androsov--ocherkidrbudd_1

Нагарджуна – «Второй Будда»: жизнь и творчество

1986: 402]. К примеру, чудотворство не свойственно палийским и некоторым санскритским житиям Будды [там же: 390–391].

Если с этих позиций рассматривать агиографию Нагарджуны, то можно сделать ряд интересных наблюдений. Так, самое первое его жизнеописание (см. ниже) своим сверхъестественным содержанием отличается не только от раннебуддийских, но и от житий Ащвагхоши (I–II вв.) и Арьядэвы (III в.), которые тот же Кумараджива перевел накитайский язык (см. врусском переводе [Васильев 1857: 211–215]). Вместе с тем это «Житие Нагарджуны» своими мифологическимипарадигмамибольшесоответствуетжизнеописа- ниюВасубандху[тамже:215–222],котороепереводилосьнакитай- ский язык примерно 250 лет спустя и в котором тоже приводится миф о небесной борьбе между богом Вишну и демоном Асурой.

Последнее, как отмечалось выше, относится кправилам жанра. Книмжеследуетотнестииещёрядэпизодов«Жития»,безкоторых имя Нагарджуны не могло бы оказаться в кругу самых святых лиц Индии. Это– характеристики его (1) брахманской образованности,

(2) необычных мнемонических и (3) медитативных способностей,

(4) познавательной гениальности, позволившей герою овладеть глубинами как индуистских наук, так и всей буддийской мудростью, (5) чудотворства, (6) творческой плодовитости, (7) умения проповедовать и распространять религию, (8) умения побеждать в публичных религиозно-философских диспутах. Обязательным правилом агиографии святого было также отречение от мирской жизни ради конфессиональной деятельности.

Однако в первом житии Нагарджуны остался неосуществлённым один из общих принципов средневековой агиографии: в нём отсутствуют предсказания относительно появления этого героя на земле и пророчества Будды, касающиеся его роли и деятельности. Поздние махаянские сутры восполнили и этот пробел. В них имя «Нага» (и его производные) прямо или иносказательно упоминается в пророчествах Будды. Говорится, что на юге Индии появится монах (bhikṣu), который опровергнет все лжедоктрины

и явит миру истинное Учение– Великую колесницу Закона Будды,

азатем, достигнув совершенства, возродится в горнем краю Сукхавати (небесах блаженства Будды Амитабхи).

253

ЧАСТЬ I. Очерк 3

Так, согласно пророчеству «Ланка-аватара-сутры», этот монах под именем Нагахвайя явится миру через 400 лет после паринирваны Будды Щакьямуни и будет действовать во благо Закона

втечение 600 лет [Lankavatara 1923: 286; Lankavatara 1932: 239–240] 4, очевидно, возрождаясь вновь и вновь. Причём, цифры идаты имеются только визданном санскритском оригинале (по-ви- димому, достаточно позднем тексте), тогда как в трех китайских переводахсутры(403 г.,513 г.и700–704 гг.)ихнет,авпервомпере- воде нет и главы «Сагатхакам», содержащей пророчество о нашем персонаже [Rоbinsоn 1978: 24]. Аналогичное предсказание находится и в «Манджущри-мулакальпа-тантре» ([Walleser 1979: 22], соответствующиеемусанскритскиестрофы– 53.449–451,см.[Hahn 1990: 97]), а также в «Махабхери-вьюха-сутре» [там же: 96].

По китайской версии «Махамегха-сутры», переведенной ссанскрита в 414–421 гг., этот бодхисаттва будет жить после Щакьямуни спустя 1200 лет под именем Нагараджа в период «злого Сатаваханы». Но в тибетской версии этой же сутры уже другие сведения: «Через 400 лет после того как Я полностью уйду в нирвану [возвестилЩакьямуни],моеУчениебудетраспространятьмонахпоимени Нага. В конце он станет Буддой на Чистых небесах (dangs pa’I ‘оd, śuddha ābhāsa, ср. ДС, CXXVIII) [под именем] Джнянакарапрабха

(ye shes ‘byung gnas ‘оd)» [там же: 96–97]. В китайской «Махамай-

я-сутре»говорится,чточерез760послепаринирваныБуддыпоявится монахНагарджуна,оченьискусныйвпроповедиЗаконаивразобла-

чении лжевзглядов [Rоbinsоn 1978: 24; Tucci 1930: 144–147].

