35269707

обувь бывает из шкур волка или других [животных]. Ал-Бакри [يركبلا] в книге «Ахбар тюрк» сообщает: их глаза, словно пристальный взгляд саранчи, они используют щиты67 из кожи, не имеющие в своем составе дерево или сухожилия, они привязывают своих лошадей веревками. И в одном из выражений (?): до тех пор, пока мусульмане не будут воевать с тюрками, они будут одевать шерсть. На этом всё. В этом есть указание на шарабиш68 شبارش, который окружают бобром. [Другое название] бобра – водная собака, он обладает [покрыт] шерстью. Слово لاعنلاِни’ал – это форма множественного числа от слова لعَْنн’ал. Слово رعْشلاَдопускается с фатхой и кясрой. Некоторые сказали, что этот и последующие хадисы явно [указывают] на то, что те, кто обувается в шерсть, – это не тюрки. В версии ал-Исма’или от Мухаммада ибн ‘Уббад он сказал: до меня дошло, что обувь жителей Бабак [كباب] – это шерсть. Я отвечаю ему, что это мнение неверное и нет аргумента в этой версии [предачи]. Так как то положение, что жители Бабака обуваются в шерсть, не отрицает того, чтобы тюрки обувались в шерсть. Из этого также не понимается обособление этой чертой жителей Бабака. Так же допустимо, что бабаковцы – это одна из групп тюрков, так как тюрки многообразны. Сообщение ал-Бакри дает явное опровержение тем, кто говорит это. Еще более явный аргумент кроится в тех словах, которые передал Абу Давуд в хадисе Бурайды. «С вами будет воевать народ с маленькими глазами, то есть тюрки» (хадис). Таким образом, исходя из его версии, между названием главы69 и хадисом абсолютно не остается соответствия. Так как в названии главы значится слово тюрк. Если лица, обувающиеся в обувь – это не тюрки, то между названием главы и хадисом будет огромная разница. Если взять во внимание, что качества, описанные в этом и последующим хадисах – это характеристика тюрков. Если учитывать, что тюрки представлены разными классами, это не значит, что все они должны обуваться в шерсть. Что же касается упомянутого им [слова] Бабак, то это слово содержит две буквы ба, обладающие одной точкой и имеющие фатху, в конце которых приходит [буква] кеф. Его называют Бабак ал-Хуррами يمرﱠخلاُكَباب, буква ха с одной точкой имеющая дамму, удвоенная ра с фатхой. Он [Бабак ал-Хуррами] проявил ересь, и за ним последовала некоторая группа. Во время правления Ма’муна он значительно окреп и захватил много территорий не арабов. Пока не был убит во время правления Му’тасыма в 222 году, его восстание пришлось на 201 год.

Слова пророка: «С широкими лицами, подобными щитам, обтянутым кожей» [ نأك هوجولا ضارع ةقرطملا ناجملا مھھوجو]. Ибн Каркул [لوقرق نبا] сказал: то есть [имеется в виду] их ширина70. Слово «маджанн» ناجّ ملاَс фатхой над буквой мим и удвоенной буквой нун – множественное число от

слова миджн [نجْم] кясря под буквой мим – это щит. «Мутрака» [ةقرطْم] мим с даммой, та с суку-

ِ َُ

ном без точки, ра с фатхой. Ал-Хитаби сказал: это такие [щиты], которые покрыты кожей. В данном случае широта их лиц и выступание щек сравнивается с внешней стороной щита. Атрика ةقرطلأا – это множественное число от слова тырак قارطِ– то есть кожа, которая определяется под размер щита и приклеивается на него. Кады Байдави [يواضيبلا يضاقلا] сказал: [пророк] сравнил их лица с щитом, на который натянули кожу, из-за их широты, округлённости, грубости и мясистости. Ал-Харави [يورھلا] сказал: щиты, обтянутые кожей, – это такие щиты, которые покрыты сухожилиями. Некоторые сказали: мутрака – это такие щиты, которые многократно обтягивают кожей, до такой степени, что создается такое впечатление, будто щит [надет] на щит. Ибн Каркул

[لوقرق نبا] сказал: некоторые считают, что более правильно говорить ةَقرَطملا мутаррака с удвоенной

ﱠُ

буквой ра, что обозначает натянутый один на другой.

Слова пророка «С широкими носами» [فوُنُلأا فلذُ]. Следует читать с даммой над буквой заль – с одной точкой. Это множественное число от слова «азляф» فَلذَْلأا, которое обозначает маленький размер носа с приплюснутым кончиком. Одни же сказали: это слово обозначает, что нос короткий и широкий. Некоторые передали это слово в хадисе с буквой даль без точки. Ибн каркул [لوقرق نبا] сказал, мы зафиксировали это хадис в двух вариантах, однако тот вариант, что с точкой, [то есть с буквой заль] более распространен. Другие сказали: [семантика данного слова такова, это] приподнятость носа со стороны губы [курносость]. Ибн Фарис [سراف نبا] сказал: فلذلا это плоскость по

67قرَدلاَنوذختي Дарак [قرَدلاَ] – щиты, не имеющие в своем составе дерево или сухожилия. См. [5. Т. 4, с. 333].

68Этого слова нет в «Лисануль араб» и других доступных нам словарях, возможно, что здесь имеются в

виду унты.

69Имеется в виду глава «ас-Сахиха» Бухари, в которую вошли хадисы о тюрках. См. ал-Бухари «ас-Сахих» Книга Джихада, глава о войне с тюрками.

70Описывая разгром Дербента, Моисей Каганкатваци изображает тюрков в виде «широколицей, безресничной толпы, которая в образе женщин с распущенными волосами устремилась на них (жителей Дербента)». См. [3, с. 183]. В этой статье дается ссылка на: Моисей Каганкатваци. История Агван. СПб., 1861, с. 109–110.

краям носа. В народе обычно говорят: самые милые женщины – курносые71. Слово فوُنُلأا – это множественное число от فنَْأ нос, наподобие образования множественного числа слова سولُف от سلَْف монета, деньги. Так же множественное число слова нос можно образовывать по следующим фор-

мам فُنآ فانآ.

