Kazakhi_v_Rossii_Istoria_i_sovremennost_tom-2_Omsk_2010

сводки известных на сегодня комплексов, которые можно связать с казахами или их предками. В рамках настоящей работы мы попытаемся, с учетом современной степени археологической изученности степных р-нов Омской обл., наметить некоторые подходы к решению поставленной задачи, и, таким образом, обозначить возможности использования этноархеологического подхода для исследований процессов этно- и культурогенеза казахского населения.

Нам уже приходилось касаться проблемы перспективности поиска археологических комплексов, связанных с кочевым населением региона в XV–XIX вв. и возможности их культурной и этнической атрибуции8. Начало систематического изучения археологических памятников в южных районах Омской области следует связывать с деятельностью А.Ф. Палашенкова, рукопись которого была опубликована усилиями ученых Омского государственного университета9.

Среди описанных А.Ф. Палашенковым археологических памятников можно выделить довольно многочисленную группу комплексов, с большой долей вероятности относящихся к интересующему нас периоду. Автор, с некоторой долей условности, выделил три вида памятников: «могильники», «поселения» и «стойбища». Два последних, скорее всего, следует понимать как летние и зимние поселения кочевников.

Сводная таблица данных А.Ф. Палашенкова (табл. 1) позволяет получить определенные представления об особенностях расположения памятников и некоторых перспективах их изучения. Наиболее многочисленную группу составляют погребальные комплексы, гораздо слабее представлены поселения (зимовки) и лишь в единичном случае отмечено местоположение летнего аула. Одним из препятствий для использования этих материалов в современных исследованиях является топографическая привязка конкретных памятников: многие населенные пункты, использованные А.Ф. Палашенковым в качестве ориентиров, давно исчезли. Некоторые из этих привязок нам удалось восстановить, используя метод исторического картографирования, и, хотя эта работа еще не завершена, полученные результаты представляются вполне перспективными. Актуальность такого рода исследований обусловлена также необходимостью мониторинга выявленных объектов: в результате хозяйственной деятельности морфология таковых в значительной степени нарушена, и обнаружить их можно лишь по косвенным признакам. Полевые разведки позволят уточнить локализацию и перспективность археологических раскопок

61

отдельных комплексов. Кроме того, как видно из таблицы, относительно памятников 5, 17, 19, 28, 34 возможно использование этнографических подходов для получения исторической информации. Скорее всего, круг подобных памятников можно расширить, а этногенетические исследования с большой долей вероятности позволят привязать многие из указанных поселений к жителям современных населенных пунктов. Для решения указанной задачи необходима разработка тематических опросников и сопоставление полученной информации с историко-географическими данными.

Материалы, собранные А.Ф. Палашенковым, отражают состояние корпуса археологических источников в конце 1950 – начале 1960-х гг.; археологические работы более поздних лет в некоторой степени корректируют эти сведения. В ходе разведки в 1976 г. А.И. Петровым был описан могильник в окрестностях «бывшего аула Кар-Агаш»10, упоминавшийся и А.Ф. Палашенковым (в таблице –

№35), а в 1994 г. этот комплекс был паспортизирован Л.И. Погодиным11. Кроме того, исследователь полагает принадлежность казах-

скому населению и еще одного открытого им погребального комплекса в окрестностях д. Гвоздевка12. В результате той же разведки в Исилькульском районе на берегу оз. Емонтаево обнаружены остатки

поселенческого комплекса, подъемный материал которого позволяет датировать его эпохой позднего средневековья13. При проведении археологической разведки в 1995 г. на территории Москаленского района С.В. Бульбаковым был обследован еще один могильник в окрестностях д. Гвоздевка. Судя по некоторым деталям описания и топографической привязке памятника, именно его А.Ф. Палашенков зафиксировал как «киргизский могильник у д. Удобное» (в таблице –

№5; ныне этого населенного пункта уже нет, но название сохранилось за урочищем14). Как отмечает А.Ф. Палашенков, могильник ис-

пользовался казахами еще в 1950-х гг., однако сведений о связи его с каким-либо населенным пунктом он не приводит15. С.В. Бульбаковым был зафиксирован уже заброшенный комплекс в процессе археологизации: «намогильные сооружения… представляли собой… холмики прямоугольной и овальной формы… и вытянутые насыпи. Между

