Kazakhi_v_Rossii_Istoria_i_sovremennost_tom-2_Omsk_2010

часто). Причины, по которым девушка остаётся – страх больше не выйти замуж, боязнь осуждения, психологическое давление родни «жениха». Считается, что та девушка, которую украли, пусть она даже не провела ночь в доме «жениха», уже побывала замужем. А по словам нашей собеседницы, молодой казашки из Чаган-Узуна, «если девушка уходит (её забирают родители), то семья теряет авторитет».

Если укравшая сторона представляет авторитетную, зажиточную семью, то это также влияет на положительное решение девушки. Кстати сказать, что если по уровню жизни семья «жениха» ниже, то после свадьбы в течение двух-трёх лет теперь уже жена становится инициатором развода с несостоятельным мужем: «У неё приданое огромное, а он не работает. Через год-два она его выгоняет. Он идёт к женщине с пятью-шестью детьми, так как она его не гонит, детей прокормить надо. Иногда прямо выгоняют женщины» (Нургайша, Жана-Аул).

Внешняя обстановка. Кражи девушек, как правило, происходят поздно вечером, ближе к ночи, что довольно ясно указывает на криминальный или, по крайней мере, антиобщественный характер этого явления. Действительно, трудно представить, чтобы крики и слёзы девушки, сцены насильственного водворения из машины протекали на виду у соседей. Осуществление кражи ближе к полуночи – гарантия «ночевания» девушки. Но есть и отдельные случаи кражи среди бела дня: «Могут насильно схватить и затолкать в машину. Пошла доить корову, а через полчаса только ведро болтается».

Важный момент похищения – накидывание на голову девушки платка и шали. Это действие считается обеими сторонами рубежом, после которого девушка считается женой. Поэтому девушки так стремятся сорвать платок, а сторона жениха упорно его накинуть и завязать. Только после того, как девушка перестаёт сопротивляться, посылают объявить её родителям.

Ширма или занавески (у кош-агачских казахов обязательно красного-розового цвета) тоже обязательный атрибут. Обычно невеста на традиционной свадьбе должна сидеть в отдельной комнате за ширмой, поэтому наличие её в доме «жениха» означает, что в доме происходит свадьба.

Уговоры. Психологическое давление. Сопротивляющуюся девушку приходится несколько часов уговаривать. В ход идут и обещания и угрозы. Обещают для каждой девушки своё (для Айман важно было доучиться в институте). А угрозы для всех общие – позор для

141

самой девушки и её семьи (плохо воспитали дочь), «другого такого не найдёшь», «уйдёшь – счастлива не будешь» и т. п. Такие же угрозы слышит вслед девушка, которая решается уйти. Жительница Ча- ган-Узуна рассказывала: «В основном силой захватывают. Считается, если девушка ушла, за порогом своё счастье оставила. Получается, что родители своего согласия не давали и парень крадёт невесту. Здесь не разводятся». (Как мы уже указали, в наши дни с насильственными браками связана высокая статистика разводов в дальнейшем. Мы не обладаем численными данными для Кош-Агачского района, но по наблюдениям, здесь разводов гораздо меньше.)

Реакция родни девушки. Родители девушки бывают недовольны кражей (даже в случае сговора жениха и невесты). В любом случае они должны спросить у дочери, по своей ли воле она переступила порог этого дома. Хотя наши информаторы говорили о родителях вообще, но во всех конкретных случаях получалось, что спрашивать о согласии дочери шла мать и другая женская родня. Отец высказывал в зависимости от ситуации искреннее или наигранное недовольство.

Традиция старая или новая? Многогранность и сложность данного явления делает сложным проникновение в саму его суть, объяснение причин возникновения, бытования, изменений во времени. Мы скорее обозначаем проблему и даже не пытаемся полностью ответить на все поставленные вопросы. Наблюдения прежних исследователей и наши полевые материалы позволяют наметить некоторые периоды в генезисе традиции умыкания невесты. Наиболее ранние сведения о краже невесты можно найти у историка первой половины XVIII в. В.Н. Татищева1. В последующих изданиях о казахах русских исследователей непременно будут указания на особенности заключения брака у казахов. Уже тогда стунут разделять реальную кражу невесты и кражу по согласию (сговору), и причины практически не изменились до наших дней. В разные периоды будет различаться интенсивность заключения брака в такой форме под влиянием социаль- но-экономических условий.

