Теория познания

Но познание необходимых и вечных истин отличает нас от простых животных и доставляет нам обладание разумом и на­уками, возвышая нас до познания нас самих в Боге. И вот это называется в нас разумной душой или духом.

Равным образом через познание необходимых истин и через их отвлечения мы возвышаемся до рефлексивных актов, кото­рые дают нам мысль о том, что называется «я», и усматриваем в себе существование того или другого; а мысля о себе, мы мыс­лим также и о бытии, о субстанции, о простом и сложном, о невещественном и о самом Боге, постигая, что то, что в нас огра­ничено, в нем беспредельно. И эти-то рефлексивные акты дос­тавляют нам главные предметы для наших рассуждений.

... Есть также два рода истин: истины разума и истины фак­та. Истины разума необходимы, и противоположное им невоз­можно; истины факта случайны, и противоположное им возмож­но. Основание для необходимой истины можно найти путем ана­лиза, разлагая ее на идеи и истины более простые, пока не дой­дем до первичных.

Там же. Т. 1. С. 418.

Чтобы лучше понять природу идей, нужно коснуться разно­образия наших познаний. Если я могу выделить одну вещь среди других, не будучи в состоянии сказать, в чем состоят ее отличи-

тельные свойства, или особенности, тогда познание бывает смут­ным. Так, иногда мы ясно, т.е. нисколько не сомневаясь, су­дим, хороши или дурны такое-то поэтическое произведение или картина, только потому, что в них есть что-то такое, чего мы не знаем, но оно либо нравится нам, либо неприятно. Если же я могу объяснить признаки, которые я наблюдаю, познание назы­вается отчетливым. ... Когда же все, что входит в определение или отчетливое знание, познано отчетливо, вплоть до первич­ных понятий, то такое знание я называю адекватным. А когда мой ум сразу и отчетливо понимает все первичные составные части какого-нибудь понятия, то он имеет познание интуитив­ное, что бывает весьма редко, так как большинство человеческих познаний бывает смутно или предположительно.

Там же. С. 149.

... душа содержит изначально принципы различных понятий и теорий, для пробуждения которых внешние предметы являют­ся только поводом... Хотя чувства необходимы для всех наших действительных знаний, но они недостаточны для того, чтобы сообщить их нам полностью, так как чувства дают всегда лишь примеры, т.е. частные или индивидуальные истины. Но как бы многочисленны ни были примеры, подтверждающие какую-ни­будь общую истину, их недостаточно, чтобы установить всеоб­щую необходимость этой самой истины...

... мы не вольны соединять идеи, как нам хочется; произво­димое нами сочетание должно оправдываться либо разумом, по­казывающим возможность его, либо опытом, показывающим его действительность, а следовательно, также возможность. Для того чтобы лучше отличать сущность от определения, следует при­нять во внимание, что у вещи только одна сущность, но зато несколько определений ее, выражающих ту же самую сущность...

... языки — это поистине лучшее зеркало человеческого духа и что путем тщательного анализа значения слов мы лучше всего могли бы понять деятельность разума.

Там же. Т. 2. С. 48—49, 295, 338.

Первоначальные истины, которые мы знаем благодаря ин­туиции, бывают, как и производные истины, двух родов. Они либо истины разума, либо истины факта. Истины разума необ­ходимы, а истины факта случайны. Первоначальные истины ра­зума — это те, которым я даю общее название тождественных, так как они, по-видимому, повторяют только то же самое, не

сообщая нам ничего нового. Они бывают утвердительными или отрицательными...

Мнение, основанное на вероятности, может быть, тоже зас­луживает названия знания; в противном случае должно отпасть почти все историческое познание и многое другое. Но, не вдава­ясь в спор о словах, я думаю, что исследование степеней вероят­ности было бы очень важным и отсутствие его составляет боль­шой пробел в наших работах по логике. Действительно, если нель­зя решить с абсолютной точностью какой-нибудь вопрос, то все­гда можно определить степень вероятности его на основании дан­ных обстоятельств, и, следовательно, можно правильно решить в пользу того или иного предположения. ... Таким образом, бу­дет два вида знаний подобно тому, как есть два вида доказа­тельств, из которых одни дают достоверность, а другие приво­дят лишь к вероятности.

Там же. С. 369, 381.

Что касается познания реального существования... то надо сказать, что мы обладаем интуитивным познанием нашего соб­ственного существования, демонстративным познанием бытия божьего и чувственным познанием существования других вещей. ... И вообще мы имеем несравненно больше оснований быть до­вольными своей судьбой, чем жаловаться на нее, так как боль­шинство наших бедствий зависит от нас самих. Особенно неспра­ведливо было бы жаловаться на недостатки нашего познания, ибо мы так мало используем даже те знания, которые дает нам щедрая природа...

