Культура Византии. VII-XII вв

КУЛЬТУРА ВИЗАНТИИ

вторая половина VII—XII в.

Ответственные редакторы член-корреспондент АН СССР З. В. УДАЛЬЦОВА

член-корреспондент АН СССР Г. Г. ЛИТАВРИН

Члены редколлегии

член-корреспондент АН СССР С. С. АВЕРИНЦЕВ, доктор филологических наук А. Д. АЛЕКСИДЗЕ, доктор исторических наук Г. Л. КУРБАТОВ, доктор исторических наук Е. Э. ЛИПШИЦ, доктор исторических наук И. П. МЕДВЕДЕВ, кандидат исторических наук Р. А. НАСЛЕДОВА, кандидат исторических наук К. А. ОСИПОВА, кандидат исторических наук З. Г. САМОДУРОВА, доктор исторических наук В. И. УКОЛОВА, доктор исторических наук К. В. ХВОСТОВА

«НАУКА» МОСКВА 1989

Г. Г. Литаврин

Библиография . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 636 Список сокращений . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 659 Указатель имен . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 666

Введение

Данная книга представляет собой хронологически непосредственное продолжение изданного в 1984 г. труда «Культура Византии. IV—первая половина VII в.» Она посвящена развитию культуры Византийской империи в следующую историческую эпоху, охватывающую центральный период истории Византии, когда она достигла расцвета и играла особенно значительную роль на международной арене того времени.

Общее введение ко всем трем томам, в которых предполагается рассказать об истории культуры империи вплоть до ее падения в 1453 г., помещено в первом, названном выше томе. Поэтому в настоящем труде целесообразно лишь вкратце остановиться на некоторых особенностях рассматриваемого в нем периода и на стоящих перед авторами задачах в его освещении.

Изучаемая в предлагаемом вниманию читателя издании эпоха была ознаменована коренными переменами во всех сферах жизни империи. Глубокие изменения произошли в ее аграрном строе, в экономической и общественной организации города, в формах центрального и провинциального управления, в деле комплектования и содержания армии, в церковноадминистративной структуре, в этническом составе населения. По своей классовой и политической природе из позднеантичной, какой Византия была еще в VI в. (рабовладельческой и чи- новно-бюрократической), она превратилась в средневековое феодальное государство. Затяжной процесс рождения этого государства приходится на VII—IX столетия, из которых первые два в научной литературе нередко определяют как «темные века». Новое рождалось в тяжелых муках, и, хотя обозначение VII и VIII вв. в качестве «темных» лишено необходимой конкретности и имеет в виду прежде всего крайнюю скудость уцелевших источников, ни в коей мере не отражая происходившего в это время утверждения прогрессивных тенденций к становлению нового общественного строя, на указанных столетиях действительно лежит густая тень пережитой империей драмы.

Глубокий экономический кризис, нашествие и расселение на землях империи варваров, разорение деревни, упадок городской жизни, дезорганизация управления провинциями, тяжелые войны с арабами, религиозные смуты — все это не могло не отразиться не только на материальных условиях жизни народа, но и на развитии его общественного сознания. Рушились одни традиционные и привычные формы общественной жизни, видоизменялись другие, возникали и утверждались новые — претер-{5}певали перемены и прежние представления о действительности, ее идейное осмысление, эстетические критерии для былых и новых художественных ценностей.

На новой, феодальной основе постепенно рождалась новая Византия как могущественное централизованное государство. К началу XII в. феодальный строй восторжествовал на всей территории империи. При всей его специфике — он определял ее общественно-экономическую и политическую структуру.

Авторы предлагаемого вниманию читателя труда убеждены в том, что и в VII—XII вв. глубокие перемены в экономике, в социальной структуре общества, в системе государственного управления оказывали определяющее влияние на темпы и формы развития культуры, хотя конкретный механизм взаимодействия общественно-политического и культурного развития был чрезвычайно сложен, опосредован множеством иных, нередко уходивших в далекое прошлое этнических, нравственно-этических и социально-психологических факторов, которые ныне с большим трудом поддаются конкретизации.

Вряд ли, тем не менее, может вызывать сомнение тот факт, что развитие ряда отраслей культуры — таких, как естественнонаучные знания, искусство мореплавания, военная мысль, юриспруденция, светское и религиозное зодчество, прикладные искусства и т. п., находилось в

блему, нуждается в новом методологическом подходе и заслуживает специального рассмотрения 3.

