35269707

ББК 63.3 З-80

Серия «Золотоордынское наследие»

Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда

(проект № 11-11-16501 г/В/2011)

Ответственный редактор и составитель

кандидат исторических наук И.М. Миргалеев

Редколлегия:

Р.С. Хакимов, И.М. Миргалеев, В.В. Трепавлов, М.Г. Крамаровский, Д.М. Исхаков, А.Л. Пономарев, В.А. Иванов, И.В. Зайцев,

Г.Ф. Валеева-Сулейманова, Р.Ю. Почекаев, Л.Ф. Абзалов, М.С. Гатин

Золотоордынское наследие. Выпуск 2. Материалы второй Международной научной конференции «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды», посвященной памяти М.А.Усманова. Казань, 29–30 марта 2011 г. / Отв. ред. и сост. И.М. Миргалеев. – Казань: ООО «Фолиант», Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ, 2011. – 368 с. + 8 с. цв. вкл.

ISBN 978-5-905576-06-5

© Центр исследований истории Золотой Орды им. М.А.Усманова ИИ АН РТ, 2011 © Институт истории АН РТ, 2011 © ООО «Фолиант», 2011

4

5

Слово редактора

29–30 марта 2011 г. в рамках Международного Золотоордынского Форума была проведена вторая Международная научная конференция «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды», которую мы посвятили памяти крупного ученого, внесшего огромный вклад в дело изучения золотоордынского наследия, профессора, академика Миркасыма Абдулахатовича Усманова.

Установление диалога и сотрудничества между учеными России, Ближнего и Дальнего зарубежья, а также между исследователями, работающими по разным направлениям золотоордынской истории и представляющими разные школы, – главная цель Золотоордынского Форума. Поэтому регулярные конференции «золотоордынцев» – ордыноведов, проводимые Институтом истории им. Ш. Марджани АН РТ в Казани, стали местом встречи ведущих специалистов в этой области. Мы изначально пошли по пути предоставления трибуны и молодым исследователям. Ведь на таких форумах можно получить бесценные консультации от тех, кто занимается проблематикой уже давно. Это важно и для наших, уже именитых, коллег – передать свои знания и быть в курсе новых исследований.

Интерес к этому мероприятию большой и среди любителей. Хотя мы и не сторонники превращения нашего Форума в закрытый клуб по интересам, однако, думаю, нас должны понять, на Форум собираются, прежде всего, исследователи, специалисты, профессионалы. И нам бы очень хотелось, чтобы это понимали все и не обижались, получая отказ на свои заявки. Несколько суток напряженной работы десятков специалистов дорогого стоят, и, прежде всего, это важно для самой тематики. Люди собираются именно поработать, послушать, посоветоваться, проконсультироваться, познакомиться и, конечно же, обменяться литературой. Мы очень рады, что смогли раздать коллегам, кроме наших изданий, еще и 3 том «Истории татар», посвященный Золотой Орде и сочинение Хафиза Абру «Зайл-и Джами ат-таварих-и Рашиди» («Дополнение к собранию историй Рашида»).

Впоследние десятилетия мы наблюдаем особый всплеск интереса к истории Золотой Орды, который сопровождается различными, порой прямо противоположными трактовками ее истории. Сегодня существует многообразие взглядов и различных интерпретаций исторических фактов, что позволяет составить более полную картину исторического прошлого. Поэтому конструктивные дискуссии и совместные обсуждения широкого круга имеющихся на сегодняшний день научных проблем, способствуют дальнейшему раскрытию разнообразия и разнонаправленности исторических процессов, имевших место в Золотой Орде, что, в свою очередь, способствует более объективной оценке роли и значения золотоордынского государства в отечественной истории.

Участники Международного Золотоордынского Форума работали по нескольким направлениям. Данный сборник «Золотоордынское наследие» (выпуск 2) – это материалы второй конференции «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды (XIII–XV вв.)», кроме того, к изданию подготовлены материалы нумизматической конференции – «Нумизматика Золотой Орды» (выпуск 2), а также материалы Круглого стола «Военное дело Золотой Орды: проблемы и перспективы изучения».