холмиками встречались небольшие западины… Неглубокий ров оконтуривал территорию могильника и разбивал ее на сектора»16. К сожалению, произвести инструментальную съемку и составить более подробное описание не удалось: бувально на глазах археологов территория могильника была снесена бульдозером для укрепления дам-

62

бы, перегораживающей Амринскую балку. В Нововаршавском р-не из отмеченных А.Ф. Палашенковым памятников С.В. Сотниковой в 1984 г. был обследован курганный могильник на берегу оз. Узынколь17, а в 1991 г. комплекс был паспортизирован А.Я. Труфановым18. Летом 2004 г. археологическую разведку в Нововаршавском районе производил отряд Среднеиртышской археологической экспедиции ОмГУ под руководством Ю.А. Сосункевича; в составе отряда работал и автор; некоторые из полученных данных представляют интерес в свете заявленной темы.

Вблизи «Богатырских курганов» (Нововаршавка-II) А.Ф. Палашенковым в 1957 г. был зафиксирован «киргизский курганный могильник», однако в 2004 г. никаких его следов обнаружить не удалось: прилегающая территория оказалась полностью распахана. Севернее р.п. Нововаршавка, у небольшого колка (береза с примесью осины), были замечены несколько насыпей неправильной формы. По информации, полученной от местных жителей, на этом месте располагался казахский аул, вероятно, начала XX в. По ряду причин в 2004 г. не удалось обследовать комплекс, эта работа была выполнена в 2006 г: снят глазомерный план и составлено описание памятника. Его общая площадь составляет 2 500 м2, приурочен к небольшому заболоченному понижению, окруженному сегодня зарослями черемухи; с юга и юго-запада территория ограничена небольшой березо- во-осиновой рощицей, восточнее располагается пашня, а к северу – сенокосные угодья. Не исключено, что часть комплекса попала под распашку и уничтожена, хотя осмотр пашни в 2006 г. не выявил на ней следов наличия культурного слоя. Морфологически памятник представляет собой группу насыпей с углублениями и неглубоких западин различных форм и размеров. На восточной окраине комплекса, у развилки полевой дороги, расположена округлая насыпь высотой до 1,2 м, диаметром 9,3 м, в центре которой фиксируется круглая западина глубиной до 3 м и 4,5 м в диаметре. В 30 м на запад-запад- юг от нее находятся еще три насыпи подовальных очертаний размерами 12×5,5, 15×6 и 15×6,5 м, высотой до 0,9 м, с небольшими – до 0,5 м глубиной – западинами в центре. Эти насыпи вытянуты по линии запад – восток, с отклонением длинных осей 5…10° к северу. Северо-восточнее от описанной группы в 20 м зафиксированы две округлых, диаметром 4,5 м и две подовальных, размерами 7×4 м и глубиной до 0,5 м, западины. Поверхность памятника хорошо задернована, покрыта густым травостоем и в настоящее время использует-

63

ся местными жителями для сенокошения. Обнажения природного или техногенного характера отсутствуют, поэтому подъемный материал получить не удалось. Это не позволяет предложить убедительную культурную и хронологическую атрибуцию, которая подтвердила бы или опровергла информацию, полученную от местных жителей. Если же принять за основу последнюю, то прослеженные насыпи, как нам представляется, можно соотнести с различными сооружениями системы жизнеобеспечения поселенческого комплекса. Округлая насыпь с глубокой западиной, возможно, является остатками колодца, овальные – остатками дерновых (или саманных?) жилых построек, а западины, вероятно, можно соотнести со следами установки юрт.

Систематизация археологических источников по данной теме позволяет достаточно оптимистично рассматривать перспективы привлечения их для дальнейших изысканий. В ряде случаев, используя архивные материалы, возможно установить местонахождение уже исчезнувших памятников, а привлечение этнографических данных позволить связать археологические комплексы с ныне существующими. Развитие археологических исследований позволит по-новому поставить вопросы формирования тюркоязычного населения юга За- падно-Сибирской равнины.

Окончание табл. 1

____________________

1Мультимедийная краеведческая антология «Вся Россия». Этнопаспорт.

