Kazakhi_v_Rossii_Istoria_i_sovremennost_tom-2_Omsk_2010

Р.А. Бекназаров

Казахстан, Алматы, Институт истории и этнологии им. Ч.Ч. Валиханова

КАЗАХСКАЯ НАРОДНАЯ ИСТОРИЯ – ШЕЖИРЕ: ПОСТАНОВКА ВОПРОСА ТИПОЛОГИИ ПРЕДМЕТА ИССЛЕДОВАНИЯ

Еще в начале первой половины ХХ в., в большей степени с закреплением политики насильственной коллективизации на селе, политиками выдвигалась версия о скором сломе казахской родовой системы, генеалогии шежире (шежіре) как «пережитка прошлого». Однако, как показывает отечественная история, родовые отношения сумели сохранить свои позиции, безусловно, подвергнувшись некоторым несущественным изменениям. В связи с этим встает резонный вопрос – в чем же сила долголетия этих родовых отношений и шежире?

Изначально отметим, что проблема изучения казахского шежире остается на текущий период одной из самых актуальных тем как отечественной историографии в целом, так и этнологии в частности. Всплеск этого интереса особо проявился в начале 1990-х гг. с началом приобретения независимости РК. Как правильно отмечает Ж.О. Артыкбаев, в тот период эту работу повсеместно начали проводить «непрофессионалы: краеведы, писатели, журналисты, одним словом любители»1. В то время были заложены начала противостояния и дискуссии общенационального характера по обсуждению проблем внедрения в историю взглядов дилетантов-историков, защиты элементарных прав профессиональных историков. На данный момент, как нам кажется, происходит некоторый спад этой волны интереса к отечественной истории, в том числе и к проблемам шежире. На передний план теперь выходят исследования с фундаментально проработанными разработками и концепциями, написанные профессиональными этнографами, археологами.

Сбор устных материалов из казахских шежире, в соотнесении с данными, отложившимися в китайских, персидских, арабских и русских источниках, открывает на настоящее время перед казахстанскими специалистами широкое поле деятельности. В частности, о важности такой работы свидетельствуют записи Н.Я. Бичурина. Анализируя китайские династийные истории, он пишет, что «из сих известий, несмотря на краткость их, открывается, что на всей полосе Средней

© Р.А. Бекназаров, 2010

51

Азии от Восточного океана на запад до Каспийского моря искони обитали те же самые народы, которые и ныне населяют сию страну; вели тот же самый образ жизни, какой ведут потомки их по прошествии 2000 лет, находились в тех ее пределах, в которых последние и ныне живут, с небольшими изменениями в пространстве

(выделено нами. – Р.Б.). Здесь важно заметить, что Китай, со времени открытия монголов, тунгусов и тюрков, доныне всегда находился в политических связях с упомянутыми народами, и всегда отличал один народ от другого»2.

Знание каждым казахом своей родословной культивировалось с детства почти повсеместно в кочевой среде, что, например, отразилось в народных философских высказываниях по этому вопросу: «Жеті атасын білмеген жетесіз» (букв.: кто не знает своих корней до седьмого колена, тот неродовитый (незаконнорожденный)); «Жеті атасын білген ер жеті рулы елдің қамын жер, жалғыз өзін білген ұл,

құлағы мен жағын жер» (букв.: тот кто знает свои семь корней, тот будет сыт покровительством семи родов, а тот кто знает только себя, тот будет довольствоваться объедками с головы ба-

рана (челюсть считалась едой рабов и прислуги. – Р.Б.)); «Түбін білмеген түгін білмейді» (букв. кто не знает своих корней, тот ничего не знает) и т. д.