ВимениNāga-arjuna ключевым словом является первое, ккоторому индийские авторы по тем или иным причинам (метрическим, смысловым и т. д.) присоединяли, помимо Арджуны – семантически значимого для всех индийцев имени героя «Махабхараты», – имена Ахвайя, Бодхи, Буддхи, Мати идругие [Taranatha 1970: 389]. Судя по всему, это было достаточно обычной практикой не только

вИндии, но и в Тибете, не только применительно к Нагарджуне,

но и к другим мастерам буддийской истории.

Санскритскиестрофы(X,164–166)первогоизданияпривелприписываемойМ. Ханвсвоем Нагарджунефилологич скомкомментариикколофону«Праджня-щатаки»,

4  [Hahn1990:97].

254

Нагарджуна – «Второй Будда»: жизнь и творчество

Это подметил ещё А. Састри: «Тибетцы называли одну и ту же личность по-разному – Майтри, Майтрейянатха, Майтрейяпада, Майтринатха, Майтрипада и т. д., видимо, не придавая этому большого значения» [Sastri 1938: XXXII–XXXIII]. Хотя вполне может оказаться, что труды, приписываемые авторам со схожими по ключевому слову именами, весьма различаются по внутренним критериям текстов и могли быть написаны разными мыслителями

[там же: XXXIII–XXXIV].

Но Таранатха в своём жизнеописании Нагарджуны (см. ниже) расценил имена Нагахвайя, Нагабодхи и Нагабуддхи как имена учеников Нагарджуны. По-видимому, эти имена могли быть как эпитетами Нагарджуны, например «Нагахвайя» в пророчествах «Ланка-аватары» и других сутр, так и действительно именами его последователей.

Изнаиболее общих приёмов индийской агиографии теорияава- тартожебылапримененакжитийнойнагарджуниане,но,по-види- мому,ужевеётантрическийпериод.Тогдавсебуддийскиемудрецы и цари, поддерживавшие буддизм, стали воплощениями будд созерцания и небесных бодхисаттв. Так и Нагарджуна постфактум по одним источникам происходил от Манджущри [Цыбиков 1981. Т.2:76], которому посвящены двагимна-восхваления,приписывае- мые Нагарджуне втибетском Тенгьюре [Pathak 1977: 210], иккоторомуобращенынекоторыепосвятительныестрофыНагарджуновых трудов, втом числе «Дружественного послания» («Сухрил-лекха»); по другим– от Амогхасиддхи [Murty 1978: 24].

Вколофонеотдельныхтрудов, сохранившихсявтибетскомТенгьюре, переведённых ссанскрита во второй половинеVIIIв. и приписанных Нагарджуне (например, «Праджня-щатака»), их автор именуется Вторым Буддой, который явится (скоро) ипод собственнымименемИстинносущего(Татхагаты)Джнянакарапрабхи[Hahn 1990: 13, 62–63], как о том и пророчил Будда Щакьямуни в приведённой выше цитате из «Махамегха-сутры». Ещё в ряде источников,величающихНагарджуну«ВторымБуддой»,онсамстановится исходнойфигуройдляпоследующихинкарнаций,т. е.Ваджра-кайей

[Tucci 1930: 138–139].

