35269707

причем присутствовал начальник города (Маджара. – Е.Н.) и старейшины его» и «Шейх Мухаммед Эльбатаихя…» [73. c. 287]. Э.В. Ртвеладзе, комментируя данное свидетельство Ибн-Баттуты, отмечает: «Подчеркивая традиционную роль Бухары в исламизации населения Золотой Орды, начало которой было положено бухарским шейхом Шамс-ад-Дином Бохарзи, обратившим в ислам золотоордынского хана Берке (1256–1266 гг.) и группу его приближенных» [66, с. 23–24].

Таким образом, приведенные сведения Ибн-Баттуты могут оцениваться различно. Во-первых, они действительно указывают на доминирующую роль Средней Азии в исламизации северокавказского населения Золотой Орды, что делает версию об «азербайджанских» истоках архитектуры мусульманских культовых строений на Северном Кавказе уязвимой. Во-вторых, из сообщения ИбнБаттуты складывается впечатление о достаточно «мирном» процессе исламизации, сопровождавшемся созданием разветвленной мусульманской инфраструктуры (шейхи, проповедники, их ученики, чтецы Корана, муллы, возглавляющие мечети, муэдзины и иные служители культа). Скорее всего, именно эта инфраструктура определяла необходимое количество мечетей, а также и управляла процессом их строительства и обслуживания. Вероятно, постепенно формируется и система распространения мусульманского права – Г. Клапрот, к примеру, приводит эпитафию из Маджара с упоминанием на ней «судьи правоверных» (кадия. – Е.Н.) и т.п. Интересно и упоминание ИбнБаттутой о присутствии на соборной молитве «начальника города» Маджара и его «старейшин». Покрайней мере, складывающаяся картина, совершенно отличающаяся от тех ситуаций, когда Уз- бек-хану в процессе исламизации населения государства приходилось даже «убивать эмиров, знатных лиц, бахшей (лам) и волшебников» [73, с. 197], и с такой же целью «на войну с черкесами» отправлять перебежчиков из Ирана – сына и внука эмира Чупана – Хасана и Талыша [57].

Мы не исключаем возможности участия в культовом строительстве в золотоордынских городах Северного Кавказа мастеров из Аррана; следует даже указать на случайную находку фрагмента детали архитектурного декора на Верхнем Джулате, находящую полные аналогии в средневековом Азербайджане [42, с. 263–274]. Однако и в данном случае, наряду с прямыми аналогиями, речь следует вести и о т.н. «сельджукском стиле», господствовавшем в архитектуре [49, с. 151– 172] рассматриваемого времени, вобравшем в себя многие архитектурные достижения предшествующего времени.

Интересно, что близкая картина складывается и при изучении архитектурных особенностей мавзолеев. Здесь мы вновь сошлемся на Э.В. Ртвеладзе, задолго до появления версии Ф.Г. Мамедова отмечавшего: «Иная картина, чем в Азербайджане и прикаспийских областях Ирана, наблюдается в Северном Хорасане и Хорезме. Прежде всего, отметим, что, согласно заключению Г.А. Пугаченковой, «комбинация портально-шатрового мавзолея специфична только для Средней Азии и нигде в иных странах не встречается» [65, с. 72]. Этот авторитетный тезис дает нам возможность говорить о том, что маджарские усыпальницы первого типа возникли в результате культурного влияния вышеупомянутых областей Средней Азии, так как они, несомненно, являют собой «комбинацию портально-шатрового мавзолея». Правда, абсолютных аналогий здесь мы также не находим, но черты сходства явны и выразительны» [68, с. 275].

Обратим мы внимание на еще один аспект: при раскопках мечети на Нижнем Джулате, под ее полом была исследована подземная усыпальница. Ее рисунок публиковался не один раз, сначала И.М. Чеченовым [77, с. 43, 46, 48, 60–61], а затем – Э.Д. Зиливинской и И.М. Чеченовым [29, с. 138–159]. Указанные авторы предлагают отождествление данной усыпальницы со «склепоммавзолеем». Данное терминологическое отождествление, тем не менее, вряд ли реально отображает специфику подземной усыпальницы. Поскольку в типологии мемориальных сооружений, применительно к территории Золотой Орды, предложенной в свое время Л.Т. Яблонским, под «склепами» подразумеваются подземные сооружения; под «мавзолеями» – исключительно надземные сооружения [82, с. 76–77 и сл.].

Аналогичные проблемы присутствуют и при характеристике христианских сооружений, в частности, Верхнего Джулата. Среди них – атрибуция составных архитектурных частей храма №1, с подачи Е.И. Крупнова «определенных» как «ограда» храма и «придел», пристроенный с внутренней стороны этой «ограды» [32, с. 48–68]. На самом деле, упомянутая «ограда» может восприниматься как «галерея»; «придел» – как винтовая лестница, выводившая на «второй этаж» церкви, к «звоннице». Во всяком случае, подобные уточнения позволяют указывать и на несколько иной круг возможных аналогий данному храму в церковной архитектуре Московской Руси. А

это, в свою очередь, позволяет ставить и вопрос о возможной юрисдикции данной церкви, в таком случае скорее всего входившей в систему «Сарайской епархии» [50, с. 12–17].

Есть немало проблем, связанных, к примеру, с атрибуцией и других Верхне-Джулатских христианских храмов, этнокультурной характеристикой населения северокавказских городов Золотой Орды и кочевников ее степной части и пр. Все это лишний раз убеждает в необходимости первоочередной ликвидации существующих «белых пятен» в достаточно обширном списке уже существующей литературы, нахождения общих точек зрения в трактовке различных аспектов золотоордынского периода истории Северного Кавказа. Лишь в этом случае появится достаточно оснований не только для «создания обобщающих работ», но и работ, адекватно оценивающих имеющийся арсенал знаний и представлений о золотоордынском периоде истории региона.