Прежде за похищением невесты, как правило, следовала межродовая рознь. Угроза баранты, возможных жертв играла сдерживающую роль, и похищения невест были делом исключительным, нежели нормой.

Советский период модернизации и, как следствие, ломки традиций привнёс много нового в жизнь всех народов СССР. Свобода

142

выбора брачного партнёра становилась нормой советского общества, менялись взгляды людей на те или иные явления, психология отношений. Снижалась роль мнения старших и авторитетных людей, разрывались связи внутри традиционных социальных институтов.

Как отмечают наши респонденты, ситуация с заключением брака изменилась в послевоенное время: «Раньше не было такого [кражи], с рук давали. Где-то в сороковые годы после войны начали красть невест. В Чагане в основном без согласия» (Чаган-Узун, КошАгачский р-н). В Оренбуржье отмечали, что в послевоенный период «умыкали» по сговору: «Нет денег, не на что гулять. Дочерей украли. Потом помирились. Куда деваться? Последнюю сноху украли. Это сейчас сватают, докупляют. В наше время ничего не было. У неё одно платье, у меня одна фуфайка. Мы жмых ели. Сейчас на «Волгах». Куда там – обнимаются, таскают! Сын сказал, что невесту привезёт. Мы барана зарезали, давай чаевать» (Куламерген Джукуов, 1928 г.р.). Таких примеров очень много. Экономическая разруха и всеобщая бедность 1940-х гг. создали ситуацию, когда жених и невеста по обоюдному согласию шли в ЗАГс и регистрировали свой брак. На время ушло сватовство, ушла из практики и кража (всё-таки в случае несогласия родителей такая условная «кража» сохранялась).

По нашим сведениям, вновь реально похищать невест стали в конце 1970-х гг. Нами зафиксированы конкретные браки, в которых невеста была украдена в 1977, 1978, начале 1980-х, 1984, 1986, 1992 гг. Причины этому были самые разные: Жайдару Б. из Джазатора 1938 г.р. муж в 1961 г. «взял с рук»: «Тогда в основном воровали, но если дружили, брали с рук (если прежде не общался с девушкой)»; сын Багилли Д. (также из Джазатора 1928 г.р.) в 1960 гг. украл невесту: «Её отец с матерью разошлись, девчонка осталась с бабушкой старой, украли (ей не на что свадьбу играть)»; Нурбатша: «Сын с невесткой дружил. Что делать? Не соглашаться – обидится. Сын предупредил, что привезёт. 24 года, сверстники. Свататься стесняются, более легко для девушки украсть. Я вышла замуж в 1977 г. Тогда ни единого случая не помню, чтобы брали с рук, «по согласию». Портит то, что молодые подвыпьют».

Пиком реальной кражи невест стали 1990-е гг. Период экономических реформ повлёк за собой массовое утверждение девиантного поведения, чувства вседозволенности и безнаказанности2. По словам нашей собеседницы, в первой половине 1990-х гг. «всех крали».

143

Сейчас ситуация несколько изменилась. Если в посёлках «в большинстве случаев – насильно воруют», то в районном центре Кош-Агаче невест стали больше красть по договорённости, что, как мы считаем, представляет собой другой тип заключения брака. Что касается насильственных похищений, то здесь произошли некоторые изменения. Девушки стали более свободны в выборе того, оставаться им или уйти. И хотя мнение о том, что украденная девушка побывала замужем остаётся, но этот «позор» девушек уже меньше пугает. Причём могут уйти и не сразу, а через дня два-три. Таким образом, время бытования реальных похищений – 1980–1990-х гг.

Стабилизация положения к концу 1990-х гг., рост национального самосознания, экономического благополучия и, вместе с ними, возрождение представлений о престижности вновь сделали актуальным институт сватовства. Роза А. из Байбека астраханской области (1966 г.р.) заметила: «С середины 1990-х стали опять сватать. Ждать три месяца. А мы без свадьбы, украли, ждать не хотели три месяца». В этих словах содержится не только констатация наших наблюдений, но и одна из причин живучести умыкания невесты (хотя в данном случае умыкание проходило по сговору).

