Абакулина Л.Ю. Экономика

производством, предлагающим различные средства удовлетворения потребностей, пределов для изобретательности участников хозяйственной деятельности в условиях рыночной экономики не существует. «Г-н Сэй в высшей степени убедительно показал, что нет такой суммы капитала, которая не могла бы найти применения в стране, ибо спрос ограничен только производством, - писал в «Началах политической экономии и налогового обложения» (1817 г.) Д. Рикардо. – Каждый человек производит только с целью потребления или продажи, и он продает только с целью купить ка- кой-либо другой товар, которой мог бы быть ему непосредственно полезен или мог бы служить для будущего производства. Таким образом, производя, он необходимо становится либо потребителем своих собственных продуктов, либо покупателем и потребителем продуктов какого-либо другого лица. Нельзя предполагать, что он в течение долгого времени будет плохо осведомлен относительно того, какие товары он с наибольшей выгодой может производить, чтобы достигнуть преследуемой им цели, а именно – приобрести другие продукты. И поэтому маловероятно, что он постоянно будет производить такой товар, на который нет спроса»1.

Однако, уже современники Д.Рикардо и Ж.-Б. Сэя британский экономист и демограф Т.Р. Мальтус (1766-1836 гг.) и французский экономист, историк и социолог Ж.Ш.Л. Симон (Симонд) де Сисмонди (1773-1842 гг.) поставили эти, казалось бы, ясные и безупречно логические положения классиков либерализма под сомнение. Кризисы перепроизводства по их выдвинутым независимо друг от друга соображениям, вызываются имманентно (внутренне, объективно присущей) свойственной рыночной экономике тенденцией растущего отставания платежеспособного спроса от предложения. Известная картина капиталистического общества, многократно описанная классиками западных литератур, а теперь хорошо знакомая и нам: в магазинах изобилие товаров, улицы завешаны рекламными плакатами с призывами купить, поехать и т.п., а одновременно с этим – бездомные, нищие, просто бедные, с трудом находящие деньги на приобретение самых насущных продуктов и оплату жизненно необходимых услуг. Чем же вызвана такая коллизия? Целью любой капиталистической фирмы является максимизация прибыли. Прибыль – это разница между доходами и расходами или, говоря языком бухгалтеров, выручкой и себестоимостью. Следовательно, каждый предприниматель, каждая организация стремится увеличить выручку и уменьшить себестоимость. Они наращивают выпуск товаров (рост выручки) и экономят на затратах, издержках (уменьшение себестоимости). Именно в этом процессе погони за прибылью субъекты капиталистического хозяйствования стремятся применять все новые и новые виды техники и технологии, способные при увеличении объема производимой продукции экономить на расходах не ее производ-

1 Рикардо Д. Начало политической экономии и налогового обложения. – С.182-183.