1.Абакаров А.И., Давудов О.М. Археологическая карта Дагестана. – М., 1993. – 170 с.

2.Аджимамедов Р.Е. Страницы истории Прикумья с древнейших времен. – Буденновск, 1992. – 172 с.

3.Архипов А. Очерки исследований о развалинах древнего города Маджара // Кавказ. 1882. № 80.

4.Василий Никитич Татищев. Записки. Письма. 1717–1750 гг. / Отв. ред. тома, автор вступительной статьи и примечаний А.И. Юхт // Научное наследство. Т. 14. – М., 1990. – 500 с.

5.Виноградов В.Б. Европейские авторы ХVI–ХVIII веков о русско-северокавказских отношениях // Археология и вопросы этнической истории. – Грозный, 1979. – С. 103–117.

6.Виноградов В.Б. Нарожный Е.И. Плагиат Екатерины Второй // Российский исторический журнал. –

Балашов, 1994. №3. – С. 3–8.

7.Виноградов В.Б., Магомадова Т.С. Первая русская карта Северного Кавказа // Вопросы истории. – 1976. – № 6. – С. 199–203.

8.Виноградов В.Б., Марковин В.И. Археологические памятники ЧИАССР. – Грозный, 1966. – 180 с.

9.Виноградов В.Б., Нарожный Е.И. Плагиат Екатерины Второй // http://klio.3dn.ru/publ/23-1-0-91

10.Виноградов В.Б., Савенко С.Н., Нарожный Е.И. Работы Чечено-Ингушского госуниверситета // Археологические открытия 1986 г. – М.: Наука, 1988. – С. 114–115.

11.Виноградов В.Б. Еще раз о месте убийства Михаила Тверского, «речке Горесть» и «славном ясском городе Дедякове» (По поводу статей Е.Г. Пчелиной и В.А. Кучкина) // Ученые записки ЧеченоИнгушского государственного педагогического института. № 26. «Серия историческая»; № 7 («серия экономическая) – Вып. 1. – Грозный, 1968. – С. 68–72.

12.Виноградов В.Б. Еще раз о месте убийства Михаила Тверского, «речке Горесть» и «славном ясском городе Дедякове» (По поводу статей Е.Г. Пчелиной и В.А. Кучкина) // Сборник избранных статей Виталия Борисовича Виноградова (к 70-летию со дня рождения). – Армавир, 2008. – С. 162–167.

13.Волков И.В. Возможности локализации золотоордынского города Шахрак // Донские древности. Вып. 10: Диалог городской и степной культур на евразийском пространстве. Материалы IV международной конференции, посвященной памяти проф. МГУ Г.А. Федорова-Давыдова. – Азов, 2009. – С. 85–92.

14.Волков И.В. Золотоордынское поселение Ангелинский Ерик в Краснодарском крае (Предварительное сообщение) // Материалы и исследования по археологии Кубани. Вып. 5. – Краснодар, 2005. –

С. 348–379.

15.Волков И.В., Лопан О.В. Работы на городище Ангелинский Ерик и некоторые возможности локализации золотоордынского города Шахрак // Пятая Кубанская археологическая конференция. Тезисы док-

ладов. – Краснодар, 2009. – С. 43–47.

16.Волкова Н.Г. Маджары. Из истории городов Северного Кавказа // Кавказский этнографический сборник. Bып. V. – М., 1972. – С. 41–66.

17.Гаджиев В.Г. Сочинение И.Г. Гербера «Описание стран и народов между Астраханью и Кумой находящихся». – М.: Наука, 1979. – 296 с.

18.Голованова С.А., Нарожный Е.И. Городище «Трехстенный городок» (ХIII в. – 1668 г.) // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. Вып. 5. – Армавир, 2005. – С. 253–276.

19.Гончаров Е.Ю. Поход Тимура на Золотую Орду (нумизматический аспект) // Восточное историческое источниковедение и специальные исторические дисциплины. Вып. 6. – М., 2004. – С. 187–195.

20.Два исторических документа императрицы Екатерины II о древностях Волги и Кавказа (с примечаниями и предисловием Н. Катанова) // Известия общества истории, археологии и этнографии Императорского Казанского университета. Т. 23. Вып. 3. – Казань, 1907. – С. 232–242.

21.Егоров В.Л. Жилища Нового Сарая // Поволжье в средние в. – М., 1970. – С. 172–193.

22.Егоров В.Л. Золотоордынский город (Причины возникновения, историческая география, домостроительство) // Автореф. дис. … к.и.н. – М.: МГУ, 1973. – С. 5–20.

23.Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды. – М., 1985. – 220 с.

24.Зиливинская Э.Д. Золотоордынские города Северного Кавказа // История татар в 7-ми томах. –

Т. 3. –Казань, 2009.

25.Зиливинская Э.Д. Золотоордынские города Северного Кавказа по данным археологических исследований // Научные ведомости БелГУ. Серия: История. Политология. Экономика. Информатика. Вып. 14. –

№7 (?8). – Белгород: БелГУ. – 2010.

26.Зиливинская Э.Д. Золотоордынские мавзолеи Северного Кавказа // Золотоордынская цивилизация.

Вып. 3. – Казань, 2009. – С. 54–63.

27.Зиливинская Э.Д. Мечети Золотой Орды // Материалы и исследования по археологии Поволжья. Вып. 1. – Йошкар-Ола, 1993.

28.Зиливинская Э.Д. Мечети Золотой Орды //Сборник тезисов региональной конференции: «Проблемы взаимоотношения национальных культур». Ч. 2. – Астрахань, 1995. – С. 38–40.

29.Зиливинская Э.Д., Чеченов И.М. Подземный слеп с городища Нижний Джулат // Проблемы древней истории и культуры Северного Кавказа. – М., 2004. – С. 138–159.

30.Кабардино-русские отношения. XVI–XVIII вв. Т. 2. – М., 1957. – 632 с.