Причины. Почему вновь возникла такая форма заключения брака именно в этот период? Прежде всего, отметим, что эта форма принципиально отличается от традиционного казахского брака умыканием3. В том случае жених похищал свою засватанную невесту, которую по каким-то обстоятельствам (отец нарушал условия первоначального сватовства и т. п.) не мог получить другим способом. То есть похищению предшествовало сватовство, и все стороны были уведомлены о правах жениха и согласны с ними. Были редкие случаи похищения засватанной за другого девушки с её согласия. Такие похищения А.И. Першиц остроумно назвал «клапаном, регулирующим эмоциональный перегрев в обществах с деспотической структурой семьи и куплей продажей невест»4. В казахском традиционном обществе они считались преступлением и карались по адату (необходимо отметить, что хотя шариат запрещал кражу невесты, однако наказание следовало по адату, нормы которого имели для казахов большее значение, нежели законы шариата).

Существующие сегодня формы фиктивного умыкания невест и у кош-агачских казахов, и у других групп казахов также существенно отличаются от реальной кражи девушки. Принципиальным тут является согласие самой девушки. «Крадут», если не согласны родители

144

той или другой стороны. Эта форма заключения брака является явно переходной от брака по договорённости родителей к браку по договорённости самих вступающих в брак. В наши дни несогласие родителей даже расценивается как жестокость, и даже старейшины таких родителей осуждают.

Ещё один случай современного фиктивного похищения – когда «кража» невесты происходит не только с её согласия, но и с согласия родителей обеих сторон. Такие браки заключаются в основном по экономическим соображениям, свадьба обходится в таком случае много дешевле: «Крадут из экономии. Если невеста убежала, уже свадьбу не сделаешь [в доме невесты]. Я сватался в 1989 г. Назначили день сватовства. Поставили шатёр. Подарки – водка, коньяк, вино, шампанское, домашние сладости. Калым 1 000 руб. Отец мне дал 400 руб. свадебное платье, фату, колечки я купил. Киит – подарки сватьям. Сейчас калым 20 000 руб. (в 2007 г. на эти деньги можно было купить дойную корову или лошадь. – Е.Л., О.Н.) (Жанбек, 1964 г.р., с. Байбек Астраханской обл.); Гульнар Шугаева уточняет: «Сейчас кто сможет, свадьбу делаем. Сын хочет украсть. А то сколько денег! И калым надо дать. Если украдёт, калым поменьше дадут (назначат. – Е.Л., О.Н.). Сестра убежала, а мать не приняла сватов. Сестра, наверное, боялась, что не примут. Он не работал. Мы сами поехали. Они свадьбу сделали хорошо, эстрада была».

Как подчёркивали все кош-агачские информаторы, с которыми приходилось говорить на эту тему, экономические соображения не играют никакой роли при насильственных (и всех других) похищениях девушек. Весь комплекс значительных по деньгам даров с той и другой стороны, а также приданое сохраняются полностью.

Какой же смысл в обычае насильственных умыканий? Попробуем сначала понять, при каких условиях может существовать такой способ заключения брака.

Очевидно, что авторитет старшего поколения и родителей сильно ослаб. Раньше ответственность за заключение браков детей лежала на отце. Сегодня при реальных похищениях отцы отодвинуты в сторону. На первый план выходит мать или шире – женская родня «жениха». Родители девушки также пассивны. Они принимают такое положение вещей, которое в патриархальном обществе не только осуждалось, считалось оскорблением рода девушки, но и наказывалось по законам обычного права вплоть до смерти. Единственное, что они могут – забрать девушку, при этом ещё и подвергнуться общест-

145

венному осуждению. Случаев возбуждения уголовных дел – единицы (рассказывали о замятых делах такого рода в 1970–1980-е гг.). Дело ещё и в том, что кош-агачские казахи стремятся разрешить все конфликты (даже уголовные) внутри своей группы, без привлечения милиции.

