Tsybenov_B_Istoria_i_kultura_daurov_Kitaya_Istoriko-etnograficheskie_ocherki

будет безлюдно», можно сделать вывод о существовании у дауров переложной системы земледелия, не требующей от земледельца постоянного проживания вблизи пашни. Дауры в описываемое время жили территориально-родовыми земледельческими общинами, сложившимися из больших составных семей и из лиц, которые хотя и не были связаны с ними кровным родством, но вошли в их территориально-родовой союз или на основе соседства и общности хозяйственных занятий и интересов, или же в качестве пленных рабов. Обработка земли (особенно расчистка нови) требовала применения больших сил, вынуждавшая дауров принимать в свою среду чужеродцев и тем нарушать первоначальную чистоту кровного союза. Все пахотные земли и угодья считались, по-видимому, владением этих территориально-родовых общин, причем каждый член такой общины, будь то родович или чужеродец, пользовался землею в течение определенного срока лишь с ведома и согласия общины

[Огородников, 1927, с. 29-30].

Таким образом, в середине XVII в. русские служилые люди писали о даурах как о «пашенных», «сидячих» людях. Время приобщения дауров к земледелию предстоит выяснить. Здесь важно отметить и другой момент – земледелие обеспечивало прочную экономическую основу для возникновения основ государственности. Как показали новейшие исследования, среди обществ, достигших уровня государственности, не оказалось ни одного с присваювающим типом экономики. Наличие технологии хранения запасов продовольствия имело важные последствия для формирования постоянных органов управления [Крадин, 2006, с. 117].

Русские источники сообщали о развитом пашенном земледелии, выращивании многих сортов зерновых и других культур: «А на Зие и на Шилке родится 6 хлебов – ячмень, овес, просо, греча, горох и конопля. У князца Балдачи родится овощ, огурцы, мак, бобы, чеснок, яблоки, груши, орехи грецкие, орехи русские» [Михайлов, 2005, с. 179]. В некоторых местах Приамурья дауры выращивали дыни и арбузы. О произрастании ржи свидетельствует М. Перфильев, князец Томканей, автор «Описания Сибирского царства», хотя С.А. Андреев (из группы Е.П. Хабарова) сообщал, что «хлеба в Даурской земле родится

89

много, кроме ржи». Эти данные не следует понимать в смысле малой распространенности или слабой урожайности ржи по сравнению с другими хлебными злаками, а необходимо отнести к Дючерской земле и особенно Сунгарийскому бассейну, где по сообщению автора «Описания Сибирского царства», рожь действительно не родилась. Возможно, поэтому у амурских и уссурийских дючеров возделывание ржи было сравнительно редким явлением [Огородников, 1927, с. 31]. И. Идес, побывавший среди цицикарских дауров в конце XVII в. писал, что «здешний народ – очень хорошие земледельцы и садоводы, садят они также табак» [Идес, 1967, с. 174].

Как пишет В.А. Михайлов, воспоминания о былом земледелии дауров, по-видимому, имели длительное хождение в Сибирском крае. Очень вероятно, что определенный намек на данное обстоятельство содержится в известном труде пленного шведского офицера Ф.И. Страленберга «Северная и восточная части европы и Азии», изданного в Стокгольме в 1730 г. Говоря о слабом распространении хлебопашества в Якутии, он делает замечание: «Здесь еще и та причина, что у рек Витим и Кинги растет хороший хлеб, который доставляется по реке, текущей отсюда вниз к морю». Последней, конечно же, была Лена, куда с правой стороны впадает Витим. А по Витиму, как сообщал в свое время (1641 г.) М. Перфильев, жили дауры. Изучив топонимы, В.А. Михайлов приходит к выводу о том, что Кинга есть не что иное, как искаженное слово Каренга (ср. Усть-Каренга Забайкальского края). По его мнению, «хороший хлеб» не мог быть выращен никем, кроме как потомками дауров XVII в. Наиболее вероятными хлеборобами в бассейне Витима в первых десятилетиях XVIII в. могли быть еще не ассимилированные остатки исчезнувшего аборигенного народа [Михайлов, 2005,

с. 179].

В XIX-XX вв. дауры помимо указанных выше зерновых, выращивали также гаолян, кукурузу, сою, периллу. Каждая семья прежде имела несколько участков для посева зерновых, разбросанных в различных местах. Часть полей ежегодно оставляли под пар, а на остальных применяли севооборот: гаолян

– гречиха – просо - овес. На огородах выращивали бобы,

90

картофель, капусту, огурцы, морковь, баклажаны, дыни, тыкву, табак.