Если [уважаемый читатель] ты спросишь: эти сообщения – одно из общего числа чудес пророка, где он информирует о том, что произойдет в будущем. Так это уже произошла или еще предстоит? Я отвечу: несомненно, часть этого произошло, именно так как сообщил об этом посланник Аллаха, в 617 году. Выступило великое войско из числа тюрков, и погубили жителей Мавараа’ нахра и нижайших окрестностей всего Хорасана. Спасся из них лишь тот, кто спрятался в пещерах и углублениях. Они продолжали порочить в мусульманских землях, пока не добрались до земель Кухистана. Они разрушили города: Рей, Казвин, Абхар, Зинджан, Ардабиль, Мурага кисры, земли Азербаджана. Они искоренили тех кто [населял] эти территории из числа различных общин [уничтожили всех, не смотря на их принадлежность той или иной религии или национальности]. Они обесчестили женщин и вырезали детей. Вслед за этим они прибыли в Ирак, во второй и важнейший по значимости город – Испахан и убили там немереное количество народа и привязали своих лошадей к стенам малых и больших мечетей как об этом сообщается в хадисе. Абу Давуд ат-Тайласи передал со слов Абдуррахмана ибн Абу Бакры, от его отца, посланник Аллаха сказал: «Часть моей общины непременно остановится на земле, имя которой Басра. Затем придет народ Бану Кантура’ с широкими лицами, маленькими глазами. Пока они не остановятся на своем мосту, который называют Диджла (Тигр). Тогда мусульмане разделятся на три группы. Первая группа схватится за хвосты верблюдов и отправится в пустыню, она погибнет. Вторая зациклится в себе и войдет в неверие. Таким образом, первая и вторая группы будут равноценны. Третья оставит членов своих семей за спинами, и вступят в сражение. Те, кто умрут из них, падут мучениками (шахидами), а оставшимся [в живых], Аллах даст победу». Ал-Байхаки передал со слов Бурайды [следующий] хадис: Поистине мою общину (умму) погонит народ с широкими лицами, словно кожаные щиты (три раза) пока они не присоединят их к аравийскому полуострову. [Люди] спросили: «О посланник Аллаха, кто они?». Он ответил: «Тюрки. Клянусь тем, в чьей длани находится моя душа, их лошади будут привязаны к изгородям мечетей мусульман».

ат-Тирмизи передал со слов [Абу бакра] ас-Сыддика хадис: «Даджал выйдет из земли на востоке, которую называют Хурасан. За ним последуют народы, лица которых будут подобны щитам, натянутым кожей». И он [ат-Тирмизи] сказал, что этот хадис хороший, странный. Это указывает на то, что выступление тюрков против мусульман повторится. [В истории] произошло так, как мы об этом упомянули [выше], в будущем же повторится в момент появления Даджала. Всевышний Аллах же лучше знает.

В заключение следует сказать, что такое направление в источниковедении, как хадисы и их толкование, ждет своих дальнейших исследований.

1.Ал-‘Айни Бадр ад-Дин. ‘Умдату ал-кари. Шарх сахих Бухари. (Опора для читателя – толкование к «Сахиху» ал-Бухари). В 20-ти томах. – Каир, 1972.

2.Ал-‘Айни Бадр ад-Дин. ‘Умдату ал-кари. Шарх сахих Бухари. (Опора для читателя – толкование к «Сахиху» ал – Бухари). Подготовка к изданию: Судкы Джамиль ал-‘Атттар. В 15-ти томах. Т. 1. – Бейрут: Изд-во Дар ал-Фикр, 2005. – 457 с.

3.Вайнштейн С.И., Крюков М.В. Об облике древних тюрков // Тюркологический сборник. – М.: Нау-

ка, 1966.

4.Зайончковский А. Старейшие арабские хадисы о тюрках (VIII–XI вв.) // Тюркологический сборник (к шестидесятилетию Андрея Николаевича Коновалова). – М.: Наука, 1966. – С. 194–201.

5.Ибн Манзур. Лисанул араб. (Язык арабов) – толковый словарь арабского языка, новое переработанное издание № 3. В 18-ти томах. – Бейрут: Изд-во Ихяа аль-турас аль-араби, 1993.

6.Кал’аджи Мухаммад Равас. Муджам лугати ал-фукаха араби-инклизи (Словарь терминов мусульманского права (арабско-английский)). – Бейрут: Дар ан-Нафаис, 1988. – 515 с.

7.М’алуф Луис. Аль-Мунджид фи ал-луга (Помощник в языке) – энциклопедический словарь арабского языка, издание девятнадцатое. – Бейрут: Дар ал-Машрик, 1992. – 709 с.

71 Ибн Манзур – автор известного словаря «Лисанул араб» в своем труде приводит некоторые отрывки из поэтического наследия арабов, подтверждающие вышеуказанную мысль. Приведем один пример. Поэт сказал: Курносая девушка – это кусочек корунда [отличающийся большой твердостью минерал, разновидностями которого являются рубин, топаз, сапфир], который вышел из мешка купца. См. [5. Т. 5, с. 53].

8.Мас’уди. Золотые копи и россыпи самоцветов [История Аббасидской династии: 749–947 гг.] / Пер. с арабского, примечания, комментарии Микульского Д.В. – М.: Наталис, 2002. – 800 с.

9.Рубинчик Ю.А. Персидско-руссский словарь. В 2-х т. Т. 1. – М.: Рус. яз., 1985. – 800 с.

10.Тауджири Махмуд ибн Абдулла (1334–1413 г.х.). Итхаф ал-джама’а фи ал-фитан ва ал-маламих ва ашраты ас-са’а. (Подарок для общины касательно того, что сообщается о смуте, чертах [пророка] и признаках Судного дня). В 3-х томах. Т. 2. – Рияд: Изд-во «ас-Сами’и», 1414 г.х. – С. 418.