31

ство (амортизация оборудования, расходы на сырье и материалы, обеспечение помещений теплом, водой, энергией и.т.д.), однако среди расходов важное место занимают расходы на оплату труда, т.е. в основном заработная плата. Поэтому предприниматели экономят на ней, во всяком случае, стремятся к тому, чтобы расходы на оплату труда росли медленнее, если вообще росли, чем объем производимой и направляемой на реализацию продукции. Между тем, в капиталистическом обществе основная масса людей работает по найму и, следовательно, их доходами является именно заработная плата. Возникают и расширяются границы между растущим предложением товаров, работ и услуг, подстегиваемым стремлением предпринимателей к росту выручки, и отстающим платежеспособным спросом на эти товары, работы и услуги, определяемым заработной платой, на которой эти предприниматели экономят. Периодически нарыв прорывается в виде кризисов, когда спрос (естественно, платежеспособный) приближается к нулю, товары сбрасываются по демпинговым, т.е. заниженным ценам, или просто уничтожаются (особенно в сельском хозяйстве), многие мелкие, да и средние предприниматели не выдерживают такого резкого ухудшения условий реализации своих продуктов и разоряются, пополняя – вместе с занятыми у них работниками – ряды безработных, не способных ввиду отсутствия доходов предъявить какой-либо платежеспособный спрос на имеющиеся в изобилии товары. Такая картина была типичной для экономики капиталистической страны в XIX и первой половине XX веков, вплоть до 2-ой мировой войны. Кризисы происходили примерно раз в 5-7 лет. Уже в начале XIX века (10-е–20-е годы) Т.Р.Мальтус и Ж.-Ш.Л.Симон де Сисмонди не только, как уже сказано выше, подвергали сомнениям доводы либеральных экономистов о саморегулируемом характере рыночной экономики, но и предложили целый ряд антикризисных мероприятий, осуществить которые призвано государство. Тем самым они положили начало новому направлению экономической мысли – дирижизму (от французского слова diriger – управлять). Дирижизм особенно мощное и широкое развитие приобрел в XX веке, прежде всего в трудах и деятельности выдающегося британского экономиста и политика Дж. М. Кейнса (1883-1946 гг.) и его последователей, получивших наименование «кейнсианцев». Но уже в начале XIX века в нем обозначились два направления, одно из которых восходит к Т.Р. Мальтусу, а другое

– Ж.Ш.Л. Симон де Сисмонди. Первое, на наш взгляд, и привело к Кейнсу и кейнсианцам. Второе – к социал-демократическим концепциям экономического регулирования, а так же к многочисленным народническим концепциям и политическим платформам, очень популярным в России в конце XIX - начале XX вв. и в современных странах «третьего мира» (по выражению Мао Цзэ-дуна, вошедшему в международную лексику), т.е. в странах Азии, Африки и Латинской Америки. Суть первого направления дирижизма – в выдвижении на первый план экономической роли государ-

32

ства как распределительной системы. Мальтус и особенно Кейнс полагали, что сама по себе рыночная экономика не в состоянии обеспечить платежеспособный спрос на создаваемые в ее рамках продукты. Необходимо формирование и поддержание эффективного спроса (т.е. достаточного для осуществления закупок создаваемых товаров, работ и услуг) усилиями государства. Создаваемую в коммерческих организациях прибыль нужно с помощью налогов «закачивать» в бюджет, а далее посредством бюджетных расходов «вливать» в экономику. Это обеспечит спрос на различного рода товары, работы и услуги как производственного назначения (например, для выполнения государственного оборонного заказа на производство военной техники или строительство здания для размещения органов государственной власти), так и потребительского назначения (работники финансируемых из бюджета отраслей на полученную заработанную плату или пенсионеры на полученную и заработанную пенсию приобретают необходимые им для жизни товары, оплачивают работы или услуги). Этот спрос порождает предложение соответствующих продуктов, производители их предъявляют спрос на производственные блага (инвестиционные товары) необходимые для производимого процесса, и так по цепочке волна спроса растекается по всей экономике, стимулируя предложения, а значит

– экономический рост, причем обеспеченный соответствующим спросом на порождаемые им продукты. Ведь особенность бюджетного процесса заключается в том, что включенные в доходы бюджета денежные средства в виде расходов направляются в экономику страны в течение года полностью. Теория и политика дирижизма накопила целый арсенал методов налогово-бюджетного регулирования экономики посредством увеличения и поддержания эффективного спроса. Среди них:

высокое прогрессивное налогообложение прибыли организаций и доходов физических лиц, переводящее потенциальный спрос в реальный (ведь владелец доходов может их и не потратить, а отложить на будущее, сберечь, а доходы, ушедшие в бюджет, будут потрачены полностью);

бюджетные закупки товаров, работ и услуг для государственных нужд (например, военные заказы);

государственные инвестиции, т.е. строительство за счет бюджета долгосрочных объектов (например, дорог);

оплата труда работников отраслей, финансируемых из бюджета (государственного управления, местного самоуправления, национальной обороны и безопасности, правоохранительной деятельности, образования, здравоохранения, науки, культуры, охраны окружающей среды, социального обеспечения), которая ими будет полностью направлена на цели личного потребления; бюджетные трансферты, т.е. выдача денежных средств на безвоз-

мездной и безвозвратной основах – пенсий, стипендий, пособий

33

и.т.п., которые будут потрачены еще быстрее и еще в большей степени, чем заработная плата «бюджетников» – ведь давно и, кстати, именно дирижистами подмечено, что чем меньше у человека доход, тем быстрее он его тратит.