Омская область. URL: http://www.antology.org/sfo/omsk/etnopassport/ (дата обращения: 10.03. 2009).

2Ахметова Ш.К. История формирования казахского населения Омска в XVIII–XIX веках // Казахи Омского Прииртышья: история и современность. Омск, 2007. С. 13–24; Кабульдинов З.Е. Казахи Омской области: история заселения // Там же. С. 68–81, Томилов Н.А. Казахи Западно-Сибирской равнины в конце XVI – начале XX века // Там же. С. 205, 211 и др.

3Ахметова Ш.К., Толпеко И.В. Этнографо-археологический комплекс у аула Бузан (возможности и перспективы исследования) // Этническая история тюркских народов Сибири и сопредельных территорий. Омск, 1998. С. 254–256; Бульбаков С.В., Плешков Е.А., Погодин Л.И., Труфанов А.Я. Археологические памятники и представления о них у населения юга Омской области. // Интеграция археологических и этнографических исследований. Ч. II. Новосибирск, 1996, С. 42–44; Герасимов Ю.В. Поздние археологические комплексы Нововаршавского района Омской области // Казахи Омского Прииртышья: история и современность. Омск, 2007. С. 46–52.

4Томилов Н.А., Бережнова М.Л., Корусенко М.А., Корусенко С.Н., Матвеев А.В., Смирнова Е.Ю., Татауров С.Ф., Татаурова Л.В., Тихомиров К.Н., Тихомирова М.Н., Тихонов С.С. Этноархеологические исследования русских и татар Тарского Прииртышья // Интеграция археологических и этнографических исследований. Красноярск; Омск, 2006. С. 14.

5Молодин В.И. Кыштовский могильник. Новосибирск, 1979; Матющенко В.И., Полеводов А.В. Комплекс археологических памятников на Татарском увале у д. Окунево. Новосибирск, 1994.

6Томилов Н.А. Этническая история тюркоязычного населения ЗападноСибирской равнины конца XVI – начала XX вв. Новосибирск, 1992.

7Томилов Н.А., Бережнова М.Л., Корусенко М.А., Корусенко С.Н., Матвеев А.В., Смирнова Е.Ю., Татауров С.Ф., Татаурова Л.В., Тихомиров К.Н., Тихомирова М.Н., Тихонов С.С. Этноархеологические исследования русских и татар Тарского… С. 14.

8Герасимов Ю.В. Перспективы изучения этнографо-археологических комплексов казахов Омского Прииртышья // Интеграция археологических и этнографических исследований. Омск-Одесса, 2006. С. 289–282.

9Библиографию см.: Палашенков А.Ф. Материалы к археологической карте Омской области // Новое в археологии Среднего Прииртышья. Омск, 2002. С. 149.

10Петров А.И. Отчет об археологической разведке в Тарском и Москаленском районах Омской области летом 1976 года // Архив. МАЭ ОмГУ.

Ф. II. Д. 07-1.

11Погодин Л.И. Отчет об археологических исследованиях в лесостепных

истепных районах Омской области в 1994 году // Архив МАЭ ОмГУ. Ф. II.

Д. 78-1. С. 27.

12Там же. С. 26.

66

13Там же. С. 40.

14Омская область. Комплект общегеографических карт. Омск, 2001. Л. 19.

15Палашенков А.Ф. Материалы к археологической карте Омской области // Новое в археологии Среднего Прииртышья, Омск, 2002. С. 158.

16Бульбаков С.В. Отчет об археологических разведках в Черлакском, Марьяновском и Москаленском районах Омской области в 1995 году // Ар-

хив МАЭ ОмГУ. Ф. II. Д. 104-1. С. 14.

17Сотникова С.В. Отчет об археологической разведке левого берега р. Иртыш в Нововаршавском и Таврическом районах Омской области // Ар-

хив МАЭ ОмГУ. Ф. II. Д. 36-1. С. 12.

18Труфанов А.Я. Отчет об археологической разведке в Нововаршавском

иТаврическом районах Омской области в 1991 году // Архив МАЭ ОмГУ.

Ф. II. Д. 78-1. С. 23.

