Kazakhi_v_Rossii_Istoria_i_sovremennost_tom-2_Omsk_2010

образными оберегами от сглаза, козней злых духов, должны были способствовать увеличению семьи, плодородию5. Приданое являлось личной собственностью невесты, на которую не могли претендовать ни муж, ни его родственники. Оно демонстративно выставлялось напоказ, развешивалось на натянутой веревке. У казахов и русских в подготовке приданого активно участвовали родственники невесты.

Особенностью свадебных обрядов являлось их обязательное фольклорное сопровождение. Невестой исполнялись обрядовые песни, плачи (сынсу, босага), в которых она прощались со своими подругами и родственниками. Повсеместно свадебному каравану (поезду) устраивали преграды, перегораживая дорогу и требуя выкуп. Чтобы проехать, нужно было откупиться (у русских – пищей, у казахов – кольцами, платками).

Заключение брака совершалось по религиозному обряду (в православной церкви – венчание, мусульманское бракосочетание – неке кию). Священник или мулла спрашивали жениха и невесту об их согласии сочетаться браком. Девичья прическа состояла из одной косы. После бракосочетания волосы заплетались в две косы и надевали женский головной убор: у русских – шамшура, файшонка, у казахов – саукеле. Этот обряд «окручивания молодой» (рус.) символизировал переход девушки в возрастную группу замужних женщин. При приезде молодой в дом жениха у казахов совершался обряд шашу – осыпание баурсаками, зерном, сладостями с пожеланиями счастья, благополучия, сладкой жизни. На русских свадьбах молодых осыпали зерном, конфетами, монетами. В славянской мифологии хлеб (зерно) является символом достатка и благополучия. Жениха и невесту садили на шкуру (шубу, кошму), что должно было обеспечить молодоженам богатство и благополучие в семейной жизни. Поздравляя молодую, ей желали состариться с тем, кто взял ее в жены (алганымен қартай). У русских говорили: «Дай Бог, с кем венчаться, с тем и кончаться». Ещё в пер-

вой трети ХХ в. на русских свадьбах утром второго дня встречался обряд «проверки честности невесты», когда демонстрировали гостям простыню и ночную рубашку. У казахов ночью, снаружи юрты сидели женге – старшие родственницы, которые спрашивали у молодого, честна ли новобрачная. В случае, если невеста оказывалась не девственницей, молодожен мог от нее отказаться, у казахов отец невесты должен был уплатить жениху айып.

Наряду с описанной выше самой распространенной формой бракосочетания (по взаимной договоренности между родителями),

111

как у русских, так и у казахов, изредка встречались тайные похищения невесты – «умыкание». Иногда крали невест, уже просватанных за другого жениха (алып кашу). Еще в начале ХХ в. встречались случаи, когда казахи крали русских девушек из казачьих станиц (или казаки крали казахских девушек), чтобы взять их себе в жены. Иногда совершалось мнимое похищение невесты по взаимной договоренности между родителями, чтобы уменьшить расходы на свадьбу (заплатить меньший калым). В традиционной культуре обоих народов развод был практически невозможен, связан с большими хлопотами и происходил крайне редко.

Рождение ребенка являлось желанным событием в каждой семье, бездетность считалась большим несчастьем. Настоящей семья считалась лишь после рождения совместного ребенка. Благодаря тому, что женщина становилась матерью, возрастал её общественный статус. Многодетные матери пользовались особым уважением и почётом. Отношение к бесплодной женщине в культуре обоих народов было традиционно негативным. У русских эти представления сохранились в пословицах и поговорках: «Дети – благодать Божья», «У

кого детей много – тот не забыт от Бога», «У кого детей нет – в

грехе живет». Первенец – первый ребёнок в молодой семье – обычно появлялся на свет в первый год совместной жизни. Количество детей практически не регулировалось, искусственное прерывание беременности строго воспрещалось, считалось, что «На всё воля Божья» или «Всё от Аллаха». По свидетельству информаторов, «рожали, сколько Бог пошлёт». Поэтому некрещёного ребёнка могли звать Богданом – т. е. «Богом данный». У русских до настоящего времени сохранилась поговорка: «Один ребёнок – не ребёнок, два ребёнка – полребёнка, три ребёнка лишь ребёнок». Повсеместно считалось, что «жизнь даётся человеку на добрые дела».