Т.Р. Мальтус предлагал и другой, кажущийся сегодня экзотическим, способ обеспечения эффективного спроса – увеличивать рентные доходы земельных собственников, не ведущих хозяйствования на земле, принадлежащей им, а сдающих ее в аренду (их особенно остро ненавидел Д.Рикардо, считая бездельниками, урывающими у фермеров прибыль, которую те могли бы инвестировать в развитие сельскохозяйственного производства). Понятно, что землевладельцы получаемую ими ренту полностью «проедали», обеспечивая тем самым спрос на потребительские блага. Однако, в современном мире таких «непроизводительных потребителей» осталось очень мало, в основном в странах «третьего мира», и существенно повлиять на общий спрос они не могут.

Симон де Сисмонди предлагал другую систему мер государственного регулирования экономики, считая, что нужно одновременно и сдерживать перепроизводство, умерять аппетиты крупных предпринимателей, без меры наращивающих предложение, и увеличивать платежеспособный спрос в основном за счет заработной платы. Он считал необходимым законодательно ограничить размеры предприятий и, наоборот, всячески стимулировать мелких предпринимателей, которые являются и собственниками и работниками в своих собственных предприятиях. В строе «патриархального хозяйства», основанного на соединении труда и собственности, Сисмонди видел идеальное общественное устройство, за что и заслужил звание «экономиста-романтика» (т.е. идеалиста, ищущего ключи к решению современных проблем в явно приукрашенном прошлом). Кстати, именно эта позиция объединяет «романтиков» начала XIX века, русских «народников» рубежа XIX-XX веков и современных «революционных демократов» стран Азии, Африки и Латинской Америки (например, венесуэльского президента Уго Чавеса или же иранского президента Махмуда Ахмадинеджада), которые ненавидят крупный бизнес, особенно иностранный, и превозносят до небес мелких трудящихся хозяев, образующих их социальную базу.

Мелкие предприниматели, по мнению Сисмонди, не будут чрезмерно «разгонять» свое производство (или торговлю), поскольку они слишком дорожат своим делом, слишком зависят от него всей своей жизнью, что бы рисковать им. Так же Сисмонди предложил целый ряд иных мер, которые не были востребованы в его время, но сейчас прочно и уже давно вошли в арсенал социально-экономической политики большинства государств мира. Среди них:

установление законом минимального размера оплаты труда, причем на уровне, достаточном для жизнеобеспечения работников и их се-

34

мей, что, помимо социальной стабильности, гарантирует устойчивый спрос на потребительские товары и, соответственно, все нужное для их производства (впервые о необходимости установления минимальной заработной платы говорил А. Смит, считавший работника важнейшим фактором производственного процесса, чья квалификация и способность к труду должны воспроизводиться на растущем уровне);

законодательное ограничение рабочего дня, препятствующее как перепроизводству, так и сверхэксплуатации рабочих;

природоохранный контроль за деятельностью предприятий, ограничивающий расширение их деятельности в ущерб окружающей среде; легализация и, более того, поощрение государством профсоюзов, борющихся, в первую очередь, за повышение заработной платы труда

рабочих; закрепленное законом страхование занятых на предприятии рабочих

со стороны владельцев этих предприятий («работодателей») на случай увольнения.

Все это, по мнению Сисмонди, невозможно осуществить без задействования силы государства. «Я неоднократно апеллировал ко вмешательству власти в дело регулирования роста богатства, а не сводил, как они (либералы в экономической науке - А.Л.), всю политическую экономию к простому laissez faire, laissez passer»1. (популярный во Франции XVIII – начала XIX вв. лозунг, означавший «предоставь делам идти своим ходом»

- А.Л.).