ВФоруме участвовали более 70 человек, которые представляли 7 стран. Это – Россия, Украина, Казахстан, Польша, Франция, Турция, Азербайджан. Большой интерес вызвали доклады В.В. Трепавлова, М.Г. Крамаровского, А.Л. Пономарева, В.А. Иванова, И.М. Миргалеева, М.Н. Сдыкова, Э.Д. Зиливинской, С.Г. Бочарова, Витольда Свентославского, И.В. Зайцева, Р.Ю. Почекаева и др. Работа Форума по тематическим круглым столам позволила специалистам обсудить наиболее актуальные проблемы. Было предложено и следующий Форум, который должен пройти в марте 2013 г., организовать в таком же формате. Учитывая, что 2013 год соответствует 700-летию прихода к власти хана Мухаммед Узбека, усилившего исламизацию Золотой Орды, предполагается на следующем Форуме уделить больше внимания религиозной ситуации в Золотой Орде. Уже сегодня ЦИИЗО запустил тематический сборник «Власть и Ислам в Золотой Орде», в котором рассматриваются не только вопросы взаимоотношения ислама и власти, но и вся религиозная мозаика в Золотой Орде. Планируется издать сборник к следующему Форуму.

И.М. Миргалеев

руководитель Центра исследований истории Золотой Орды им. М.А.Усманова ИИ АН РТ

7

РАЗДЕЛ 1.

Вопросы политической и социально-экономической истории Золотой Орды

vV

М.Г. Крамаровский

Солхат и Мамай во второй половине 70-х – 80-е гг. XIV в.

Впоследние годы значительное внимание уделяется историческим проблемам, связанным с именем темника и беклярибека Мамая [25; 26, с. 206–238; 27, с. 121–141; 22, с. 183–197]. Прояв-

лением этой линии стал выпуск историографической антологии, посвященной деятельности знаменитого темника [21]. Следует также отметить ряд статей, посвященных генеалогии Мамая [35, с. 319–352; 11, с. 108–143; 10, с. 198–205] и проблемам Куликовской битвы, среди которых я бы выделил продуктивную гипотезу Р.Ю. Почекаева об инициативе известного сражения со стороны Дмитрия Московского [26, с. 230].

Вместе с этим нельзя отрицать, что в обширной теме политической биографии Мамая явно не хватает объективных данных, способных пролить свет на катастрофу, постигшую могущественного эмира осенью 1380 г., или 1379 г. (?) [9]. В этой связи целесообразно рассмотреть отдельные эпизоды в деятельности Мамая с точки зрения его участия в жизни Солхата, золотоордын-

ской столице Крыма [14, с. 141–157; 17, с. 101–106].

Начну с замечания о том, что Солхат не был чужим ни для самого Мамая, о чем говорит Ибн Халдун [33, с. 389], ни для его прадеда Тулук-Тимура (Тоглук-Тимура), представителя знатного монгольского рода и родственника Джучидов, правившего в Солхате при Узбеке, ни для его отца, даруги Солхата в последий год жизни Джанибека и в начале правления Бердибека. Из нескольких «претендентов» на роль отца Мамая, рассмотренных И.В. Зайцевым, более всего подходит Код-

жа (Хаджи) Алибек б. Иса б. Тулук-Тимур, он же Алач~Алаш~Алиш из списка Утемиш-хаджи,

принадлежавшего А.З.В. Тогану [10, с. 201]. Алибек принадлежал к клану кыят, правил Крымом после Зейн ад-Дина Рамазана (1349–1356) весьма недолго и умер в 1357 или 1358 г. Возможно, что он был похоронен в Солхате в одном из мавзолеев в северном секторе городища, датируемым нами около середины XIV века. Этот мавзолей, скорее всего, не предназначался для Хаджи Алибека, и был построен для кого-то из его предшественников, не исключено, что для того же Зейн ад-Дина Рамазана. В погребальной камере мавзолея расчищено не менее 14 костяков [15, с. 6–11], что означает его функциональное использование на протяжении какого-то отрезка времени, но едва ли за пределами 1375 г. Разумеется, все погребенные принадлежали к представителям выс-

шей прослойки исламской общины города. Шатровое перекрытие этого величественного мавзолея1 было украшено бирюзовыми изразцами, а в нижних кладках его мощных стен использован рустованный блок из сооружения домонгольского времени. По-видимому, мавзолей стал последним монументальным сооружением города рубежа эпох, когда волны «великой замятни» докатились, наконец, и до Солхата.

Впериод наибольшего кризиса власти 1360–1362 гг. Мамай, занятый борьбой элит в Сарае, почти не бывал в Солхате. Исключение составляют два эпизода. Первый – в 1361 г., когда Мамай как хранитель семьи Бердибека покидает Сарай и уходит в Причерноморье. Здесь, в Солхате, он временно оставляет семью покойного хана на попечение собственного родственника – дяди по материнской линии, бывшего бегляри-бека в правительстве Джанибека Кутлуг Буга. В 1362 г. Мамай снова в Солхате. Здесь он провозглашает ханом потомка Узбека Абдаллаха (1362–1369),

1 Благодарю Э.Д. Зиливинскую за консультацию по вопросам типологии мавзолея.