31.Книга Большого Чертежа / Подготовка к печати и редакция К.Н. Сербиной. – М.; Л., 1950. – 160 с.

32.Крупнов Е.И. Христианский храм ХII в. на городище Верхний Джулат // МИА. № 114. Средневековые памятники Северной Осетии. – М., 1963. – С. 48–68.

33.Кузнецов В.А. Путешествие в древний Иристон. – М.: Искусство, 1974. – 160 с.

34.Кузнецов В.А. Эльхотовские Ворота. – Владикавказ, 2003. – 220 с.

35.Кузнецов В.А., Милорадович О.В. Археологические исследования в Северной Осетии // КСИА.

Вып. 84. – М., 1961. – С. 87–90.

36.Лавров Л.И. Кавказская Тюмень // Из истории дореволюционного Дагестана. – Махачкала, 1976. –

С. 163–174.

37.Лебедев В.П., Павленко В.М. Монетное обращение золотоордынского города Маджар // Степи Европы в эпоху средневековья. Т. 6. – Донецк, 2006. – С. 415–485.

38.Мамаев Х.М. Из истории изучения средневековых городов Центрального Кавказа // Поселения и жилища Чечено-Ингушетии. – Грозный, 1986.

39.Мамаев Х.М., Нарожный Е.И. Из истории русско-северокавказских военных контактов в XIII– XIV вв. // Итоги и традиции русско-северокавказского боевого содружества в дореволюционном прошлом: Тезисы докладов. – Грозный: ЧИГУ, 1990. – С. 9–11.

40.Мамедов Ф.Г. Архитектурные связи школ зодчества средневекового Азербайджана. – Баку: Элм. – 1988. – 150 с.

41.Минаева Т.М. Археологическая разведка в долине р. Сунжа // Сборник трудов историко-филоло- гического факультета Ставропольского государственного педагогического института. Вып. 13. – Ставро-

поль, 1958. – С. 104–142.

42.Нарожный Е.И. О находках поливной керамики на Верхнем и Нижнем Джулатах (Северная Осетия и Кабардино-Балкария) // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. Вып. 3. – Ар-

мавир. РИЦ АГПУ. 2004. – С. 263–274.

43.Нарожный Е.И. [Рецензия]. Новые работы по археологии и истории Золотой Орды (Новохарьковский могильник эпохи Золотой Орды. Воронеж. ВГУ. 2002. 200 с.; Зиливинская Э.Д. Археологические исследования памятников Золотой Орды на Северном Кавказе // РА. 2003. № 2) // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. Вып. 3. – Армавир: РИЦ АГПУ, 2004. – С. 327–343.

44.Нарожный Е.И. Астраханские проекты В.Н. Татищева // Сборник Русского исторического общества. Т. 5 (153). Россия и Средняя Азия. – М.: Русская панорама, 2002. – С. 189–190.

45.Нарожный Е.И. В.Н. Татищев и золотоордынские памятники Северного Кавказа // Древний Кавказ: ретроспекция культур. Международная научная конференция, посвященная 100-летию со дня рождения Евгения Игнатьевича Крупнова (ХХIV «Крупновские чтения» по археологии Северного Кавказа). Тезисы докладов / Под ред. Л.Т. Яблонского. – М., ИА РАН; РГНФ. – 2004. – С. 134–136.

46.Нарожный Е.И. В.Н. Татищев и золотоордынские памятники Северного Кавказа (ХХIII «Крупновские чтения». – М., 2004 г.) // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. VIII: Крупновские чтения. 1971–2006 гг. – М.: Памятники исторической мысли, 2008. – С. 912.

47.Нарожный Е.И. В.Н. Татищев как организатор первых исследований Северного Кавказа // Научная мысль Кавказа. Приложение. 2003. № 12. – Ростов-на-Дону: Изд-во СКНЦВШ, 2003. – С. 111–117.

48.Нарожный Е.И. В.Н. Татищев и Северный Кавказ // Северный Кавказ: геополитика, история, культура. Материалы Всероссийской научной конференции (Ставрополь, 11–14 сентября 2001 г.). Ч. 2. –

Ставрополь, 2001. – С. 232–234.

49.Нарожный Е.И. Вновь о мечетях Верхнего Джулата (Северная Осетия) // Материалы и исследования по археологии Северного Кавказа. Вып. 1. – Армавир. АГПИ. 2003. – С. 151–172.

50.Нарожный Е.И. Восточные и западные инновации золотоордынской эпохи у населения Верхнего и Среднего Притеречья (Археолого-историческое исследование). Автореф. дис. … к.и.н. 07.00.06 Археология. – Воронеж: ВГУ, 1998. – 26 с.

51.Нарожный Е.И. К изучению динамики золотоордынского присутствия на Центральном Кавказе (некоторые назревшие вопросы) // Археология и вопросы хозяйственно-экономической истории Северного Кавказа. – Грозный, 1987. – С. 54–65.

52.Нарожный Е.И. Карл Максимович Бэр и его северокавказское историкокраеведческое наследие // Археология и краеведение – вузу и школе. Тезисы докладов 3-й региональной научно-практической конфе-

ренции. – Грозный, 1989. – С. 33–35.

53.Нарожный Е.И. Несколько свидетельств XVII–XIX вв. о золотоордынских древностях Северного Кавказа // Вопросы северокавказской истории. Вып. 3. – Армавир, 1998. – С. 9.

54.Нарожный Е.И. О движении войск Тимура с Нижней Кубани (Историко-археологические ориентиры) // Первая Абхазская международная археологическая конференция, посвященная памяти Ю.Н. Воронова. Древние культуры Кавказского Причерноморья, их взаимодействие с культурами соседних регионов. Сохранение культурного наследия. Материалы конференции. – Сухум, 2006. – С. 257–261.

