Tsybenov_B_Istoria_i_kultura_daurov_Kitaya_Istoriko-etnograficheskie_ocherki

один, занимающий свой пост пожизненно, еще лиц, называемых багачи, т.е. «возносители молений». Их обязанностью является приношение жертв Небу и божествам Мало и Холел. Багачи он определяет как жреца и выделяет три вида: тэнгэрт багачи – жрец небу; ходжор багачи – жрец предкам; холел багачи – жрец бога Холел. Кроме багачи, были у дауров и хоточи – шаман, но он не имел ни шаманского платья, ни бубна, баричи – врач по внешним болезням. Шамана ядага никогда не называли словом кянчи, а всегда бö. Нимгагты – человек, который верит в шамана и приглашает его [Архив, ф. 145, оп. 1, № 14, л. 6].

Шаманы лечили больных, и им поручали смотреть за благополучием детей от рождения до 5-6-летнего возраста. Камлание у больного начиналось с возжигания курений (отур) и запева шаманом призыва к духам, который подхватывали присутствующие. По данным хайларских дауров, помощник шамана, подражая голосу шамана, повторял за ним его слова. Эти повторы называли ироо дагабэй. Когда в шамана вселялся онгор, он начинал напевать: «Жамъянгаа, жамдарлаа, жамъян хуо…». Все присутствующие повторяли за ним. Затем к нему по очереди подходили люди, и шаман определял болезни, давал рекомендации. Этот процесс вселения духа в шамана назывался гясанвэй [ПМА, Бадамсурэн]. Согласно сведениям отечественных этнографов середины XX в., духу сообщались место жительства больного и просьба о помощи. Больной рассказывал о своей болезни, а шаман призывал борчохора и камлал вплоть до «вселения» в него духа, когда он падал без чувств. По случаю камлания резали барана или козла, быка или коня. При тяжелой и долгой болезни шаман призывал всех своих онгоров, и тогда забивали всех этих животных. По выздоровлении болевший, смотря по достатку, дарил шаману барана или коня, о чем тот извещал онгора. Из почитаемых даурами домашних животных выделялась лошадь. Лошади обязательно входили в свадебный подарок и считались лучшей жертвой в похоронном обряде. Мясо жертвенных лошадей съедали, в обычное время конину не ели. Тяжело заболевшую лошадь украшали цветной тканью, в гриву вплетали узкие полоски красной и желтой материи и совершали над ней обряд посвящения. Если лошадь выздоравливала, то ее вновь использовали на работе. Последнее говорит об отмирании

139

этого обряда у дауров; у монголов после такого жертвоприношения на этой лошади не работали [Дауры, 1965,

с. 667-671].

Шаманское камлание впервые было кратко описано русскими послами в конце XVII в.: «Около полуночи соседи часто собираются вместе, как мужчины, так и женщины; один из них ложится на землю и вытягивается, и стоящие вокруг сразу же в один голос поднимают страшный вой, другие стучат в барабаны. Когда одни на время перестают, другие вновь начинают вой, продолжающийся по два часа подряд, по тот, который лежит на земле, сам не придет в экстаз и после долгих завываний не встанет и не расскажет другим, где он был, что видел и слышал. Затем он отвечает на все, что хотел бы знать любой из присутствующих» [Идес, 1967, с. 174-175].

В настоящее время получены некоторые данные о деятельности отдельных шаманов и шаманок – выходцев из дауров. Так, например, по сообщению исследовательницы даурского шаманизма Ву Ин, в 2010 г. в г. Баян-Тохой состоялось камлание оминан, которое явилось одним из самых крупных камланий, совершенных даурской шаманкой Сэцэнгуа за последние годы. На нем шаманка прошла последнее посвящение и с этого времени она получила право носить шаманскую корону с рогами из 12 отростков. Камлание состоялось 12-14 августа 2010 г. в юго-восточной части г. Баян-Тохой, в большом парке на берегу р. Имин. Перед камланием, 11 августа шаманка Сэцэнгуа совершила обряд поклонения своему предку – шаману Ла. Считается, что Сэцэнгуа является наследницей его шаманского дара. Поклонение предку проводилось на его захоронении. Для участия в проведении этого обряда оминан из Морин-Дава даурского автономного хошуна прибыл даурский шаман Во Чжи Фэн с учениками. Приняла в нем участие и эвенкийская шаманка Туяа. Собиралась приехать на проведение обряда и шаманка из Бурятии, но не сумела вовремя получить визу [ПМА]. Не смогла принять участие и одна из подававших большие надежды учениц Сэцэнгуа, хамниганка по происхождению. В 2010 г. до проведения обряда она скончалась после тяжелой болезни. В обряде оминан в его современном исполнении, по данным Ву Ин, можно отметить следующие этапы: тороо толбэй (втыкание в