11.Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. II. Извлечения из персидских сочинений, собранные В.Г. Тизенгаузеном и обработанные А.А. Ромаскевичем и С.Л. Волиным.

–М.: Изд-во Академии наук СССР, 1941. – 308 с.

12.Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. I: Извлечения из сочинений арабских. – СПб., 1884. – 565 с.

13.Федоров Я.А., Федоров Г.С. Ранние тюрки на Северном Кавказе. – М.: Изд-во Московского ун-та, 1978. – 296 с.

14.Хаджи халифа. Кашфу зунун. – Стамбул: Изд-во «Маариф», 1941.

Приложение 1

Количественное соотношение извлечений из сочинений арабских авторов, вошедших в cборник В.Г. Тизенгаузена [12]

ABSTRACT

Damirjan Zaynuddinov

Hadiths as a source on the history of the Golden Horde

(data on the Turks and Tatars in the interpretation of al-‘Ayni hadithes)

The article of Mr. Damirdzan Zaynuddinov deals with the study of the interpretation of hadiths related to the history of the Golden Horde. Mr. Damirdzan Zaynuddinov shows thirteen quotations from the Prophet Muhammad’s (pbuh) and seven from his companions’ words on the Turks. However, further on he stipulates that the hadiths can not serve as a source on the history of the Golden Horde as such, but a great attention should be paid to the interpretation of hadiths made by major historians. In his work Mr. Damirdzan Zaynuddinov refers to the Egyptian historian al-‘Ayni Badr al-Din, who lived in the middle of XIV – XV centuries, and talks about his brief biography and excerpts from his work ‘Umdatu al-kari, Sharh Sahih al-Bukhari (the source for the reader is the interpretation of the “Sahih” Bukhari).

З.А. Тычинских

Квопросу о роли средневекового периода

вформировании сибирско-татарской этнической общности (историографический аспект)

Впоследние десятилетия ХХ в. перед татарстанскими историками стояла задача выработать принципиально новые методологические подходы к истории татарского народа. При определении концептуальных основ национальной истории одним из важнейших является вопрос, связанный с периодизацией истории татарского народа. Известно несколько подходов к периодизации: формационный, по этапам развития государственности, культурологический и др. Так, например, И.К. Загидуллиным предложен формационный подход к вопросу. Исследователь считает, что историю татарского народа целесообразно рассматривать в общей периодизации, которая делится на древнейший и древний, средневековый периоды и новое время. По его мнению, зрелый средневековый период охватывает XII–XVI вв. и состоит из двух этапов: XII – вторая половина XVI вв., когда татары имели свою государственность, и период их существования в составе России. Он отмечает, что первый этап зрелого средневекового периода стал важной вехой в формировании татарского народа. XVIII в. по его периодизации определен как поздний средневековый период [6, с. 84–85].

По мнению Д.М. Исхакова и И.Л. Измайлова, в истории становления средневекового татарского этноса можно выделить три основных этапа: образование основных этнических компонентов (III – середина XIII вв.), формирование единой татарской этнополитической общности (середина XIII – первая четверть XV в.), деконсолидация татарского этноса и незавершенный этап становления самостоятельных общностей в составе татарских государств (XV – начало XVII в.) [21,

с. 21–22].

Исследователи определяют, что на начальном этапе происходило образование основных этнических компонентов народа, на базе которых во втором периоде консолидировался единый татарский этнос, который затем в результате феодальной раздробленности распался на ряд взаимосвязанных этнических общностей, получивших окончательное оформление в рамках отдельных позднезолотоордынских государственных образований. Суть первого этапа состояла в постепенном формировании основных компонентов татарской общности, которые развивались самостоятельно. На этом этапе истории татарское этническое самосознание было явлением локальным, характерным для центральноазиатских и западносибирских этнических групп, развивавшихся далеко от регионов исторической консолидации татарского этноса, а признаки, ставшие на последующих этапах определяющими для этнокультурной специфики татар (ислам, городская культура, общегородское койне, литературный язык и т.д.), развивались в Волго-Уральском регионе. На втором этапе произошло слияние различных этнокультурных компонентов и элементов этнополитической общности, что привело к формированию внутри Улуса Джучи единого средневекового татарского этноса. На третьем этапе произошел распад Улуса Джучи, на территории которого возникли самостоятельные государства – Казанское, Сибирское, Крымское, Астраханское, Касимовское ханства, Большая и Ногайская Орды, внутри которых начали происходить процессы становления региональных татарских общностей. В этот период стали формироваться некоторые элементы областной идентификации, насыщающиеся местными образами и мифологемами, а общее татарское самосознание стало приобретать все более отчетливый этносоциальный, этносословный характер [21, с. 21–22].

Какое место в этих процессах занимали сибирские татары? Есть ли общее в закономерностях развития сибирско-татарской и поволжско-татарской общностей? Существует ли национальная история сибирско-татарского народа и в каком ключе она должна войти в общетатарскую национальную историю? Какая схема периодизации применима для истории сибирских татар?

Эти вопросы остаются острыми и проблемными. И их решение, на наш взгляд, возможно только при подходе к созданию истории сибирских татар как национальной истории.

Внастоящее время существует ряд подходов к вопросам формирования сибирско-татарской этнической общности и к роли средневекового периода в данном процессе. По мнению известного этнографа Ф.Т. Валеева, консолидация сибирских татар в «народность» началась в XV– XVI вв., в период Сибирского ханства. На рубеже XIX–XX вв. сибирские татары сформировались

как «буржуазная» народность [5, с. 42]. Ф.Т. Валеев рассматривает сибирских татар как самостоятельную этническую общность. «Буржуазную народность» сибирских татар ученый отличает от буржуазной народности поволжских татар. В настоящее время, по мнению Ф.Т. Валеева, «сибирские татары представляют собой самостоятельную этническую общность с присущими ей такими устойчивыми признаками и свойствами, как язык и территория, экономическая общность и религия, этническое самосознание, эндогамия, а на раннем этапе своего развития и социальнополитическая общность – Сибирское ханство» [5, с. 42].