55.Нарожный Е.И. О локализации маршрута сефевидов шейха Хайдара на Северном Кавказе (80-е годы XV в.) // Вопросы северокавказской истории. Вып. 6. Ч. 2. – Армавир, 2001. – С. 20–32.

56.Нарожный Е.И. О северокавказском контексте в государственной деятельности В.Н.Татищева // Научная мысль Кавказа. Приложение 1. № 1. – Ростов-на-Дону, 2004. – С. 109–115.

57.Нарожный Е.И. Об одной «войне с черкесами» // Золотоордынская цивилизация. Вып. 4. – Казань, 2011. – С. 20–28.

58.Нарожный Е.И. Самашкинское поселение XIII–ХIV вв. (Ачхой-Мартановский район Чечни) (ХХIV «Крупновские чтения». Нальчик. 2006 г.) // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып. VIII. Крупновские чтения. 1971–2006 гг. – М.: Памятники исторической мысли, 2008. – С. 942.

59.Нарожный Е.И. Самашкинское поселение XIII–ХIV вв. (Ачхой-Мартановский район Чечни) // ХХIV «Крупновские чтения» по археологии. Тезисы докладов. – Нальчик, 2006. – С. 141–142.

60.Нарожный Е.И. Северный Кавказ в XIII–ХV вв.: проблемы политической истории и этнокультурного взаимовоздействия // Автореф. дис. … д.и.н. 06.00.02 Отечественная история. – Владикавказ, 2010. – 68 с.

61.Нарожный Е.И. Элементы «российскости» в некоторых проектах В.Н. Татищева // Российскость: понятие, содержание, историческая реальность. На примере Кавказа. 80-летию замечательного кавказоведа, профессора Невской В.П. посвящается – Армавир: АГПИ, 1999. – С. 6–8.

62.Паллас П.С. Путешествие по южным провинциям Российской империи в 1793 и 1794 гг. // Аталиков В.М. Страницы истории. – Нальчик, 1987. – С. 200–210.

63.Пальмов Н.Н. К астраханскому периоду жизни В.Н. Татищева // Известия РАН. – М., 1925. № 6/8.

–С. 209–211.

64.Пальмов Н.Н. К астраханскому периоду жизни В.Н. Татищева // Известия РАН. – М., 1928. № 4/7.

–С. 334–338.

65.Пугаченкова Г.А. К проблеме возникновения «шатровых мавзолеев» Хорасана // Материалы ЮТАКЭ. Т. 1. – Ашхабад, 1949. – С. 70–80.

66.Ртвеладзе Э.В. Из истории городской культуры на Северном Кавказе в ХIII–ХIV вв. и ее связей со Средней Азией. Автореф. дис. … к.и.н. 07.00.06 Археология. – Л., 1975. – С. 8–9.

67.Ртвеладзе Э.В. К истории города Маджара // СА. 1972. №1. – С. 149–163.

68.Ртвеладзе Э.В. Мавзолеи Маджара // СА. 1973. №1. – С. 270–280.

69.Ртвеладзе Э.В. О походе Тимура на Северный Кавказ // Археолого-этнографический сборник.

Т. 5. – Грозный, 1972. – С. 105–128.

70.Сегюр Л.Ф. Записки о пребывании в России в правление Екатерины II // Россия XVIII в. глазами иностранцев. – Л., 1988. – С. 360–380.

71.Семенов Л.П. Татартупский минарет. Дзауджикау, 1947. – 34 с.

72.Татищев В.Н. История Российская. Т. I. – M.; Л., 1962; Т. IV.

73.Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1. – СПб., 1884.

74.Федоров-Давыдов Г.А. Монгольские завоевания и Золотая Орда // Археология СССР в 20-ти томах. Степи Евразии в эпоху средневековья. – М.: Наука, 1981. – С. 229–259.

75.Федоров-Давыдов Г.А. Раскопки городища у сел. Большая Тояба // Вопросы археологии и истории Чувашии. Т. 45. Вып. ХIХ. – Чебоксары, 1976. – С. 82–95.

76.Формозов А.А. Страницы истории русской археологии. 1986. – 180 с.

77.Чеченов И.М. Древности Кабардино-Балкарии. – Нальчик, 1969. – 170 с.

78.Чеченов И.М., Зиливинская Э.Д. Мечеть городища Нижний Джулат // Древности Северного Кавка-

за. – М., 1999. – С. 201–207.

79.Чикобава Арн. О текстовых записях И. Гюльденштедта от 1771–1773 гг. по ряду бесписьменных языков Кавказа // Ежегодник иберийско-кавказского языкознания. Т. 11. – Тбилиси, 1982. – С. 206–247.

80.Шенников А.А. Червленый Яр. Исследование по истории и географии Среднего Подонья в XIV– XVI вв. – Л., 1986. – С. 54.

81.Шестаков П.Д. Напоминание о древнем городе Маджаре // Труды IV Археологического съезда.

Т. 1. – Казань, 1884. – С. 5–8.

82.Яблонский Л.Т. Типы погребального обряда на городских мусульманских некрополях Золотой Орды // Вестник Московского университета. № 2. – М., 1975. – С. 76–77 и сл.

83.Bahr К. Beitruge zur Kenntnisse des Russischen Reiches. B. III. – SPb., 1839. – Tab. 1.

84.Ваhг К. Beitrage zur Kenntnise des Bussischen Beiches. IV. 1841, табл. 1.

85.Iohann Jacob Lerche. Lebens-tmd Reise-Geschichte von ihm selbst beschrieben und mit Anmer-kungen und Zusatzen herausgegeben von Busching. – Halle, 1791. – Р. 89–91.

86.Magarin fur die neue Histoire und Geographie angelegt von Dr. Anton Friedrich Busching. – Hamburg, 1771. – Р. 533–536 (см. Карта + рисунок с изображением мавзолеев).