Экономический либерализм не смог ответить на вопрос, очень волновавший людей в XIX веке, да и продолжающий их волновать и сейчас. Речь идет о национальном вопросе. В XIX–XX вв. шло формирование и становление национальных государств, а значит и национальных экономических систем: в XIX в. и l-й половине XX в. этот процесс был сосредоточен главным образом в Европе и Латинской Америке, а после II Мировой войны охватил Азию и Африку. Никто не может отменить закономерности, согласно которой каждый народ в этническом смысле этого слова («этнос») стремится обзавестись своим собственным государством или, в крайнем случае, автономией в составе более крупного государства. Между тем либерализм полностью игнорировал эту тенденцию, рассматривая страны лишь как площадки для инвестиций, вложений капитала, а людей, принадлежащих к разным народам – как простых носителей «трудового фактора». Соответственно, проблем образования и обеспечения устойчивости национальных хозяйственных комплексов, национальных экономических интересов, особенностей хозяйственной ориентации различных

1 Симон де Сисмонди Ж.Ш.Л. Новые начала политической экономии, или о богатстве в его отношении к народонаселению. Т.1.- М.: Соцэкгиз, 1936 - Из предисловия ко второму изданию книги.

35

народов для либералов не существовало. Это вызвало реакцию со стороны ученых и политических деятелей тех стран, которые в силу исторических причин оказались в эпицентре национального возрождения. В l-й половине XIX века такой страной в Европе была прежде всего Германия, где – ввиду завершения формирования единой немецкой нации – бурно и сложно («железом и кровью», по выражению О. фон Бисмарка) шло объединение разрозненных германских княжеств, герцогств и королевств в единое централизованное государство. И поэтому именно Германия стала центром экономического национализма, основоположниками которого стали А.Г. Мюллер (1779-1829 гг.) и Ф. Лист (1789-1846 гг.). Сторонники этого направления доказывали, что космополитизм – взгляд на мир как на единое целое (как бы из космоса) – будет соответствовать действительности только тогда, когда народы действительно объединятся в «единую всемирную ассоциацию». А это станет возможным, лишь когда они достигнут примерно равного уровня развития, до чего еще очень и очень далеко. Поэтому актуальной задачей экономической науки являются обоснование экономических интересов национальных государств, нахождение путей достижения комплексного характера национальных экономик, выработка экономической политики государств в неразрывной связи с другими аспектами политики, детальное изучение экономической истории отдельных стран. В Германии в середине XIX в. возникла и приобрела всемирную известность историческая школа политической экономии, сфокусировавшая свое внимание на изучении именно экономической истории (истории народного хозяйства) и отвергавшая саму мысль о наличии каких-либо общих для разных стран и тем более времен экономических законов (т.н. универсальных законов), которые были предметом исследования эконо- мистов-либералов.

Историческая школа, знавшая периоды старой, новой и молодой (поздней) школ, дала целый список очень известных ученых, обогативших не только экономическую, но и историческую, политическую, социологическую, юридическую и другие общественные науки. Это – В.Рошер

(1817-1894 гг.), Б. Гильдебранд (1812-1878 гг.), К. Книс (1821-1898 гг.), Г.

Фон Шмоллер (1838-1917 гг.), Л.И. Брентано (1844-1931 гг.), В. Зомбарт

(1863-1941 гг.), М. Вебер (1864-1920 гг.), К. Бюхер (1847-1930 гг.), А. Вагнер (1835-1917 гг.), Г.Ф. Кнапп (1842-1926 гг.), А. Шпитгоф (1873-1957

гг.). Влияние исторической школы вышло за пределы Германии. В Великобритании ее ведущими представителями были Э. Берк (1729-1797 гг.), Дж. К. Ингрэм (1823-1907 гг.), А. Тойнби (1852-1883 гг.), У. Каннингэм

(1849-1919 гг.), У.Эшли (1860-1927 гг.), Р.Х.Тони (1880-1962 гг.), во Фран-

ции – Ф. Симланд (1873-1935 гг.), в России – И.И. Янжул (1846-1914 гг.), М.И. Туган-Барановский (1865-1919 гг.), И.М. Кулишер (1878-1934 гг.).