140

землю специально заготовленных березовых стволов); курээлбэй (во время этого этапа сооружают подобие шатра из волосяных веревок. Присутствующие на камлании проходят под аслан - кожаными ремешками, свисающими с рукавов одежды шамана. Каждый должен пройти под этими ремешками и выйти из шатра. Считается, что человек избавился от всех бед и напастей); чос ообэй (данный обряд проводится поздним вечером, когда становится темно. Шаман брызгает скотской кровью, т.е. угощает ею спустившихся на камлание духов-онгонов и провожает их обратно); уваабэй (присутствующие на камлании омывают себя аршаном) [ПМА].

Одежда и атрибуты даурских шаманов. Шаманская атрибутика и одежда являются одними из важнейших составляющих в структуре даурского шаманизма. Многие детали культовых принадлежностей специфичны и имеют богатое символико-функциональное содержание. В начале прошлого века Н.Н. Поппе обратил внимание на особенности шаманской одежды и записал сведения, представляющие интерес до настоящего времени. Ценный материал содержится также в трудах китайских авторов, в частности, в статьях Мэндсурэн и Билэг. По данным В.С. Старикова, наряд даурского шамана был близок к маньчжурскому [Дауры, 1965, с. 669]. Своеобразие шаманской одежды нашло отражение в даурском фольклоре, например, в загадке про шамана: «Бугу хэкити, жаос бейтэй, деги сэултэй, чикээрээсэ ээрэл бэйеере» (С оленьей головой, с рыбьим телом, с птичьим хвостом) [Архив, ф. 145, оп. 1, № 13, л. 77]. Монгольский этнограф Х. Нямбуу описывал ее несколько иначе. В частности, он писал, что «рассмотрение шаманской одежды дауров показывает сходство головного убора с птицей, собственно одежды (с зеркалами и колокольчиками) - с рыбой, хвоста (в виде длинных свисающих шелковых кусков ткани) - с петухом. Он также образно отмечал схожесть элементов одеяния даурских шаманов с доспехами средневековых воинов. Особо он выделял блестящий медный набрюшник, медные (или латунные) зеркала, закрывающие грудь шамана и другие части тела, многочисленные медные колокольчики, пришитые по всей одежде. Когда шамана вселялся дух, и он начинал совершать

141

непроизвольные движения, было слышно, как позванивали колокольчики [Нямбуу, 2002].

Описание одежды даурского шамана и его атрибутов начнем с шаманской короны. Основание короны (джияса) изготавливалось из железных или медных полос, соединенных в обруч, к которому прикреплялись сделанные из меди оленьи рога с пятью-шестью отростками. Рога (джара) – показатели силы и титула шаманов. Во время камлания рога становились вместилищем духов, которые с их помощью боролись с вредоносными силами. Начинающие шаманы носили корону с двумя рогами, без отростков. Они добавлялись со временем, с появлением опыта и знаний. Шамана с шестью отростками на рогах называли «совершенным» [Bileg, 2003, с. 194]. Самым могущественным считался шаман, имеющий девятиотростковые рога [Mendsuren, 1995, с. 111].

Даурские шаманы левобережья Амура (дер. Хормолдин) в конце XIX в. надевали корону с изображением человеческого лица на каждом зубце. По предположению Л. Шренка, она, как и изображения на головах нанайских идолов, была подражанием короне буддийских священников [Шренк, 1903, с. 128]. К задней стороне шаманской шапки привязывались разноцветные шелковые хадаки - символы почитания радуги. По их количеству можно было узнать о способностях шамана. Когда люди приглашали шамана, обычно привязывали на его корону хадак в знак уважения. Между рогами была протянута палочка, на которой сидела кукушка, сделанная из меди или железа [Поппе, 1930, с. 9]. Она служила проводником – поводырем шамана в потусторонний мир. В шаманской мифологии эвенков кукушка также играла роль «связного» между шаманской стаей птиц и душой шамана и была вестницей начала Нового года (по данным А.И. Мазина, Новый год у эвенков Верхнего Приамурья начинался с первого ее кукованья) [Мазин, 1984, с. 55-56]. Шапка (магала), надеваемая шаманом под корону, обшивалась изнутри черным бархатом, с боков прикреплялись два кожаных ремешка, которые завязывались под подбородком. Спереди к околышу нашивали специальный наглазник из скрученных шелковых нитей длиной 6-7 см [Bileg, 2003, с. 194]. Встречалась в этом качестве и проволочная бахрома [Поппе, 1930, с 9]. Перед