255

ЧАСТЬ I. Очерк 3

Анализ агиографических материалов

Правомерно сделать вывод, что агиография Нагарджуны менялась в зависимости от изменения жанровых приёмов, идейных установок того или иного периода махаянского и ваджраянского буддизма, адресата конкретного жития, принципов той или иной школы, пристрастий и т. д. Естественно, всё это имело отношение не к реальной личности, но к образу и лику, призванному отвечать конкретным обстоятельствам религиозной действительности того или иного времени, того или иного места.

Первое житие Нагарджуны наименее противоречиво. Сравнительно малый объём мифической информации – вполне обычное явление при описании жизни и деятельности оригинального религиозного древнеиндийского учителя и при традиционной передаче культового и культурного значения его духовного наследия. Янедумаю,чтоестьсмыслвтом,чтобычленитьэтотпамятникагиографиинареалистическиеимифологические,илиправдоподобные

ивымышленные,сообщения, как иногда поступают сним исследователи, поскольку в любом случае нельзя составлять биографию, опираясь на плод по меньшей мере двухвекового фольклорно-кол- лективного творчества почитателей первого махаянского Учителя.

Вэтом отношении показательна фраза концовки «Жития» Кумарадживы, которая до сих пор не привлекала внимание исследователей. В ней сказано, что через 100 лет после «исчезновения» Нагарджуны его культ приобрёл религиозную значимость, сопоставимую с поклонением Будде. На мой взгляд, историческое содержание этого суждения состоит в том, что даже безымянные авторы Нагарджуновой агиографии осознавали необходимость долгой

итрудной работы по распространению учения мадхьямаки и Великой колесницы, дабы преумножить их роль, а вместе с ней и славу первого Учителя. Для этого последователям Нагарджуны постоянно приходилось создавать новые тексты или дополнять имеющиеся, чтобы заполнять бреши, естественно возникающие при теоре- тико-практическом расширении своего учения в полирелигиозной

256

Нагарджуна – «Второй Будда»: жизнь и творчество

культуре. Им приходилось отстаивать это учение в популярных

вто время философско-полемических состязаниях и делать многое другое, нередко приписывая эти деяния Нагарджуне. В результате его жизнеописание обрастало всё новыми деталями.

Можно предположить, что только после успеха такого рода коллективной деятельности школы мадхьямиков царям и правителям Индии стало выгодно поддерживать культ Нагарджуны и Великой колесницы.Вбуддийскойтрадициинемноголиц,носящихименабез слова-приставки«Нага»,которыеспособствовалиславеНагарджуны. Средипоследних– еговеликийпреемникАрьядэва,илипростоДэва, чьёжизнеописаниетожесоставилКумараджива[Васильев1857:214– 215],ипервыекомментаторы«Мула-мадхьямака-карики»– Пингала, текст которого перевёл на китайский язык всё тот же Кумараджива

(см.впереводеМ. Валлезера[Walleser1912],атакже[Rоbinsоn1978: 77, 206–207]), и Асанга (IV в.), затем основавший другую махаянскую школу– йогачара.

Есть все основания полагать, что десятки, возможно, сотни безымянных проповедников, учителей и «соавторов» Нагарджуны работали на его имя в ранний период мадхьямаки вплоть до конца IV в., когда Кумараджива покинул Центральную Азию и прибыл

вКитай, куда вместе с ним пришли легенды и предания об основоположникешколы,атакжееготруды.Это единственнаяхронологически достоверная верхняя граница ранней мадхьямаки.

Примерно к такому же выводу пришёл инаш выдающийся востоковед В. П. Васильев: «Лицо, достигшее знаменитости, не только упрочиваетсвоюславувпотомстве,нодажепоглощаетвсебядругие личности. Таким же точно образом Нагарджуна, знаменитое лицо буддийское, странствует по всем знаменитым местам. Он сочиняет столько книг, знает столько предметов, что для этого надобно прожить века, потому Нагарджуне некоторые приписывают до600 лет существования. С первого взгляда на жизнь этого лица мы убеждаемся,чтовсепротиворечия,встречаемыевопределенииэпохижизни Будды,произошлиотрасширенияграницжизниэтогоНагарджуны»

[Васильев 1857: 76].

