35269707

Имеются заслуживающие внимания сведения, что Берке-хан принял ислам от жившего в Бухаре ученика среднеазиатского шейха Наджм-ад-Дин Кубра [7, с. 379]. Как защитник мусульманства в империи чингизидов он резко выступил против Хулагу после взятия последним Багдада и казни халифа.

Известно, что мамлюкский Египет, тогда центр исламской веры, оказывал мощное религиозное влияние на Золотую Орду. Берке-хан через своих послов в Каире присягнул халифату, основанному Бейбарсом. Халиф сам провозгласил благословение Аллаха на хана Берке и приказал сделать то же самое с минбарами Каира, Мекки, Медины и Иерусалима. Золотоордынский хан получил из Египта религиозные реликвии, в частности, Коран Османа. Известно, что султан Египта Калаун выделил 2 тысячи динаров для постройки мечети в Крыму, выслав туда своего мастера-каменотеса [1, с. 19–21]. Ранее в Крыму по инициативе Бейбарса уже была построена мечеть. Специалисты обнаруживают сходство с мамлюкской архитектурой некоторых строений периода Золотой Орды города Булгара [4, с. 549].

Особый акцент авторы делают на том, что после прихода к власти хана Берке началось распространение ислама в Улусе Джучи, особенно среди кыпчаков. Однако авторами третьего тома сразу делается оговорка, что нельзя переоценивать масштабы распространения ислама среди населения Улуса Джучи в этот период. Массовой исламизации степного населения и основной части знати не произошло [4, с. 606].

С таким мнением также сложно согласиться. Как свидетельствуют источники, темник Ногай выступил как прямой продолжатель дела Берке-хана «по пути отца нашего Берке-хана, следим за истиной и уклоняемся от лжи». К сожалению, в исторической литературе явно недооцениваются роль и значение Ногая – одного из великих внуков Джучи – в распространении ислама. С 1260 г. эмир Ногай стал абсолютным хозяином самых западных территорий Золотой Орды, простиравшихся от реки Дон до Нижнего Дуная. Такое положение он занимал вплоть до своей смерти в начале XIV в. Ханы Золотой Орды Туда-Менгу (1281–1287), Тула-Буга (1287–1291), Токта (1291– 1312) своим восхождением на престол были обязаны помощи и могуществу Ногая [4, с. 511]. Первые два хана были мусульманами, а хан Токта, хотя и не был мусульманином, но именно он подготовил почву для превращения ислама в государственную религию Золотой Орды.

Решающее значение в исламизации Золотой Орды исследователи придают Узбек-хану, при котором ислам получил статус государственной религии. Хан Узбек уже в 1313 г. известил мамлюкского султана об истреблении им той части ордынской знати, которая выступила против провозглашения ислама государственной религией [4, с. 549]. Конечно, статус государственной религии играл позитивную роль в распространении ислама в Золотой Орде. Не случайно, среди ногайцев сохранилось выражение, что они религию получили от Узбека.

Уже в середине XIV в. в городах Золотой Орды жили и творили выдающиеся знатоки богословия и фикха. Ибн Арабшах писал, что «Сарай сделался средоточием науки и рудников благодатей, и в короткое время в нем набралась такая добрая и здоровая доля ученых и знаменитостей, словесников и искусников, да всяких заслуженных, какой подобная не набиралась ни в многолюдных частях Египта, ни в деревнях его» [4, с. 611].

Так ислам стал государственной религией в Золотой Орде. Это был по преимуществу ислам ханифитского толка. Однако был распространен ислам шафиитского толка. В Сарае была шафиитская мечеть. Ибн Баттута встретил ханифитского и шафиитского кадиев в Крыму. Были и мали-

киты [1, с. 21, 28, 128; 7, с. 306].

В золотоордынских городах сохранились и следы шиизма. На Селитренном городище была обнаружена нефритовая печать с надписью «Мухаммед, Али». О шиизме говорит мозаика, обнаруженная там же, на которой в медальонах повторяется имя «Али» [5, с. 133]. Другими словами, становление суннитского ислама в Золотой Орде потребовало значительного времени и свидетельствует о достаточно терпимых внутриисламских взаимоотношениях.

Заслуживает внимания вывод Юлая Шамильоглу о том, что «Фактически Золотая Орда была домом как для суннитов, так и шиитов и всех четырех ортодоксальных исламских мазхабов, представляющих исламскую юридическую практику во всем мире. Это отражает тесные связи между столицами Золотой Орды и крупными центрами традиционного исламского учения во всем мире того времени и то, что представители всех этих различных групп прибыли в Улус Джучи» [4,

с. 393].

И наконец, требует обсуждения и вопрос о глубине исламизации народов золотоордынского государства. Хотя по данному вопросу у авторов тома нет единого мнения, все-таки доминирующим является тезис о поздней и поверхностной исламизации Золотой Орды. Еще в 50-х гг. ХХ в. А.Ю. Якубовский писал, что «в самой гуще кочевников-трудящихся … ислам не имел успеха» [2, с. 165, 168]. Конечно, современные исследователи так не пишут, но суть продолжает оставаться той же.