Ежегодная подготовка к пахоте и севу была непростым занятием, крестьяне ремонтировали плуги, сохи и другие принадлежности, перебирали семена. Своими наставлениями помогали старики, к примеру, они задавали вопросы : «üre-yin amu čini beleken üü ?» (готовы ли семена?), «külüg unaүa čini tarүun uu?» (упитаны ли твои тягловые лошади), «ebesu bоrtоү-a čini beleken üü?» (готовы ли сено и ведра?), «edlel keregsel čini burin üü ?» (целы ли имущество и инвентарь?) [Mendüsürün, 1990,

с. 61]. Вопросы записаны не на даурском, а на старомонгольском языке, поэтому в качестве небольшого языкового сравнения приведем даурский текст данного отрывка (из книги «Традиционная художественная литература дауров»): «Qur amšini belenjeen? Kweelüg qukuršini tarүunjeen? Eus laušini elpurje? Eiten djakšini djüginjeen?» [Bilid, 1987, c. 243].

Основным пахотным орудием был анжаас - плуг двух видов, с чугунным лемехом. В легкий плуг для вспашки огорода и поля под просо впрягали двух быков или лошадей. В тяжелый плуг впрягали парами четырех быков; этим плугом пахали под зерновые [Дауры, 1965, с. 667]. Легкий плуг носил название саури, а тяжелый – даамаг. Сеяли вручную, кроме сорта проса нарема, при посеве которого использовали специальную ручную сеялку под названием кот (хот), заменившую былую сеяльную деревянную лопату [ПМА, Юй Шан]. Из запретов, применявшихся в земледелии, известен запрет на вспашку поля и засев зерновых и овощей в дни мыши и огня. Пололи и окучивали сапкой чарчиго и мотыгой. Все орудия труда дауры изготовляли сами, лишь тяжелый плуг начиная с середины XIX в. стали покупать в Цицикаре.

В прошлом дауры собирали урожай при помощи своеобразного серпа, сделанного из коровьего ребра, или так называемым «деревянным ножом», затем стали применять китайские серпы-косы. Использовали также грабли гэрункэ, деревянные вилы хач, специальную палку-копалку малтуку, во время обмолота применяли деревянные и каменные катки. Зерно мололи на маосэ - большой мельнице, приводимой в движение силой животных, а также на ручной мельнице ерогуул (хорогур) с

91

двумя круглыми жерновами. Использовали также деревянную или каменную ступку мукунку, впоследствии стали применять мельницу ин, представлявшую собой каменный каток. Для провеивания использовали орудие далкинку.

Вконце правления династии Цин даурские земледельческие орудия по своим характеристикам не уступали орудиям, используемыми китайскими крестьянами [Yui Shan, 2007, с. 66]. Урожай собирали серпом северокитайского типа, сено – косой. Во время прополки и жатвы была распространена взаимопомощь между соседями. Молотьба происходила обычно на огородах, где после снятия урожая для этого утрамбовывали круглую площадку. Бобы и гречиху обмолачивали цепами, просо

ипшеницу – каменными катками, с запряженными в них лошадьми, овес – прогоном быков или лошадей, по четыре в ряд, по разложенным на току снопам [Дауры, 1965, с. 667]. Молотильный каток шороо гүнсэ состоял из деревянной рамы (длиной примерно 80 см., шириной – 60 см), с прикрепленным к ней гранитным валом. Каток был совершенно гладкий или имел неглубокие продольные бороздки на валу. Вал длиной 70 см был вытесан из гранита в форме немного усеченного конуса, что облегчало движение тягловых животных.

Вмолотьбе часто использовали ослов. Животным предварительно завязывали глаза специальными наглазниками нидэ хакич [Архив, ф. 145, оп. 1, № 14, л. 56]. Пшеницу мололи каменными жерновами. Другие зерновые обрушивали обычной в Монголии крупорушкой. Все полевые работы выполняли мужчины, на огородах работали женщины (за исключением вспашки огородов) [Дауры, 1965]. Простые мельницы и крупорушки имелись у дауров и в XVII в. Помимо простой переработки зерновых у них было развито «хлебное винокурение», например, у князя Лавкая. Это относительно сложное производство, по мнению В.И. Огородникова, несомненно, было заимствовано амурскими народами у маньчжуров и китайцев, у которых, по данным даурского князя Давари, ежегодно ездившего к Богдо-хану, «вина курили из хлеба гораздо много» [Огородников, 1927, с. 37].