Крайне важным в этой проблеме, на наш взгляд, является вообще вопрос складывания и формирования названия рода. Так как основное кровное родство считалось по линии от отца к сыну (изредка встречаются и варианты происхождения рода от женщины), то именно мужские имена тех или иных выдающихся личностей постепенно превращались в название рода, колена, боевого клича – урана и т. д. Еще в китайских источниках отмечалась такая распространенная традиция среди тюркских и монгольских племен – «постоянных прозваний не имеют; а имя сильного старейшины обращают в прозвание»3. Данные о происхождении названий родов встречаются также в работах русских исследователей XIX в., как, например, Н.А. Певцова: «…роды делились, в свою очередь, на роды или, по нашим понятиям, фамилии, кои получили наименование от людей, носивших одноименные с родами имена. Таким образом, Алим, Адай, Сергали и Дулат были люди, от которых пошли Адаевцы, Табынцы, Алимцы и так далее. От этих маленьких родов идут отделения. Отделений этих такое множество, как и отдельных семейств – каждая неразделенная большая семья составляет отделение»4.

52

На наш взгляд, причина всего этого кроется в кровнородственных отношениях, развивающихся по патрилинейной системе, которая своими корнями уходит в глубокую древность. Об этом, в частности, говорится в «Собрании сведений о народах…» Н.Я. Бичурина: «Тобо занемог и скончался (один из правителей тюрков, умер в конце 581 г.

– Р.Б.). Пред смертью, обращаясь к сыну своему Яньмо, сказал: из-

вестно, что самое близкое родство есть между отцом и сыном (вы-

делено нами. – Р.Б.)»5. В казахском обществе эти древние тюркские традиции – знать свои родовые корни в несколько поколений – культивируются до сих пор.

Проблему кризиса родовой структуры в конце XIX в. отмечали, например, представители российской колониальной администрации. В частности, об этом мы можем прочитать в записях правителя канцелярии начальника Амударьинского отдела Туркестана полковника Н.А. Певцова (1844–1891 гг.), записанного со слов биев родов Младшего жуза «Минбулакской и Томдинской волостей», затем собранных в статью «Адат Малой орды (предписания, сведенные наподобие законоположений)». Говоря в целом о генеалогии казахов, автор отмечает «признаки разъединения вследствие того, что народ, бедные, садится на землю»6. Певцов пишет, что у казахов «кровное родство… считается до 7 колена, ответственная связь – до 11 колена; далее уже это кровное родство переходит … в свойство (выделено нами. – Р.Б.), а в свойстве киргизы (т. е. казахи. – Р.Б.) считают себя с целым родом»7. Здесь же приводится конкретный пример этого генеалогического опроса. «Когда вы спросите киргиза (казаха. – Р.Б.), желая узнать его происхождение, он вам ответит сначала, что он Кчик-юз (Кіші жүз), затем скажет Алим (Əлім), потом – Кош-багар-баласы, т. е. сын Кош-багара, а собственное имя, из скрытости, он вам скажет уже после всего»8.

При этом следует подчеркнуть, что каждый казах обязан был знать свою генеалогию по отцовской линии, уметь грамотно вести разговор о своей родословной. Любая казахская родословная система, несомненно, указывает на существование каких-то крупных, жестко фиксируемых, незыблемых блоков в казахских шежире и говорить об их надуманности не имеет смысла.

Следующим доказательством «живучести» казахских шежире является, на наш взгляд, сама народная классификационная система, разработанная степными историками – шежіреші. Этот вопрос хотелось бы начать со ссылки на мнение монгольского историка, этниче-

53

ского казаха Хожанияза Капасулы, выпустившего в 2006 г. книгу «Моңғолиядағы Абақ, Керейдің Жантекей руының ата-тек шежіресі». Автор отдельно рассматривает такие понятия, как «жеті ата», «атабабалар», «немере ағайын», «жамағайын», «қалыс ағайын». В частности, по его типологии в категорию «Ата» входят: 1) Əке; 2) Ата; 3) Əз ата. В категорию «Баба»: 1) Баба; 2) Тектін; 3) Төркін; 4) Тұқиян. Эти семь понятий вместе формируют «Ата-бабалар». Далее Шынай Рахметулы классифицирует такие понятия как «3 ағайын» и «15 ұрпақ». Итак:

«I) Немере ағайын: 1) Бала; 2) Немере; 3) Шөбере; 4) Шөпшек;

5)Өбере.