У обоих народов существовало особое отношение к беременным женщинам. Так, их старались изолировать от активного общения с внешним миром (им запрещалось присутствовать на похоронах, быть крестной и т. д.), освобождали от тяжелой работы (во избежание выкидыша), выполняли их пищевые капризы (талгак). Считалось, что беременная тесно связана с ребенком и его будущим, поэтому поведение матери может повлиять на его судьбу. Отсюда вытекали различные запреты морально-нравственного характера: нельзя совершать плохих поступков, нельзя нервничать, нельзя грубо разговаривать и т. д. В течение всего срока беременности запрещалось под-

112

стригать волосы. У сибирских казаков беременным женщинам запрещалось также пинать или задевать ногой кошек и собак – «у мла-

денца может вырасти черная щетинка», «привяжется собачья болезнь – рахит» и др.

Беременность и сроки предстоящих родов тщательно скрывались от окружающих. У русских считалось, что «чем меньше людей знают, тем меньше роженице мучиться», «родильница будет мучиться за душу каждого человека, который знает, что она в родах».

Среди сибирских казаков существовали представления, согласно которым колдун, узнав о беременности женщины, мог наколдовать так, что вместо ребёнка она родит головешку (обгорелое полено). Предпочтительным и у русских, и у казахов в ХХ в. считалось рождение мальчика: «Сын – домашний гость, а дочь в люди пойдет», «Дочь – чужое сокровище, чужая добыча», «Сына корми – себе пригодится, дочь корми – людям снадобится», «Дочерями красуются, сыновьями в почёте живут». Помощницей при родах являлась повитуха (кындык шеше). Эту роль могла играть только уже рожавшая, всеми уважаемая женщина. Она принимала ребёнка, правила его тело и голову, исправляла возможные родовые вывихи. Для облегчения родов у русских развязывали все узлы на поясах и платках, снимали кольца и серьги, расплетали косы и распускали волосы, расстёгивали одежду, раскрывали двери, ставни окон, сундуки. Подобные действия для облегчения родов предпринимались и у казахов.

Важное значение придавалось выбору имени для ребенка. Для казахов была характерна практика имянаречения по мусульманскому обычаю (ат кою). У русских выбор имени осуществлялся по святцам – православному церковному календарю. Ребенку обычно давали имя святого, в день памяти которого он крестился. Хотя могли и предоставить выбор имени среди ближайших двух недель. Часто это право предоставляли бабушкам и дедушкам. Старались выбрать для ребёнка красивое имя или назвать его в честь уважаемого и авторитетного человека. По народным представлениям, имя служило посредством передачи известных качеств новорожденному. Распространенным было наречение новорожденных в честь бабушек и дедушек. Только после получения имени новорожденный считался членом человеческого общества. У казаков даже существовала послови-

ца: «До крещенья ребёнок – чертёнок».

После проведения обряда наречения и крещения у русских устраивались крестины, на которые приглашались ближайшие родствен-

113

ники. У сибирских казаков при рождении мальчика приглашались в дом мужчины, атаман или его представители. Собравшиеся вспоминали прославившихся предков, их славные дела и поступки, желали малышу вырасти достойным человеком. Родителям мальчика желали: «Дай Бог вскормить, вспоить, на коня посадить». Родителям девочки желали: «Дай Бог вскормить, вспоить, да замуж отдать». Таким образом, определялись конечные цели в воспитании детей. Проведение праздника в честь новорожденного (шiлдехана) проводилось и у казахов. На этом празднике дарили подарки новорожденному и женщине, оказывавшей помощь при родах. У русских существовал специальный обряд – «бабкина каша». Когда повитуха ставила на стол приготовленную кашу, то все присутствующие должны были обязательно съесть немного этой каши и поблагодарить повитуху. Примерно одинаковым был и состав подарков: игрушки и вещи для новорожденного, деньги, отрез материи, платок для повитухи.