Всилу неблагоприятных климатических условий этнотерриториальная группа хайларских дауров занималась в

92

основном скотоводством. Из зерновых хайларские дауры выращивали один из сортов проса – элэг ам (монг. тэлмэр будаа). Монгольская исследовательница Хандсурэн связывала употребление хайларскими даурами овощей с усилением китайского влияния. По ее мнению, лишь в начале XX в. рядом с каждым домом появились плетеные изгороди – «кэржээ», вдоль которых сажали овощи: огурцы, мак, бобы, чеснок. Они также выращивали листовой табак ларч данг [Хандсурэн, 1974, с. 107]. Был широко известен сорт даурского табака даур данг(-э). Имелся у дауров и сорт батган данг(-э) (табак Бутха) [ПМА, Тумуртэй].

Даурские земли давали обильные урожаи. Территория каждой деревни находилась в совместном ведении ее жителей, которые имели исключительное право на использование полей. Землю нельзя было купить или продать. Крестьяне занимались домашним трудом, только некоторые бедные семьи периодически работали по найму. Продукты земледелия и огородничества не поставлялись на рынок, а были предназначены лишь для собственного потребления. Появление китайских переселенцев способствовало развитию частной собственности на землю у дауров. В конце правления династии Цин пахотная земля у дауров начала переходить в частную собственность, но пастбища по-прежнему оставались в собственности всей деревни. Приход китайских переселенцев принес не только куплюпродажу земли, у многих дауров земля была отобрана силой. В результате большая часть земли в районах расселения дауров оказалась в руках китайских землевладельцев [Дауры, 1965,

с. 667].

Дауры разводили лошадей, крупный рогатый скот, овец, ослов, свиней, из домашней птицы – кур. Наибольшее значение имела лошадь, которую использовали для верховой езды, перевозок и полевых работ. Кобылиц не доили. Из конского волоса делали веревки, а из кож – обувь. Предпочтение при разведении скота отдавали крупному рогатому скоту и лошадям. Они были не только средством передвижения, но их использовали и в хозяйстве. Употребляли мясо, из шкур изготовляли одежду, постельные принадлежности, использовали кизяк, которым отапливалось жилье. Дауры называли коня

93

«драконом на земле», его использовали на охоте, в войне, дальних поездках, перевозках грузов, в том числе леса с гор, сена, урожая и др. Волов использовали только как тягловую силу в земледелии, иногда их впрягали в телегу. Коров в основном использовали для доения. Крупный рогатый скот и лошади имели большое значение во время проведения свадебных церемоний и жертвоприношений [Дауры, 1965].

Всередине XVII в., как сообщал В. Поярков, даурское население р. Зея разводило лошадей, коров, овец, свиней, кур. По мнению В.И. Огородникова, в Даурской земле, особенно в ее западной части, преобладало коневодство. В источниках упоминается, что дауры р. Витим и Еравнинских озер получали от Лавкая хлеб, серебро и китайские ткани в обмен на добытых ими соболей и разводимых лошадей. Лавкай также получал скот

иот аргунских баргутов и таргачинов, у которых коней, коров, свиней и овец было много.

Вцелом скотоводство в хозяйстве дауров имело второстепенное значение. Дауры вели оседлый образ жизни и занимались преимущественно земледелием; при таких условиях разведение и содержание скота могло быть только дополнительной отраслью хозяйства: она давала возможность применять к земледелию силу животных и использовать их (особенно лошадей, волов) в качестве сухопутных средств передвижения [Огородников, 1927, с. 34]. В конце XVII в. даурские семьи имели от 10 до 100 и более голов крупного рогатого скота и лошадей. Стихийные бедствия и другие причины не способствовали развитию скотоводства в регионе Бутха. Например, в годы правления императора Даогуан (18201850) из-за сильного бурана погибло много скота; во время правления императора Гуансюй (1875-1908) три года подряд были сильные наводнения, вследствие чего многие семьи, чтобы выжить, резали скот и продавали. В первые годы существования Китайской Республики большое распространение получили грабежи и кражи скота, что также отразилось на численности поголовья скота в Бутха. Многие семьи в этот период лишились всего скота. По данным 1939 г., в районе Морин-Дава насчитывалось всего 3547 голов крупного рогатого скота. Ранее весной, летом и осенью в каждом селении пастьба скота была

94

поочередной. Затем стали нанимать пастухов. Зимой скот содержали в хлеву, кормили сеном. С переходом дауров на оседлое животноводство и содержание в хлевах в зимнее время перестали фиксироваться случаи массового падежа скота из-за зимних буранов [Morindabaγa, 1988, с. 127-129].