II)Жамағайын: 6) Туажат; 7) Жүрежат; 8) Жекат; 9) Жұрағат;

10)Жамағат.

III)Қалыс ағайын: 11) Өркен; 12) Əлет; 13) Зəузат; 14) Жаран;

15)Қалыс»9.

Оданной системе, как о «генеалогическом хронометре», пишет также Ж.О. Артыкбаев, привязыая ее к двенадцатилетнему, цикличному, восточному календарю. В «казахском языке существует один- надцати-уровневая таксономическая градация: Баба-Ата – Əке-бала – Немере – Шөбере – Шөпшек – Немене – Туажат – Жекжат – Жұрағат

иҰрпақ. Такая своеобразная генеалогическая система определения

времени вероятно исходит из двенадцатилетнего цикла тюрков. Она может составлять отрезок времени величиной в 500 лет»10.

В качестве примера из Западного Казахстана хотелось бы привести такую же, но слегка упрощенную, схему из рукописи шежире,

собранного Б. Уябасовым: «Ұрпақ – Туажат – Шөпшігі – Неменесі – Шөбересі – Немересі – Бала – Əке – Ата – Баба»11.

Следующей стадией в классифиации категории казахского шежире является переход к таким более сложным понятиям, как этнотерриториальное разделение – жүз, народ – халық, ел, жұрт и т. д. Например, в предисловии к изданию «Қазақ шежіресі хақында» М. Козыбаев подчерквает такое общепринятое выражение о казах-

ской родственной связи, как «жұрт»: «қазақ үш жұрттан тұрады: өз жұрты, нағашы жұрты, қайын жұрты»12. Начнем рассмотрение данного вопроса с высказываний другого монгольского историка – Шаная Рахметулы. Итак, если несколько соседей или родственников располагаются вместе, то это считается аулом (аул, аулдас, көршілес); если они располагаются вдалеке друг от друга, то это земляки (жерлес). Если родственники близки между собой до седьмого колена (по пря-

54

мой отцовской линий) – это қандас, если же родство привышает более 13 поколений – это ру. В том случае, если несколько ру объединяются по кровной связи или же по каким-то политическим, экономическим интересам – эта связь уже носит название тайпа. Кооперация нескольких тайпа составляет жүз. Высшая стадия объединения представителей тайпы должна называться халық, ел, внутри государства – ұлт (этнос), с равноправными территориальными подразделениями, как улусы, с государственной границей, независимой политикой и экономикой, языком и культурой13.

В целом такая же схема, но в более сокращенном варианте, приводится в работе Т. Кенжалы «Асан Қайғы». Он считает, что основу общественного объединения казахов составляют аулы, которые, в свою очередь, кооперируются в ата аймақ во главе с ақсақалом. Несколько таких ата аймаков составляют ру и возглавляются ру басы или ру басшысы. Далее объединение некоторых родов ру приводит к сложению арыс или тайпа, главой которых уже избирается би. Следующей стадией в результате сложения нескольких тайпа является ұлыс, им руководит султан. Высшая стадия объединения улусов приводит к созданию жузов (жүз), которую возглавляет избираемый хан14.

Данное членение родо-племенной структуры казахского этноса нашло отражение в работах казахстанских ученых, занимающихся проблемами этнотопонимии. В частости, в первом томе «Казахской ономастики» Ж. Телгожа анализируя этнические термины, приходит к следующему выводу, что «исконно казахскими среди них являются ру – «род», ел – «союз племен», «государство», «народ», улыс – «народ», журт – «племя», «народ»; ата – «поколение»; жеты ата – «седьмое поколение»; суйек, тармак – «ветвь»; насил, тек – «род», «колено», «происхождение»; арыс – «крупное племя»; бутак – «подраздел» и др. Термины тайпа, халык, насил арабского происхождения, получившие распространиение в XIV–XVI вв. Этнотермины ел, журт, улыс, халык раньше являлись синонимами, позже, с развитием общественного строя, дифференцировались. Термины тек, суйек, насил считаются синонимами термина ру – «род». Некоторые из перечисленных терминов употребляются в говорах жителями отдельных районов республики: такта (колена ) – в Мангыстауском р-не Гурьевской обл. (ныне это Мангыстауская обл. – Р.Б.); кабыз (род, поколение) – в Аральском р-не Кызылординской обл.; урык (род) – в Чуйском р-не

Жамбылской обл.; сой (род, потомок) – в Урдинском р-не Уральской обл.»15.