Согласно народным представлениям, новорожденный и его мать были особо подвержены сглазу и порче (коз тию). Наиболее опасным периодом считались первые 40 дней (кырык). И ребенок, и его мать считались «нечистыми», им запрещалось выходить на улицу, показываться в общественных местах и посторонним людям. Женщине запрещалось спать с мужем и посещать церковь. Для предохранения от сглаза использовали заговоры, различные амулеты (тумар). Также рекомендовалось «сплюнуть, чтоб не сглазить». Если же нежелательного свидания избежать не удавалось и замечали, что младенца «сурочили» (сглазили), то лечили обычно с помощью молитв, заговоров, специально наговорённой воды, которой обливали и поили больного (iшiрткi). С первыми самостоятельными шагами ребенка и у русских, и у казахов проводился идентичный обряд разрезания пут (тусау кесу).

Похоронно-поминальные обряды являются самыми консер-

вативными из семейных обрядов. Во многом это обусловлено не только длительностью сохранения архаических обрядовых элементов, но и целого комплекса представлений о смерти, взаимоотношениях живых и мертвых. Немалую роль в сохранении этого комплекса обрядов сыграло то, что объектами, блюстителями и инициаторами их исполнения обычно являются представители старшего поколения

– основные носители народных традиций. Все совершаемые действа похоронно-поминального комплекса были направлены на облегчение перехода умершего на «тот свет» и желание обезопасить себя от возможного неблагоприятного воздействия покойного.

114

И по мусульманским, и по христианским представлениям, человек приходит в этот мир и покидает его не по собственной воле, а «по воле Бога/Аллаха». Отношение к смерти определялось следующими пословицами и поговорками: «Ажалга ара тура алмайды»

(«Никто не может остановить смерть»), «Тумак бар жерде, олмек бар» («Где есть рождение, там есть и смерть»), «Семи смертям не бывать, а одной – не миновать» (рус.). Для обоих народов харак-

терен похоронный обряд трупоположения, в основе которого лежит вера в продолжение существование души после смерти человека. Смерть всегда наступала внезапно (даже если её предвидели). По возможности, к её приходу старались приготовиться заранее: переодевались во всё чистое, созывали всех членов семьи, родственников и близких, прощались с ними, просили у всех прощения, исповедовались. Считалось, что перед смертью, «чтобы обеспечить себе благополучный переход на тот свет», нужно «облегчить душу», признаться во всех содеянных грехах и покаяться. Умирающий обращался ко всем с просьбой о прощении. Нередко перед смертью давались наказы детям, последние распоряжение о своем имуществе. Выполнение последних пожеланий умирающего считалось обязательным. Также обязательным считалось посещение умирающего с целью получить от него прощение за причиненные ему когда-либо обиды (кешу сурау). Если человек, совершивший какой-либо проступок по отношению к умирающему, не успел получить прощения при его жизни, то считалось возможным просить прощения у мертвого.

Умершего переодевали в чистую одежду, после ритуального омовения облачали в белый саван. Обязательную часть женской смертной одежды составлял платок (орамал). Сразу же после смерти извещали родственников и близких о наступившей смерти, в том числе тех, кто живет далеко (естiрту). Узнав о кончине, в дом начинали стекаться родственники и односельчане для выражения соболезнования (конiл айту) членам семьи и родным покойного. У казахов стойко сохраняется обычай «бата», когда все близкие умершего привозят или приносят с собой что-то для благословления, поминания усопшего. Подобный обычай материальной поддержки семье покойного существует и у русских, когда приносят деньги, продукты или готовые блюда для поминального стола.

В связи с представлениями о необходимости «оберегать тело покойного от всякой нечисти», старались до самых похорон не оставлять покойника одного (кузет, шiлдехана). Над умирающим у рус-

115

ских читали молитвы из Библии, у казахов – Ясин, Йа син (36-я сура Корана). Считается, что чтение религиозных молитв облегчает людям страдания и отгоняет нечистую силу (джиннов и шайтанов). Ночь до похорон не спали. Все присутствующие должны были вести себя тихо, переговариваться негромкими голосами. Обычно вспоминали покойного, рассказывали о его делах и поступках. Шуметь, громко разговаривать, плакать, смеяться в доме покойного категорически воспрещалось, «чтобы не беспокоить душу покойного». До настоящего времени сохраняется поверье, что «душа умершего человека до 40 дней находится в доме, все видит и слышит», поэтому о покойнике плохо не говорят.