87.Samuel Gottlieb Gmelin. Reise durch Russland zur Untersuchung der drey Natur-Reiche. T. 4, Reise von Astrachan nach Zarizyn und von da durch die Kumanische Steppe, über Mosdok zurück: imgleichen zweyte persische Reise: in den Jahren 1772 und 1773 bis im Frühling 1774. – SPb., 1784.

ABSTRACT

Evgeniy Narozhniy

From history of the researching Golden Horde possessions in North Caucasus

This article is devoted to individual aspects of the history of studying the North Caucasus possessions of Golden Horde. Starting from the 18th century, historiography has accumulated quite a few contentious moments interpretation or discussion of the problem. To the extent possible, in this paper attempts to eliminate these inaccuracies and outright confusion.

Ю.В. Сочнев

Сведения актов Константинопольского патриархата о христианском (православном) населении

на Дону в середине XIV в.

Для изучения проблем, связанных с конфессиональными отношениями в Золотой Орде, одним из источников являются акты Константинопольского патриархата. Эти документы, вышедшие из недр бюрократического аппарата Вселенской православной церкви с центром в столице Византии – Константинополе, имеют значение источника для характеристики положения дел в Золотой Орде потому, что на территории этого государства значительная часть населения исповедовала христианство и действовало не менее пяти весьма обширных православных митрополий, организационно и юридически подчинявшихся Константинопольскому патриарху. Они хорошо известны. В Крыму еще до нашествия существовали православные архиепископии Херсона, Сугдеи, Фулл, Готии. В конце же XIII в. крымские архиепископии были возведены в ранг митрополий, что исследователи связывают с монгольским завоеванием [1, с. 32].

А на Северном Кавказе, например, существовали три постоянные православные кафедры – Аланская, Матрахская и Зикхийская (иногда последние выступают в объединенном виде – Мат- рахо-Зикхийская), а также четвертая, существовавшая, видимо, относительно дискретно, Кавказская, поддерживавшие церковные связи с Византией [6, с. 176]. В XIV в. главы этих кафедр в патриарших актах именуются митрополитами.

Названные документы достаточно давно попали в поле зрения исследователей, но привлекались преимущественно для изучения региональной истории и истории церкви на отдельных территориях [см.: 8, 9]. Привлечение этого вида источников для изучения и характеристики конфессиональных отношений и религиозной политики ордынских властей в целом представляется достаточно интересным и перспективным.

Однако в одной небольшой статье затруднительно дать исчерпывающую и развернутую характеристику такого объемного источника, поэтому есть смысл остановиться подробнее лишь на одном сюжете, подтверждающем существование наряду с уже известными христианско-право- славными центрами в Крыму, на Северном Кавказе, в Поволжье и на Верхнем Дону (Червленый Яр) еще одного православного анклава – на Нижнем Дону. Рассматриваемая информация также

интересна и для выяснения особенностей религиозной политики Сарайских властителей в первой половине XIV в. Кроме того, она может быть интересна и в связи с обсуждаемой в научной литературе проблемой наличия славяно-русского населения на Дону в XIII–XIV вв. [см.: 7].

В издании 1860 г., осуществленном в Вене профессорами Ф. Миклошичем и И. Миллером, «Акты Патриархата Константинопольского 1315–1402 годов», есть несколько документов, относящихся к северо-восточному побережью Черного моря, и именно – к упомянутым епархиям: Херсонской, Готфской, Сугдейской, Аланийской, Вичинской и Зикхийской.

Еще в XIX в. архимандрит Антонин сделал выборку и перевод ряда актов, относящихся к истории юга России (бывшего Новороссийского края) [см.: 4]. Один из документов особенно интересен для изучения рассматриваемой темы. В нем рассказывается о конфликте в среде православного духовенства, действовавшего на территории Золотой Орды. Нестандартная ситуация, отразившая исторические и социально-политические реалии существования церкви в кочевом государстве, переходящем к оседлости, неоднократно рассматривалась Константинопольским патриархом и Синодом, принимавшими по ней специальные решения. В нашем распоряжении имеется итоговый документ, подводящий черту долгому и запутанному разбирательству, он датируется

1356 г. [4, с. 450–455.].

Кратко рассмотрим содержание документа, иллюстрирующего суть конфликта. За несколько лет до окончательного вынесения синодального решения по делу священники Донские (Ταναιται), протопоп Михаил, пресвитер Николай и пресвитер Феодор вошли в немалые распри

иссоры с митрополитом Аланийским (к сожалению, не названным10), лишавшим их, как они утверждали, издревле принадлежащих и присвоенных им, прав церковных. Поскольку же и после многих мольб к нему они не могли отклонить его от «любостяжательных и спорливых наклонностей» и в то же время не могли более сносить обиды, обратились за защитой к святейшему Константинопольскому патриарху Исидору. Вследствие чего неоднократно созывался Синодальный суд, на котором присутствовал и сам противник их, митр. Аланийский. После долгого и тщательного исследования выяснилось, что пресвитеры те несправедливо терпели от него, будучи отчуждаемы собственности по нездравому его рассуждению, поэтому им было выдано от святейшего пaтриapxa господина Исидора Синодальное решение, возвращающее им право «пользования отселе и впредь, по прежнему принадлежащими им, вышесказанными церковными правами, по существующему в тех местах порядку и обычаю».