при котором сам снова становится беглер-беком (в первый раз – при Бердибеке). В том же году он разрывает с Кельдибеком, видимо, бастардом Джанибека, и жестоко громит Азак, поддерживавший выплатой налогов Кельдибека (в Азаке погибает Якопо Корнаро, консул Таны и посол Венеции). Очередное появление Мамая в Солхате приходится на 2-ю половину августа 1365 г. Этот эпизод остается непонятым в нашей историографии и даже И.В.Зайцев классифицирует его как время некого завоевания (?) Крыма [10, с. 201].

Особытиях этого лета сообщает запись на полях Лекционария 1365 г., хранящегося в Матенадаране. Из нее мы узнаем, что 23 августа 1365 г. в одном дневном переходе от Солхата в Карасу (Карасу-Базаре) находится темник Мамай вместе с «бесчисленными татарами». Горожан и всех людей, прибывших под защиту Солхата из разных мест Крыма «…вся страна с Кеча [Керчи] до Сарукармана [Херсонеса] здесь собралась – люди и скот», привела в ужас нависшая над городом угроза расправы. Писец Аветис, которому принадлежит сообщение, отметил в частности, что «начальник (города), князь его, не смог противостоять [Мамаю] и, будучи слабым, сбежал…» [24,

с. 467, 468; 1, документ №19 с. 60; 29, документ №6, с. 153; 31, с. 158, 159]. Причину «угрозы рас-

правы» источник не раскрывает. Антимамаевские слухи, шедшие, несомненно, из окружения баскака, должны были сплотить население вокруг правителя Солхата т.е. Кутлуг Буги2. Кутлуг Буга (Благодатный бык), отюреченный монгол из племени найман, правил Крымским тюменом с рубежа 1358–1359 гг. В августе 1365 г. эти слухи, учитывая актуальность недавнего примера азак-

ских репрессий для рядовых граждан полуострова, оказались выгодны, прежде всего, правителю города. Однако линия обороны – ров и вал, – за которыми укрылись жители Солхата3 (табл. 1) и собравшиеся здесь беженцы, подготовленная несколькими годами ранее, не пригодилась, но сам даруга, сбежавший в степную часть полуострова, вскоре был прощен сюзереном.

Оначале сооружения первой линии обороны Солхата-Крыма в виде рвов и валов сообщает армянский источник под 1363 г. Эта запись сделана очевидцем, проживавшем в армянском квартале Солхата «Чхбнис» (Верхний). Им оказался один из сыновей известного в Крыму миниатюриста и каллиграфа Натера из Баберда – писец Степанос из скриптория храма св. Саргиса. Привожу перевод извлечения текста 1363 г. по «Каталогу армянских рукописей Британского музея»: «… И

всие же время великое смятение царит от правителей земных, ибо нет царя во главе, чтобы сотворил мир, по словам Господа: «всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет», и

вот, роет глава города ров вокруг города. И многие дома разрушает до основания, и разруше-

ния бесчисленны, и все в страхе (выделено мной, М.К.)» [43, p. 248]4. В строках Степаноса не названо имя главы города, отдавшего приказ о строительстве рва, не обозначена причина события, серьезно напугавшего жителей Солхата. Вопросов, в сущности, два: каковы мотивы строительства окопов, и кто именно мог принять решение о сооружении защитного рва и вала в 1363 г.

Факты таковы. Летом 1362 г., используя нацеленность Мамая на столичный Сарай, войска Ольгерда взяли Коршев на Тихой Сосне, а осенью – Ябгу-город к западу от Днепра на Синих Во-

дах и Белобережье, включая Подолию. Победа Великого княжества Литовского над сводными силами Кутлуг Буги, Дмитрия и Хачебея/Кочубея5 под руководством солхатского эмира под Си-

ними Водами открыла возможность «мирного» присоединения к Литве Киева и зависящих от него территорий6. Среди других последствий синеводского поражения для Золотой Орды выделим взятие под контроль ВКЛ западной ветви шелкового пути – «Via Tartarica», направленной на

2По Т.Э. Саргсян, правителем города в это время был Чалибек / Алибек, т.е. отец Мамая, которого к этому времени уже не было в живых [31, с. 157, 160]. О Кутлуг Буга и его улусе см.: [4, с. 136–138].

3Для реконструкции плана города мы используем топографическую съемку военного топографа екатерининской эпохи, хранящуюся в Центральном Государственном Военно-историческом архиве (ЦГВИА, ф. ВУА, д. 22608) в Москве. Картографические материалы XIX в. по Старому Крыму сохранились и в фонде Таврической губернской чертежной – Ф.377. Оп.16. Д.11–13, см.: [36, с. 43, примеч.80].