Пытаясь умалить роль ислама в Золотой Орде, некоторые даже изобретают совершенно новую религию под названием «Чингизизм». По мнению В.П. Юдина, «чингизизм – как новая вера, иллюзорное мировоззрение и идеология» [10, с. 16–21].

Пожалуй, крайнюю позицию в отношении глубины исламизации народов Золотой Орды занимают С.Г.Кляшторный и Т.И.Султанов, которые считают, что в государстве потомков Джучи не было единой культуры, религии, а ислам окончательно утверждается только после русского завоевания [6, с. 220–227].

С таким суждением трудно согласиться, так как один из авторитетных исследователей истории Золотой Орды Г.А. Федоров-Давыдов справедливо считал, что около рубежа XIV–XV вв. языческий обряд погребения на всей территории Улуса Джучи заменяется на мусульманский [8, с. 248], а Светлана Червонная вообще считает, что исламизация Золотой Орды завершается в середине XIII в., с вступлением на престол хана Берке. [9, с. 111].

Можно было бы со ссылкой и на другие авторитеты доказывать ту или иную точку зрения на исламизацию Золотой Орды. Сама логика исторических исследований требует постоянного поиска новых подходов к этой не простой проблеме, тем более в настоящее время проблемы исламизации Золотой Орды неразрывно связаны и с актуальными задачами формирования религиозной толерантности, сохранения и развития межкультурных и межрелигиозных связей как в региональном, так и в планетарном масштабе. Конечно, историческая наука требует ставить под сомнение даже аргументированно доказанные, на основе надежных исторических вещественных и письменных источников, факты и события. Но почему-то под сомнение ставиться только положение ислама, а не положение других религий.

1.Аль-Холи Амин. Связи между Нилом и Волгой в XIII–XIV вв. – М., 1962.

2.Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. – М.; Л., 1950.

3.Ибн ал-Асир. Китап ал-Камил фи-т-тарих // Материалы по истории киргизов и Киргизии. Вып. 1. –

М., 1973.

4.История татар с древнейших времен в семи томах. Т. III. Улус Джучи (Золотая Орда). XIII – середина XV в. – Казань, 2009.

5.Исхизов M.Д. Загадки древних курганов. – Саратов, 1961.

6.Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье. – СПб., 2000.

7.Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. – СПб., 1884.

8.Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. Археологические памятники. – М., 1966.

9.Червонная С. Мусульманская эпиграфика (резные надгробные камни) в Крыму // Татарская архео-

логия. 1997. №1.

10.Юдин В.П. Орды: Белая, Синяя, Серая, Золотая… Утемиш-хаджи. Чингиз-наме. – Алма-Ата, 1992.

11.Образование Золотой Орды. Улус Джучи Великой Монгольской империи (1207–1266). Источники по истории Золотой Орды: от выделения удела Джучи до начала правления первого суверенного хана. – Казань, 2008.

ABSTRACT

Fayzulkhak Islaev

About islamization of the Golden Horde

The article is devoted to debatable problems about the characteristic of religions situation in the early period of the Golden Horde. The author analyses the stages of development of islam to the life of different people in all historical periods.

Э. Калан

К вопросу об этническом составе золотоордынского купечества

Экономическая история является одним из ключевых аспектов истории любого политического организма. В последнее время наблюдается заметное усиление интереса ученых и широкой общественности к данной проблеме. С научной точки зрения обращение к исследованию формирования и развития устойчивых торговых связей между хозяйствами различных стран (безусловно, при «благословении» правителей и активном участии государственных структур) является необходимым условием воссоздания беспристрастной картины взаимодействия и даже взаимоприспособления хозяйств государств.

Золотоордынский период характеризует торговлю и развитую систему торгово-эконо- мических связей в евразийском масштабе. Золотая Орда соединяла Восток и Запад, участвуя в обмене товарами, дипломатами и, в конечном счете, в обмене политическими, социально-эконо- мическими, культурными ценностями. В силу значимости интересующей нас проблемы, необходимо выяснить роль купцов в образовании золотоордынской цивилизации, чтобы изучить этнический состав золотоордынского купечества.

Купечество означает «собирательное наименование торговых людей» [14, с. 573]. Оно рассматривается нами как особая социальная прослойка, занимающаяся торговлей в условиях господства частной собственности. В период раннего средневековья наиболее развитое купечество существовало в исламским мире, а также в Индии и Китае. В XI–XII вв. в связи с отделением ремесла от сельского хозяйства и ростом городов начинается развитие купечества и в Западной Европе, особенно в крупных торгово-ремесленных центрах (Венеция, Генуя, города северогерманской Ганзы). Наряду с торговлей купечество часто занималось ростовщичеством и откупами. Вся деятельность представителей этой социальной прослойки была направлена главным образом на обслуживание аристократии и городской верхушки. Купечество принимает активное участие в процессе первоначального накопления капитала и становится одним из источников формирования буржуазии в городах.

Купец является одним из важнейших компонентов купеческого сообщества. Он осуществляет покупку товаров не для собственного потребления, а для последующей продажи с целью получения прибыли, т.е. выполняет функции посредника между производителем и потребителем (или между производителями различных видов товаров). На первых порах купцы были странствующими, впоследствии же стали оседать в населенных пунктах, где происходил наибольший товарообмен.