Вновом издании авторы основываются на тех же общих принципах, из которых они исходили в первом труде, включая методологию, выделение проблемно-тематических разделов, соотношение рассматриваемых в книге аспектов, ее структуру в целом и т. п., вплоть до самой манеры изложения, особенностей подбора и оформления научного аппарата и воспроизведения иллюстративного материала.

Как и в первом томе, в данном труде не ставилась задача выработки критериев и — при опоре на них — создания периодизации развития византийской культуры в течение рассмотренной в работе эпохи. Выше уже было сказано о том, что различные отрасли культуры зависели нередко от разных факторов общественной жизни страны, периоды культурного подъема или упадка не всегда совпадали с соответствующими этапами в экономическом и политическом развитии империи. Аргументированная периодизация истории культуры Византии в целом, в том числе во второй половине VII—XII в., по всей вероятности,— дело будущего.

Тем не менее авторы сочли возможным при написании своих глав ориентироваться на принятую в советской науке общую периодизацию истории Византии: период с середины — конца VII до середины IX в. расценивается как раннефеодальный, а период с середины IX до конца XII в.— как время утверждения и расцвета феодального строя в империи, причем вторая

половина XI столетия рассматривается как время, когда феодальные институты стали играть определяющую роль в жизни византийского общества 4.

Такой подход к периодизации византийской культуры на данном этапе представляется вполне оправданным. Отнюдь не случайно, несмотря на ведущиеся споры на этот счет, в современном византиноведении в качестве особых периодов в истории культуры Византии в те- че-{9}ние охваченной в данной книге эпохи выделяют время иконоборчества (вторая четверть VIII—40-е годы IX в.), правление императоров Македонской династии (так называемое «Ма-

кедонское возрождение»: 867—1056 гг.) и время царствования Комнинов («Комниновское возрождение»: 1081—1185 гг.) 5. Совершенно очевидно, что, за исключением начала первого периода и незначительных хронологических отклонений между последующими, данная периодизация вполне соответствует приведенной выше.

Взаключение необходимо отметить, что авторская работа над данным томом была в основном завершена ко времени кончины его ответственного редактора — членакорреспондента АН СССР З. В. Удальцовой. Авторы глав и члены редколлегии сочли поэтому своим долгом сохранить без существенных перемен структуру книги и те главные принципы, которые были положены в ее основу покойным инициатором написания трехтомного труда советских ученых по истории византийской культуры. {10}

1

Византийская империя во второй половине VII—XII в.

Пять с половиной столетий с середины VII до начала XIII в. составляют центральный период византийской истории, эпоху расцвета империи и последовавшего затем ее упадка. В это время

3Franklin S. The Reception of Byzantine Culture by the Slavs//The 17th International Byzantine Congress. Major Papers. N. Y., 1986. Р. 383—397; Udal’cova. Z. V. Kiev and Constantinople: Cultural Relations Before the Thirteenth Century//Ibid. P. 399—419; Angelov D. Preslav und Konstantinopel — Abhängigkeit und Unabhängigkeit im Kulturbereich

//Ibid. S. 421—428; Bozilov I. Preslav et Constantinople: dépendence et indépendance culturelles // Ibid. P. 429—446;

Korać V. Ľarchitecture dans les pays slaves: ses sources byzantines//Ibid. P. 455—482; Miljković-Pepek P. Ľarchitecture chrétienne chez les Slaves macédoniens à partir ďavant la moitié du IXe siècle jusqu’à la fin du XIIe siècle // Ibid. P. 483— 505.

4См.: История Византии. М., 1967. Т. 2. С. 5, 103.

5Lemerle Р. Le premier humanisme byzantin. Р.. 1971. Р. 301—305; Ahrweiler H. Ľidéologie politique de ľEmpire byzantin. Р., 1975. Р. 25—45, 67—74.

произошли коренные изменения в общественно-экономической и государственнополитической структуре Византии. Сущность перемен выразилась в том, что позднерабовладельческая Восточная Римская империя, какой она была к концу VI в., стала феодальной средневековой монархией.