142

камланием шаман надевал и маску из меди – авгалдай (абагарди) [ПМА, Бадамсурэн], известную в шаманизме монгольских народов, в частности у бурят, чахарских баргутов. По предположению Д.В. Цыбикдоржиева, подобная маска у бурят ранее могла использоваться не шаманами, а военными вождями. В сведениях русских казаков и в родословной бурятского рода саган встречается некий Абыгиндей (Обоголдей, Обоголдой), вероятно, возглавлявший военизированную юношескую группу хоринцев, принимая на себя имя духа, образ которого сложился под влиянием конкретных социальных функций [Цыбикдоржиев, 2003, с. 243-244].

Шаманский костюм (самаашкэ, или джава) состоял из нескольких частей и шился из лосиной или оленьей кожи. Заметим, что одним из обозначений шаманского плаща у эвенков являлось слово «самасик» [Василевич, 1969, с. 255]. Следует также сказать, что в областном музее Амурской области в г. Благовещенск имеется плохой сохранности костюм даурского шамана, найденный в 1900 г. неким доктором Чердынцевым на шаманском захоронении неподалеку от даурской деревни Бордо. Он сшит из ровдуги, покрыт бязью с нашитыми на ней немногочисленными раковинами-каури, круглыми бронзовыми зеркалами (толи) и ажурными бляхами.

Краткое описание одежды шамана дауров Верхнего Амура имеется в труде Л. Шренка, где отмечено, что одежда шамана представляла собой плащ красного цвета с нашитыми на нем в несколько рядов крупными медными пластинками и более мелкими кусками [Шренк, 1903, с. 128-129]. Поппе отмечал, что «одеяние это – длиннополое и плотно облегает исподнюю одежду шамана. Оно снабжено рукавами (ханчи), кончающимися длинными обшлагами (бугуян)» [Поппе, 1930, с. 9]. От нагрудника до подола нашивались восемь больших медных пуговиц, символизирующих ворота восьми городов. От пояса до колен пришивались шестьдесят маленьких медных зеркал – убэр толи, по тридцать на каждой стороне. Они являлись символами городских башен и крепостей [Bileg, 2003, с. 194]. Маленькие зеркала на платье шамана назывались нēкэр [Архив, ф. 145, оп. 1, № 13, л. 77].

143

Перед камланием, после того как шаман надел костюм, на спину привешивали большое медное зеркало весом около 10 кг посередине и четыре маленьких по краям. Большое зеркало называли «зеркалом, защищающим спину». Считалось, что эти зеркала оберегают от демонов и прочей нечистой силы, в случае их нападения со спины [Bileg, 2003, с. 194]. Эти наспинные зеркала называли архан толи [Mendüsürün, 1995, c. 112]. Слова

ара; убэр в значениях «задняя сторона - север; передняя сторона - юг» в хайларском диалекте даурского языка не употребляются, а встречаются только в шаманских призываниях. Например, «все твои болезни на архан толи я взвалил, на убэр толи их сложил»

[Mendüsürün, 1995, с. 112].

На рукава и на полы костюма ниже колен ровными рядами нашивались узорчатые бархатные ленты черного цвета шириной 6-7 см. Их насчитывалось 12, по три ленты на обоих рукавах и полах. На лентах, вышитых на полах одежды, привязывалось по десять маленьких медных бубенцов хоангарт на каждой. По виду они напоминали маленьких черепашек с большими глазами и раскрытым ртом, в котором находились медные шарики – урэл. По разным данным, бубенцов было 36 или 60. Они символизировали башни шести деревянных даурских городков-крепостей, ранее располагавшихся на левом берегу Амура. Зеркало, называемое зуркэн толи, надевали на шею для защиты сердца и легких, помещая их изнутри костюма [Bileg, 2003, с. 194]. Имелось еще одно зеркало арсаан толи серебристого цвета, располагавшееся в подмышках у шамана. Использовали его строго один раз в году во время омовения аршаном. Например, в дни празднования Белого месяца, 13 или 18 числа, группа людей собиралась на молебствие. В котле кипятили воду, затем шаман клал туда арсаан толи и специальной метелкой разбрызгивал на окружающих.