Обширный Дашт-и-Кыпчак в силу своего выгодного географического положения с давних времен занимал особое место в исторических судьбах Евразии. Являясь связующим звеном между Востоком и Западом, он стал ареной активных межэтнических контактов между кочевым миром степей и оседлым населением региона. В результате монгольских завоеваний XIII в. произошла радикальная перекройка этнической карты Евразии. Поволжье стало политическим и культурным центром обширного государства – Улуса Джучи или Золотой Орды.

Торговля с Евразией привлекла в золотоордынские города много иностранцев. Особое место в международной торговле занимали мусульманские купцы, в особенности хорезмские (персидские) и среднеазиатские (тюркские). Фактически мусульманские купцы представляли собой международную корпорацию, контролирующую рынки Центральной Азии, Ирана и Южной Руси [5, с. 219], а также Китая. В руках среднеазиатских купцов находилась практически вся транзитная торговля с Китаем через земли монгольских улусов. Естественна заинтересованность этой части мусульманского купечества, богатство и благополучие которых зависели от транзитной торговли между Китаем и Западной Азией, в торговой политике Золотой Орды, направленной на активные контакты с восточными странами. Иными словами, мусульманское купечество было готово поддержать ту политическую систему, которая смогла бы обеспечить нормальное функционирование налаженных торговых путей [11, с. 66]. Конечно же, главная причина преимущества мусульманских купцов в торговле кроется в том, что большая часть караванных путей проходила через земли мусульманских стран и на их территории существовали давние традиции торговли.

Мусульманские купцы были особо уважаемыми на Востоке, в том числе и в Китае. По словам Ибн Баттуты можно представить, насколько ценились мусульманские купцы в Китае. Он пи-

сал: «Если в какой-нибудь город Сина прибывает торговец из мусульман, ему предоставляется возможность остановиться у какого-нибудь [своего] соотечественника или на постоялом дворе. Если же он пожелает остановиться у торговца [соотечественника], то его имущество после подсчета переводится [в распоряжение] соотечественника. На возмещение издержек торговец тратит определенную часть своего товара. Если он пожелает путешествовать [дальше], то осматривает свой товар и когда находит что-либо подходящее, оставляет в залог торговцу-соотечественнику. Если же он захочет остановиться на постоялом дворе, то свой товар передает его хозяину, который берет торговца под свою защиту». В другом месте он пишет: «(В Китае) в каждом городе есть кварталы мусульман. Для них построены мечети, в которых совершаются пятничные и другие молебны; мусульмане пользуются большим уважением» [4, с. 616, 619] и далее добавляет: «(В Сарае) купцы же и чужеземцы из обоих Ираков, из Египта, Сирии и др. мест живут на участке, где стена ограждает имущество купцов» [4, с. 342].

По мнению А.Ю. Якубовского, особую роль в торговле с Восточной Европой имели хорезмийские купцы. «Хорезмийцы в большей мере посещали Поволжье и более западные районы Восточной Европы, чем русско-славянские или даже булгарские купцы посещали города Средней Азии» [13, с. 51]. Помимо арабских и персидских купцов в торговле Улуса Джучи участвовали татарские (золотоордынские) и уйгурские купцы. Когда Барбаро уехал из Персии на Кавказ, намереваясь идти в дальнейшем через Дашт-и-Кыпчак, среди его спутников было много купцов из татар [1, с. 49].

Значительную роль сыграли индийские купцы, использовавшие для торговли с Восточной Европой в основном сеть караванных путей по территории современного Афганистана и Ирана, которые проходили через заселенные районы Центральной и Передней Азии. Известно более 60 динаров Индии, найденных на территории Улуса Джучи [15, с. 309; 8, с. 47].

Вторговой жизни золотоордынского государства принимали также участие итальянские, в основном венецианские и генуэзские купцы. Еще перед монгольским нашествием итальянцы включились в черноморскую торговлю. Они с большими партиями товаров прибывали в Золотую Орду, здесь сбывали их. Во второй половине ХIII–XIV вв. через владения ханов итальянские купцы из колоний Причерноморья устанавливали торговые связи с Нижним Поволжьем, шли далее на Восток, проникали Каспийским морем к берегам Гиляна, степью в восточном направлении ездили в Отрар, Ургенч, Хорезм, а иногда предпринимали и дальние поездки до Индии и Китая [17,

с. 14; 12, с. 220, 222, 224; 18, с. 205, 206, 213; 10, с. 95, 96]. Они взяли на себя должность торгового посредничества между Востоком и Западом, особенно через территорию Улуса Джучи.

Вправление Менгу-Тимура в 1266–1270 гг. генуэзцы утверждаются в Каффе, в 1274 г. – в Судаке, а в конце XIII – начале XIV в. – в Тане. В 1289 г. генуэзцы учреждают в Каффе должность собственного «эмира» т.е. консула [4, с. 310]. В XIV в. политические и экономические условия меняются и рядом с Судаком выдвигается роль Таны (Азак-Азов), где в 20-х годах XIV в. торговля была в руках генуэзских, а в 30-х гг. (с 1332 г.) – венецианских купцов [7, с. 156]. Венецианские и генуэзские купцы также участвовали в борьбе между Улусом Джучи и Ильханидами в силу своих торгово-экономических интересов.