Однако митрополит Аланийский, не желая мириться с проигрышем дела, «дыша мщением против священников», отправился к хану и взял для себя документ называемый Диалихий (термин не переведен), по всей видимости, ярлык, подтверждающий его права. Следует подчеркнуть, что в документе отмечено намерение Аланийского иерарха – «как бы намереваясь не подчиняться более церкви». После этого он продолжал притеснять донских священников. Конфликт разрастался, и дело дошло до закрытия храмов митрополитом Аланийским и вынесения запрета служить в них непокорным священникам. Следствием были различные канонические нарушения и то, что «двух младенцев из благочестивого от предков рода принуждены были окрестить в Армянской церкви». Не вынося более, они (священники) письменно донесли об этом в Синод уже при патриархе Филофее. «Потом же, по прошествии немалого времени, некоторые из начальства, из купцов

ииз обывателей богохранимого Константинополя, по обычаю бывающие в тех местах, – люди и по жизни и по совести достойные доверия, и с этой стороны почти всем известные, как-то: г. Константин Агапит, и брат его родной Агапит, из Пигейцев Сгуропул, Монемвасиец, и другие, выступили свидетелями по делу на стороне донских священников в собрании Синода, в присутствии

исамого Аланийского, изложили собранию священнейших архиереев обвинения на него и его преступления, в числе которых было отмечено и то, что он осмелился рукоположить епископа на Кавказскую митрополию, издревле причисленную к священному Синоду, подлежащую патриаршему надзору и суду, и состоящую в святейшей, кафолической и апостольской церкви».

Кроме того, среди обвинений Аланийского архиерея названо «то, что, прибывши туда, он рукоположил Сарайского епископа, дав ему позволение служить невозбранно», зная что делает «противного правилам, в чем и прежде собственноустно сознался перед Синодом, не могши бо-

10 Ю.Кулаковский считал, что таковым являлся трапезундский грек Симеон [9, с. 13–15], однако при таком предположении запутанная ситуация, на наш взгляд, становится совсем не логичной. Возможно, что в действительности участником рассматриваемых событий был его противник – Каллист.

роться против истины». Т.е. прибыв в Сарай, там поставил сарайского владыку. К сожалению, этот сюжет в документе не развернут и изложен очень кратко.

Дело при патриархе Филофее не было разрешено, его разбирательство было продолжено уже при Каллисте, взошедшего повторно на патриарший престол в 1355 г. Не совсем ясно почему, но в деле оказался замешан брат Аланийского иерарха, в итоге бежавший к персам и там принявший ислам (из документа не вполне понятно, где он принял ислам – есть версия, что это произошло в Сарае). Участие в деле брата Аланийского митрополита как-то было связано с издержками, которые понесли священники, ездившие к хану. Суть издержек не проясняется.

Опальный митрополит Аланийский не желал признавать своей вины и компенсировать издержки, понесенные священниками, хотя они объявляли его виновником этого. Под предлогом спасения души заблудшего брата он добился отсрочки решения суда, обещая полностью оправдаться от возведенных на него обвинений. Однако так ничего и не сделал, затягивая дело и игнорируя неоднократные обращения к нему синода явиться для разбора дела.

В конечном итоге Константинопольский патриарх и Синод в его отсутствие приняли решение о его низложении. Документ, оформивший это решение, был датирован июлем 1356 г.

Завершая изложение интересующего нас сюжета, следует отметить особенность патриарших и синодальных актов как исторических документов – к сожалению, они имеют малую историческую информативность. Как правило, это канонические документы, содержание которых насыщено церемониально-этикетными формулами, отражающими религиозно-мировоззренческие и политические концепции византийских властей. Конкретная информация в них, как правило, сведена до минимума. Ярко эта особенность проявляется и в рассматриваемом случае.

Чем же ценны приведенные сведения и что они дают для понимания развития конфессиональных отношений в Золотой Орде?

1)Из документа следует, что на Дону существовал значительный православный анклав, по меньшей мере, в течение второй четверти XIV в.

Именование в документе нескольких священников, среди которых один именуется протопопом, а также упоминание о закрываемых храмах во множественном числе, как представляется, свидетельствует о существовании нескольких (очень вероятно, что не менее трех) православных храмов на территории в бассейне Дона, имеющих определенную территориально-церковную организацию. Любопытно упоминание здесь и об Армянской церкви.

На длительность существования этих храмов, пусть косвенно, указывают фразы документа – «издревле принадлежащих и присвоенных им, прав церковных»; «пользования … церковными правами, по существующему в тех местах порядку и обычаю».

Упоминание патриархов позволяет датировать развитие конфликта – начинается он в период правления Исидора (1347–1349), продолжается разбор дела уже при Филофее (1353–1354) и разрешается во время вторично утвердившегося Каллиста (с 1355 г., решение – 1356 г.).

Само стремление митрополита Аланийского взять под контроль спорные храмы косвенно указывает на масштабность их деятельности и значительность доходов, невозможную без большого количества прихожан. Такое положение дел могло сложиться только в течение определенного периода времени. Это обстоятельство косвенно указывает на возможное участие в масштабной торговле селения или селений, где были расположены храмы.

2)Предметом спора, несомненно, были имущественные права, связанные с правом управлять церковью – церковные, судебные и венечные пошлины и т.п. Действия митрополита Аланийского достаточно понятны, в актах иерархи этой церкви часто выступали субъектами подобных споров с соседними епархиями. На причины такого положения дел проливают свет сведения из другого Синодального акта, характеризующего состояние этого церковного округа – «так как митрополия сия не имеет собственной архиерейской кафедры по той причине, что народ ея пастушеский» [4, с. 448].

А вот статус донских священников не во всем ясен. Сходное по своей сути дело на территории бассейна Верхнего Дона, связанное с подчиненностью Червленого яра, разбиралось русским митрополитом и спорящими субъектами были два епископа – Рязанский и Сарайский. Донские священники самостоятельно отстаивают свои права, что для средневековья в целом не характерно. На их церковную подчиненность указаний в актах нет, поэтому мнение Ю.Кулаковского о принадлежности митрополиту Аланийскому прав епархиального архиерея по отношению к спорным храмам не является бесспорным [9, с.15]. Скорее возникает впечатление, что спор возникает из-за его претензий на это.