Итак, Кумараджива был уверен, что жизнь Нагарджуны прошла

вЮжной Индии, за исключением времени паломничества, учёбы

257

ЧАСТЬ I. Очерк 3

в Гималаях и пребывания в подводном царстве. Но вот что странно. СамКумарадживаюжнееКашмиранебывал.Тогдакаккитайскийучё- ный-паломникСюань-цзан(602–664)посетилАмараватииНагарджу- наконду– знаменитые южноиндийские центры буддизма, вкоторых якобы обитал легендарный Нагарджуна,– беседовал там смонахами

иобнаружил, что они не только не знали его трактатов, но, будучи исстари махасангхиками, о махаянских сутрах даже не слышали. Сюань-цзан назвал главным местом деятельности Нагарджуны столицу Южной Кошалы город Видарбху (или Берар), агору, на которой царь издинастииСатаваханов (или Садвахов) построил для него монастырь,– Бхрамарагири (гора Чёрной Пчелы) [Walleser 1979: 24].

Кэтому можно добавить, что никаких буддийских сооружений на данной горе археологи ненашли. «Путевые записи» Сюань-цзана, по мнению К. С. Мурти, с географической точки зрения вообще не выдерживают критики [Murty 1978: 57–59]. Ктому же у историков нет никаких свидетельств отом, что Южная Кошала могла входить вимпериюСатаваханов. Напомню также, что упомянутое выше «Описание» Дао-аня середины IVв.локализовало поле деятельности Нагарджуны вСеверной Кощале ицарстве Кащи. Поэтому весь комплекс вопросов оего местожительстве ио контактах Учителя скаки- ми-токонкретнымицаряминастолькопротиворечив,чтонепозволяет сделать определённые выводы.

По-видимому, в первых вариантах житий и преданий паломников сюжет оНагарджуновом монастыре был привязан кнескольким буддийским святыням. То же самое можно сказать и о связи героя легенд с царскими домами. Естественно, что для прославления мудреца нужно было записать вего почитатели великую династию.

ВсамыхразличныхпожанруиндийскихпроизведенияхНагарджуна традиционно соотносится с Сатаваханами. В «Харша-чарите» Баны (VII в.) повествуется, что он выпросил увладыки нагов сутру

иотдал её своему другу, властителю трёх океанов царю Сатавахане [Bana 1897: 252]. А. К. Уордер указал, что освязи этих двух славных имён говорится в романе «Лилаваи» (VIII в.) и трудах по алхимии [Warder 1970: 375]. В одном джайнском тексте рассказывается, что НагарджунабылучителемцаряСатаваханы,егоженыЧандралекхи,

258

Нагарджуна – «Второй Будда»: жизнь и творчество

владелискусствоммагиииалхимии[Warder1968:331;Warder1972: 183, 213–214].

Подобные ассоциации – своего рода парадигмы агиографии – встречаются в жизнеописаниях и соответствующих сюжетах иных литературных жанров применительно ко всем знаменитым индийским мудрецам древности. Некоторые примеры приведены Этьеном Ламоттом: «Могалипутта Тисса и Упагупта соотносятся с Ащокой, аАщвагхоша,Нагарджуна,Парщва,Санг­харакшаидругие– сКанишкой»([Lamоtte1962:72];авторрассмотрелидругиепроблемы,касающиеся жизни и творчества Нагарджуны [там же: 70–77]). Кстати, именно поздние индийские, особенно кашмирские, и тибетские источники склонны видеть связь между Нагарджуной и Канишкой (II в.)– великим кушанским императором 5.