Одно из доказательств заинтересованности в торговле и активной деятельности итальянских республик на территории Улуса Джучи является знаменитый «Codex Cumanicus»92, созданный в 1303 г. в Италии. Можно упомянуть флорентийца Франческо Бальдуччи Пеголотти93 и его работу «La Pratica Della Mercatura» («Практика торговли»), где он давал купцам дельные советы, которые должны были облегчить их путешествие. Там же он давал подробные указания для торгового сухопутного путешествия в Северный Китай через Тану и некоторую нужную информацию для итальянских купцов, участвовавших в торговых операциях на Востоке.

Помимо торговли итальянцев, в Улусе Джучи развивалась торговля армян, греков, евреев [4, с. 317] и других народов Крыма и Северного Причерноморья [9, с. 17]. Как известно, во многих городах Золотой Орды были армянские колонии еще в домонгольское время. В течение XIII–

XIV вв. армянские фактории разрастались и превращались в крупные колонии в Крыму (Кафа,

92Рукопись «Codex Cumanicus» обнаружена в библиотеке собора Сан Марко в Венеции в отделе редких книг и представляет собой две тетради из 168 страниц, сильно различающихся между собой. Первая тетрадь

– это трехъязычный латино-кумано-персидский словарь, состоящий из двух частей. Вторая тетрадь состоит из кыпчакско-немецкого словаря.

93Франческо Б. Пеголотти был бизнесменом в Dei Bardi Compagnia.

Сурож), Дербенде, Астрахани, Болгаре, возможно, в Казани, и во многих других местах [8, с. 92]. В городе Булгаре, к западу от городища, находилась армянская колония. Там было археологически изучено здание, построенное по образцу небольших армянских храмов [16, с. 12]. В Маджаре также сохранился христианский, видимо, армянский храм [6, с. 58]. Мы знаем о большой группе армян – купцов и торговцев в Азаке и в Сарае в конце XIII в., которые были затем переселены в Крым. В 1319 г. в Сарае была написана на армянском языке рукопись, заказанная архиепископом Погосом [18, с. 207].

Кроме армянской, небольшие колонии греков и евреев были в причерноморских городах [20, р. 588]. В Сарае, столице Улуса Джучи, проживали различные народы и среди них русские и аланы [4, с. 342]. Следовательно, аланы не только в Сарае, но и в других частях Золотой Орды занимались торговлей. Это подтверждают и другие сообщения мусульманских авторов. Так, арабоязычный автор второй половины XIII в. Ибн Абд аз-Захир сообщает, что в начале 60-х годов XIII в. египетский султан Бейбарс направил к золотоордынскому хану Берке в Крым посольство с письмом. Весьма примечательно, что «письмо это он отправил с одним доверенным лицом из аланских купцов» [3, с. 47, 55]. Кроме того, в середине XIII в. Плано Карпини отметил, что в захваченном монголами среднеазиатском городе Орнас (Ургенч) проживали аланы-христиане и при этом «саррацины имели в нем огромный рынок» [2, с. 46]. Поэтому можно утверждать, что аланы в Ургенче составляли заметную часть купеческого населения.

Таким образом, созданная политическая стабильность и успешная торговая политика правителей Улуса Джучи привлекала на золотоордынские рынки много иностранных купцов. Поэтому этнический состав золотоордынского купечества был разнообразным: мусульманские (персидские, тюркские), индийские, итальянские (венецианские и генуэзские), армянские, греческие, еврейские, русские и аланские купцы.

1. Барбаро и Контарини о России. К истории итало-русских связей в XV в. / Пер. и ком. Е.Ч. Скржинской. – Л.: Наука, 1971. – 275 c.

2.Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Гильома Рубрука. – М.: Гос. изд-во географ. лит-ры, 1957. – 246 с. (Переиздание: Алматы: Ылым, 1993. – 248 с.).

3.Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Извлечения из сочинений арабских, собранные В.Г. Тизенгаузеном. – Т. I. 1884. – 563 с.

4.Ebû Abdullah Muhammed İbn Battûta Tancî, İbn Battûta Seyahatnâmesi / Çev. A. Sait Aykut. – İstanbul: YKY, 2005. – 792 s.

5.Вернадский Г.В. Монголы и Русь / Пер. с англ. Е.П. Беренштайна, Б.Л. Губмана, О.В. Строгановой.

–Тверь; М.: Изд-во «Леан-Аграф», 1997. – 480 с.

6.Волкова Н.Г. Маджары (из истории городов Северного Кавказа) // Кавказский этнографический сборник. Т. V. – М., 1972. – С. 41–76.

7.Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. – М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1950. – 478 с.

8.Джанполадян Р.М. Некоторые вопросы организации торговли в средневековой Армении // КСИА. –

Вып. 138. 1974. – С. 87–92.

9.Еманов А.Г. Развитие торговых связей Кафы в XIII–XV веках // Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII–XVI вв. – Ростов на-Дону, 1989. – С. 17–24.

10.Еманов А.Г. Север и Юг в истории коммерции: на материалах Кафы XIII–XV вв. – Тюмень: Изд-во

«Рутра», 1995. – 226 с.

11.Кадырбаев А.Ш. Тюрки и иранцы в Китае и Центральной Азии в XIII–XIV вв. – Алма-Ата: Изд-во

«Гылым», 1990. – 160 с.