4Русские переводы этой записи см.: [38, с. 142 (в извлечениях); 1, документ №18, с. 60; наиболее полно – 29, документ №4, с. 152; 31, с. 152, 153]. По Т.Э. Саргсян, инициатива строительства рва и вала принадлежала Алибеку, «…потерпевшему сокрушительное поражение от литовских войск на Синих водах» (с. 153). В сущности, уровень исторического комментария выводит примечания Т.Э. Саргсян за рамки научного исследования.

5Характеристику улусов Дмитрия и Кочубея – см.: [4, с. 138–143].

6Современная украинская историография уделяет немалое внимание переоценке традиционного взгляда на это событие. Формирование нового взгляда на последствия Синеводской битвы, по определению Ф.М. Шабульдо, «…ныне становится одной из основных задач украинской медиевистики» [32, с. 4, 9–27].

Львов, начало которой лежало на юго-востоке Крыма в Солхате и Каффе. О большом значении левантийской торговли между Львовом и Крымом в 60-е – 70-е гг. XIV в. свидетельствуют два монетных клада – Торговицкий (1894) и Пастырский (1883), что специально подчеркнуто в исследовании Г. Козубовского [13, с. 93–97]. Мало того, что «Мамаева орда» лишилась денежных сборов с густо населенных земледельческих территорий правобережного Поднепровья и левобережья Днестра, создалась ситуация, при которой территория Крыма оказалась полностью оголена перед силами Литвы. Точнее других источников положение охарактеризовала польская хроника Мацея Стрыйковского (2-я пол. XVI в.), отметившего, что экспансия Литвы вывела из подчинения ордынцев «…Торговицу, остатки укреплений которой и сегодня стоят в устье Буга, Белую церковь, Звенигород и все степи [далеко] за Очаковом от Киева и до устья Дона, и загнали их [ордынцев] до [самой] Волги, а других до Каффы и Азова и [полуострова] Крым, в середину Таврии или Перекопа» (цит. по: [41, с. 11]). Разумеется, эту далекую от Солхата панораму событий нельзя было увидеть из окна скриптория в армянском квартале. Но сложившаяся ситуация несомненно была понятна главе незадавшегося «Подольского похода» эмиру крымского улуса Кутлуг Буге7. Ему, без всякого сомнения, и принадлежало решение о безотлагательном сооружении защитного рва вокруг основной части города. Был ли Кутлуг Буга инициатором похода, и как сочеталась акция по восстановлению налогового обложения Золотой Ордой подольских земель (напомню, что Солхат, по сведениям арабского автора 2-й половины XIV в. ал-Калкашанди, был официальным центром правого крыла Золотой Орды [6, с. 265, 269–270]) со стратегией Мамая по проблемам орды- но-литовского союза остается вопросом.

Что привело Мамая в Солхат спустя несколько лет после сооружения рва, и почему, наконец, бежал из Солхата около 23 августа 1365 г. крымский улусбек? Начну с того, что Кутлуг Буга оказался не слишком успешным администратором, что показали его пять-шесть лет гражданского правления в Крыму. Перечислим лишь некоторые вехи, отражающие наступательную антиордынскую политику в регионе главным образом со стороны Каффы и Литвы, которым ни Солхат, ни ханы «Мамаевой орды» не смогли ничего противопоставить.