Так, в хронике царских династий Кашмира «Раджа-тарангини» Кальхана (XII в.) высоко отзывался о деяниях «славного бодхисаттвы Нагарджуны», который жил в Шадархадване в годы правления Канишки,150летспустяпосленирваныЩакьямуни.Кальханавели- чаетНагарджунугосподином,владыкойземли(bhūmi-īśvara),покро- вителем буддистов, победителем в полемических баталиях с идейными противниками, численно преобладавшими в стране. Причём плоды победы Учителя Махаяны выразились в том, что в стране перестали отправляться ведические обряды и совершаться культовыедействавчестьнагов– автохтонныхбожествКашмира[Kalhana 1963: 21–30].

ВтожевремяземлякипочтисовременникКальханыиндиецСомадева (XI в.) располагал и использовал в своём романе совсем другие предания илегенды ободхисаттве Нагарджуне– алхимике, министре, целителе, искусном внауке омолаживания [Сомадева1982: 145–147]. Дж. Туччи полагал, что житийная нагарджуниана имела какбы три серии, посвящённые трём различным мастерам[Tucci 1930: 139–147].

активнопокровительствовалибуддизму,строилимонастыри,способствовали проведениюбуддийскогособора.КконцуIIIв.Кушанскоецарствосошлонанет

[Алаев,Вигасин,Сафронова2010:115–120,124–127,134].

259

ЧАСТЬ I. Очерк 3

Другой итальянский учёный– Амалия Пеццали– предположила даже, что таких мастеров было пять6 .

Поэтому, на мой взгляд, упоминание в нагарджуниане Сатаваханов­ – действительно правивших огромной империей

вЮжнойИндии II– началаIIIвв.ипокровительствовавшихбуддийским общинам (хотя и хинаянским)– является всего лишь приёмом житийного превознесения мудреца, а не историческим свидетельством. Однако уже то, что провозвестник Махаяны вранних источникахассоциировалсяименносэтойдинастиейи,вероятно,именно споройеё расцвета,даетисторикунекоторыеоснованиядатировать время жизни Нагарджуны названным периодом.

Есть ещё один момент, который косвенно мог бы способствовать установлению некоторой связи между первым мадхьямиком и Сатаваханами или их временем. Как известно, при дворе послед- нихпривечалисьпоэты,по-видимому,участвовавшиевсоставлении пракритскойантологии«Саттасаи»,приписываемойХале(возможно, царю этой династии). В этой антологии использован фольклор- но-песенный размер ария, характерный для любовной лирики, особенно народов Махараштры, входившей в империю Сатаваханов

(см. [Индийская лирика 1978: 7–18, 21–22, 30–32]). Нагарджуна первым из философов воспользовался этим поэтическим метром

врядесвоих трактатов («Виграха-вьявартани», «Щуньята-саптати», «Пратитья-самутпада-хридайя-карики»), а также близким ему арья- гити(«Сухрил-лекха»), что само посебе является странным сфилологической и эстетической точек зрения [Hahn 1990: 17]. Поэтому вполне возможно, что Нагарджуна вырос и получил брахманское образование в среде, где эта поэзия была популярна.

Правда, надо признать, что размер ария уже применялся ив буддийскойсвященнойлитературе,аименнов«Песняхмонахинь»(«Тхе- ри-гатхе»),в«Махавасту».Скореевсего,ковременисоставления«Сат- тасаи» и деятельности Нагарджуны такая поэтическая метрика уже

260

Нагарджуна – «Второй Будда»: жизнь и творчество

сталаилистановиласьлитературнойнормой 7,которая,по-видимому, непрепятствовалафольклорнойжизниария.Визысканнойпридворной поэзии (кавья) этот размер продолжал жить идалее. К примеру, он присутствует в «Гита-говинде» Джаядэвы (XII в.), но ещё более показательна «Арья-саптащати» Говардханы– 700 строф размером ария, посвящённых любви (см.исследование А. Я. Сыркина [Гитаго-

винда 1995: 9. 25–26, 34–38, 129–130, 132 идр.]). Эти произведения создавались в Бенгалии, при этом буддийская тантрическая поэзия (отчасти, фольклорная) в Бенгалии того же времени была несколько иной, как можно судить по«Чарья-гити» [Kvaerne 1986: 1–8].