Хотя, конечно, идеи экономического национализма и опоры в поиске экономических решений на опыт и традиции своей страны более распро-

36

странены в тех странах, где выбор пути является задачей первоочередной важности (как в Германии XIX века или же в современных странах Азии, Африки и Латинской Америки), они всегда присутствуют в экономической мысли развитых стран, которые извлекают максимум преимуществ от участия в открытой мировой экономике. Яркие примеры – творчество Э. Бѐрка в Англии XVIII века, ратовавшего за строгое следование британским традициям и «сосредоточение» на внутренних проблемах Британских островов, или же современные работы таких американских консерваторов как П. Бьюкенен и Л. Ларуш и – в значительно более мягкой и осторожной форме – лауреатов Нобелевской премии по экономике Дж. Стиглица и П. Кругмана. Эти американские ученые выступают против слишком активной и дорогостоящей глобальной роли Соединенных Штатов, наращивания внешнего долга, за развитие «реального сектора» экономики, т.е. производства, в противовес чрезмерно раздувшемуся «сектору финансовых услуг» (банки, страховые и перестраховочные компании, ипотечные агентства, финансовые компании, инвестиционные фонды и.т.д.).

С позиции экономического либерализма оказалось невозможным решить и крайне актуальный в XIX-XX вв. (особенно в l-й половине XX в.) рабочий вопрос, т.е. места и роли рабочего класса (пролетариата1) в капиталистическом обществе, взаимоотношений труда, т.е. рабочих и капитала, т.е. предпринимателей. Либералы рассматривали наѐмных рабочих и капиталистов как равноправных участников хозяйственных взаимоотношений, договаривающихся об условиях найма примерно так же, как человек, желающий отремонтировать квартиру, договаривается с бригадой мастеров. Либеральные публицисты, пишущие на экономические темы, например французский экономист Ф. Бастиа (1801-1850 гг.), доказывали, что интересы труда и капитала совпадают, особенно если рассматривать общество, в т.ч. и рабочих, как потребителей благ, создаваемых при непосредственном участии владельцев капитала, предпринимателей. О том, что быстрые темпы накопления капитала, создающего повышенный спрос на труд, выгодны не только капиталистам, но и рабочим, писал и классик экономической науки Д. Рикардо. Однако, несмотря на очевидные преимущества капитализма с его экономической свободой перед феодальным строем с его внеэкономической (крепостной) зависимостью крестьянина от помещика, а ремесленника от феодала, контролирующего город, рабочие и предприниматели отнюдь не были равноправными сторонами экономических взаимоотношений. Капиталисты, как владельцы предприятий, были в заведомо более сильной позиции, они могли диктовать и диктовали рабочим условия найма. А работать (а значит и жить) можно было, лишь нанимаясь к тому или иному «хозяину», особенно тогда, когда техниче-

1 От лат. Proletarius – неимущий, в свою очередь от латинских слов pro и alo, т.е. «для» и «выращивать», «воспитывать», означает «существующий (только) для выращивания потомства» (см. статью «Пролетариат» в Википедии).