Т.А. Гориявчева

Россия, Барнаул, государственный педагогический университет

ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КАЗАХОВ СЕЛА КЕРЕЙ КУЛУНДИНСКОГО РАЙОНА АЛТАЙСКОГО КРАЯ

На сегодняшний день в отечественной и казахстанской этнографии довольно обстоятельно изучены и описаны обычаи, традиции и культура казахского этноса. В связи с этим наиболее актуальным является рассмотрение локальной казахской группы, проживающей на территории Алтайского края. С 2005 г. исторический факультет БГПУ работает по программе «Народы Алтая» под руководством Т.К. Щегловой. В рамках программы ведется работа по изучению традиционной культуры различных этнических групп, проживающих в нашем регионе. В конце ноября 2008 г. магистранты ИФ БГПУ выезжали в Кулундинский район для проведения исследования традиций, обычаев представителей двух этнических групп – казахов и татар.

Кулундинский р-н находится на западе Алтайского края у границы с Казахстаном. По данным всероссийской переписи населения 2002 г. в Кулундинском районе проживает 558 чел. казахской и 364 чел. татарской национальности1. Оба этноса совместно проживают в селе Керей (ранее – Караколь). Особый интерес для этнографического исследования на этой территории представляет процесс взаимодействия и взаимовлияния двух тюркских культур – казахской

итатарской. В селе 74 двора2, из них лишь пять семей татарских, а

©Т.А. Гориявчева, 2010

67

остальные – казахские. В процессе длительного совместного проживания казахского и татарского этносов проникновение и диффузию двух культур можно наблюдать во всем, в том числе и в хозяйственной деятельности.

Основное занятие казахов – скотоводство – определяло их быт. Домашняя утварь изготавливалась из кожи, жилище и предметы его убранства – из войлока и шерсти. Традиционная пища готовилась из мяса и молочных продуктов. На сегодняшний день в с. Керей казахи держат столько голов скота, сколько необходимо для пропитания семьи. В настоящее время к столу все чаще подают мясо домашней птицы, больше всего в селе держат гусей. Гусиное мясо довольно жирное и подходит для приготовления бешпармака, выпечки пирога балиш. Балиш является частью татарской кухни, но казахи, переняв традицию его приготовления, уже считают этот пирог частью своей традиционной кухни. Так, например, из беседы с семьей Гистаевых, мы узнали о рецепте приготовления пирога балиш и о том, что это блюдо казахской кухни. Гистаевы также вспоминают, что раньше их семья держала около сотни гусей и восьмидесяти уток3. Сейчас число домашней птицы на подворьях сократилось, например, семья Досумбековых держит 35 гусей, но для обработки даже такого числа птицы необходимо приложить огромные усилия.

В конце ноября – в начале декабря хозяйки проводят ума. Ума – это татарское слово, употребляемое для обозначения коллективной обработки тушек птицы. Но мы были свидетелями ума, которое проводили казахи. После рабочего дня хозяйки собираются для оказания помощи одной из семей. Мужчины и мальчики тоже принимают участие в ума – они рубят птицу. Тушки заносятся в дом, где женщины распределяют функции: одна из них отпаривает утюгом тушку, чтобы перья гуся легче было ощипать и передает другим, тем, кто ощипывает птицу. Ощипывают так, чтобы не намочить перо, так как его используют для набивки подушек и одеял, оставляют и крылья. Из тушки гуся вынимают внутренности и отделяют потроха и жир. Хозяйки отмечают, что гусиный жир можно использовать не только для приготовления пищи, но и в лечебных целях (прикладывать к больным суставам). Следующий этап – опаливание тушек, этим занимаются мужчины. После тушки моют в воде с жидкостью для мытья посуды, чтобы очистить от гари, потом тщательно ополаскивают. Вечер заканчивается после обработки всех тушек застольем с бешпармаком из гусятины, а иногда и со спиртными напитками4.

68

После птицы приступают к забою крупного скота – КРС или лошадь. Забой лошади обычно приурочен к подготовке свадьбы или похорон, когда требуются много мяса. Для этого обычно приглашают согымши – человека, который занимается разделкой туши. Согымши имеет при себе свой набор инструментов. После забоя хозяйка должна пригласить его к столу отведать куырдак – свежее вареное мясо (в качестве благодарности за помощь)5. В настоящее время кобыл не доят и домашний кумыс не готовят. По мнению информаторов кумыс, привезенный из Казахстана, не обладает теми вкусовыми качествами, которыми обладает домашний.