Общими являются следующие обычаи: накрывание глаз умершего медными пятаками, чтение молитв (сур) с момента смерти до самого погребения, освещение помещения и запрет на приготовление пищи в доме покойного в течение 3-х дней. На кладбище родственники брали по горсточке земли и бросали ее в могилу, при этом желали: «Пусть земля тебе будет пухом». Всех вернувшихся с кладбища рассаживали за столы для совершения поминальной тризны. И русские, и казахские женщины одевали на похороны не нарядные, неяркие однотонные вещи (при этом, отдавая предпочтение темным или черным тонам), голову покрывали платком или шалью. Так же в знак траура они расплетали косы и распускали волосы, выражая этим свою глубокую скорбь и горе. Одинаковой народной традицией являлись похоронные причитания, голошения, песни-плачи об умершем (жоктау). В них выражалась постигшая родственников беда, подчеркивалась невосполнимость утраты близкого человека, содержались воспоминания о добрых делах умершего. Несмотря на то, что ещё в 1551 г. в постановлении Стоглавого Собора обычай оплакивания умерших был в России официально осуждён, он сохраняется до настоящего времени. Шариат также не одобряет оплакивания, поэтому муллы напоминали о необходимости стойко переносить горе, объясняя, что плач, выкрики приносят душе умершего страдания.

Общее прослеживается и в традиционных обрядах, совершаемых после погребения – раздача одежды, вещей покойного близким родственникам (киiм улестiру, сыйыт), а также – лоскутов плюша (жыртыс), носовых платков. Во многом схожа и традиционная система поминок у русских и казахов (ас беру, аруакты еске алу). Так, поминовение усопших совершается в день похорон (карасысынын садакасы), на третий день (ушi), сороковой день (кыркы), годовщину

116

смерти (жылы/ас). Посещение кладбища проводится у казахов не только в день поминок, но и в дни религиозных исламских празд-

ников – курбан-байрам, рамазан (ораза-айт). У русских посещают кладбище и поминают умерших в православные христианские праздники – рождество, пасха, радуница, троица и др.

Вначале ХХI в. характерным явлением становится тенденция объединения различных религий на основе суждения, что «Бог един, ни Иисус/Христос, ни Аллах». На современных кладбищах в Железинке, Пятирыжске и других населенных пунктах Северного Казахстана можно встретить совместные захоронения православных и мусульман за одной общей оградой и общим рвом (иногда – в разных концах кладбища, иногда – вперемежку). В настоящее время, независимо от вероисповедания, ходят на похороны друг к другу люди разных национальностей, совестно отмечают традиционные религиозные праздники. Интересный пример единения православных и мусульман зафиксирован нами в экспедиции 2004 г. в Железинском р-не Павлодарской обл. Казахстана. «В июне долго не было дождей. Ка-

захский мулла из Железинки приехал, совершил обряд вызова дождя – закололи барана, молились на дождь, угощали всех. Дождь все не шел. Тогда один наш житель, русский… тоже зарезал барана, всех угостил, дождь вызывал. Дождь все не идет. «Видно, где-то могилки открыты», – сказал кто-то. Пошли на кладбище, нашли такую могилку, засыпали ее землей, совершили крестный ход, и пошел тогда дождь. Крестный ход проводился совместно с казахами и муллой». В

Омске в ноябре 2004 г. за поминальным столом сидели родственники

иблизкие друзья покойного, среди которых был казах. Он сказал: «Я

сегодня умершего Витька во сне видел, он от меня почему-то вместе с моим отцом уходил. Я спросил: «Вы куда? Оденьтесь, на улице холодно». На что он ответил: «Там, куда мы уходим, всегда тепло».

Может быть, и забылся бы этот сон, но через 3 дня после этого умер отец человека, рассказавшего сон.

Взаключение отметим, что, несмотря на имеющиеся различия в этнической истории, хозяйственной, конфессиональной, культурной, языковой и антропологической принадлежности русского и казахского народов, мы выявили немало общих и сходных черт в их обрядах жизненного цикла. Встречаются даже полностью идентичные обряды (например, «разрезания пут» при первых шагах ребенка (тусау кесу), свадебное осыпание молодоженов зерном, печеньем, конфетами, монетами (шашу) и др.) Немало этнокультурных парал-

117

лелей можно найти и в фольклорном сопровождении, обязательной обрядовой одежде и пище, обычае материальной поддержки. Эта общность определяется одинаковой структурой, семантикой и функциональной направленностью родильных, свадебных и похороннопоминальных обрядов, общими представлениями и воззрениями, связанными с семьей, необходимостью продолжения рода, желанием вырастить своих детей достойными и уважаемыми людьми.