Шелковая или бархатная безрукавка (джахард) надевалась поверх костюма. Слово джахард, со слов информаторов, можно перевести как «сверху на воротник» [ПМА, Бадамсурэн]. На нее нашивались 360 раковин-каури, символизирующих дни года. По другим сведениям, их было 108 [Поппе, 1930, с. 9]. На плечах безрукавки прикреплялись две маленькие птички (самец и самка) неясного происхождения. Они

144

– гонцы шамана. Дауры называли их боро чохор [Bileg, 2003, с. 195]. Согласно данным Мэндсурэн (1995), искусно сделанная птичка хадмал дэги находилась в районе левой подмышки шамана. Она помогала вернуть душу больного. Интерес вызывает следующая деталь наспинного шаманского облачения. Она представляла собой почти квадратный кусок черного бархата размером примерно 40х40 см, на котором изображались солнце и луна, сосна. Рядом с деревом изображались два оленя, щиплющие траву. Неподалеку от них имелось изображение камлающего шамана. От рисунка отходили золотистого цвета нити, ведущие к хвостам птичек боро чохор. По другим данным, имелись также квадраты с изображениями изюбря и журавля [Дауры, 1965, с. 671]. Отметим, что журавль – один из главных помощников шамана всех потомков ангарских эвенков [Василевич, 1969,

с. 219].

Под квадратами прикреплялись специальные полосы – халбанкэ, которые были двух видов: длинные и короткие. На 12 полосах длиной примерно 0,5 м имелись изображения животных двенадцатилетнего цикла. Сверху на них нашивались 12 коротких полос, символизирующих двенадцать дувэлэн - виды животных и птиц, обитающих на деревьях. Эти дувэлэн являются объектами поклонения шаманов и шаманок [Bileg, 2003, с. 195]. Количество коротких полос могло утраиваться и доходить до 36 [Mendüsürün, 1995, c. 113-114]. Раньше в изготовлении этих полос участвовали самые искусные мастера.

Шаманский пояс состоял из трех полос ткани. К одежде в области поясницы прикреплялись девять длинных (до 0,5 м) кожаных ремешков, именуемых аслан или асран. На правом бедре - пять ремешков, на левом – четыре. На джава они крепились при помощи медных колец и специального приспособления бучилдай из железа или меди, напоминающего по форме ковшик. Во время шаманского экстаза шаман, несмотря на возбужденное состояние, прекращал все действия, садился на вдвое сложенное сиденье, брал в руки аслан и, раскачиваясь во все стороны, излагал наставления вошедшего в него духа-онгора.

Описание многочисленных деталей шаманской одежды дауров наводит на мысль о том, что шаманы в большинстве своем были людьми выносливыми и физически крепкими. К примеру,

145

не каждый мужчина способен надеть одежду шамана весом более 40 кг, которая раньше хранилась в селении Арал, район Мэйсэл, рядом с г. Цицикар. По этому поводу Л. Шренк упоминал, что шаманская одежда в целом была непомерно тяжелой и «жаль было шамана, которому приходилось плясать с такой ношей на плечах» [Шренк, 1903, с. 129].

Бубен (унтур, хунтурсо) обычно был диаметром около 70 см. Обечайка изготовлялась в основном из древесины лиственных пород (ива, вяз, черемуха), которые хорошо поддаются сгибанию. Натягивали на нее перепонки из кожи козы, теленка или бешеного волка [Bileg, 2003, с. 195-196]. Бубен делился на четыре пространства, соединяющиеся тремя кожаными ремешками неодинаковой длины и железными кольцами [Дауры, 1965, с. 671]. Для полноты звучания на одной стороне бубна прикрепляли семь или девять маленьких медных колец. Бубен из кожи косули держали с обратной стороны за три кожаных ремешка, соединенных двумя железными кольцами. Во время ночных камланий звуки бубна были слышны на далеком расстоянии [ПМА, Бадамсурэн]. В степи он превращался в коня или оленя, а колотушка – в плеть. Если попадалось на пути озеро или река, бубен тотчас становился лодкой, а колотушка - веслом. Они являлись важными атрибутами шамана. Иногда шаманы не надевали свою одежду, однако обязательно брали бубен для исполнения обрядов.

Роль колотушки (жисур или гясур) выполняла бамбуковая палка, которую обшивали кожей изюбря или косули. Рукоять украшали черной юфтью. Можно заметить, что название восходит к тунгусскому слову гис – гисун – гихун – гихивун (букв. «говорение», «предмет для говорения - предсказывания») [Василевич, 1969, c. 253].