12.Карпов С.П. От Таны – в Ургенч: эти трудные дорогие средневековья // Средние века. – М.: Нау-

ка, 2000. – С. 217–227.

13.Очерки по истории туркменского народа и Туркмениcтана в VIII–XIX вв. / Под ред. А.Ю. Якубовского. – Ашхабад: АН Туркм. ССР, 1954. – 405 с.

14.Перхавко В. Торговый мир средневековой Руси. – М.: Изд-во «Academia», 2006. – 607 с.

15.Сингатуллина А.З. Денежное обращение и финансовая система // История татар с древнейших времен. Т. III. Улус Джучи (Золотая Орда). XIII – середина XV в. – Казань, 2009. – С. 295–309.

16.Смирнов А.П. Новые данные об исторической и социальной топографии города Великие Булгары // Города Поволжья в средние века. – М., 1974. – С. 4–13.

17.Сыроечковский В.Е. Гости-сурожане. – М.; Л.: Гос. Соц.-эконом. изд-во, 1935. – 124 c.

18.Федоров-Давыдов Г.А. Золотоордынские города Поволжья. – М.: Изд-во МГУ, 1994. – 232 с.

19.Федоров-Давыдов Г.А. Торговля Нижневолжских городов Золотой Орды // Материалы и исследования по археологии Поволжья. Вып. 1 – Йошкар-Ола, 1998. – С. 38–59.

136 ЗОЛОТООРДЫНСКОЕ НАСЛЕДИЕ. Выпуск 2. 2011

20. The Cambridge Economic History of Europe. Trade and Industry in Middle Ages / ed. M.M. Postan, E. Miller. Vol. II. – Cambridge, 1987. – 956 p.

ABSTRACT

Ekrem Kalan

The Matter of Ethnic Structure of Merchants in the Golden Horde

In this paper the subject of ethnic structure of the merchants in the Golden Horde is mentioned. The merchants occupied a very important position in the foreign trade of the Golden Horde State. The merchants, due to their status of being the representatives of different ethnic structures and cultures, were under the protection of the khans and the aristocracy, and carried out high level state missions, such as diplomacy, in addition to their own primary functions. Besides, they assumed a very important role in the cultural dialogue between the East and the West.

Ю.А. Зеленеев

Нижнее Примокшанье в XIII–XV вв. (о золотоордынско-рязанской границе)

Территория Нижнего Примокшанья вместе с Поценьем являлась местом расселения финноязычных этносов, не позднее, чем с раннего железного века. Первоначально этот регион в 1 тысячелетии до нашей эры занимало население, оставившее городецкую культуру. С III в. Нижнее Примокшанье и Нижнее Поценье было заселено носителями культуры рязанско-окских могильников, которое было или мордвоязычным или очень близким мордве. В Нижнем Примокшанье оно сохранилось по десятый век включительно (Шокшинский могильник), занимая в этот период низовья реки Мокши (ниже впадения Сатиса) и приняло участие в сложении одной из групп мордвы, которая носит название – шокша.

В XVIII–X в. все Поценье было занято мордвой-мокшей. Часть Нижнего Примокшанья (от района современного Краснослободска и до впадения в Мокшу реки Сатис) в это время осваивалось мордвой-эрзей. Причем уже в XI–XIII в. район Сатиса становится важной частью эрзянского раннегосударственного объединения, связываемого на последних этапах своего существования с Пургасом. Именно здесь в современном Сарове находится одно из наиболее мощных городищ этого времени – возможно, центр Пургасовского объединения. В топонимике Нижнего Примокшанья встречаются названия Пургасово, Пургасово городище, Пурдошки.

С XI в. прекращают функционировать мокшанские могильники и поселения в Поценье. Возможно, происходит уход мордвы с этих земель. Хотя, может быть, просто произошел процесс аккультурации. Это связано с началом русского заселения Нижнего Примокшанья и Поценья. Русские поселения в основном начинают возникать с XII в., но есть некоторые основания думать, что это начинает происходить уже с XI в. В XII в. уже известны селище 2 у села Азеево, селище у села Торопово в Ермишенском районе Рязанской области (низовья Мокши) [1, с. 13, 24]. Оба селища продолжают свое существование и в XIII–XIV вв.

Одновременно с формированием сельских поселений начинается строительство в пограничье городков, служивших опорными пунктами, и, возможно, являющихся административными центрами. К такому типу русских поселений относится Темгеневское городище, находящееся на левом берегу нижней Цны. Оно представляет собой укрепленный городок, с посадами. Археологически выделяются три селища Темгенево 1–3, которые и являются остатками посадов. Судя по всему, Темгеневское городище – это восточный форпост Рязанского княжества, который возник не позднее XII в. и продолжал существовать в золотоордынское время.

К 1209 г. формируется еще один рязанский укрепленный пункт на правом берегу реки Мокши – город Кадом. Его первоначальное место существования иногда располагают у современного села Старый Кадом, где в 70-х гг. XX в. при раскопках под руководством В. Н. Шитова рязанскоокского Старокадомского могильника выявлены остатки поселения XIV–XV вв. Но в то же время на территории современного Кадома было обнаружено поселение Кокуй, откуда происходят вещи XIII в. и среди них лицевая створка энколпиона [3, с. 56].