Я тоже думаю, что мы никогда не подвинемся настолько впе­ред, насколько это нам желательно; однако мне кажется, что с течением времени люди добьются значительных успехов в объяс­нении некоторых явлений, потому что огромное число опытов, которые мы в состоянии произвести, может доставить нам более чем достаточные для этого данные, так что не хватает только искусства использовать их. Однако я не теряю надежды, что сла­бые начатки его удастся развить...

Действительно, злоупотребление словами было одной из глав­ных причин хаоса в наших познаниях не только в учении о нрав­ственности и метафизике или в том, что Вы называете духовным миром, но и в медицине, где злоупотребление это все более и более усиливается.

Там же. С. 395-396, 398.

Будем довольствоваться тем, чтобы искать истину в соответ­ствии между находящимися в духе предложениями и вещами, о которых идет речь. Правда, я приписываю истину также идеям, говоря, что идеи бывают истинными или ложными: но в этом случае я имею в виду в действительности истину предложений, утверждающих возможность объекта идеи.

... схоластическая форма аргументации обычно неудобна, не­достаточна, громоздка, но одновременно с этим я утверждаю, что нет ничего более важного, чем искусство аргументировать по форме согласно истинной логике, т.е. полно с точки зрения со­держания и ясно с точки зрения порядка и формы выводов как самоочевидных, так и доказанных раньше...

Даже в наиболее благородных ремеслах наука была очень удачно соединена с практикой, и это могло быть сделано еще лучше. ...И когда я думаю о росте человеческого знания за по­следний век или два и думаю о том, как легко было бы людям продвинуться несравненно дальше, чтобы стать более счастли­выми, то я не отчаиваюсь в том, что человечество добьется зна­чительных успехов в более спокойные времена...

Там же. С. 406, 498, 544-545.

Универсальный метод и его принципы

Искусство открытия состоит в следующих максимах.

(1) Чтобы познать какую-либо вещь, нужно рассмотреть все ее реквизиты, т.е. все, что достаточно для того, чтобы отличить эту вещь от всякой другой. И это есть то, что называется «опре­делением», «природой», «взаимообратимым свойством».

(2) Раз найдя способ, как отличить одну вещь от другой, сле­дует применить то же первое правило для рассмотрения каждого из условий, или реквизитов, которые входят в этот способ, а так­же ко всем реквизитам каждого из этих реквизитов. Это и есть то, что я называю истинным анализом или разделением трудно­сти на несколько частей. Ибо хотя уже и говорили о том, что следует разделять трудности на несколько частей, но еще не на­учили искусству, как это делать, и не обратили внимания на то, что имеются разделения, которые более затемняют, чем разъяс­няют.

(3) Когда анализ доведен до конца, т.е. когда рассмотре­ны реквизиты, входящие в рассмотрение некоторых вещей, которые, будучи постигаемы сами по себе, не имеют рекви-

зитов и не нуждаются для своего понимания ни в чем, кроме них самих, тогда достигается совершенное познание данной вещи.

(4) Когда вещь того заслуживает, следует стремиться к тако­му совершенному ее познанию, чтобы оно все сразу присутство­вало в духе; и достигается это путем неоднократного повторения анализа, который следует проделывать до тех пор, пока нам не покажется, что мы видим вещь всю целиком одним духовным взором. А для достижения такого эффекта следует в повторении анализа соблюдать определенную последовательность.

(5) Признаком совершенного знания будет, если в вещи, о которой идет речь, не остается ничего, чему нельзя было бы дать объяснения, и если с ней не может случиться ничего такого, чего нельзя было бы предсказать заранее.

((5)) Очень трудно доводить до конца анализ вещей, но не столь трудно завершить анализ истин, в которых нуждаются. Ибо анализ истины завершен, когда найдено ее доказатель­ство, и не всегда необходимо завершать анализ субъекта или предиката, для того чтобы найти доказательство предложения. Чаще всего уже начала анализа вещи достаточно для анализа, или для совершенного познания истины, относящейся к этой вещи.

(6) Нужно всегда начинать исследования с вещей наиболее легких, каковыми являются вещи наиболее общие и наиболее про­стые, т.е. такие, с которыми легко производить опыты.находя в этих опытах их основание, как-то: числа, линии, движения.