Близкими в целом к позициям Ф.Т. Валеева о самостоятельности происхождения сибирскотатарской общности и ее этнической истории являются взгляды известного сибирского этнографа Н.А. Томилова. Но, в то же время, их взгляды существенно различаются в отношении определения характера сибирско-татарской этнической общности. По мнению Н.А. Томилова, в конце XVIII – начале XX вв. сибирские татары представляли собой метаэтническую общность, близкую к этносу [25, с. 23–24,149–151; 26, с. 212–213]. В дореволюционный период происходили консолидация тюркоязычного населения средней части Западной Сибири в крупные территориальноэтнические группы и частичная консолидация этих групп в более широкую этническую общность сибирских татар. Но сибирские татары в дореволюционный период так и не сложились в единый этнос и представляли собой лишь весьма слабо интегрированную общность. В результате этнического взаимодействия их с поволжско-приуральскими татарами в конце XIX – начале XX вв. сложилась общая для татар Поволжья, Приуралья и Сибири метаэтническая общность, но единого татарского народа в тот период не образовалось [26, с. 212–213].

Существует еще одна точка зрения на данный вопрос, представленная исследованиями известного казанского этнографа Д.М. Исхакова, который считает, что уже в XVI в. происходила значительная консолидация типа «феодальной народности между всеми группами татар Западной Сибири» [24, с. 124].

Несмотря на существенные различия в подходе к ключевой позиции, – о «самостоятельности» происхождения и развития сибирско-татарской общности, на наш взгляд, взгляды Ф.Т. Валеева и Д.М. Исхакова не столь и диаметрально противоположны. В отличие от Н.А. Томилова, определяющего сибирских татар в дореволюционный период как «слабо интегрированную общность», не сформировавшуюся в единый этнос, оба этнографа считают, что сибирскотатарская общность сложилась уже в средневековье – в период существования Сибирского ханства. Как определяет Ф.Т. Валеев, «именно в рамках Сибирского ханства возникли основные предпосылки для объединения тюркоязычного населения в единую народность» [5, с. 19]. О феодальной народности периода Сибирского ханства, как видим, говорит и Д.М. Исхаков: «единообразность этнонима, подчеркивание исповедания всеми сибирскими татарами ислама... свидетельствует о достаточной консолидированности сибирско-татарского этноса в XVI в.» [24, с. 124].

Таким образом, и у Ф.Т. Валеева, и у Д.М. Исхакова определяющим этапом в формировании сибирско-татарского этноса просматривается период средневековья. Хотя у Валеева, в силу, использования, прежде всего, этнографических источников, данная позиция слабо аргументирована.

Существенный шаг в подходе к созданию истории сибирских татар как национальной истории был сделан в последние годы Д.М. Исхаковым [8–22], работы которого имеют особое значение при разработке важнейших методологических проблем по этнической истории сибирских татар.

Этническую историю сибирских татар Д.М. Исхаков предлагает разделить на два больших периода – донациональный (XV–XVII вв.) и национальный (XVIII–XX вв.) и считает, что становление сибирско-татарской этнической общности происходило в XV–XVI вв. – позднезолотоордынский этап этнической истории сибирских татар. Этот процесс протекал в составе Тюменского ханства (XV в.), затем Сибирского (Тайбугидского) княжества (конец XV в. – 1563 г.), позже Сибирского ханства (1563–1598 гг.).

Данный подход, как считает исследователь, позволяет избежать традиционной ошибки, когда из круга этногенетических исследований полностью выпадал золотоордынский и постзолотоордынский периоды, а рамки исследования этнической истории сибирских татар ограничивались периодом начала русской колонизации, т.е. XVI в. Этот подход также позволяет рассматривать этническую историю сибирских татар в едином контексте общетатарской истории [13, с. 7–15].

В последующих работах Д.М. Исхаков более детально подошел к рассмотрению проблемы периодизации и выделил следующие этапы в истории сибирских татар: этап формирования основных этнических компонентов (VI – нач. XIII вв.), период сложения средневековой сибирско-

татарской общности (XIII – конец XVI вв.), этап распада этой общности (XVII–XVIII вв.) и период национальной консолидации (XIX–ХХ вв.) [16, с. 25–28]. Д.М. Исхаков считает, что после присоединения к Русскому государству сибирские татары пережили длительный период деконсолидации, так как «объединяющий их фактор в лице центрального государственного аппарата перестал существовать» [20, с. 67]. Этап национальной консолидации он связывает с происходившими активными этническими и этнокультурными процессами второй половины XIX – ХХ вв. и этническим сближением сибирских татар с татарами Волго-Уральского региона.

Важнейшим достижением последних десятилетий в развитии концептуальных основ татарской истории стало определение российскими и зарубежными учеными-тюркологами (Б. Манз, Х. Инальчик, Ю. Шамильоглы, Д.М. Исхаков) существования четырехклановой структуры админи- стративно-политического устройства (система карача-беев) в постзолотоордынских государствах, которое было рассмотрено ими применительно к Крымскому ханству (Ю. Шамильоглы), Казанскому и Касимовскому ханствам (Д.М. Исхаков). Основными положениями данной теории являются: население постзолотоордынского государства делилось на две страты – феодальную татарскую и ясачную; выявляются различия в этническом происхождении этих страт; во всех государствах политическое ядро образовывали татары, организованные по клановому принципу [17, с. 5].