Входе VIII—XI вв. в византийской деревне сложились основные антагонистические классы феодального общества, конституировался средневековый город, резко отличавшийся от позднеантичного полиса. Несмотря на прочность позднеримских государственных традиций, заключавшихся прежде всего во всемерном укреплении центральной власти с ее вездесущим контролем над всеми сферами жизни общества, в XI— XII вв. постепенно в управлении государством утверждалась система, присущая феодальному строю и выразившаяся, в частности, в сочетании публичноправового и частноправового распорядка. В конце XII — начале XIII в., накануне Четвертого крестового похода, возобладали центробежные силы, и Византия развалилась на части, едва крестоносцы поразили в 1204 г. ее политический центр — Константинополь.

Глубокие преобразования в общественно-государственной структуре империи отразились, естественно, и на всех областях культурной жизни ее населения. Именно в эпоху развитого феодализма культура Византии обрела свои наиболее характерные, ярко выраженные черты, предстающие в совокупности как особая система духовных ценностей, феодальная по своей основе, но существенно отличавшаяся по форме и от христианской, западноевропейской, и от мусульманской, ближневосточной.

Всоответствии с принятой в советском византиноведении периодизацией рассматриваемая в главе эпоха подразделяется на два периода: с середины VII до середины IX в., когда совершалось вызревание и развитие раннефеодальных производственных отношений (и соответствующих им государственных институтов), и с середины IX до конца XII в., когда оформились и достигли зрелости феодальный строй и феодальное Византийское государство.

Разумеется, в кратком обозрении можно остановиться лишь на самых общих особенностях развития Византии в течение полутысячелетия, акцентируя при этом внимание на тех явлениях общественной жизни им-{11}перии, которые, как представляется, оказывали наиболее существенное воздействие на процессы ее культурной эволюции.

Несомненно, империя уже «порвала» с поздней античностью к концу VII в., но и в VII столетии, когда кризис достиг апогея, она еще «не перешла» в средневековье, не стала Византией в подлинном смысле слова. Скудость свидетельств источников этой эпохи, даже сравнительно с V—VI вв.,— сама по себе является доказательством пережитой империей трагедии. В ученом мире до сих пор не умолкает спор: имел ли место в аграрном строе Византии и в экономике города в VII—IX вв. глубокий переворот по сравнению с V—VI вв. (дисконтинуитет),

или же в развитии империи, преодолевшей к середине VIII в. тяжелый кризис, существовала непосредственная преемственность с эпохой Юстиниана I (континуитет) 1.

Вмарксистской историографии, хотя и не отрицаются факторы преемственности между Восточной Римской империей VI — начала VII в. и ранней Византией середины VII— середины IX в., в целом защищается идея коренных преобразований, ознаменовавших переход

кэпохе становления феодальных производственных отношений 2. Крушение рабовладельческого мира, устои которого были подорваны глубоким кризисом, было ускорено ударом извне

исопровождалось жестокими потрясениями. Территория империи к середине VII в. сократилась втрое, множество городов лежало в развалинах или обезлюдело, запустели огромные площади ранее культивировавшихся земель, да и над сохранившимся под контролем империи

1Weiss G. Antike und Byzanz. Die Kontinuität der Gesellschafts-struktur // Historische Zeitschrift. 1977. Bd. 224. S. 520—560; Guillou, A. Transformation des structures socio-économiques dans le monde byzantin du VIe au VIII siècle // ЗРВИ. 1980. Т. 18. Р. 71—80.

2Удальцова З. В. Проблемы типологии феодализма в Византии//Проблемы социально-экономических формаций: (Историко-типологические исследования). М., 1975. С. 124—128; Она же. Византия и Западная Европа: (Типологические наблюдения) //ВО. М., 1977. С. 4—8; Курбатов Г. Л. К проблеме перехода от античности к феодализму//Проблемы социальной структуры и идеологии средневекового общества. Л., 1980. С. 3.—21; Курбатов Г. Л., Лебедева Г. Е. Византия: проблема перехода от античности к феодализму. Л., 1984; Курбатов Г. Л. История Визан-

тии. М., 1984. С. 68—89; Köpstein H. Zur Veränderung der Agrarverhältnisse in Byzanz vom 6. zum 8. Jh. // Ethnographisch-archäologische Zeitschrift. 1979. 2. Jg. H. 3. S. 515.