Принято забивать барана на ураза-байрам, особенно в семьях, в которых кто-то умер. После смерти родственника в течение трех лет близкие должны забивать барана и приглашать к столу всех знакомых для поминовения. Баранину также используют для приготовления повседневной пищи и для мелких домашних праздников.

Сегодня в с. Керей разведением скота занимаются не только в домашних условиях, но и на фермах отделения «ООО Мирабилитское». Информаторы отмечают, что в отделении содержатся примерно 300 голов скота, а в домашних подворьях примерно 100 голов6. Число домашнего скота пополняется за счет частных предпринимателей Насибулиных, которые обеспечивают мясом не только местное население, но и райцентр (Кулунду). Кроме выращивания скота, к хозяйственной деятельности казахов можно отнести повседневную ремесленную работу женщин, состоящую из операций по производству волокна, ковров и пошиву одеял. Пожилые хозяйки с. Керей до сих пор занимаются пошивом курак-курпе (одеяло из лоскутиков), а также изготовлением сырмаков (ковриков). По рассказам информаторов, в советское время сырмаки шили из старых пальто, они пользовались спросом, поэтому часто хозяйки продавали их в Казахстане7.

Таким образом, казахи с. Керей традиционно занимаются скотоводством, но способы его ведения претерпели изменения. В результате взаимодействия с татарским этносом появилась традиция проведения ума. Казахи считают своим традиционным блюдом балиш, при приготовлении бешпармака вместе с жайме кладут клубни вареного картофеля. С уходом старшего поколения исчезнут и традиции ремесленного производства.

____________________

1 Итоги всероссийской переписи населения 2002 г. М., 2004. Т. 4: Национальный состав. Кн. 1.

69

2Архив ЛИК БГПУ Ф. 1. Мат. ИЭЭ. Оп. 1. Устный источник. Кулундинский р-н, 2008. с. Керей. Инф. Баринова Н.Г., 1948 г.р.

3Инф. Гистаев И.Р., 1934 г.р.

4Видео. Кулундинский р-н, 2008. с. Керей.

5Устный источник. Инф. Досумбекова Б.К., 1958 г.р.

6Инф. Гистаев И.Р., 1934 г.р.

7Инф. Тушканова Ш.Н., 1943 г.р.

А.А. Дайрабаева

Россия, Омск, филиал Института археологии и этнографии СО РАН

ОТРАЖЕНИЕ РЕЛИГИОЗНЫХ ВЕРОВАНИЙ И ПРЕДСТАВЛЕНИЙ В ТРАДИЦИОННОМ РЕМЕСЛЕННОМ

ПРОИЗВОДСТВЕ КАЗАХСКОГО НАСЕЛЕНИЯ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ

Предметы с традиционным декорированием широко использовались казахами. Их перечень был достаточно велик, и вместе с тем они непосредственно использовались в быту. Здесь срабатывал принцип целесообразности: ни один предмет в традиционном казахском жилище не был лишним, хозяин пользовался каждой вещью для разных целей. Одновременно эти предметы должны были служить и по своему функциональному предназначению и быть украшением интерьера, поэтому лицевую сторону, обращенную внутрь жилища, старались по возможности обильно украсить. Таким образом, предметы интерьера являлись образцами художественного ремесла и обязательно покрывались орнаментом.

Коллекции ОГИК музея и МАЭ ОмГУ, а также наши экспедиционные работы указывают на тот факт, что среди казахов Омской области и сопредельных территорий были достаточно развиты различные виды ремесел. Среди них предметы женского домашнего ремесла: выделанные войлоки в различных техниках обработки, образцы тканых полотен и изделий из домотканых материй, веретена, части ткацкого станка, шерстяные нити, пяльцы с натянутой для вышивки тканью. Фонды музеев также содержат обширные коллекции, связанные с чисто мужскими ремеслами, это, прежде всего, предметы кузнечного мастерства, ювелирные изделия, образцы деревообработки и косторезного ремесла (в том числе и изделия из рога), и, конеч-

© А.А. Дайрабаева, 2010

70