Под защитой укреплённых городков продолжается процесс крестьянского заселения левого берега Цны и правого берега Мокши. При этом русские поселения в XIII–XV в. появляются и на правом берегу Цны. Правда, их здесь в это время немного.

Русское продвижение далее, в среднее Примокшанье продолжилось в XIV в. К этому времени относится Шаверское 4 поселение [2]. Данное поселение, правда, находится в глуби мордовской территории и является здесь единичным русским памятником. Но тенденция русского продвижения на восток на этом примере прослеживается.

Мордва в XIII–XV в. прочно заселяет территорию среднего Примокшанья и бассейна реки Вад, притока Мокши, что видно из приведенной карты. В этот период и, здесь, продолжая традиции XI–XII в., проживает мордва-мокша, которая в XIII–XV в. начинает занимать территории в Примокшанье, ранее занятые эрзей, а именно: от Краснослободского до Темниковского течения Мокши. Возможно, одной из причин ухода эрзи с мокшанских низовий являются последствия разгрома в войне 1237–1240 гг. Источники сообщают, что один мордовский князь вел войну с войсками Бату-хана, а другой, покорился ему. Судя по тому, что прекращают свое существование многие поселения и могильники в междуречье Мокши и Тёши, а также в низовьях Мокши, в том числе и городище в Сарове, именно эти эрзянские места были разорены и эрзя уходит с низовьев Мокши. Освободившиеся земли уже в XIII–XV в. занимает мокша [3, с. 45–46].

В золотоордынское время в Нижнем Примокшанье появляется новый тип поселений, который соотносится исследователями с замками представителей ханской администрации.

Некоторые историки склонны считать, что еще в XIII в. здесь возникает город Темников – Тюмень. Татарское население округи современного Темникова называло себя – «туменнэр», что означает тюменцы. Именно в это время появляются города с аналогичным названием – Тюмень –

вСибири и на Кавказе. Название города четко показывает, что здесь находилась ставка темника, а

вокруге размещалось население, выставляющее для военных действий тумен – 10 000 воинов. Правда, скорее всего, современный город Темников возникает позднее и преемственность с ранним городом сохранилась только в его названии. На нынешнее место он был перенесен в 1536 г.

Место первоначального Темникова пока не определено достоверно. Старотемниковское городище относится к раннему железному веку и по своим размерам никак не может соответствовать средневековому городу.

Гораздо больше оснований считать, что этот город находился на месте Итяковского городища, которое раскапывалось сначала П.Д. Степановым, а потом Г.А. Федоровым-Давыдовым и А.В. Циркиным. Городище представляет собой небольшой укрепленный пункт, что позволило исследователям отождествлять его с замком феодального владетеля. Тем более что в его материалах имеется бляха с именем Токтамыша, которая возможно и является символом административной власти [5, с. 110].

Есть некоторые основания считать, что в этом районе довольно рано укрепляется власть Биханидов, которые видимо первоначально и выполняли функции темников в Примокшанье. Со времени «великой замятни» их самостоятельность усиливается. Кроме того, здесь формируются другие ветви местной политической элиты. Скорее всего, Примокшанье уже в конце XIV в. практически не зависело от Золотой Орды, а подчинялось местным, как их позднее называли, темниковским князьям.

Самостоятельность Нижнего Прмокшанья связана с его расположением в крайнем северозападном пограничье Золотой Орды. К тому же здесь еще до образования Золотой Орды складывается полиэтничное население, а в XIII–XV вв. этническая картина только усложняется.

Таким образом, исходя из расположения появившихся здесь еще в дозолотоордынское время русских поселений можно предположить, что граница Рязанского княжества проходила восточнее реки Цна, возможно даже по водоразделу рек Цна и Вад. Ниже впадения Вада в Мокшу эта граница шла по правому берегу последней реки на восток и только восточнее Кадома, который являлся восточным форпостом рязанцев, граница резко поворачивала к северу.

Восточнее этой линии располагались поселения мордвы-мокши, которая входила непосредственно в состав Золотой Орды. В XIII–XV в. был возможен и небольшой незаселенный участок между рязанскими землями и мордвой – водораздел Цны и Вада и примокшанские земли восточнее Кадома. С начала XIV в., по всей вероятности, административным центром всего Примокшанья был город Мохши (Наровчатское городище), с середины XIV в. с событий «великой замятни» Нижнее Примокшанье получает большую самостоятельность с центром на поселении Итяковское городище (Темников).

1.Археологическая карта России. Рязанская область. Ч. 2. – М., 1994.

2.Аксёнова Т.В., Зеленеев Ю.А., Шакиров А.Г. Поселение Шаверки 4 // Новые источники по этнической истории финно-угров Поволжья. – Йошкар-Ола, 1990.

3.Шитов В.Н. Поселение Кокуй в Кадомском Примокшанье // Древние поселения Примокшанья. – Саранск, 1992.

4.Зеленеев Ю.А. Лесостепное Поволжье в 13 веке // Центр и периферия. 2010. № 4.

5.Шитов В.Н. Старокадомское поселение // Древние поселения Примокшанья. – Саранск, 1992.