Названия предметов, использовавшихся в скотоводстве, были близки к монгольским. К примеру, термины для обозначения лошадей: артэ – холощеный жеребец, даагэ – 1- летний жеребенок, черпеел – 2-летний, гуанэ – 3 лет, дунэ – 4 лет, таула – 5 лет, джиргот – 6 лет, долот – 7 лет. За исключением слова черпел, все имеются в монгольских языках. Слово черпел имеет место в даурском и тунгусо-маньчжурских языках и связан с глаголом черпубэй - подрезать, подстригать. Появление данного термина связано с тем, что на втором году жеребенку подстригали хвост и гриву [Архив, ф. 145, оп. 1, № 12, л. 6]. Для обозначения самок употреблялась приставка гэу, например, гэу дааг, гэу черпеел. Выше 5 лет употребляются общие названия, без различий пола.

Аналоги в монгольских языках находят и термины конской сбруи: эмээл – седло, хадаал – узда, мори жебжи – удила, дэбэсэг – подушка на седле, ходоргу – подхвостник, дуренги – стремена, оло – подпруга, токо – подушка под седло. Ранее имелась детская загадка о верховом седле: «Утаачи шин огойн, эчиги шин эллин, наочои шин наймэ жингчигн» (дедушки твоего мозги, отца твоего череп, дяди твоего восемь узлов). Загадка построена на игре слов: слово огой имеет значение «клей», элли – «дерево», жингчиг – «ремни, связывающие ленчик» [Архив, ф 145, оп. 1, № 14, л. 50].

Из средств передвижения можно выделить даурскую повозку (называли также «повозка с высокими колесами»), деревянную лодку, сани. Согласно полевым материалам, даурская двухколесная повозка была двух видов: 1) сэнгэл – платформа с вязаными бортами, предназначена для перевозки имущества, разного рода грузов, например, навоза; 2) муглаар – крытый белой осиновой корой («сагаан улиасны гадасаар») возок, предназначенный для перевозки людей [ПМА, Мэн Суочжу]. По другим данным, существовали такие виды, как карчимэл тэргэ - телега, у которой поставлены доски, как у полувагона с трех

95

сторон, а передней нет; хангай тэргэ – доски с боков, а впереди и сзади нет; вадэр тэргэ - с четырех сторон закрытая телега [Архив, ф. 145, оп. 1, № 12, л. 7]. Отличительной чертой даурских повозок являлись очень высокие колеса. Высота колес примерно 160 см. По данным В.С. Старикова, в степных районах Маньчжурии китайцы иногда пользовались легкой даурской арбой (дахур че, да гулу че) с очень высокими колесами [Стариков, 1967, с. 174]. Как отмечает Мэндсурун, даурская повозка была широко известна в Северном Китае, ее качествами, в том числе высокой проходимостью в условиях бездорожья, восхищались многие. Высокие легкие колеса повозки с 18 спицами могли без труда преодолеть топкие болота, сыпучие пески и различные лесные преграды [Mendüsürün, 1990]. К сказанному добавим, что дауры дорогу называют тэргуул (производное от слова тэрэг - повозка, телега) [ПМА, Э Жуйфу]. Вероятно, даурская повозка, как пример повозки архаического типа группы барга, была в свое время описана Л.Л. Викторовой. К баргутам даурские повозки попадали в результате продажи. Некоторые дауры для продажи повозок выезжали в ХалхаМонголию, в Ургу [ПМА, Тумуртэй].

Кратко ознакомимся с деталями даурской повозки. Специальные деревянные подшипники колеса назывались бол. В них были сделаны отверстия для спиц, также деревянных. Спицы назывались гэйгээс, их всего 18-19. Оба колеса насаживались на прочную деревянную ось тэнгэл. Платформа повозки состояла из двух длинных лесин, расположенных по краям; их передние части выдавались вперед и служили оглоблями – алла (арала). Площадка повозки, плотно сбитая из досок, называлась илоо. Она покрывалась плетенкой из прутьев – адаар. Со слов информатора Мэн Суочжу, раньше его отец специально занимался изготовлением даурских повозок. Местность под названием Буринжи-хунды (на территории проживания шэнэхэнских бурят) была названа в его честь. В этом распадке он рубил деревья для изготовления повозок и затем ездил продавать повозки на ярмарку к баргутам в Ганжир-сумэ. Раньше одну даурскую повозку меняли на одну хорошую корову. Сейчас одного хорошего коня можно приобрести за три повозки. За одну хорошую повозку можно потребовать корову с теленком, за

96

изготовленное ярмо для пары волов – одного барана. С 14 лет он начал ходить с отцом в горы для приготовления материалов повозки. Самым трудоемким делом считалось изготовление деревянных подшипников бол. Сначала нужно было срубить специально выбранное дерево, затем возле костра аккуратно выжигать отверстия для спиц. Если хорошо работать, за день можно было сделать 10 таких подшипников. Колесо полностью делали из березы (даур. «чалба»). Спицы и весь обод также изготовляли из маньчжурского дуба. Такие колеса служили в течение долгого времени [ПМА, Мэн Суочжу]. В повозку дауры запрягали как волов, так и лошадей.

