Любовь и познание

... вознаграждение за любовь больше вознаграждения за по­знание. Любящему подобает радоваться и наслаждаться пред­метом любви — ведь в этом ее цель, а тому, кто старается его распознать, — лицезреть. Поэтому радость в счастливом чело­веке побеждает лицезрение. Сверх того, мы желаем лицезреть, чтобы радоваться, а не стремимся радоваться, чтобы лицезреть. Мы можем установить причину, ради которой желаем лицез­реть, но мы не можем найти иную причину, вследствие кото­рой мы хотим радоваться, кроме самой радости, так как ее же­лают ради нее самой. И мы желаем не просто лицезреть, но лицезреть то, что заставляет нас радоваться, и так, как это нам приятно. Сама природа никогда не отвергает никакую радость, но порой отказывается от некоторого познания. На самом деле она отвергает даже жизнь, как только находит, что жизнь ста­новится чрезвычайно неприятной. Таким образом, мы можем сказать, что радость — приправа не только к познанию, но и к самой жизни, которая, будучи лишена этого, кажется глупой и малоприятной. Радость более полна и совершенна, чем знание, ибо не каждый в процессе познания радуется, но всякий, кто радуется, по необходимости при этом познает. Подобно тому, как природа всегда и везде избегает страдания из-за него самого и равным образом отвергает из-за него как высшего зла всякую вещь, таким же образом она преследует удовольствие ради него самого и равным образом из-за него как высшего блага ищет всякую вещь. И поскольку сила познания, как мы говорили выше, состоит в разделении, а сила любви в соединении, мы сильнее объединяемся с Богом посредством радости любви, чем посредством познания, так как эта радость превращает каждого из нас в возлюбленного Бога. И не тот, кто лицезреет благо, но тот, кто его желает, становится благим; равным образом и душа становится божественной не потому, что она познает Бога, но потому, что любит Его, подобно дереву, которое загорается не потому, что получает свет от огня, но потому, что от него полу­чает тепло.

Опыт тысячелетия... С. 446.

О судьбе и счастье

Если бы сейчас кто-нибудь меня спросил, что такое судьба и какую защиту ты можешь предложить против нее, я ответил бы, во-первых, что судьба есть ход событий, совершающийся хотя и вне порядка вещей, который нам обычно известен и же­лателен, тем не менее согласно порядку, о котором знает и ко­торого желает тот, кто знает и желает более, чем нам позволяет наша природа. Поэтому то, что по отношению к нам зовется Фортуной или случаем, по отношению ко всеобщей природе можно назвать роком, по отношению к разумному началу — провидением и по отношению к высшему благу — законом. На вторую часть вопроса я ответил бы, что образ верного поведе­ния при событиях случайных, неизбежных и закономерных под­сказан самой основой такого порядка событий, и знание его также входит в этот порядок, поскольку оно не мешает, не затрудня­ет, но осуществляет и завершает всеобщее управление. Помня о том, что было сказано выше, мы приблизимся к тайному и бо­жественному уму Платона, нашего князя философов, и завер­шим письмо следующей моральной сентенцией: хорошо сра­жаться с Фортуной оружием благоразумия, терпения и велико­душия. Лучше уклониться и бежать такой войны, в которой побеждают лишь немногие, да и те с невероятным трудом и обильным потом. Лучше всего заключить с ней мир или пере­мирие, сообразовывая нашу волю с ее волей, и добровольно идти туда, куда она укажет, так как иначе она поведет тебя туда си­лой. Этого мы добьемся, если согласуем в себе силу, мудрость и желание.

<...>

Пока же читай благополучно недавно открытое мною поло­жение Платона о счастье, которое я привожу в этом письме. И ты узнаешь, конечно, что его мысль о высшем благе более боже­ственна, чем это передает Диоген Лаэртский. В самом деле, в «Евтидеме» он кратко говорит о блаженстве, которое нам обеща­ет активная жизнь; в «Теэтете» же — о том, которое нам обещает созерцательная жизнь; я тебе посылаю краткое изложение и того и другого места. Но давай послушаем самого Платона. Все люди хотят хорошо поступать, то есть хорошо жить, чтобы быть как наимудрейшие. Это что касается до «Евтидема». В «Теэтете» же речь идет о созерцательной жизни. Зло с корнем вырвать невоз­можно. Необходимо, чтобы было что-нибудь противоположное

добру, что, однако, не имеет отношения к богу, но окружает, по необходимости, смертную природу и низшую область мира. По этой причине нам надо пытаться бежать, и как можно скорее, отсюда — туда. Бежать — значит становиться, насколько это возможно, подобным богу. Душу уподобляют богу праведность, святость, мудрость.

Из этого видно, что у Платона высшее благо не могло при­надлежать действующей душе, но скорее душе, созерцающей чистую идею истины. К этому в диалоге, который называется «Филеб», он добавляет постоянную радость. В этом смешении мудрости и радости он полагал высшее благо души. Но в том же диалоге он ставит над душой божественный разум и его благо. Выше самого разума он поставил начало всего, называя это в той же книге мерой всего, в «Пармениде» — самим единым, в «Пись­мах» — царем и отцом, в «Государстве» — самим благом, кото-рое-де существует выше материи, природы, души, разума, жиз­ни и сущности. Его луч, проникающий повсюду, делает истин­ное и прекрасное благо всякой природы всеобщим благом. Имен­но здесь берут начало формы материи, семена природы, разум­ные основания души, идеи ума, жизненная деятельность и род сущностей. И все, что оттуда проистекает, согласно Платону, есть благо, так как оттуда-де идет лучшее и так как туда, наконец, обращается всякое блаженство. Так писал Платон о счастье ума и души и о самом благе, из которого происходит счастье и того и другого. Из этого ясно видно, что этот отец философов припи­сывал наше высшее блаженство не случайности, как сообщает Диоген Лаэртский, и источник блаженства он полагал не в цар­стве идей, как считают перипатетики, но выше идей, ума жизни и сущности.

Сочинения итальянских гуманистов... С. 219—220, 217.

Пико делла Мирандола (1463—1494) — глубоко образо­ванный аристократ, знавший восточные языки и философию. Учился в Италии и Франции, в своем творчестве испытал влияние платонизма. Видный гуманист. В 1486 г. Пико опуб­ликовал 900 тезисов для защиты на диспуте в Риме, кото­рые открывались работой «Речь о достоинстве человека». Наиболее известны его трактаты «Гептапл» (толкование семи

дней творения, 1489), «О сущем и едином» (1492), «Рассуж­дение против астрологии» (1494).

На русском языке сочинения Пико частично опублико­ваны в книге: Эстетика Ренессанса. Т. 1. М., 1987; Сочине­ния итальянских гуманистов эпохи Возрождения (XV век). М., 1985.