Уже С.В. Бахрушин обращал внимание на деление населения Сибирского ханства на две страты. Он называл в составе ханства «небольшую привилегированную группу «тарханов» – феодальную знать и плательщиков ясака, т.н. «черных людей» [3, с. 155]. Вслед за С.В. Бахрушиным на существование в Сибирском ханстве сословного деления на феодалов и ясачных людей указала З.Я. Бояршинова, характеризуя в целом социальные отношения в Сибирском ханстве как патри- архально-феодальные [4]. Д.М. Исхаков ставит «по-новому вопрос о суперстрате «татарских» народностей позднезолотоордынского периода» [9, с. 9] и считает, что важнейшим моментом в изучении этнической истории татар является раскрытие значения клановых структур позднезолотоордынских татарских государств в этнических процессах XV–XVI вв. Исследования Д.М. Исхакова позволяют говорить, что в Сибирском ханстве, как и в других татарских государствах, татары были стратифицированы на две этносословные группы – ясачное население, генетически восходившее к дозолотоордынским этническим общностям, и слой феодалов из золотоордынских «татар» [13, 15, 16]. В состав татарской знати Сибирского ханства входили хан, султаны, беки, мурзы, есаулы, представители мусульманского духовенства (сеиды, шейхи, муллы, абызы и др.), сановники ханского двора – «думчий царев» – карача, «аталыки», карача-беки, а также рядовые воины-казаки [3, с. 155]. Все они и представляли «собственно «татарский» слой сибирскотатарской этнополитической общности» [20, с. 66]. После завоевания в конце XVI в. Сибирского ханства Московским государством основная часть оставшейся в живых татарской феодальной верхушки, как и в других татарских ханствах, переходит на службу к новому правительству в качестве служилого сословия, при этом, с одной стороны, не сливаясь с русским феодальным сословием, с другой стороны, не переходя в аборигенное ясачное сословие. На протяжении длительного времени сохранялись особенности этой этносословной группы, обусловленные как внешними, так и внутренними факторами.

Исследования С.В. Сусловой, сделанные на основе историко-этнографического анализа коллекции сибирско-татарских украшений, показали, что в материальной культуре верхушки служилого татарского сословия вплоть до начала XX в. сохранялись некоторые черты, свидетельствующие о генетических связях сибирской служилой страты с «татарскими» стратами других постзолотоордынских государств, восходящих корнями не только к периоду Сибирского ханства, но и к более раннему – золотоордынскому. Сибирско-татарскую коллекцию ювелирных изделий она называет «чрезвычайно эклектичной, в которой отражена смесь самых различных, преимущественно тюрко-монгольских наслоений, проявившихся в технико-технологических приемах изготовления украшений, их конструкциях, формах, в функциональном назначении и способах ноше-

ния» [23, с. 217].

Д.М. Исхаков определяет, что у части сибирских татар в XVI в. существовали «клановые деления» и их надо рассматривать... как «территориальные дома» [20, с. 66–67]. Он считает, что достаточно уверенно можно говорить о «Карачине улусе», бывшем владении клана джалаиров и «Тайбугине юрте», принадлежавшем клану салджигутов [24, с. 122]. Основываясь на одном из преданий, записанных Н.Ф. Катановым у тобольских татар [7, с. 9–10], где рассказывается о делении войск хана Кучума на четыре «отряда», он определяет, что «таких владений было четыре:

первый из которых имел название Кордак, второй – Туралы, третий – Аялы, четвертый – Бараба. Пятую группу образовывали люди, которые пришли с ханом Кучумом и заняли столичный округ. Их в предании именуют Сартами» [20, с. 66]. Как видно, речь идет о четырехчастном делении, которое имело в центре пятое образование. Такое деление напоминает систему «юртов» – княжеств во главе с карача беками, хорошо известную в других татарских ханствах – наследниках Золотой Орды [20, с. 66]. Д.М. Исхаков предлагает видеть в группе Туралы клан джалаир, а в «отряде» Аялы – клан салджигут [22, с. 217].

Существование в Сибирском юрте системы карача-беев отложилось и в исторической памяти сибирских татар. Вплоть до второй половины ХХ в. у татар Тобольского и Вагайского районов сохранялся обычай поднимать над женихом кошму или покрывало четырьмя дружками – нукерами во время свадьбы при проводах жениха к невесте. Как считает известная собирательница сибирско-татарского фольклора Ф.В. Ахметова-Урманче, данный обряд сохранился со времен Сибирского ханства, когда «карачи являлись держателями священной кошмы, когда на ней поднимали новоиспеченных ханов». Сама она наблюдала последний раз свадьбу с проведением подобного обряда в 1959 г. в ауле Кукранд (Чебурга) Тобольского района [2, с. 343].

В одной из своих последних работ по истории Сибири Д.М. Исхаков сделал важное предположение, что титул «Сибирский князь», применяемый в русских летописях в отношении Тайбугидов, соответствовал титулу «беклярибека» и его следует рассматривать в одном ряду с такими терминами, как «Мещерский князь» и «Болгарский (Казанский) князь» XIV–XVI вв.

Вопрос о том, кто был беклярибеком, т.е. «князем князей» в Сибирском ханстве, после Тайбугидов Едигера и Бекбулата, пока остается открытым. Определенные предположения по этому поводу сделаны Д.М. Исхаковым. Как считает исследователь, «приход на трон Сибирского юрта Шибанида Кучума (возможно, и других его родственников) принципиально политический строй владения не изменил – возможно, поменялся лишь клан беклярибека – вместо Тайбугидов это место могли занять представители какого-то другого клана или из того же клана был поставлен иной князь» [17, с. 79]. Опираясь на данные Сибирских летописей, Д.М. Исхаков считает, что беклярибеком хана Кучума мог быть князь Бегиш. На наш взгляд, этот вывод вполне обоснован, т.к. это подтверждают и концентрация служилых татар в районе Княжева городка и дальнейшие позиции потомков князя Бегиша – мурз Кульмаметевых в системе русского управления Сибирью. Таким образом, князь Бегиш, называемый С.В. Бахрушиным и Н.А. Томиловым основателем клана Кульмаметевых, вполне мог быть беклярибеком Сибирского юрта.