____________________

1Попков Ю.В. Этносоциальные процессы в Сибири: ценностные ориентиры, тенденции, проблемы самоорганизации // Этносоциальные процессы в Сибири. Новосибирск, 2007. Вып. 8. С. 67.

2Ахметова Ш.К. Казахи Западной Сибири и их этнокультурные связи в городской среде. Новосибирск, 2002; Галимова А.К. Семейные обряды сельских казахов Северного Казахстана в современный период. Астана, 2003; Кенжеахметулы С. Казахские народные традиции и обряды. Алматы, 2002; Фиельструп Ф.А. Из обрядовой жизни киргизов начала ХХ века. М., 2002.

3Золотова Т.Н., Плахотнюк М.А. (Жигунова). К вопросу об этнокультурных взаимовлияниях русского и тюркского населения юга Западной Сибири и Северного Казахстана // Этническая история тюркских народов Сибири и сопредельных территорий. Омск, 1998. С. 169–173; Жигунова М.А., Золотова Т.Н. Об этнокультурных контактах русского и казахского народов

вконце XIX–ХХ вв. // Степной край: зона взаимодействия русского и казахского народов (XVIII–ХХ вв.). Омск-Кокшетау, 2001. С. 183–185; Жигунова М.А. Русские и казахи: этнокультурные параллели в свадебной обрядности // Степной край Евразии: историко-культурные взаимодействия и современность. Омск, 2003. С. 108–110; Жигунова М.А. Печки-лавочки – Куда тусу. Русские и казахи: общие черты в обрядах жизненного цикла // Родина. Российский исторический журнал. 2004. № 2. С. 51–53; Жигунова М.А. Русские и казахи: этнокультурные параллели в родильной обрядности // Народы Евразии: культура и общество. Астана, 2004. С. 86–88; Жигунова М.А. Русские и казахи: этнокультурные параллели в похоронно-поминальных обрядах // Мир Евразии: история, современность, перспектива. Астана, 2006.

С. 212–214.

4Ермекбаев Ж.А. Российские казахи в составе РСФСР и СССР в 1917– 1991 гг. Омск, 1999. С. 13.

5Геннеп А., ван. Обряды перехода: Систематическое изучение обрядов.

М., 2002. С. 61.

118

Ж.А. Жұмабеков

Қазақстан, Қарағанды, Е.А. Бөкетов атындағы мемлекеттік университеті

ҰЛЫТАУ ӨҢІРІНДЕГІ ЭТНОТОПОНИМДЕР

Ұлытау өңірінде этнонимдік тұрғыда қалыптасқан топонимдер кездеседі. Топонимикалық зерттеу жүйесіне сəйкес мұндай атауларды

– этнотопонимдер деп атайды1. Белгілі ғалым А. Əбдірахмановтың «Қазақстан этнотопонимикасы» зерттеуі бүгінгі күнге дейін топонимдерден көрініс табатын этнонимдерді зерттеудің үлгісі болып табылады. Автор топонимикалық зерттеулердегі бұл бағыттың негізін қалап, оның мəн-мағынасын да ашып берді: «Топонимиканың кесек бір саласы – этнотопонимика, яғни ру, тайпа, халық аттарынан қойылған географиялық атауларды зерттеу бөлімі. Ал, этнонимдерден қойылған жер-су аттары – этнотопонимдер делінеді»2.

Ғылымда кез-келген халықтың этнонимін зерттеу маңыздылығы анық көрсетілген жəне де бұл ізденістердің нəтижесі халықтың этникалық құрамының шығу тегін, этногенез мəселесін анықтауға мүмкіншілік береді. Этнонимдер – тарих қатпарларының ажырамас бөлігі, халықтың пайда болуы, қалыптасуы тұрғысынан, түрлі тарихи үрдістерден мағлұмат беретін дерек. Сонымен қатар, этноним халықтың дамуының түрлі сатысындағы қоғамдық қарымқатынастарын немесе жекелей идеологиялық түсініктерін көрсетеді3.