37

скую основу предприятий составили машины, приобрести которых для рабочих стало совершенно не осуществимой мечтой, в отличие от инструментов ремесленников. Кроме того, высокая рождаемость, свойственная европейским странам в XIX веке, порождала устойчивое превышение предложения труда над спросом на труд, что вело к безработице, понижению или, по крайней мере, стагнации заработной платы, заставляя рабочих соглашаться на 12-14 часовой рабочий день, отвратительные санитарногигиенические условия труда, практически полное отсутствие техники безопасности. Но рабочий класс рос численно, сосредотачиваясь в городах, превращался, по выражению К.Маркса, из «класса в себе» в «класс для себя», т.е. стал все более четко осознавать свои социальные интересы. Возникшему, начиная с Англии и Франции, и набирающему силу рабочему движению нужна была идея и таковой, безусловно, не мог стать либерализм. Идея социального равенства рабочих и предпринимателей, равноправия и равенства возможностей в условиях капиталистического общества рабочим XIX века в лучшем для ее авторов случае показалась бы рождественской сказкой. Национализм был более привлекателен для рабочих, хотя бы потому, что его идеологи требовали жертв от предпринимателей на алтарь нации и национального государства и всегда могли указать на капиталистов, принадлежащих к какой-либо иной нации, как на хищных эксплуататоров и «врагов народа», что делал, например, А.Гитлер, направляя гнев и социальную ненависть немецких рабочих против еврейских банкиров. Однако, националисты слишком усердствовали по части провозглашения национального единства всех социальных слоев и обвиняли рабочих лидеров и активистов в том, что они – по наущениям извне, от внешних врагов – разжигают классовую рознь внутри своего государства. На самом деле развитые капиталистические нации XIX – l-й половины XX вв. были глубоко расколоты. Национальное единство насаждалось очень тяжело. Поэтому для рабочего движения была востребована принципиально новая идеология, и ею стал социализм или его более радикальная версия коммунизм.1 Условия жизни рабочих XIX века усиленно стимулировали у них именно общественное, коллективное начало, в потенции заложенное в любом человеке. Рабочие работали исключительно в коллективах, на фабриках и заводах, в крайнем случае – в больших мастерских, жили так же коллективно недалеко от своих предприятий – личного, да и общественного транспорта, чтобы добираться до места работы, тогда не было – в рабочих поселках, заставах и предместьях. Все районы вдоль старых границ крупных городов – это бывшие рабочие окраины: Выборгская сторона, Нарвская, Московская, Невская заставы в Санкт-Петербурге, Пресня в Москве, Пардаугава в Риге и т.п. Поэтому идеология рабочего движения должна была быть, во-первых, антикапиталистической, предлагать иной, противоположный современному, вариант общественного

1 Социализм – от лат. Socialis - общественный, коммунизм – от лат. Communis – общий.

38

устройства, а во-вторых, ориентированной на коллективистское начало в человеке и, следовательно, на общественное регулирование экономики и других сфер человеческой деятельности.

Социализм XIX века был, в основном, представлен тремя направлениями – утопическим социализмом, анархизмом и марксизмом, названным его основоположниками немецкими учеными и политиками К. Марксом (1818-1883 гг.) и Ф. Энгельсом (1820-1895 гг.) научным социализмом.

Утопический социализм, потому и получил такое определение1, что предполагал различные модели общественного развития, направленные на преодоление существующих в обществе проблем и противоречий на основе коллективного в масштабах всего общества управления. Но кто и с какой стати будет реализовывать такую модель – оставалось не ясным. Так что книги социалистов-утопистов оказались своего рода фантастическими и нравоучительными романами, хотя их имена вошли в историю общественной и в том числе, экономической мысли.: французы Э.-Г. Морели

(XVIII в.), К.А. Сен-Симон (1760-1825 гг.), Ш. Фурье (1772-1837 гг.); ан-

гличанин Р.Оуэн (1771-1858 гг.), его деятельность имела и практический характер, поскольку на принадлежащей ему фабрике он предпринял попытку организовать коллективное управление, прежде всего с участием рабочих, а так же он руководил деятельностью одного из первых профсоюзов; русский Н.Г. Чернышевский (1828-1889 гг.) и др. Большей частью в расчете на поддержку выдвигаемых ими предложений социалистыутописты обращались к «власть имущим» – королям, премьер-министрам, только-только появляющимся, как в США, президентам, крупнейшим предпринимателям, «князьям церкви», с соответствующей реакцией на свои идеи.