В зимнее время использовали сани паар. Изготавливали сани из березы и дуба [Yui Shan, 2007, с. 68]. Из водных средств передвижения можно назвать лодки зэби и монгоо зэби - лодка– долбленка, изготовленная из ствола дерева [ПМА]. По данным Р. Маака, в середине XIX в. на Амуре дауры использовали лодки двух типов: 1) сделанные из двух выдолбленных кусков дерева, искусно сшитых посередине и имеющих форму длинного овала; 2) из одного выдолбленного бревна, обшитого по бокам досками [Маак, 1859, с. 109]. Плоты, вероятно, были двух видов: саал и тэми. При строительстве плота запрещалось использовать березу [ПМА]. Б.И. Панкратов отмечал, что дауры лодки изготавливали нескольких видов: зеби – лодка-челнок шириной до 5 чи (чи – китайская мера длины, в разные эпохи колебавшаяся от 24 до 32 см), длиной до 6 алда (алда - сажень); онгоц – лодка из досок, широкая и короткая; тэми – кожаная лодка, употребляемая охотниками в горах [Архив, ф. 145, оп. 1, № 12, л. 69]. В последнем случае с тэми, мы предполагаем, что этим термином, скорее всего, именовали разновидность древнего плота, который в этнологической литературе обозначается как поплавок. Поплавки из надутых шкур-бурдюков (коз, быков) были широко распространены во многих частях мира, в том числе в Монголии и Туве [Материальная, 1989, с. 185]. Весла сэлбэ и шест для управления плота тургу изготавливали из твердых пород деревьев. В XVII в. служилыми людьми, посланными тугирским приказчиком на Амур, был обнаружен плот-паром, связанный пеньковыми канатами, что позволяет сделать вывод и о существовании у дауров обработки конопли, в виде веревочно-

97

канатного производства [Огородников, 1927, с. 37].

Русские первороходцы отмечали необычайное обилие в Приамурье зверя и рыбы. По Шилке и Амуру, особенно по его левому берегу, водилось великое множество соболя, рыси, лисиц, кабанов, «всякого зверья». В Амуре и его притоках имелась крупная и мелкая рыба: калуга, осетр, стерлядь, сазан и многие другие. Дауры, проживавшие по верхнему течению Амура, осенью и зимой уходили на соболиный промысел на Шилку и правые притоки верхнего Амура. О развитой охоте свидетельствуют данные о большом количестве пушнины, которую выплачивали дауры маньчжурам и русским. Часть этой пушнины дауры получали от эвенков-орочонов в обмен на хлеб и китайские товары. В конце XIX в. Д. Позднеев отмечая трансформацию дауро-орочонской меновой торговли, писал: «Как племя бедное и неразвитое, орочоны легко попадают в кабалу своим более развитым и богатым соседям. Так, Кропоткин рассказывает, что дауры составляют из орочонов охотничьи партии, дают им пороху, свинцу, проса и, как крепостных, заставляют на себя работать все лето. Все хорошие продукты охоты достаются хозяину, орочоны же получают мясо убитых зверей и часть шкур. Так как иногда бывает очень много убитых изюбров, дабщих дорогие «панты», то дауры сильно наживаются от этих артелей. Дело всегда кончается тем, что хозяин совершенно закабаляет работников-орочон» [Позднеев, 1897,

с. 226].

В XIXначале XX вв. на охоту и лесозаготовки выезжали небольшими временными артелями, которые создавались на добровольных началах и объединяли несколько человек с одинаковым снаряжением, используемым сообща. Дауры охотились и более крупными, до 20 человек, артелями. Богатые семьи, организовывавшие эту «коллективную» охоту, предоставляли снаряжение и боеприпасы охотникам, получая за это половину добычи. Охотились на лося, косулю, белку, рысь, кабана, а вблизи деревень – на волка и лису. Во время охоты существовало табу на произнесение имен медведя и тигра, их называли иносказательно - этэркэн (старик) и ноин гороос (царь зверей), также старались не убивать их, так как, согласно поверью, сородичи убитого зверя приходили ночью в охотничий

98