7 Кутлуг Буга, младший брат Могул Буги, погибшего осенью 1361 г.; беглербек в правительстве Джанибека с 1351 по 1357 г., сменивший на этом посту Могул Бугу. Отстранен от правительственных дел в 1357 г. В конце 1358 – нач. 1359 г. Кутлуг Буга занимает место крымского улусбека. По наблюдению А.П. Григорьева, после гибели Мамая осенью 1380 г., Токтамыш (1379–1395) продолжал опираться в Крымском тюмене на Кутлуг Бугу-старшего [7, с. 213]. Таким образом, Кутлуг Буга возглавляет Крымский улус на протяжении около 20 лет, видимо, находясь в сложных отношениях с Мамаем, особенно в периоды его наездов в Крым, как, например, в 1365 г. О. Галенко справедливо считает Кутлуг Бугу и Мамая врагами и соперниками [4, с. 137]. В 1381 г. отцовское место улусного бека занимает его сын Ильяс бей. Имя второго сына Кутлугбуги Ильяса несколько раз встречается в документах генуэзской Каффы (Ellias segnò fijo de Inach Cotolboga). Из соглашения с каффинцами от 24 января 1381 г. (аналогичное соглашение 1380 г. было подписано Яркасом Зико (Iharcas Zico)) [45, p. 12], мы узнаем, что он становится крымским улусбеком (в генуэзской среде этот титул звучал как «Dominus/Segno Sorcati) и вскоре после смерти Мамая и должен был назначить в Каффу специального наме- стника-тудуна. После Ильяса, должность крымского улусбека перешла к еще одному Кутлугбуге, известного по соглашению от 12 августа 1387 г., в котором подтверждены договоренности 1381 г. О. Галенко предполагает, что соглашение 1387 г. подписал сын Ильяса. Это означало бы, что три поколения одной семьи, владеющей Крымом, подтверждают существование в конце XIV в. золотоордынского института наследственного владении – инджу. Энрико Бассо считает, что документ 1387 г. подписан Кутлубугой старшим, хотя и не без некоторого сомнения. Вот как он характеризует нашего героя: «Среди всех тех правителей, с которыми Кафа поддерживала дипломатические отношения в связи с “bellum de Sorcati”, выделяется по значению и по своей личной власти, по явному влиянию, которое он имел на хана, тот самый Cotolbogha или Cattabogha (Qutlug Boga), который уже фигурировал в договоре 1381 г. и вновь появляется в трактате 1387 г. в качестве противной генуэзцам стороны. Точное отождествление этого лица, которое явно играет одну из главных ролей во всех событиях, представляет некоторую проблему из-за противоречивости наших источников: тогда как в примечаниях к «Massaria Caffe» он представляется участником военных действий вместе с генуэзцам, из Договора следует, что он был господином Солхата, и значит главным их противником. Известно, что татарский князь по имени Qutlug Boga был одним из главных предводителей войска князя Димитрия, потерпевшего поражение от литовцев в сражении при Синей Воде в нижнем течении Буга в 1362 г. Известно также, что лицо с таким именем, под чьим правлением отнюдь не случайно было заключено соглашение между Солхатом и Каффой, было правителем Крыма в 1382 г. и одним из подданных Тохтамыша» [45, p. 14]. Имя Кутлугбугимладшего в качестве крымского наместника встречается еще десять лет после 1392 г.

Табл. 1. План-схема Солхата с обозначением двух линий обороны города.

Начну с периода правления в Крыму Зейн ад-Дина Рамазана: в марте 1356 г. наместник, заключив договор с венецианцами, открывает им доступ в бухту Провато [30, с. 385]. Эта линия была развита его приемником Кутлуг-Тимуром в пику генуэзцам, передавшим в пользование венецианцев две торговые гавани на юго-восточном побережье – в Солдайе и Калиэре (вероятно, Отузах). Гавань в Калиэре располагалась в непосредственной близости от Солхата, и позже здесь вырос укрепленный замок, перешедший к генуэзцам. Однако то, что было приемлемо в период стабильности при Джанибеке, оказалось губительно в период анархии. В 1357 г. Каффа отнимает Чембало у Феодоро, союзника Солхата, а в 1358 г. – генуэзцы добиваются возврата в Тану (Азак), откуда были изгнаны при Джанибеке. В 1361 г. – генуэзцы вынуждают отступить турок Синопа, осадивших Каффу с моря и суши. К 1362 г. относится поражение Кутлуг Буги и его союзников у Синеводской переправы, что привело к захвату литовцами Коршева на Тихой Сосне, правом притоке Дона в его среднем течении (лето) и падению золотоордынского города Ябгу8 (осень). В итоге в 1363 г. возникает необходимость спешного рытья окопов рва вокруг Солхата в целях защиты от литовской угрозы. В 1365 г. происходит захват генуэзцами Каффы Солдайи и 18 казалий (деревень) на южном побережье вплоть до Чембало9 и начинается строительство в Солдайе земляных укреплений; возведение каменных стен относится, по-видимому, только ко времени около 1371 г. Повторю наблюдение М.Г. Сафаргалиева о том, что на карте братьев Пицигани, составленной в 1367 г., Тана изображена под венецианским знаменем без татарского полумесяца, и только на Каталонской карте 1377 г. этот символ снова появляется в эмблематике города, но уже под давлением власти Мамая. Таким образом, очевидно, что наступательная динамика латинской угрозы, окончательно сформировалась в политический вектор именно в период правления в Крыму наместника Кутлуг Буги.

8Ф. Шабульдо обоснованно считает, что в 1-й пол. XIV cт. в Ябгу-городе находилась резиденция ханского наместника. Сам город располагался к западу от Днепра и идентичен замку Синие Воды.

9Согласно уставу Каффы 1449 г. восемнадцать солдайских казалий не принадлежали Готии.