Для матерей невест предпочтительнее сватовство: «Если молодые дружат, то всё равно лучше с рук. Когда с рук, то более официально, по-божески, благословили как бы. Какой-то стыд будет» (Жайдара Б., Джазатор, Кош-Агачский р-н); Гафур Джангалиевич, из с. Алтынжар Астраханской области тончайшим образом подметил действительный смысл сватовтсва: «Свадьба устанавливает родство родов, а не просто соединились два человека. Редко кто разводится – столько сказано на свадьбе, столько сделано – ребята мудрее станут».

К этому же блоку факторов активизации умыкания можно отнести и распространение пьянства среди казахов именно с конца 1970-х гг., особенно усилившееся после перестройки, в начале 1990-х гг., когда многие потеряли работу. Среди мужчин пьянство было распространено больше, что, конечно, не способствовало сохранению авторитета «отцов». Ответственность за семью и детей в большей степени легла на «матерей». А так как женская родня традиционно была активна в проведении свадебных обрядов (но не сватовства, не в заключении брака!), то к ней перешла и функция устройства женитьбы «сыновей». Если «отцы» и перестали быть авторитетом для «сыновей» и утратили патриархальную власть над ними, то «дочери» ещё не настолько самостоятельны и независимы, чтобы не считаться с мнением семьи. Таким образом, условия для насильственной кражи невест сложились при разложении патриархальных устоев семьи, когда молодые мужчины уже вышли из власти родителей, а девушки ещё нет.

В то же время ещё не до конца сформировалась такая форма общения между юношами и девушками, при которой можно было бы свободно обсуждать планы будущей женитьбы. Конечно, казахская молодёжь обоих полов общается, некоторые пары «дружат» Но, повидимому, часть молодых людей не включена в круг общения, а мир девушек и мир юношей в некотором смысле замкнуты и отделены друг от друга. Кстати добавить, что есть барьеры и в общении взрослых с молодёжью, родителей с детьми. Может быть, это в большей степени касается связи «отец-сын». Приходилось слышать, что сыновья зачастую стесняются говорить с родителями о женитьбе, поэтому

146

вместе с друзьями (группой сверстников, которые теперь являются для них авторитетом) крадут девушку, что бывает неожиданностью для семьи.

Существенную роль в бытовании насильственных краж играет общественное мнение, которое очень сильно в такой небольшой по численности и сплочённости группе кош-агачских казахов. Вопервых, оно поддерживает создание семьи как одну из жизненных ценностей. Холостая и незамужняя жизнь считается несчастьем, что в данной ситуации руководит поведением и юношей, и девушек. Вовторых, общественное мнение традиционно терпимо относится к насилию над женщиной и в неоднозначных случаях становится на сторону мужчины, осуждая женщину за «недостойное» поведение, к примеру, за ночь, проведённую в доме мужчины, не завершившуюся замужеством. Видимо, нельзя скидывать со счетов общую криминализацию общества, усилившуюся как раз в 1990-е гг., и культ «крутых парней», в «подвиги» которых логично вписываются и похищения невест.

Если согласиться с перечисленными условиями-основаниями распространения насильственных краж невест у кош-агачских казахов, то правомерно предположить, что с изменением условий произойдут и некоторые трансформации этого обычая. Происходит неуклонная эмансипация девушек. Как следствие, всё чаще кража не заканчивается замужеством, девушки перестают рассматривать уход из дома псевдожениха как несмываемое пятно на репутации и трагедию жизни. Есть такие, которых похищали три раза, им три раза удавалось уйти.

Изменяется возраст выхода замуж. Если в начале 1990-х гг., как правило, женились до 20 лет, то теперь часто после 24–25. Естественно, украсть восемнадцатилетнюю девчонку легче, чем двадцатипятилетнюю. Повышение возраста вступления в брак, помимо общих причин, связано с большим престижем высшего образования у казахов. Образованная невеста стоит выше в глазах общественного мнения; а украв не окончившую вуз девушку, придётся платить за её учёбу (казахи часто учатся на платных отделениях, так как на бесплатных при поступлении предпочтение отдаётся алтайцам – коренному населению республики). Иногда родители отговаривают сыновей жениться, просят подождать, пока девушка кончит учиться, чтобы материальные затраты на её образование и содержание не ложились на их плечи.