Рядом находился мощный центр православного влияния в Поволжье и на Дону – Сарайская кафедра, но ее епископ не участвовал в рассматриваемом споре. Это может объясняться наметившимся упадком влияния этой кафедры в условиях активной исламизации государственной и административной деятельности в Сарае и в Поволжье в целом. Во всяком случае, в русских летописях есть определенные лакуны в информировании об очередности назначения и времени пребывания на кафедре Сарайских епископов. Подтверждением этого является и сам факт, уникальный по своему значению, рукоположения на кафедру в Сарай ставленника митрополита Аланийского, отразившийся в рассмотренном документе.

Второй возможный вариант объяснения нетипичной ситуации связан с прямой подчиненностью спорных храмов патриарху. Константинопольские патриархи практически постоянно остро нуждались в дополнительных средствах и охотно подчиняли себе отдельные церковные округа, и даже отдельные храмы и монастыри, используя церковно-правовые институты экзархата и ставропигии. В анализируемом акте как раз упоминается случай посягательства на патриаршие права

– назначение епископа на Кавказскую митрополию, подчиненную Синоду, Аланийским иерархом, не имевшим на это полномочий. Патриарший монастырь св. Петра также известен в XIV в. в окрестностях Кафы, а с 1395 г. патриарху стал принадлежать еще один монастырь в Кафе – св. Аслана. Патриаршие владения известны также в Ялте, где они были объектом посягательств со стороны готских епископов [4, с. 458, 464, 467–468].

Факт прямого обращения донских священников в Константинопольский синод к суду патриарха как будто подтверждает второй вариант. К этому подводит и наличие у них особых «издревле принадлежащих и присвоенных им прав церковных».

3)Четко локализовать место проживания упоминаемых священников очень затруднительно, т.к. в акте нет никаких территориальных обозначений, кроме самого названия – Донские священники. Но все же некоторые предварительные соображения можно высказать. Исходя из примерного территориального расположения Аланской епархии (современая Сев. Осетия, некоторые земли Ставропольского и Краснодарского краев), можно предполагать, что речь в документе идет

отерритории в бассейне нижнего Дона. К этой оценке подводит и синодальное решение 1276 г., оставившее в управлении Сарайского епископа паству, пришедшую в округ Сарая с юга из других епархий, и обязавшее соседних епископов отступиться от притязаний на нее [11, стб. 139]. К верхнему Дону отнести нельзя, т.к. там определенно зафиксировано влияние Рязанского и Сарайского епископов. Вероятнее всего, что спорные храмы располагались на территории, экономически и административно связанной с золотоордынским центром Азаком и располагавшейся рядом с венецианско-генуэзской колонией Таной. Вряд ли возможно категорично связывать упоминаемых в рассмотренном акте священников с Таной, как это делает Ю. Кулаковский [9, с. 14].

4)Попробуем затронуть вопрос об этническом составе православного населения на указанной территории. Сведения актов патриархата мало что дают для решения этого вопроса. Ю.Кулаковский, а вслед за ним и осетинские исследователи считают, что претензии и действия митрополита Аланийского были основаны на этническом родстве населения нижнего Дона и основной массы населения Аланской митрополии, т.е. оно было аланским. Действительно, определенные основания для этого есть, но далеко не однозначно утвердительные.

Вероятнее всего, что христианское население нижнего Дона было смешанным, где определенную часть, возможно, не малую, составляли русские. Некоторая составляющая этого сообщества могла остаться здесь с домонгольских времен, но основная масса попала сюда в золотоордынский период.

Что позволяет сделать такие предположения? Приведем некоторые данные источников. Любопытны сведения Георгия Пахимера, излагаемые в связи с утверждением в Северном

Причерноморье Ногая: «Ногай из тохарцев был человек могущественнейший, опытный в управлении и искусный в делах воинских. Посланный от берегов Каспийского моря начальниками своего народа, носившими название ханов, с многочисленными войсками из туземных тохарцев, которые назывались монголами (Μγούλιοι), он напал на племена, обитавшие к северу от Эвксинского Понта, издавна подчиненные римлянам, но по взятии города латинянами и по причине крайнего расстройства римских дел, отложившиеся от своих владык и управлявшиеся самостоятельно. При первом своем появлении, Ногай взял те племена и поработил. Видя же, что завоеванные земли хороши, а жители легко могут быть управляемы, он отложился от пославших его ханов и покоренные народы подчинил собственному своему владычеству. С течением времени сосед-

ние, обитавшие в тех странах племена, каковы аланы, зикхи, готфы, руссы и многие другие, изучив их язык и вместе с языком, по обычаю, приняв их нравы и одежду, сделались союзниками их на войне. От этого тохарское племя, скоро до чрезвычайности распространившись, сделалось могущественным и, по своей силе, неодолимым; так что, когда напали на него, как племя возмутившееся, верховные его повелители, оно не только не поддалось им, но еще множество их положило на месте» [10, с. 316–317].

Г. Рубрук, лично побывавший в Золотой Орде и хорошо знавший ситуацию в XIII в., сообщал, что «татары предпочитают сарацин русским, так как они – христиане. Когда русские не могут дать больше золота или серебра, татары уводят их и их малюток, как стада в пустыню, чтобы караулить их животных». Далее этот автор неоднократно упоминает о русских пленниках в степях, отмечая при этом «число которых у них весьма велико», а также рассказывает о двух русских поселках на Дону, устроенных по приказу Бату и Сартака для организации перевоза через реку [3,

с. 106–108, 115].

В золотоордынский период до разрушения Азова и Таны Тимуром в конце XIV в. по Дону проходил один из самых развитых торговых путей, связывавший русские земли с центрами Северного Причерноморья, соответственно русские купцы и их окружение были частыми, если не постоянными, гостями в городах на Нижнем Дону [см.: 5, с. 92–93].