населением ее власть зачастую была эфемерной, остро не хватало рабочих рук и средств, резко уменьшилось число даже элементарно грамотных людей.

Важным фактором, определившим переход к качественным преобразованиям, было начавшееся во 2-й половине VI и достигшее кульминации в VII в. массовое расселение «варваров» на землях империи. Север Балканского полуострова империя в сущности потеряла на 4 столетия (до начала XI в.), а процесс восстановления ее власти на юге занял более века 3. Большая часть владений в Италии была утрачена в резуль-{12}тате вторжения лангобардов

Файл byz13.doc

КАРТА.

ВИЗАНТИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ В XI В. {13}

еще в последней трети VI в., а на рубеже VI—VII вв. империя понесла здесь новые потери и к началу второй трети VIII в. сохранила лишь Южную Италию и Сицилию. На востоке наступление арабов лишило Византию в 30—40-х годах VII в. Сирии, Палестины, Месопотамии, Египта, юго-восточных районов Малоазийского полуострова.

Особо крупными этнодемографические перемены были на Балканах. Даже на юге славяне по численности мало уступали автохтонам, зато и византийская реконкиста дала здесь наиболее благоприятные для Константинополя результаты. В демографическом отношении положение было гораздо более стабильным в Малой Азии.

В VII—VIII вв. империя упрочила свое господство в основном над тем же населением, которое и ранее подчинялось ее власти. Лишь в центре и отчасти на юго-востоке Малой Азии возросла плотность армянского населения и отчасти сирийцев и мардаитов, отхлынувших с востока под давлением сначала персов, а затем арабов. Их набеги достигали Босфора, но враг не устанавливал в зоне вторжения своей власти, хотя наносил серьезный ущерб экономике и ослаблял позиции имперской администрации 4. И все-таки наиболее трудной проблемой для правителей Константинополя было подчинение славян, не знавших раньше ни регулярной эксплуатации, ни прочной власти.

Первым важнейшим следствием опустошительных войн и расселения варваров было разрушение старой общественной системы 5. Подверглись массовой ликвидации сохранившиеся крупные имения, а вместе с ними — и колонатные формы крестьянской зависимости. Сокрушительные удары получил город, долго служивший оплотом рабовладельческой реакции, переживала кризис организация управления провинциями, была дезорганизована имперская налоговая система.

Вторым важнейшим следствием расселения варваров стало повсеместное к концу VII в. преобладание свободного крестьянского землевладения, организованного по деревнямобщинам. Укрепилась и местная община (митрокомия) там, где она была в упадке в VI в. Это были соседские общины: пахотные земли в них находились в индивидуальной собственности общинников, не поделенные угодья использовались сообща. Периодические переделы уже не производились, но община в Византии оставалась гораздо более сплоченной, чем в Западной Европе V—VII вв. 6 Постепенное превращение свободной общины в податную, привлечение к трудовым и воинским повинностям, вовлечение деревни в оживившиеся в VIII в. товарноденежные отношения, распространение на общину традиционных норм римского права, трактовавшего надел общинника как{14} его полную собственность,— все это обусловило рас-

3Ditten H. Zur Bedeutung der Einwanderung der Slawen // Byzanz im 7. Jh. В., 1978. S. 160 f.; Malingoudis Ph. Studien zu den slavischen Ortsnainen Griechenlands. Bd. 1. Slavische Flurnamen aus der messinischen Mani. Wiesbaden. 1981; Weithmann М. W. Strukturkontinuität und Diskontinuitat auf der griechischen Halbinsel im Gefolge der slavischen Landsname // Münchener Zeitschrift für Balkankunde. 1979; Bd. 2. S. 141—176; Тъпкова-Заимова В. Нашествия и етни-

чески промени на Балканите. С., 1966; Иванова О. В., Литаврин Г. Г. Славяне и Византия//Раннефеодальные государства на Балканах в VI—XII вв. М., 1985. С. 34—98. См. также: Заключение. С. 314—334.

4Ahrweiler H. Les ports byzantins (7е—9е siècles)//La navigazione mediterranea nell’Alto Medioevo. Spoletto, 1978. Р. 259—297.