Анархизм 2 возник в середине XIX века. Этот термин был введен в

научный и политический оборот французским ученым и политическим деятелем П. Прудоном (1809-1865 гг.). Идеи анархизма в различных его интерпретациях развивали немецкий философ М.Штирнер (1806-1856 гг.), а также русские революционеры М.А. Бакунин (1817-1876 гг.) и П.А. Кропоткин (1842-1921 гг.), а еще раньше английский философ и экономист У. Годвин (1756-1836 гг.). Анархисты полагали, что люди вполне могут обойтись без государственного принуждения, они созрели до того, чтобы регулировать свои отношения непосредственно, без помощи и посредничества стоящей над ними власти. Как утверждал Прудон, силу закона должна сменить сила договора. Бакунин и вслед за ним Кропоткин доказывали, что русская (и не только) крестьянская община уже продемонстрировали миру,

1Утопия, греч. – то, чего нет нигде, место (топос), которого нет. Название романа английского философа Т. Мора (1478-1535 гг.), описавшего, идеальное, по его мнению, общественное устройство, основанное на коллективном управлении общественными делами и общественной хозяйственной деятельностью.

2От др. греч. Ан и архос – «нет власти», «безвластие».

39

что решать проблемы своего жизнеустройства люди могут совершенно самостоятельно, вне государственной системы. Однако, опыт показал, что приходя к власти, анархисты устанавливают весьма жестокие и, можно сказать, тоталитарные1 порядки. Примерами могут служить движение Н.И. Махно (1888-1934 гг.) на Украине в годы гражданской войны (1918-1921 гг.) и деятельность анархистов в республиканской Испании (1936-1939 гг.). Причем правление анархистов отличалось диктатурой отдельных личностей и групп и презрением к законности.

Социализм Марка и Энгельса отличается тем, что новый общественный строй выводится непосредственно из капитализма как закономерный этап его развития. Следуя философии великого немецкого ученого Г. Ф.-В. Гегеля (1770-1831 гг.), Маркс исходил из того, что в мире нет ничего раз и навсегда данного и все сущее «беременно» новым. Возникнув из недр феодального общества, капитализм постепенно, до конца исчерпывает свои возможности и порождает новый общественный строй – социализм или, иначе говоря, коммунизм. Движущей силой перерастания капитализма в коммунизм Маркс считал обобществление производства, т.е. сосредоточение его во все более крупных компаниях, постепенно охватывающих своей деятельностью весь мир. Такие компании уже не могут и не должны – в виду их общественной значимости – находиться в руках частных лиц, они должны перейти в собственность государства. Именно господство государственной собственности и полный контроль органов государственного управления за экономикой Маркс и Энгельс считали отличительными чертами социализма, за что их неоднократно критиковали анархисты, прежде всего М.А. Бакунин. Однако, основоположники марксизма так же, как и их критики, считали, что государство отомрет, только произойдет это не скоро, постепенно, по мере готовности люди к самоуправлению, т.е. к самостоятельному регулированию своих отношений в обществе.

Марксизм (марксистский социализм) постепенно стал самым влиятельным направлением в рабочем движении, вытеснив утопический социализм и оттеснив анархизм на обочину. Это обусловлено прежде всего тем, что новый общественный строй в марксизме неотъемлемо связан с уже существующим капитализмом и вырастает из него. В зависимости от оценки скорости такого перерастания и способов непосредственного перехода к социализму последователи Маркса и Энгельса уже вскоре после кончины патриархов научного социализма разделились на реформистское и революционные направления. Представители реформизма выступают за плавный, эволюционный путь, длительное накопление «кирпичиков» социализма в жизни капитализма, повседневное отстаивание интересов наемных рабочих и других лиц наемного труда в условиях капиталистического общества, гуманизацию капитализма. Именно реформисты породили

1 Тоталитарный – от лат. Totalis – «весь», «целый», «полный», имеется в виду всеохватывающая, всюду проникающая власть.

40