К общим моментам этнополитической истории государственных образований XV–XVI вв. относятся правление в государствах представителей рода Чингизидов, а также общность ведущих феодальных кланов, которые могли достаточно свободно, в отличие от «черного» ясачного населения, перемещаться со своими дружинами из одного татарского юрта в другой. Между разными ветвями высших мусульманских должностных лиц, возглавлявших духовенство этих государств, существовали родственные связи. Из-за того, что правящий слой во всех этих государствах представляла феодальная золотоордынско-тюркская страта, сохранялась «этнокультурная близость между локальными тюрко-татарскими сообществами, в том числе и благодаря единству их правящей страты» [17, с. 5]. Так, несмотря на значительную географическую отдаленность Сибирского и Казанского ханств, просматриваются достаточно тесные контакты, в том числе и политические, существовавшие между этими государствами [14, с. 24–58]. С.Х. Алишев вслед за М. Худяковым указывает на «известных князей сибирского происхождения Бибарса и Юлбарса Растовых», убитых в Казани в 1551 г. стрельцами из-за того, что якобы «Растовы и другие начали сноситься с ногайцами» и хотели убить (Шах Али хана и боярина Д. Палецкого)…» [1, с. 106–107]. Тот же «тюменский князь» Бибарс Растов назван в числе участников делегации, возглавляемой Кулшерифом в Свияжск в начале 1551 г. для ведения переговоров с московским правительством [1, с. 101]. Хотя в исторической литературе существует и другое мнение (Д.М. Исхаков), по которому «тюменские князья» Растовы называются не сибирскими князьями, а ногайцами [9, с. 19– 20]. Примером тесных связей между татарскими ханствами может служить и неоднократно приводимый в литературе факт, когда после захвата в 1487 г. Казани «Алегамовы царевы люди» Алказый, Тевеккель сеит, Касим сеит, Бегиш с сыном Утешем и «иные их товарищи» выехали в Ногайскую Орду, а оттуда часть их – в Тюменское ханство [3, с. 156; 14, с. 37].

Таким образом, в Сибирском юрте существовала система государственной организации, схожая в основных чертах с политическими структурами других постзолотоордынских госу-

дарств – Казанского, Крымского ханств, Государства Шибанидов, Ногайской Орды. Как в Тюменском ханстве, так и в Сибирском юрте «власть принадлежала Чингизидам поколения Шибанов – если в первом прямо, то во втором, до прихода к власти в 1563 г. Шибанидов (Кучума или его родственников) – косвенно, через вассальные отношения с Бухарским ханством во главе с теми же самыми Шибанидами» [20, с. 152]. Население ханства делилось на феодальную верхушку, имевшую «татарское» происхождение, и ясачное «черное» население. В правящую в ханстве группу входили хан, султаны и князья (в т.ч. и карачабеки), мурзы, аталыки, есаулы, «служилые люди» (казаки). Мусульманское духовенство, также входившее в правящее сословие, состояло из сеида, шейхов, мулл, ходжей, абызов, муфтиев и мударисов. Существовала система карача-беев. Среди правящих кланов ханства Д.М. Исхаковым выявлены Мангыты, Салджигуты, Джалаиры, Буркуты [20, с. 134–135]. Не исключено существование клана Аргын. Таким образом, несмотря на определенные различия по составу ведущих феодальных кланов Сибирского ханства от Крымского, Казанского, Касимовского ханств, мы видим, что его правящая страта восходит к военнофеодальному «татарскому» сословию времен Золотой Орды. В Сибирском ханстве существовала административно-территориальная структура, схожая с аналогичными системами других татарских государств. Деление территории государства на улусы, которые в свою очередь делились на тысячи, а те на сотни и десятки, имело происхождение от структуры Золотой Орды, которую унаследовали татарские ханства. Имела место подобная структура и в Сибирском ханстве.

В целом, несмотря на ряд особенностей, можно определить, что схема развития сибирскотатарской этнической общности в общих чертах была схожа с аналогичными процессами этнических общностей других постзолотоордынских тюркских государств и этнических общностей татар. Причем не только в «ханский» период, но, в определенной мере, и в период российской колонизации.

1.Алишев С.Х. Казань и Москва: межгосударственные отношения в XV–XVI вв. – Казань. Тат. кн.

изд-во, 1995. – 160 с.

2.Ахметова-Урманче Ф.В. Звучание дастанов В. Радлова // Тюркские народы. Материалы V Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». – Тобольск; Омск, 2002. – С. 340–345.

3.Бахрушин С.В. Сибирские служилые татары в XVII в. // Научные труды. Т. III. Ч. 2. – М.: Изд-во Академии наук СССР, 1955. – C. 153–175.

4.Бояршинова З.Я. Население Западной Сибири до начала русской колонизации. – Томск, 1960.

5.Валеев Ф.Т. Сибирские татары. Культура и быт. – Казань: Татар. кн. изд-во, 1993. – 208 с.

6.Загидуллин И.К. Периодизация истории татарского народа и государственность: постановка проблемы // Актуальные проблемы истории государственности татарского народа. – Казань, 2000. – С. 79–91.

7.Катанов Н.Ф. Предания тобольских татар о Кучуме и Ермаке // ЕТГМ. Вып. 5. – Тобольск, 1895– 1896. – С. 1–12.

8.Исхаков Д.М. Сеиды в позднезолотоордынских татарских государствах. – Казань: Татар. кн. изд-во, 1997. – 78 с.

9.Исхаков Д.М. От средневековых татар к татарам нового времени (этнологический взгляд на историю волго-уральских татар XV–XVII вв.). – Казань: Изд-во «Мастер Лайн», 1998. – 276 с.

10.Исхаков Д.М. Этническое развитие волго-уральских татар в XV – начале XX вв. / Научный доклад на соискание ученой степени д. ист. наук. – М., 2000. – 122 с.

11.Исхаков Д.М. К вопросу о клановой принадлежности Тайбугидов (по русским и тюркским источникам) // Русские старожилы. Материалы III Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири». – Тобольск; Омск. 2000. – С. 51–53.

12.Исхаков Д.М. Татары: краткая этническая история. – Казань: Магариф, 2002. – 79 с.

13.Исхаков Д.М. О методологических аспектах исследования проблемы становления сибирско-татар- ской общности// Сибирские татары. Сб. статей под ред. Сусловой С.В. – Казань, 2002. – С. 7–16.

14.Исхаков Д.М. Об общности этнической истории волго-уральских и сибирских татар (булгарский, золотоордынский и позднезолотоордынский периоды) // Сибирские татары. Сб. научных статей под ред. С.В. Сусловой. – Казань: Институт истории АН РТ, 2002. – С. 24–58.