ABSTRACT

Yuriy Zeleneev

Lower Moksha area in XIII–XV centuries

On the assumption of location of Russian settlements, that appeared here as early as Golden horde time, borders of Ryazan princedom passed eastward Zna River, maybe even passed through watershed of Zna and Vad rivers. Lower than confluence of Vad to Moksha this border passed to the east through right bank of last river and only eastward Kodom, that was east outpost of Ryazan princedom, border abruptly turned to the north. Eastward of this line were situated settlements of Mordvins-Moksha, that was part of Golden Horde. From the beginning of XIV century, most probably, administrative center of all Moksha area was Moksha town (Narovchat settlement). From the middle of XIV century, from “Big Jam” events Lower Moksha area got great independence with center in settlement Ityak( Temnikov).

В.А. Иванов

Обстоятельства вхождения башкир в состав Золотой Орды94

В начале XIII в. этнокультурные процессы на Южном Урале стабилизировались. Степи Южного Приуралья представляли собой восточную периферию Дашт-и-Кыпчак – Половецкого Поля. Именно периферию, поскольку археологических свидетельств пребывания здесь кыпчаковполовцев в это время выявлено очень мало [7]. Севернее находилась Волжская Булгария, которая, в свою очередь, на востоке граничила с башкирами. Булгары продолжали активно осваивать Камский торговый путь, создавая свои городища-фактории в лесном Прикамье [5, с. 395–407]. Кочевые башкиры, вытесненные из приуральских степей сары-кыпчаками-половцами, адаптировались к лесостепным ландшафтам (территории современного Башкортостана). В немалой степени этому способствовали тесные этнические контакты башкир с приуральскими уграми, в процессе которых башкиры ассимилировали немногочисленные и разрозненные угорские роды.

Этническая карта Южного Урала, не успев еще окончательно стабилизироваться, рухнула в начале 20-х гг. XIII в., когда с востока на нее обрушился шквал монгольского нашествия. Как и в предшествующий период кыпчако-половецкой экспансии на запад, первыми под удар попали кочевники восточной части Дашт-и-Кыпчака.

Начиная с 1182 г. монголы воевали с меркитами, которых в 1208 г. они смогли вытеснить в долину реки Иртыш на востоке Казахстана [13, с. 151]. Окончательный разгром меркитов и захват их кочевий на берегах Иртыша произошел в 1216 г. («год быка») после возвращения Чингиз-хана из похода на Китай. В анонимном китайском сочинении XIV в. «Юань Ши» («История династии Юань») об этом событии сказано следующее: «Тайцзу (Чингиз-хан) совершил поход на меркитов. Их правитель Ходу бежал к кыпчакам. Инассу – правитель кыпчаков принял его. Тайцзу направил посла с такой речью: «Ты зачем спрятал изюбра, в которого я хотел пустить стрелу? Немедленно верни его. Не согласишься – принесешь беду». Инассу ответил отказом. Тайцзу приказал тогда выйти в поход и покарать его. Инассу уже состарился. В государстве кыпчаков не было единства. Сын Инассу по имени Хулусумань отправил посла с изьявлением покорности к Тайцзу. Но Сяньцзун получил приказ двинуть войска и уже стучался в их [кыпчаков] границы. В другом месте «Юань ши» преследование меркитов связывается с именем знаменитого полководца Субедея: «Их [меркитов] правитель Ходу бежал к кыпчакам, Субедей преследовал его. Сразившись с кыпчаками, разбил их...» [цит. по: 2, с. 226 и сл.]. В погоне за меркитским ханом Ходу, бежавшим к кыпчакам, Субедей вторгся во владения кыпчаков. Историки считают, что это были кыпчаки Южного Приуралья, которые оказывали помощь меркитам, и последнее решающее сражение между меркитами и монголами произошло в междуречье рек Кайлы и Кимач, которые казахский историк С.М. Ахинжанов отождествлял с рр. Джарлы и Кумак на востоке современного Оренбуржья [1, с. 128].

После этого монголы столкнулись с войском хорезмшаха Ала ад-Дина Мухаммада, который, кстати заметить, как раз и шел покорять мятежных кыпчаков. Джузджани, в частности, сообщает, что в «615 г. (1216 г.) хорезмшах Мухаммад отправился истреблять племена Кадыр-хана…» После неудачного мятежа Алп-Дерек Иналчук Кадыр-хан Туркестанский бежал в глубь Дашт-и- Кыпчака. В погоне за ним хорезмшах Мухаммад, согласно Рашид ад-Дину подошел «к пределам Туркестана до границ своей страны». В это время, за день до битвы с хорезмшахом, монголы под предводительством двух военоначальников – Субедея и Джебе уничтожили остатки меркитов. В тот же день к вечеру к полю битвы подошел со своей армией хорезмшах Мухаммад и, узнав от раненного меркита, что монголы только недавно покинули место сражения, бросился за ними в погоню и настиг их на рассвете следующего дня. По мнению С.М. Ахинжанова, это событие произошло на границе современных Актюбинской и Оренбургской областей, в окрестностях Уральских гор, в междуречье рек Кумак и Джарлы. Бой продолжался весь день, причем безрезультатно для обеих сторон. С наступлением темноты Субедей отвел свои войска и, предварительно для

94 Исследование выполнено при финансовой поддержке федеральной целевой программы (ФЦП) «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009–2013 годы – «Проведение научных исследований коллективами научно-образовательных центров в области гуманитарных наук». Тема НИР: «Этноконфессиональная история и языковое наследие народов Урала».