Обувь шаманов называлась татамал гочор, по форме напоминала унты. Голенище шили из оленьей кожи, а подошву – из бычьей. Прошивали нитками из сухожилий способом «татажа оëх», отсюда название обуви - татамал гочор. В начале XX в. в этой обуви ходили не только шаманы, но и обычные люди [ПМА, Бадамсурэн]. Свидетельством влияния буддийских традиций может служить наличие у шаманов четок из 108 бусинок. В случае если у шамана не было рядом культовых

146

принадлежностей, он проводил молебствия в обычной одежде, используя только четки. При этом исполнял специальное призывание под названием «Хунхэр шутоон» [Bileg, 2003, с. 196]. Имелись у хайларских шаманов и другие атрибуты служителей буддийского культа, такие как колокольчики, дамари, сан и ваджра.

Божества и духи. Первое свидетельство о существовании у дауров развитого пантеона божеств находим в архиве Б.И. Панкратова. Он писал, что каждая даурская семья почитает одно из двух божеств – Мало и Холел, и никогда не бывает случаев двоебожия [Архив, ф. 145, оп. 1, № 17, л. 17]. Полевые материалы в какой-то мере подтверждают высказывание Панкратова о существовании раздельного почитания этих божеств. Например, один из трех основных родов хайларских дауров - род аола - почитает Да-баркана (по-другому Малоо), а роды говол и мэрдэн – Ходжор-баркана. Представители этих родов, затрудняясь что-либо ответить на вопрос «Почему они почитают разные божества?», просто поясняют, что этим божествам молились их деды и прадеды. Видимо, истоки подобного разделения уходят своими корнями в далекое прошлое и являются, на наш взгляд, отголосками былых племенных культов, которые так и не смогли выйти из этих рамок и стать общедаурскими.

К разряду общедаурских можно отнести Небо, почитаемое даурами как верховная божественная сила. Его называют Тэнгэр-баркан, и понятие это довольно абстрактное. По нашим наблюдениям, Тэнгэр-баркан не наделяется антропоморфными чертами, никто не может объяснить, что он представляет собой. Хотя нами не исключается и версия существования его изображения. И все же он не поддается никаким измерениям, непостижим человеческим умом, так же как, например, природные явления: день и ночь, дождь и снег, ветер и молнии. Еще одной особенностью Тэнгэр-баркана является его нахождение за известными людям временными рамками, никто не знает начала, т.е. времени его появления.

Понятие тэнгэр включает в себя и землю. Она изначально является составной частью, управляемой небом. На небе живут божества Дариэ Катоо (принцесса неба), Хигэвэтчаа (большая

147

императрица), Ушкэвэтчаа (малая императрица) и др., по другим данным, Отец-Небо (Ачаа Тэнгэр), Мать-Небо (Эвэ Тэнгэр), Человек, управляющий Небом (Нотор Нойин) и др. [Stuart, 1994, с. 22], но шаманская мифология дауров не знает известного монгольскому миру деления на западных, добрых и восточных, злых божеств.

Вышеназванные божества изучены нами недостаточно, поэтому ограничимся простым упоминанием о них. Подношения Тэнгэр-баркану делали во время Анеэ сар (Нового года по лунному календарю) и во время почитания обо. В семейном кругу обычно подносили ему водку и боорцог, возжигали курительные свечи. Такое же подношение делали и созвездию Большой Медведицы (Долоо Од) [Бороноева, 2000]. Кроме того, есть информация о подношении Тэнгэр-баркану свиного ребра или куска реберной части и кровяной колбасы. По другим данным, для этих целей обычно старались использовать говядину, подношение кусками свинины расценивалось как признак несостоятельности семьи [ПМА]. Право подносить жертвенную пищу и совершать поклонения, падая ниц, было дано только мужчинам, причем дауры приносили жертвоприношения только Небу, но не Земле. Женщины, даже если и принимали участие в почитании обо, должны были просто сидеть на одном месте до самого окончания, строго запрещалось даже вставать на колени или корточки. Как правило, женщины не поднимались в горы для участия в церемонии обо. Упоминание о почитании Неба имеется также в даурском фольклоре: «С трудом вспахал поле в 100 алда (саженей). Тысячу горстей зерен посеял. Помолимся Тэнгэр-баркану» [Bilid, 1987, c. 242].

Не существовало изображений для совершения перед небесными божествами жертвоприношений, и их вслух не называли богами (баркан). В жертву небу приносили двухлетнюю корову или свинью. Ранее в качестве жертвы выбирали корову белой масти. Во время обряда вешали пару сапог на плотно закрытые дворовые ворота. Если двор не имел двери, некоторые из присутствующих забирались на стену и держали над входом рыболовную сеть или что-нибудь похожее на нее так, чтобы можно было пройти людям. Вешали также постельное покрывало, протягивая его от центра главной комнаты к юго-

148