55

Данную «номенклатуру этнической иерархии» казахов Младшего жуза на основе эпиграфики кулпытасов и других малых форм мемориально-культового зодчества Западного Казахстана приводит С.Е. Ажигали. «Место умершего в системе жуза определяется стереотипной трехуровневой конструкцией: «руы/руғы» – «тайфа/тайпа» – «аймақ», «бөлім» («род» – «племя» – «колено», «отдел»)»16. При этом автор подробно анализирует каждое понятие, отмеченное на кулпытасах и приходит к следующему выводу, что «ру» подразумевало более широкое понятие и соответствовало скорее термину «племя» (по С. Аманжолову «основной род»), термин «тайфа/тайпа» приравнивалось, наоборот, – «роду». Далее по иерархии отмечался «аймақ» и «бөлім», которые соотносились со ступенью «колено, отдел». Последнее, по мнению С.Е. Ажигали, «имеет специфические оттенки смысла, отличные от исторических и современного казахского, и, очевидно, означает элементарную этнотерриториальную единицу, члены которой связаны близким родством (таксономически, видимо, на уровне понятия «ата баласы» либо «родичи до седьмого колена»), т. е. территорию данного колена»17.

Таким образом, рассматривая эту проблему, можно подчеркнуть, что формирование данной формы шежире – устной в своей основе – преследовало вполне конкретные цели и задачи, которые можно сформулировать в следующем виде:

1)безусловно, шежире, в первую очередь, определяет кровнородственную связь в совокупности с сопутствующими материалами о военных сражениях, походах, дополняется легендами и мифами происхождения тех или иных персонажей, примерами из исторической географии, особо выделяется территория расселения, топонимика края и многое другое;

2)шежире – это народная история, «записанная» в устной форме, заучиваемая всеми слоями кочевого населения в легко усвояемой стихотворной форме, по законам складывания народной поэзии, рифмованием строк. При этом каждый член рода старался, естественно, заучивать свою часть блока шежире. Только лишь наиболее талантливые народные историки (қариялар, шежіреші) могли излагать устно всю совокупность истории народа. Если вкратце, то шежире – это память народа;

3)самое интересное в этом вопросе, что именно структура шежире остается некой незыблемой константой, неизменяемой формой, как в хронологическом, так и в географическом разрезе. Отсюда, ана-

56

логичность вариантов родословной, например, фиксируемых нами среди казахов, как в Западном Казахстане, так и в Западной Монголии кереев;

4) как отмечают все информаторы, шежире с практической точки зрения нужно для поддержания «чистоты крови рода» (қанның тазалығы үшін, қызалыспау, қызалысу үшін).

В завершение хотелось бы отметить, что большая часть наших респондентов подчеркивала, что нельзя путать понятия «ру» и «рушылдық» (род и родство, в рамках современной проблемы трайбализма) и политизировать этот крайне важный вопрос. В связи с этим, приведем без перевода актуальное высказывание по этому вопросу ташкетского краеведа З. Садибекова: «ендігі руға бөлінуды, оны білуді жəне бастық мансабы үшін саясаткершілікке шатастырмай, ұлтымыздың қан тазалығын, баурмалдығын, намысқойлығын т.б. жақсы əдеттерін сақтап, нығайту үшін жайдалаңған жөн болар»18.

____________________

1Артыкбаев Ж.О., Алпысбесулы М. Казахское шежире: к проблеме методологии // Отан тарихы. 1999. № 2. С. 9.

2Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 1. Алматы, 1998. С. 11.

3Там же. С. 145.

4Дмитриев С.В. Юридические обычаи казахов на материалах Н.А. Пев-

цова (70-е гг. XIX в.) // ALTAICA X. Сб. статей и материалов. М., 2005. С. 44.

5Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. С. 238.

6Дмитриев С.В. Юридические обычаи казахов на материалах Н.А. Певцова. С. 35.

7Там же. С. 44.

8Там же.

9Қапасұлы Х. Моңғолиядағы Абақ, Керейдің Жантекей руының ата-тек шежіресі. Өлгий, 2006. Б. 3.

10Артыкбаев Ж.О., Алпысбесулы М. Казахское шежире: к проблеме методологии. С. 6.

11Шежіре. Қазақ жəне Орта Азия халықтарының тегі мен ру шежіресі / Құрастырған Б. Ұябасов. (қолжазба). Орал, 1994. С. 50.

12Арғынбаев Х., Мұқанов М., Востров В. Қазақ шежіресі хақында (Құраст.: Ə. Пірманов). Алматы, 2000. С. 6.

13Рахметұлы Ш. Монғолия қазақтарының ата-тек шежіресі. Өлгий, 1997.

С. 3.

14Кенжалы Т. Асан Қайғы. Алматы, 2006. С. 150.

57

15Телғажа Ж. Қазақ ономастикасы. Казахская ономастика. Т. 1. Астана, 2005. С. 293.

16Ажигали С.Е. Архитектура кочевников – феномен истории и культуры Евразии (памятники Арало-Каспийского региона). Алматы, 2002. С. 474.

17Там же. С. 475.

18Сəдібеков З. Қазақ шежіресі / ауапты ред. Ш. Құрымбайұлы. Ташкент, 1994. С. 7.

M. Benkő

Hungary, Budapest, National Museum

SEVENTY YEARS OLD KARA-KIPCHAK GENEALOGICAL TABULATION (SEZHERE) WITH ARABIC LETTERS FROM THE OMSK REGION (WESTERN SIBERIA)

In 2003 and 2006 I took part in Kazakh-Hungarian historicalethnographic expeditions in the Russkaya Poljana District of the Omsk Region (Western Siberia). The Kazakh members of our scientific expedition were Sholpan Akhmetova (Omsk, Academy of Sciences), Babakumar Khinayat, Doszunbek Khatran (Almaty, Central State Museum); Aibolat Kushkumbayev (The Medieval cathedra of the Kokshetau University). Our aim was to collect ethnographic material about some special features of the Kara-Kipchaks of the given territory, to visit their local cemetery in Kara Tal aul, to make photos, documentations there. The two expeditions can be claimed successful. We found such materials, which supported the statement of the History of the Kazakh SSR (1979): «Those tribes of Kazakhstan, which lived in the neighbourhood of the Western Siberian tribes and made significant influence on them, were the Kipchaks. The branches of the Kipchak tribes of the Irtis-Isim Region and the Torghay plateau were the followings: Kulan-Kipchaks, Khitaj-Kipchaks, Sagal-Kipchaks and Madzhar (Magyar) Kipchaks.»

The most precious material collected by us is a Kara-Kipchak sezhere written still in the 30-ies of the XX. Century. It was lent to us by its present keeper, Bolat Ahmetuli Nurpeis, the mollah of Kara Tal Aul. We succeeded in saving this precious written document about the history of the Kara-Kipchaks for the future, by digital coloured xerox-copying. It was very important, because the paper of the document was already in a very bad state. The original document was written with calligraphic Arabic let-