маскировки разложив костры для создания видимости наличия большого воинского лагеря, увел свои войска на восток. Утром армия хорезмшаха нашла только пустой монгольский лагерь.

Необходимо заметить, что с Хорезмом монголы с 1215 г. вели мирные переговоры и обменивались торговыми караванами. И поэтому, Чингиз-хан и Мухаммад эту битву посчитали случайностью и продолжали мирные взаимоотношения. Но в 1218 г. был разграблен очередной монгольский караван, пришедший в город Отрар, а купцы были убиты по обвинению в шпионаже. Чингиз-хан отправил к хорезмшаху посольство для выяснения обстоятельств случившегося, но тот часть послов казнил, а других с поруганием выгнал в степь. Чингиз-хан получил весть о случившемся и уже в сентябре 1219 г., проведя лето на Иртыше, начал завоевание Средней Азии, покорив ее за несколько лет, к 1221 г.

А вот далее, как написал Джузджани, монголы «управившись с делами хорезмийскими, обратились на Кыпчак, Туркестан, покорили и заполонили одно за другим войска и племена кыпчакские, и подчинили все эти племена своей власти». На завоевание этих территорий Чингиз-хан отправил своего старшего сына Джучи после взятия в 1221г. города Ургенча. Абу-л-Гази сообщал об этом следующее: «...по прибытии Джучи-хана кыпчакский народ собрался и произошла битва. Джучи-хан победил, перебил всех попавшихся ему в руки кыпчаков».

Уместно будет здесь привести слова Марко Поло о причинах поражения кыпчаков: «...не были они дружны между собой и не составляли одного царства, а потому команы (кыпчаки), что остались на месте, были в рабстве у этого царя Саина (Чингиз-хана)».

В общем-то, у современных историков фактически нет сомнения в том, что описываемые события происходили в степях Западного Казахстана и Приаралья. Эти кыпчаки имели свою правящую династию и их хан принял под свое покровительство бежавших от монголов меркитов [1, с. 129]. Кроме того, известно, что в поход через южное побережье Каспия были отправлены Субедей и Джебе, а потому для Джучи оставалось только одно стратегическое направление – на север от Хорезма, на завоевание восточной части Дашт-и-Кыпчака. Подтверждением тому служит и тот факт, что в 1221–1222 гг. войско корпус Субедея и Джебе прошел через Дербентские ворота и вышел в степи, где столкнулся с объединенными силами половцев и алан, а затем, 31 мая 1223 г. одержал победу на реке Калке над дружинами русских князей и половцев. Но вот далее, выполняя приказ Чингиз-хана, монголы возвращались в свой юрт через степи Дашт-и-Кыпчака и практически все лето грабили половецкую степь, крымские и южнорусские земли, а уже к осени монгольская армия (около 30 тысяч воинов) вступила на территорию Волжской Булгарии. И источники показывают, что двигаясь после битвы на Калке на восток, монголо-татары сопротивление встретили лишь в пределах Волжской Булгарии. По словам Ибн-ал-Асира, «когда жители Булгара услышали о приближении их (монголов ) к ним, они в нескольких местах устроили им засады, выступили против них, встретились с ними, и заманив их до тех пор, пока они зашли на место засад, нападали на них с тыла, так, что они (монголы) остались в середине; рубил их меч со всех сторон, перебито их множество и уцелели из них только немногие. Говорят, что их (оставшихся в живых) было до 4 000 человек». И ни слова в источниках о столкновениях с кыпчаками! Подобному факту мы находим только одно объяснение – в Волго-Уральских степях находилось войско Джучи, который к этому времени уже рассеял силы кыпчаков. Как раз к этому времени относится запись Джувейни в его «Истории завоевателя мира»: «Ту зиму (1222/1223 гг.) Чингиз-хан пробыл в пределах Самарканда и послал к сыну своему Туши (Джучи) гонца с приглашением приехать туда из Дашт-и-Кыпчака и позабавиться охотою... Войско Туши находилось в Дашт-и-Кыпчаке...». И только благодаря этому Субедею с остатками войска удалось вернуться в монгольские степи.

Тот же Ибн ал-Асир писал далее: «Отправились они (монголы) в Саксин, возвращаясь к своему царю Чингиз-хану, и освободилась от них земля кыпчаков; кто из них спасся, тот вернулся в свою землю». Подобное «успокоение», очевидно, было вызвано тем, что монголы на некоторое время оттянули свои силы на восток и многие вернулись в свои монгольские земли (юрты). Как известно, Чингиз-хан пробыл в Средней Азии до весны 1224 г., на лето он откочевал на берега Иртыша, а в 1225 г. вернулся в Монголию. Что же касается его сына Джучи, то Джувейни пишет, что он прибыл в Среднюю Азию по приглашению отца, «явился на поклон к отцу ... в числе приношений он подарил отцу 20 000 серых коней». А у Рашид-ад-Дина мы узнаем, что было дальше: «... а Джучи прямо из Хорезма двинулся к Иртышу, где находились его обозы и присоединился к своим ордам».