147

Всё это увеличивает долю браков, заключающихся по договорённости. По форме они остаются кражами, но по существу – это принципиально иное явление. Однако, как это часто бывает, форма, которая уже стала традиционной, соблюдается при любом содержании, порождая комические ситуации. Так, во время нашего пребывания в Кош-Агаче, там состоялась свадьба мужчины и женщины, которые уже давно жили в гражданском браке и имели детей. Однако женщина должна была уйти на день в другой дом, и муж-жених её оттуда «украл», после чего свадебный обряд совершался своим ходом. Для семей, сложившихся в 1960–1970-е гг. было характерно и упрощение свадебного обряда, которое выразил 52-летний оренбуржец Жумагазин. Делая предложение своей избраннице, он предложил: «Давай не будем канителиться». Нам ещё предстоит написать отдельную работу о краже по сговору.

Что касается реальной кражи, то в заключении хотелось бы отметить, что в среде российских казахов она более похожа на традиционный «экзот» и не является нормой. Очевидно, что периоды не столько экономической нестабильности, сколько кризиса политической власти и, как следствие, местного управления делают возможным возрождение такой формы заключения брака, противоречащей и международному законодательству, и законам Российской Федерации .

____________________

1Татищев В.Н. История российская. М.; Л., 1962. Т. 1. С. 388–389.

2Ларина Е.И., Наумова О.Б. Народное самоуправление у казахов Оренбургской области // Вестник Евразии. Acta Eurasica. М., 2006. № 4 (34).

этнография. 1982. № 4. С. 121–122.

Например, ст. 16 Декларации прав человека (1948), ст. 16 Конвенции по устранению всех видов дискриминаций против женщин (1981), ст. 1 Декларации об искоренении насилия против женщин (1993).

148

А.Н. Мұқанова

Қазақстан, Қарағанды, Е.А. Бөкетов атындағы мемлекеттік университеті

ҚҰРБАНҒАЛИ ХАЛИДТЫҢ «ТАУАРИХ ХАМСА» ЕҢБЕГІ БОЙЫНША ҚАЗАҚ ЭТНОГРАФИЯСЫНДАҒЫ ОТБАСЫ

ЖƏНЕ НЕКЕ

Қазақ этнографиясында елеулі орын алатын тақырыптардың бірі – некелесіп отбасын құру жолында орындалатын салт-дəстүрлер. Осы тұрғыдан Аягөз жерінің тумасы, ұлты татар, жергілікті зерттеуші шығыстанушы Құрбанғали Халид (1846–1913) «Тауарих хамса» еңбегінде аталған дəстүрдің атқарылуын, өзіндік ерекшеліктерін талдап, түсіндірген.

Құрбанғали Халид алдымен құдаласу мен қалың малдың қоғамдық маңызына тоқталған, жүйе бойынша құдаласудан бастап: «… қыз алатын жақтан бірнеше кісі қыз ауылына келеді»1 деген. Мəліметті деректермен толықтыратын болсақ, қыз алатын жақтан, қызды айттыруға баратын өкіл – «жаушы»2 келіп құдалықтың күнін белгілеген. «Жаушының» қыз айтыруға келуін А.А. Диваев: «жігіт жақтан жақын туысы немесе сенімді адамы келіп, «Сізде лашын бар екен, бізде сұңқар бар екен»3 деп сөз бастап, қыздың əкесі келіскен жағдайда қарғы бауын тастап, орнына 1жылқы мен шеге шапан алып, екуара құдалардың келетін күнін белгілеген. Н.И. Гродеков «жаушы» ретінде бөтен адам барып, оны «халис» деп атап, əдеттегідей «Сізде лашын, бізде …»4 деп жеткізген. Мұнда «халис» адамды жіберудің өзіндік мəні бар.

Кейін бір топ адам құда түсуге жиналып, олардың саны 3–4 – 20–30 дейін жеткен5. Ауқатты отбасыларында 20 адамға6 дейін келген. Салт бойынша, олардың саны тақ болу керек7. Бесік құдалар жақын туыстарымен келген.