Широко известны данные средневековых, главным образом итальянских карт XIII – начала XVI вв., где близ Азова упоминаются поселения с корнем «Рос». Многие исследователи допускают возможность, что основание и развитие этих поселений были связаны с русскими [см.: 2,

с. 199; 12, с. 10].

Перечень можно было бы и продолжить, но чтобы не перегружать статью, отошлем заинтересованного читателя к работе В.Н. Королева, сделавшего подборку и обзор материалов по рассматриваемому вопросу [7, с. 122–128].

5)Следует особо отметить информацию об обращении православного иерарха за поддержкой в противостоянии с патриархом к хану Джанибеку и выдаче последним специального ярлыка, подтверждающего независимость опального митрополита Аланийского. Это уникальная информация, свидетельствующая об эволюции государственной власти в Золотой Орде к одной из форм Восточной деспотии, для которой характерно подчинение также религиозных структур и организаций. Подобные ситуации были известны в соседних с Золотой Ордой улусах – в частности в Хулагуидском Иране. Рассматриваемая ситуация показывает, что золотоордынский хан в сер. XIV в. также считал себя правителем, имеющим право вмешиваться в дела церкви, действующей на подвластной ему территории. Это очень важный момент, т.к. почти все известные нам ярлыки, данные золотоордынскими ханами православному духовенству, носят тарханный характер (т.е. предоставляют защиту и льготы). Рассмотренная ситуация свидетельствует о трансформации религиозной политики Сарайских владык в XIV в.

6)Предмет рассмотренного нами спора – имущественные права церкви, а также указание на издержки донских священников во время поездки в Сарай, понесенные из-за митрополита Аланийского, или его брата, на наш взгляд, указывают на схожесть ситуации с митрополитом Феогностом в 1343 г., когда в Сарае от него требовали давать ежегодную дань. Хотя, конечно, прямых указаний в документе на это нет.

7)Рассмотренный документ иллюстрирует и дополняет наши представления о развитии конфессиональных отношений в Золотой Орде. Он еще раз подтверждает значительное распространение христианства и, в частности, православия среди населения Золотой Орды. Рассмотренные сведения, в совокупности с информацией о Червленом яре, а также о распространении католичества, указывают на территории в бассейне Дона в первой пол. XIV в. как в значительной степени христианизированные. Это, видимо, связано с существованием и активным функционированием здесь важного торгового пути, ведущего из Руси в Северное Причерноморье и далее в Византию. Без рассмотренного акта сведения о христианстве на территории Золотоордынского государства относятся преимущественно к другим регионам.

8)В заключение, в связи с рассмотренным материалом, хочется сделать одно субъективное замечание, несколько выходящее за границы данной статьи, но в рамках общего изучаемого направления.

Наметившаяся в современной историографии (преимущественно в работах публицистического характера) тенденция рассматривать Золотоордынское государство только как исламское,

не во всем отражает результаты его научного изучения. Золотая Орда была уникальным государством, явившимся опорой не менее уникальной цивилизации. Исламским Ордынское государство стало только на завершающих стадиях своего существования, а на предыдущих, важнейшей чертой его развития был симбиоз традиций, религиозных культур и социальных отношений. Религиозная политика властителей этого государства, при всех стадиальных вариациях, являла собой образец не исламской толерантности, а все же монгольско-имперской традиции, восходящей к своей кочевой цивилизационной основе.

1. Богданова Н.М. Церковь Херсона в Х–XV вв. // Византия. Средиземноморье. Славянский мир. – М.,

1991.

2.Брун Ф. Черноморье. Сборник исследований по исторической географии Южной России. Ч. 1. – Одесса, 1879.

3.Гильом де Рубрук. Путешествие в Восточные страны. 4-е изд. – М.: Мысль, 1997.

4.Древние акты Константинопольского патриархата, относящиеся к Новороссийскому краю // Записки Одесского общества истории и древностей. Т. 6. – Одесса, 1867. – С. 446–473.

5.Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в XIII–XIV вв. – М.: Наука, 1985.

6.История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. – М., 1988.

7.Королев В.Н. К вопросу о славяно-русском населении на Дону в XIII–XIV вв. // Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII–XVI вв. – Ростов н/Д: Изд-во Ростовско-

го университета, 1989. – С. 122–128.

8.Кузнецов В.А. Христианство на Северном Кавказе до XV в. – Владикавказ: Изд-во «ИР», 2002.

9.Кулаковский Ю. Христианство у алан // Византийский Временник. 1898. Т. 5. – С. 1–18.

10.Пахимер Георгий. История о Михаиле и Андронике Палеологах. Т. 1. Царствование Михаила Палеолога. 1255–1282 / Пер. под ред. проф. Карпова // Византийские историки, переведенные с греческого при Санкт-Петербургской Духовной Академии. – СПб., 1862.

11.Русская историческая библиотека. Т. 6. Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1. –

СПб., 1908.

12.Талис Д.Л. Топонимы Крыма с корнем «рос» // Античная древность и средние века. – Свердловск,

1973.

13.Тихомиров М.Н. Россия в XVI столетии. – М., 1962.

ABSTRACT

Yuriy Sochnev

Information from acts of the Patriarchate of Constantinople

about Christian (Orthodox) population on the Don in the middle of XIV century

The article is devoted to the dissection of acts of the Constantinople Patriarchate and determining the significance of these materials for studding problems associated with confessional relations in the Golden Horde. It goes without saying, that these documents describe there was the orthodox population in the basin of the Lower Don in the middle of the XIV century. As a matter of fact, the paper is based on the final decision of the Patriarch of Constantinople and the Synod on the disputed matter of property rights between the Don and the Metropolitan Alanya priests, dating back to 1356.

Actually, the author of this text, criticizing opinions of other researchers, proposes new treatments and estimates. Generally, he studies such acts in order to understand the transformation of the religious policy of Golden Horde rulers.

To put it in a nutshell, the article illustrates and supplements our understanding of the development of confessional relations in the Golden Horde.