Этнолог Я.В. Чеснов «этноним – халықтың сипаты емес, атауы» деп тұжырымдап, этнонимді ғылыми зерттеуде терминнің жалпы есімнен жалқы есімге ауысын анықтау тарихи тұрғыдан басты міндет болып табылады деген қортындыға келед4.

Ұлытау өңірінде қазақ халқының құрамындағы белгілі рутайпалардың атымен аталатын жəне жалпы түркі-моңғол рутайпаларының аттарымен аталатын жер-су атаулары бар5. Этнотопонимдердің жүйесін қалыптастыратын болсақ, оларды бірнеше категорияларға бөліп қарастыруға болады:

1)бірінші топқа – ірі этникалық қауымдастықтардың атауларынан қалыптасқан жер-су атауларын жатқыза аламыз (қазақ, қалмақ, маңғыт, ноғай, сарт);

2)екінші топқа – қазақ халқының құрамындағы ру-тайпалардың

аттарынан қалыптасқан этнотопонимдерді жатқызуымызға болады

© Ж.А. Жұмабеков, 2010

119

(арғын, алшын, жаппас, қанжығалы, қыпшақ, қоңырат, тама, шекті, шөмекей);

3) үшінші топқа – ұсақ ру атауларынан қалыптасқан топонимдерді біріктіруге болады (бағаналы, балта, жүзбан, малқара жəне т.б.).

Бұл жүйедегі бірінші топқа жататын этнотопонимдердің қалыптасуының хронологиялық қабаттары нақтылы анықталмаған. Мұндай жағдайда, этнотопонимдердің қалыптасу кезеңдерін тек жорамал ретінде көрсету мүмкін деп ойлаймыз. Мысалға, «Қазақ» этнонимімен байланысты топонимикалық атаулар шамамен XV ғ. кейін қалыптасуы тиіс. Себебі, «қазақ» терминінің халықтың атауы ретінде қолданылуы XV ғ. соңғы ширегінде XVI ғ. бас кезінде екені белгілі. Сол сияқты, «Қалмақ» этнонимімен байланысты жер-су атаулары XVIII ғ. жоңғар шапқыншылығымен тікелей байланысты деген тұжырым жасауға болады. Жəне де, бұған тарихи негіз де бар. Мысалға, Ұлытау өңіріндегі «Қалмаққырылған» топонимі сол дəуірдегі қайғылы оқиғаның куəсі. Сонымен қатар, академик Ə.Х. Марғұланның пікірі бойынша «XVI ғ. бері қарай, исламнан бұрынғы мəдениет мұраларын, оның ішінде тас мүсіндерді, тастан соққан сəулет істерін, халық эпосындағы ежелгі батырлардың аттарын ислам дінінің шеңберіне сыйғыза алмай, оларды «дінсіздіктің белгісі» деп, тек қалмаққа жаба беру əдет болғандықтан шыққан нəрсе. Міне, осының нəтижесінде ислам дініне қиғаш келетін, тарих заманнан келе жатқан ежелгі кісі аттарын, исламнан бұрынғы мəдениет белгілерін тегісімен қалмаққа тапсырып, «қалмақ», «қалмақ тас», «қалмақ оба» деп атау халық ортасында əдетке айналған»6.

Сонымен қатар, жазба деректер «қалмақ» терминінің Алтын Орда мемлекетінде Өзбек хан мен оның баласы Əз Жəнібек тұсында Дешті-Қыпшақ көшпелілерінің ислам дінін қабылдауы барысында қалыптасқанын да көрсетеді: «Бұл Сұлтан – Мұхаммед Өзбек хан өзінің елімен, ұлысымен құдайдың рахымы арқасында бақытқа жеткен уақытта, əулие Сейіт ата оларды жаратушының құпия жарлығымен жəне күдіксіз белгісі бойынша Мəуераннахр аймағына ертіп келді, ал əулие Сейіт атаға сенім білдірмей адалдықтан бас тартқандар – сол жерде қалып, «қалмақ» деп атала бастады, бұл сөздің мағынасы «қалуға бұйырылған». Сол уақыттан бастап осы себеппен келген адамдар өзбектер деп, ал сонда қалғандары қалмақтар деп аталды»7. Сондай-ақ, Жəнібек ханның бұйрығымен елдегі барлық пұтханалар қиратылса керек.

120