15.Исхаков Д.М. Некоторые итоги исследования этнополитической истории Сибирского ханства в XV – XVI вв. // Сулеймановские чтения. 2002. – Тюмень, 2003.

16.Исхаков Д.М. Введение в этнополитическую историю сибирских татар // Сулеймановские чтения

–2004: Материалы VII межрегиональной научно-практической конференции. – Тюмень, 2004. – С. 25–28.

17.Исхаков Д.М. Тюрко-татарские государства XV–XVI вв. – Казань: Институт истории им. Ш. Мард-

жани АН РТ, 2004. – 132 с.

18.Исхаков Д.М. Неисследованные аспекты истории Сибирского ханства конца XV – XVI вв. // Сулеймановские чтения – 2005: Материалы VIII межрегиональной научно-практической конференции. – Тю-

мень: ИПЦ «Экспресс», 2005. – С. 83–86.

19.Исхаков Д.М. О культуре государственной жизни в Сибирском юрте в XV–XVI вв. // Сулеймановские чтения – 2006: Материалы IX Всероссийской научно-практической конференции. – Тюмень: ИПЦ

«Экспресс», 2006. – С. 38–41.

20.Исхаков Д.М. Введение в историю Сибирского ханства. Очерки. – Казань: Институт истории АН РТ, 2006. – 196 с.

21.Исхаков Д.М., Измайлов И.Л. Этнополитическая история татар (III – середина XVI вв.). – Казань, 2007. – 356 с.

22.Исхаков Д.М. Проблема клановых основ административно-политического устройства Сибирского юрта в XV–XVI вв. // Занкиевские чтения. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. –

Тобольск: ТГПИ, 2007. – С. 215–218.

23.Суслова С.В. Сибирско-татарская коллекция ювелирных украшений Тобольского музея как исторический источник // Татарская археология. № 1–2 (10–11). – Казань, 2004. – С. 210–229.

24.Татары // Ред. Уразманова Р.К., Чешко С.В. – М.: Наука, 2001. – 583 с.

25.Томилов Н.А. Современные этнические процессы среди сибирских татар. – Томск, 1978. – 208 с.

26.Томилов Н.А. Этническая история тюркоязычного населения Западно-Сибирской равнины в конце XVI – начале ХХ вв. – Новосибирск, 1992. – 271 с.

ABSTRACT

Zaytuna Tychinskikh

On the issue of role of middle ages period in Siberia tatar ethnic community formation

The article defines the role of middle ages period in Siberia tatar ethnic community formation, development chime of that in general way was similar to process of ethnic communities of other postGolden Horde Turkish countries and tatar ethnic communities. And it was not only in “khan’s” period but definitively in Russain colonization period as well.

Ф.Х. Шәрәфетдинов

Ә.Н. Курат хезмәтләрендә Алтын Урда тарихы

Ə.Н. Курат хезмəтлəре асылда Көнчыгыш Ауропа халыклары тарихына һəм шул исəптəн бер өлеше Алтын Урда тарихына карый. Хезмəтлəре архив, археологик, эпистоляр чыганакларга һəм əдəбиятка таянып язылган. Ə.Н. Курат фəнни кыйммəткə ия булган Алтын Урда чорына караган дипломатик хатларны архивларда күреп алып нəшер итə, 1940 елда Топкапы музей архивында сакланган ун ярлык вə битекнең текстларын туплап, аларны фотокопия, транскрипция, тəрҗемə һəм аңлатмалары белəн «Топкапы сарае музей архивындагы Алтын Урда, Кырым вə Төрекстан ханнарына караган ярлык вə битеклəр» («Topkapı Sarayı Müzesi Arşivindeki Altın Ordu, Kırım ve Türkistan Hanlarına ait yarlık ve bitikler») (12) исемле китап итеп чыгара. Күрсəтелгəн китап

Ə.Н. Курат беренче булып фəнни əйлəнешкə кертеп җибəргəн һəм тюрколог галимнəрнең хезмəтлəрендə киң кулланыш тапкан Алтын Урда ханнары Олуг Мөхəммəтнең төрек солтаны Гази Моратка 1428 елның 14 мартында, Мəхмүт бин Мөхəммəтнең госманлы солтаны Мəхмəт Фатихка 1466 елның 10 апрелендə һəм Əхмəт бин Мөхəммəтнең төрек солтаны Мəхмəт Фатихка 1477 елның июнендə юллаган битеклəрен үз эченə ала (12, б. 6–60).

Ə.Н. Куратның икенче бер «IV–XVIII йөзъелларда Кара диңгезнең төньягындагы төрки кавемнəр вə дəүлəтлəр» («IV–XVIII yüzyıllarda Karadeniz Kuzeyindeki Türk Kavimleri ve Develetleri») (14) исемле хезмəте бүгенге төрки-татар тарихы хронологиясен эченə алган хезмəт. Ул төркилəрнең борынгы бабалары искит-сарматлар тарихыннан башлап, һуннар, авар, хəзəр каһанлыгы, бəҗəнəклəр, угыз, кыпчаклар, Идел болгарлары, Казан ханлыгы, Кырым һəм Əс-

терхан ханлыгы, ногайлар тарихын тəшкил итə. Хезмəтнең бер өлеше – Алтын Урда дəүлəте тарихын тасвирлаудан тора*.

Ə.Н. Курат «Русия тарихы» («Rusya Tarihi») (13) исемле хезмəтенең Алтын Урда чорына караган бүлеклəрендə «Бату ханның Идел буена кайтуы вə Алтын Урданың корылуы», «Монголтүрк басымыннан соң Русиянең торышы», «Александр Невский, русларның шведларгə (1240) вə алман рыцарларына хəрби сəфəрлəре (5 апрель 1242)» (13,б.70–74), «Русиядə монгол хакимияте тəртибе вə хосусияте, 1257 халык санын алу» (13,б.79–81) һ.б. «Василий Васильевичның казанлыларга əсир төшүе (7 июль 1445) вə Мəскəү кенəзлеге өстеннəн Казан хакимияте» (13, б. 100–101), «Касыйм ханлыгының корылуы (1452)» (13,б.102) һ.б.; «Русиянең Алтын Урда хакимиятеннəн чыгуы (1480)» (13, б. 112–116), «Монгол-түрк хакимияте дəверендə Русиянең сəяси, иҗтимагый, икътисадый вə мəдəни торышы» (13,б.129–141) h.б. турында яза.