© M. Benkő, 2010

58

ters into a copy-book having been made for the purpose of double entry book-keeping. The lines and connections of the different branches of the Kara-Kipchak tribe-federation are sketched up in an unusually clear, understandable, artistic way. The clans, tribes got numbers, for example the Madiar (Magyar) clan’s number was No. 30. This sezhere leads us back to the 30-ies of the 20th Century, to the threshold of the disappearance of the Nomadic Kazakh life. Beside names, short explanations can also be found in the document about some clans which had moved into other territories. Neither the creator nor the certainly existing antecedents of this work are known by us. Its later keepers were Madiar–Kipchaks: Sagyndyk Nurmaganbetov, mollah and teacher of Celinje (Russkaya Poljana District, (2003), and its present keeper, Bolat Ahmetuli Nurpeis, the mollah of Kara Tal Aul (Russkaya Poljana District). They used and use it as fundamental material for the creation of their Magyar-Kipchak sezheres, written with Cyrillic letters. According to Bolat Ahmetuli Nurpeis the traces of the Magyar (Madzsar) Kipchaks can be followed back to the period of Genghis Khan.

I published a part of the given document in my coloured picture book about the Magyar Kipchaks,. The book was already in the shops when I suddenly realised how the pages should be put into right order. I hope to have the pleasure to introduce the whole precious document to the partakers of the Omsk Conference first time.

Ю.В. Герасимов

Россия, Омск, филиал Института археологии и этнографии СО РАН

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ ЭТНОГРАФОАРХЕОЛОГИЧЕСКИХ КОМПЛЕКСОВ КАЗАХОВ ОМСКОГО ПРИИРТЫШЬЯ: ПРОБЛЕМЫ И МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

Южные районы Омской области, расположенные в зонах степи и южной лесостепи, издавна являются территорией расселения казахских родов. Сегодня казахи, будучи крупнейшим тюркским этносом в области, проживают практически во всех ее районах, но по-прежнему большая их часть расселена в Исилькульском, Марьяновском, Москаленском, Называевском, Нововаршавском, Одесском, Оконешниковском, Омском, Павлоградском, Русско-Полянском и Таврическом1.

© Ю.В. Герасимов, 2010

59

История и культура казахского населения Омского Прииртышья вплоть до настоящего времени изучаются, главным образом, в рамках исторического и этнографического подходов2. В публикациях ряда ученых, в том числе и автора настоящей статьи, уже обосновывалась возможность привлечения для исследований в данной области археологических материалов3. Представляется, что наиболее эффективным и перспективным будет комплексное использование источников различных типов в рамках методики этнографо-археологиче- ских комплексов.

Исследованием этнографо-археологических комплексов ученые г. Омска занимаются уже почти полтора десятка лет. Образованная в 1993 г. в Омском филиале Объединенного института истории, филологии и философии СО РАН этнографо-археологическая группа под руководством Н.А. Томилова достигла заметных успехов в этом направлении. Объектом внимания исследователей, прежде всего, стали этнографо-археологические комплексы тарских татар4. Такой выбор обусловлен как объективными, так и субъективными предпосылками. К первым следует отнести то обстоятельство, что благодаря усилиям археологов был сформирован представительный комплекс источников эпохи формирования западно-сибирских татар5. Этническую историю западно-сибирских татар исследовал Н.А. Томилов. Результаты его работы нашли отражение в серии статей и фундаментальной монографии6. На этой источниковой базе был осуществлен выход на новый уровень синтеза, в рамках которого материалы археологии и этнографии используются не как иллюстрации, а как основа новой концепции. Субъективный фактор – это сфера научных интересов Н.А. Томилова, одного из крупнейших специалистов в этнографии западносибирских татар, возглавившего научное объединение археологов и этнографов ОФ ОИИФФ СО РАН. Таким образом, этнокультурная история западносибирских татар стала тем полигоном, на котором отрабатывалась методология нового научного направления – этноархеологии. Несколько позднее исследования культуры русского населения Нижней Тары, синтезируя данные археологических и этнографических источников, разворачивает Л.В. Татаурова7. Методология продемонстрировала высокий эвристический потенциал при условии достаточного уровня археологической и этнографической информации относительно объекта исследования. Но если определенный массив этнографических сведений уже создан к сегодняшнему дню, то об археологическом этого сказать пока нельзя – нет даже

60