Қарсы жақ үй тігіп, сəн-салтанатпен қарсы алып, мал сойып, «құйрық-бауыр асату» ырымы атқарылған. Құрбанғали Халид «құйрық-бауыр асату» ырымын: «Мұнда мал сойылып, ең алғаш құйрық-бауыр пісіріп, қатықпен араластырып құдаларға асатады»8 деп назардан тыс қалдырмаған. Ырымның маңыздылығы құдалықты бекітуде, сондай-ақ қазақтар əдейі мал шалып, оның қанына қол батырып, батаны бұзбауға серттескен. Қаны құйылған «бата аяққа» бас

© А.Н. Мұқанова, 2010

149

құдалар найзаларының ұштарын батырып, қаннан дəм татқан. Бұл ырым «қанға қан қосылады, енді туыс болдық»9 деген ишаратты білдірген. Соңынан міндетті түрде бата жасасқан. Сонымен, құдаласу үстіндегі құйрық-бауыр асату дəстүрі ең жауапты сəттердің бірі. Қос табақ тартылып, қыз əкесі құйрық-бауырды жапырақтап турап, алдымен құдаларға беріп, сосын өздері асаған. Бұл екі жақ бауыр, туыс болады дегенді білдірген. Құйрық-бауырдан соң, дəстүр бойынша ешқашан уəдені бұзуға болмайды. Уəде бұзылған жағдайда айып төлеген. Жанжал үсті бір-біріне «құйрық-бауыр жесіскен құда едік қой»10 деп еске алған. Бата беру деректер бойынша мал басына есептелген, ең жоғарғы бата 8 құлынды жылқы мен 13 жылқы, 9 түйеден11 тұрған.

Құрбанғали Халид құдаласу күні қыз жақ қарсы жақты сыннан өткізіп, қалжың ойындар өткізгенін: «Қатықты беттеріне жағып, мұрындарына кіргізіп, əзіл-ойын етеді. Құдаларды суға салу, неше түрлі мазақ ету ғұрпы бар. Шарты қайтсе де шыдау керек, егер ашу шығарып, түсін суытса, одан зорғысын көреді. Жаз күндері терең суға салып жүздіру, құдыққа сүңгіту, тіпті қыста мұзды екі жерінен тесіп, бірінен салып екіншісінен шығару, яки қарды ойып, ойығынан жалаңаш сүйреу сияқты салт болғанын естігеніміз бар. Сондықтан да «құйрық-бауыр жесіп, құда-құда десіп, суға-бозға (мұз) кіріп, əр пəлені көріп» деп айтылған. Бұл кезде неке той жоқ, өйткені балалар əлі жетілмеген, тіпті бесікте болуы мүмкін. Қыз беретін тараптан да құда болып, барып қайтады»12 деп баяндаған. Ойын түрлері құдалық əбден қызған сəтте жүргізілген. Кейбір деректер бойынша ойын «құда тарту» дəстүрімен жалғасқан. «Құда тарту» дəстүрінің шарты құдаларға жеке-жеке талаптар қойып, əн, күй, жұмбақ, жаңылтпаш жəне т.б. айттырып, орындалмаған жағдайда жазалау. Беттеріне күйе, ұн, балшық жағып, үстеріне суық су құйып, өгізге теріс мінгізген. Салттың мəні қарсы жақтың мінез-құлықтарын сынау, жете танасып, етене жақындасу13.

Құрбанғали Халид астан соң қыз тарапы құдаларға киіт қояғанын: «Киітке өлшем жоқ, əркім өз шамасына қарай атайды» деп хабарлаған. Сондай-ақ: «Бұларға да киіт тартылып, тек азырақ қойылады. Оның орнын қалың мал толтырады»14 деп, қарсы алушы жақтың құда түсушілерге киіт кигізетінін жеткізген.

Дəстүрдің орындалу жүйесі бойынша екі топ жиын үстінде ақылдасып, қыздың ұзатылу мерзімін, қалың мал, жасау мөлшерін анықтап, белгілеген Қалың малдың көлемі мен төленетін күні нақты

150