Ə.Н. Курат үзенең «Олуг Мөхəммəт хан (?–1445)» («Ulug Muhammed Han (?–1445») (15)

исемле язмасында Алтын Урда тарихында тəхет өчен барган көрəшнең соңгы чорын бəян итə һəм Əбелгазый Баhадир хан, Ибне Гарəбшах; Əхмəт Дэдэ. «Мөнəҗимбашы»; Бəдретдин-əл-Айни, урыс елъязмалары кебек чыганакларга həм Шиhабетдин Мəрҗани, Морад Рəмзи, Əхмəд-Зəки Вəлиди, Һади Атласи, Газиз Гобəйдуллин, Михаил Худяков, Н.М. Карамзин, В.Д. Смирнов, В.В. Бартольд həм башкалар хезмəтлəренə таянып, Олуг Мөхəммəтнең Рəсəй, совет-татар тарихчыларына (Шиhабетдин Мəрҗани, М.Г. Сəфəргалиев) билгеле булганнан үзгə, төгəл шəҗəрəсен яза.

Чынында, «Олуг Мөхəммəт хан (?–1445)» исемле язма, Ə.Н.Куратнын «Топкапы сарае музей архивындагы Алтын Урда, Кырым вə Торкестан ханнарына караган ярлык вə битеклəр» исемле китабындагы булекчə (12, б. 17–30).

Ə.Н. Куратның «Алтын Урда дəүлəте – (1227–1502)» («Altιnordu Devleti (Altιnorda) – (1227– 1502)») исемле язмасы (16) «IV–XVIII йөзъелларда Кара диңгезнең төньягындагы төрки кавемнəр вə дəүлəтлəр» исемле хезмəтендəге Алтын Урда тарихына караган бүлекнең кыскартылган төре

(14, б. 119–151) булып тора.

Ə.Н. Курат үзенең «Алтын Урда дəүлəте – (1227–1502)» исемле язмасында Чыңгыз-хан үлеменнəн соң (1227) варисларыннан – оныгы Бату-хан алып барган көнбатыштагы яуларны, Болгарның алынуы, 1237 таркау хəлдəге урыс кенəзлеклəренə явы, куман-кыпчакларга каршы яуларны эзлекле рəвештə аерым-аерым тəфсилли, кыпчаклар таркалудан килеп туган болгаркыпчак «тəшкилəте» хасил булуын, Алтын Урда оешу нəтиҗəсендə барлыкка килгəн этник үзгəрешлəрне «Идел-Урал вə Сибириядə төрки элемент артты» дип, Идел-Урал, Себер төбəгендə ислам дине урнашуының барышын, Чыңгыз дəүлəтнең оешу, Алтын Урда шəһəрлəрендə халыкларның яшəү шартларын, госманлы солтаны вə Алтын Урда ханнарының дипломатик мөнəсəбəтлəрен һəм башкаларны тасвирлый.

Ə.Н. Куратның «Урта гасырлар тарихына кыскача библиография» («Orta Zaman Tarihi icin kısa bir Bibliyografya») (17) исемле хезмəте Төркиянең югары уку йортларында тарих өйрəнүчелəр өчен бүген дə күрсəткеч – кулланма булып хезмəт итүе билгеле (9, б. 76).

А.Ю. Якубовский Ə.Н. Курат 1940 китап ясап беренче бастырып чыгарган Алтын Урда ханнары ярлык вə битеклəренең тарихи чыганак буларак зур əһəмияткə ия булуын: «...которые науке не были известны... для нашей цели особенно ценными оказались», – дип бəяли (1, б. 321).

К.В. Базилевич Ə.Н. Курат бастырып чыгарган битеклəргə тыйнак, лəкин югары бəя биреп, «Новыми ценными источниками являются также опубликованные в 1937–1940 гг. в Турции

* «Чыңгыз хан», «Чыңгыз каганлыгы», «Батухан, Болгар йортының яулап алынуы», «Монгол-түрк көчлəренең Русиягə явы», «Дəште-Кыпчакта коман бəклəренең хакимияте турында соңгы мəгълүматлар», «Маҗарстанга сəфəр», «Алтын Урданың корылуы, 1241», «Сарай шəһəре», «Монгол-түрк каһанлыгы», «Алтын Урда идарəсендə рус йорты», «Татар изүе» тəкъбире дөрес түгелдер», «Бəркə хан (1257–1266) вə Алтын Урдада исламият урнашуы», «Əмир Ногай, 1367–1299», «Үзбəк хан, 1312–1342», «Сарай Бəркə», «Алтын Урда белəн Мисыр мəмлүклəре арасындагы багланышлар», «Ибн Баттутаның Үзбəк ханга килүе, 1333–1334», «Җанибəк хан, 1342–1357», «Алтын Урдада төркилек», «Алтын Урда шəһəрлəре», «Ханнар тормышы», «Хатыннар», «Идарə системасы», «Даруга вə баскаклар», «Тарханнар», «Сəяси мөнəсəбəтлəр», «Госманлылар белəн мөнəсəбəт», «Алтын Урданың таркалуы», «Аксак Тимер, 1336–1405», «Туктамыш хан, 1377–1395 (үлеме: 1405) », «Идегəй мирза», «Əхмəд хан (1465–1481) вə Мəскəү Русиясенең Алтын Урда хакимиятеннəн чыгуы, 1480», «Алтын Урданың соңы, 1502», «Монгол-татар хакимиятенең русларга тəэсирлəре» исемле һəм башка бүлекчəлəр (14, 119–151 б.).