Очевиднодругое.ДеятельностьНагарджунынеразрывносвязана сбурнымразвитиемМахаянывСеверной,ВосточнойиЦентральной Индии, входивших вКушанскую, азатем вГуптскую империю (IV– VI вв.) Этот процесс приходится как раз на II–IV вв. [Bhattacharjee 1979: 119], тогда как на Юге Индостана в это время активно распространялись щиваитские культы [Бонгард-Левин 1980: 318–321]. ВАндхресIIIв.,когдаквластипришладинастияИкшваков,отношениёкбуддизмуизменилось.Согласноэпиграфическимданным,цари этой династии «сооружали индуистские храмы, ацарицы и знатные женщины – буддийские. 90% донаторов Нагарджунаконды – женщины» [Murty 1977: 10]. Кстати, среди многочисленных надписей Нагарджунаконды и Амаравати археологи не обнаружили никаких упоминаний о Нагарджуне– буддийском философе, основоположнике мадхьямаки [там же: 1]. Единственное эпиграфическое свидетельство об имени «Нагарджуна» найдено примерно в 40 км северо-западнее Амаравати при раскопках холма Джаггайяпета, но датируется эта надпись VI–VIIвв. [Wayman 1997:61].

Предшественники Икшваков – Сатаваханы были ревностными почитателями индуистских богов, втом числе Щивы иСканды. Все цариэтойдинастииотправлялииндуистскиеритуалы,включаяикровавыежертвоприношения.Так,полководецГаутамипутраСатакарни (именноегоназывают«другомНагарджуны»[Ramanan1978:27–30; Suhrilekha1978:XIV–XVI])вначалеIIв.совершилдваобрядажерт-

воприношения коня (ащва-медхи) [Bhattacharjee 1979:223]. Правда,

Этимнаблюдениямпризнательностья бязанВикторииВикторовнеВертоградовой,зачто выражаю7  .

261

ЧАСТЬ I. Очерк 3

это не мешало представителям царствующей фамилии вносить пожертвования на постройку и буддийских культовых сооружений «Жизнь Нагарджуны» (см. ниже) тибетца Бутона (1290–1364) значительно отличается от индо-китайской агиографии основоположника мадхьямаки, созданной в «дотибетские» времена, т. е. от Кумарадживы до Сюань-цзана. И для тибетцев, и для китайцев общим мифологическим событием стало лишь посещение подводного дворца царя нагов. Однако и тут композиционные и другие деталиразнятся.Можнопредположить,чтовдревнемисредневековом индийском фольклоре и в монастырских преданиях существоваломножестволокальныхтрадицийпередачилегендоНагарджуне. Сюжетжеоцаренагов– скорееобщеиндийскаяинтерпретациячасти имени, а не свидетельство единого места происхождения мифа. ГлавнаяособенностьтибетскойагиографииНагарджунысостоит

в том, что она опиралась на иной комплекс или даже комплексы фольклорныхпреданий,которые,повсейвидимости,первоначально создавались вокруг других иболее поздних персонажей буддийской истории. Это были йогины, маги итантрические мастера-иллюзио- нисты, искусные алхимики, прекрасные врачеватели ител, и сердец верующих, архитекторы и строители, буддийские монахи– политическиедеятели,помогавшиеутвердитьсяновымцарскимдинастиям, поэтыимудрецыВаджраяны,сочинителидесятковтекстовизсамых разнообразных областей средневекового знания и действовавшие практически во всех областях Индостана: от Кашмира и Гималаев до Юга полуострова.

Все чудесные, выдающиеся и необычные сюжеты их жизнеописаний оказались включёнными в единую, хотя и довольно разношёрстную,противоречивую,агиографиюНагарджуны.Последнему

262