраза желала быть тут же зачёркнутой, чтобы навсегда уйти с глаз долой. Когда я доползал до низа страницы, у меня в ру­ ках оказывалась тайнопись, замурованная под четырьмя слоями абсолютно не читаемой правки. Я брался переписывать начисто, и получался вто­ рой черновик, не чище первого.

Хотя этот роман опубликовали в «Новом мире»

Игорь Сахновский 329

И.С., 2011 г.

и дважды награждали за рубежом и в России, он до сих пор мне кажется неумелым и наивным. Но что вызывает у меня чувство некоторой гордости, так это присутствие в книге моего родного захо­ лустного Орска, с его старогородскими пирожка­ ми с требухой, трамвайным мостом через Урал, адским запахом хлорки в вокзальных туалетах и кустами волчьей ягоды в ЦПКиО. И то, что мою первую запретную любовь, смешанную с привок­ зальной тоской, перевели на три основных евро­ пейских языка. Мне до сих пор не верится, что легендарный парижский «Галлимар» выпустил «Насущные нужды умерших» в той же серийной обложке (её дизайн не менялся уже лет восемьде­ сят), в которой выпускал, например, набоковскую «Лолиту», Бунина, Фолкнера и Кортасара.

Я до сих пор не считаю себя профессионалом в полном смысле слова и стараюсь избегать слова «писатель» по отношению к себе, хотя опублико­ вал в общей сложности одиннадцать книжек про­ зы, включая те, что вышли за рубежом.

Меня младшая сестра однажды спрашивает: «Как ты не боишься так откровенно писать?». Я го­ ворю: «А что мне остаётся?». Иначе ведь невоз­ можно сделать что-то настоящее. В стихах, мне кажется, автор может как-нибудь переодеться, нарастить пожизненную маску или спрятаться. А в прозе – ты совершенно голый. Если, конечно, ты не симулянт и не штамповщик имитаций.

Для меня по-прежнему писание текстов – «ку­ хонное», сугубо частное дело. Это одинокое и мнимое занятие, где результат непредсказуем и не может быть гарантирован никогда.

Когда я беру в руки свою новую, только что вы­ шедшую книгу, то, честно говоря, не испытываю особенного восторга, но у меня есть ощущение правильно сделанной работы, за которую мне не стыдно ни перед кем.

330

Юрий Седов

Седов (псевдоним, настоящая фамилия – Фоос) Юрий Фридрихович родился в 1937 г. в селе Ново-Любино Омской области. С весны 1939 г. до конца войны жил на Ямале, по той причине, что его отец был репрессирован как лицо немецкой национальности. С 1945 г. с некоторыми переры­ вами жил в Челябинске. Здесь окончил школу № 47, затем – политехнический институт. Работал на ММК в Магнитогорске, в Санкт-Петербурге, Керчи, Челябинске. Был токарем, конструкто­ ром, радистом, преподавателем в техникуме, со­ трудником в многотиражке «Строитель Урала», научным сотрудником, экскурсоводом в Пушки­ ногорском заповеднике. Публиковаться начал в 1956 г. Начиная с 1967 г. печатался в журналах «Волга», «Юность», «Сельская молодёжь», «Сме­ на», «Аврора», «Zivot» (Югославия), «Урал», «Уральская новь», «Уральский следопыт», «Кре­ щатик», в альманахах «Поэзия», «Сибирь», «Ка­ менный пояс», «Область вдохновения». С 1974 г. публикуется под псевдонимом Юрий Седов. Выпустил в Челябинске книги стихов: «Не тают круги на воде» (1976), «Ветвей проявленный узор» (1990), «Сегодня ночью будет снег» (2000), «Доверимся судьбе» (2002), «На окраине века» (2003), «Мы – листья на древе» (2004), «Была весна» (2007), «Лунная улица» (2009), «Планета судьбы» (2012). Лауреат премии им. П. Бажова (2003) и Южно-Уральской литературной премии (2011). Участник АСУП-2. Живет в Челябинске.

Филологическая маркировка стихов Ю.С.

Традиции, направления, течения: реализм, нео­ реализм.

Основные имена влияния, переклички: С. Есе­ нин, В. Соколов, Н. Тряпкин.

Основные формальные приемы, используемые автором: психологический параллелизм, анафо­ ра, исповедальность, диалогизм, риторические обращения, восклицания.

Сквозныесюжеты,темы,мотивы,образы: то­

ска по юности, память, разлука, безответная лю­ бовь, измена, ощущение счастья, поиск счастья, наслаждение жизнью во всех ее проявлениях (радость, тоска, боль и т.д.), темпоральные обра­ зы (времена года) образуют параллель психоло­ гическому состоянию лирического героя, образы

– звезда, лед, ливень, вода, небосвод, душа. Творческая стратегия: жизнелюбие, безуслов­ ное приятие реальности и ее поэтизация, духов­ ная открытость миру.

Коэффициент присутствия: 0,3

Автобиография

(Справка о моей жизни)

Впервые я увидел мир, когда мне был 1 год и 8 месяцев. В ненастно-белёсой ночи Заполярья к высокому берегу Хальмерседе (Скала смерти) на Обской губе пристаёт колёсный пароход. Вверх,

втаинственный сумрак с нижней палубы подни­ мается трап... Конечно, слова эти пришли позже. Тогда было только виденье. Мой незабываемый Север! Север суровый, Север прекрасный... Поз­ же, уже в другом местечке Ямала – в фактории Щучье – в свои 6 лет под новогодней ёлкой я исполнял «По тихим волнам океана...» Цедлица

впереводе М. Лермонтова – впечатление на всю остальную жизнь. Должно быть, мои скромные слёзы были от волнения, восхищения и ужаса от того, что «на острове том есть могила, и в ней им­ ператор зарыт».

Фактория стояла на берегу реки Щучьей. Река была всем – всей жизнью, всеми играми, страха­ ми, мечтами. И ещё – олени, снег, метели, летние белые ночи, сказки моей бабы (бабушки) Праско­ вьи. Да будет ей пухом земля!..

В самом начале 50-х уже в Челябинске я трижды порывался поступить в мореходное, но увы... В те давние времена путь в Клайпеду мне был заказан по причине, которая занесла нас на Север. Тогдато и начались потуги сочинительства. Слава богу, меня сразу же обступили книги о великих мор­ ских первооткрывателях – путешественниках, славных мореходах эпохи становления России.

Сразу же возникли Пушкин, Лермонтов, Фет, позже – Есенин, Блок. Закрутился обычный вихрь молодости – стихи, надежды, увлечения, ожидание хотя бы крошечных публикаций...

Письмо Леонида Мартынова, хмель тщеславия, книги без счёта! Багрицкий, Бунин, Антоколь­ ский, Верхарн... Как было много в той житейской нищете силы надежд и упрямства работы, обы­ денной воли и веры в удачу! На этих самодельных крыльях судьба унесла меня в Магнитогорск, где жили тогда наши незабвенные земляки Б. Ручьёв и Станислав Мелешин, потом – в Керчь, Ленин­