(7) Следует всегда придерживаться порядка, восходя от ве­щей более легких к более трудным, и следует пытаться найти такое продвижение вперед в порядке наших размышлений, что­бы сама природа стала здесь нашим проводником и поручите­лем.

(8) Нужно стараться ничего не упускать во всех наших распре­делениях и перечислениях. А для этого очень хороши дихотомии с противоположными членами.

(9) Результатом нескольких анализов различных отдельных предметов будет каталог простых или близких к простым мыс­лей.

(10) Располагая таким каталогом простых мыслей, можно сно­ва проделать все a priori и объяснить происхождение вещей, беря за основу некий совершенный порядок и некую связь или абсо-

лютно законченный синтез. И это все, что способна делать наша душа в том состоянии, в котором она ныне находится.

Там же. Т.З. С. 98—99.

... если изобретение телескопов и микроскопов принесло столько пользы познанию природы, можно легко представить, насколько полезнее должен быть этот новый органон, которым, насколько это в человеческой власти, будет вооружено само ум­ственное зрение.

Там же. С. 499.

Наши рассуждения основываются на двух великих принципах: принципе противоречия, в силу которого мы считаем ложным то, что скрывает в себе противоречие, и истинным то, что про­тивоположно, или противоречит ложному.

И на принципе достаточного основания, в силу которого мы усматриваем, что ни одно явление не может оказаться истинным или действительным, ни одно утверждение справедливым без достаточного основания, почему именно дело обстоит так, а не иначе, хотя эти основания в большинстве случаев вовсе не могут

быть нам известны.

Там же. Т.1. С. 418.

... настоящее чревато будущим и обременено прошедшим, что все находится во взаимном согласии... и что в ничтожней­шей из субстанций взор, столь же проницательный, как взор бо­жества, мог бы прочесть всю историю вселенной...

Ничто не происходит сразу, и одно из моих основных и дос­товерных положений — это то, что природа никогда не делает скачков. Я назвал это законом непрерывности... ... в силу этого

закона всякий переход от малого к большому и наоборот совер­шается через промежуточные величины как по отношению к сте­пеням, так и по отношению к частям.

Точно так же никогда движение не возникает непосредствен­но из покоя, и оно переходит в состояние покоя лишь путем мень­шего движения... Придерживаться другого взгляда — значит не понимать безграничной тонкости вещей, заключающей в себе всегда и повсюду актуальную бесконечность.

Я указал также, что в силу незаметных различий две индиви­дуальные вещи не могут быть совершенно тождественными и что они должны всегда отличаться друг от друга не только нуме-рически.

... по существу все знают их [принципы — авт.] и что ежеми­нутно пользуются, например, принципом противоречия, не имея его в виду отчетливым образом. Не найдется такого невежды, который в серьезном для него деле не был бы возмущен поведе­нием противоречащего себе лгуна. Таким образом, этими прин­ципами пользуются, не отдавая себе в этом отчета.

Там же. Т. 2. С. 54, 56, 77.

Принцип индивидуации сводится у индивидов к принципу раз­личия, о котором я только что говорил. Если бы два индивида были совершенно сходны и одинаковы, одним словом, неразли-чимы сами по себе, то не было бы принципа индивидуации, и я осмеливаюсь даже сказать, что в этом случае не было бы инди­видуального различия или различных индивидов.

...индивидуальность заключает в себе бесконечность, и толь­ко тот, кто в состоянии охватить ее, может обладать знанием принципа индивидуации той или иной вещи; это объясняется вли­янием (в правильном его понимании), оказываемом друг на дру­га всеми вещами вселенной...

Я вижу два главных вида систематизации всех научных ис­тин; каждый из них имеет свои преимущества, и их было бы полезно соединить. Первая систематизация — синтетическая и теоретическая, и в ней истины были бы расположены в порядке доказательств, как это делают математики, так что каждое пред­ложение следовало бы за теми, от которых оно зависит. Вто­рая — аналитическая и практическая, в ней начинали бы с це­лей людей, т.е. с благ, высшим из которых является счастье, и искали бы по порядку средств, служащих для приобретения этих благ или для избежания противоположных им бедствий. Оба этих метода имеют место в общей энциклопедии, а некоторые авторы применяли их в частных науках.

Там же. С. 213,291,541.

Беркли Джордж (1685—1753) — английский философ, представитель субъективного идеализма. Родился в Ирлан­дии в английской дворянской семье. Образование получил в Дублинском университете. В 1734 г. Беркли занял епископ­скую кафедру в Клойне (Ирландия). Основная работа — «Трактат о принципах человеческого знания» (1710).