5Об этом см.: Корсунский А. Р., Гюнтер Р. Упадок и гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств. М., 1984. С. 206.

6Каждан А. П. Деревня и город в Византии IX—Х вв. М., 1960. С. 21—56; Gorecki D. М. A Farmer Community of the Byzantine Middle Ages: Historiography and Legal Analysis of Sources//EB. 1982. Vol. 9. Р. 189—198.

слоение общины. Так на одном полюсе формировался социально обездоленный, затем — и поземельно, и лично зависимый класс крестьянства, а на другом — вырастала мелковотчинная, а за нею и крупная землевладельческая знать. Но класс феодалов складывался не только через разложение общины: важную роль играли произвол и насилия богатых и сановных лиц, дары и льготы императоров в пользу церкви, монастырей, вельмож, создание самой центральной властью правительственных и императорских имений 7. Кроме того, в VI—VII вв. имел место также частичный континуитет крупного землевладения, а следовательно,— континуитет и некоторых форм крестьянской зависимости. Крупные имения частично уцелели в мало затронутых вторжениями варваров районах Балканского полуострова и Малой Азии 8.

Восстанавливая свою власть в провинциях, государство утвердило право своей собственности на все запустевшие и межобщинные земли. На них оно селило безземельных и варваров на условиях уплаты налога и несения военной службы, основывало императорские и правительственные имения, социальная структура которых была сходной с частными и которые в VII—IX вв. росли опережающими темпами.

Чрезвычайную устойчивость обнаружило церковно-монастырское землевладение: меры по его ограничению были эпизодическими, тогда как дарования льгот — правилом. Несмотря на жестокий удар по материальному положению духовенства на первом этапе иконоборчества, источники начала IX в. вновь свидетельствуют о богатых владениях церкви и монастырей.

Складывалось и светское крупное землевладение: могущество фемной знати опиралось не только на служебные полномочия, но и на значительные собственные доходы.

На рубеже IX—Х вв. оформилась категория париков, поземельно, а затем и лично зависимых крестьян, держателей чужой земли — принципиально важное следствие аграрного переворота 9. Генетически пари-{15}кия была отчасти связана со свободной арендой VI в., но особым и многочисленным социальным слоем парики стали только в Х в. Размеры их платежей господам в 2—3 раза превышали обязанности свободных налогоплательщиков, собственников своих участков. Феодалы переложили на париков и подати в казну, причитавшиеся с их собственности.

Имелись в деревне и свободные арендаторы, и наемные работники. Рабы же уже не играли заметной роли в сельском хозяйстве, хотя их еще было много в имениях в качестве дворовых слуг и холопов.

Коренные сдвиги произошли в «переходную эпоху» и в городах империи. О степени упадка городской жизни в VII — середине IX в. на Балканах и в Восточном Средиземноморье также ведутся споры 10. Множество городов лежало в развалинах, немало городов аграризировалось. Однако и в это время крупные и хорошо защищенные поселения сохранили значение не только административных и церковных, но и торгово-ремесленных центров. В них, в особенности в Константинополе, стекались массы лишившихся очагов горожан из других мест и разоренных крестьян. Возник широкий рынок дешевой рабочей силы, использованный госу-

7Липшиц Е. Э. Очерки истории византийского общества и культуры. М., 1961. С. 18—48; Литаврин

Г. Г. Византийское общество и государство в Х—XI вв.: Проблемы истории одного столетия. М., 1977.

С. 7—41; Patlagean Е. Pauvrété économique et pauvrété social à Byzance. 4e–7e siecle. Р., 1977; Loos М. Quelques remarques sur les communautés rurales et la grande propriété terriènne à Byzance (VIIe—XIe

siècles)//BS. 1978. Т. 39 (1). Р. 3—18; Haldon J. F. On the Structuralist Approach to the Social History of Byzantium//BS. 1982. Т. 42 (2). Р. 203—211; Patlagean Е. Structure sociale, famille, chrétienté à Byzance. 4e– 9e siècles. L., 1981; Kaplan М. Les villageois aux premiers siècles byzantins (6е—10е s.): une société homogène?//BS. 1983. Т. 43 (2). Р. 202—217.

8Сюзюмов М. Я. Основные источники по истории Византии конца VII — середины IX в.//История Византии. М., 1967. Т. 2. С. 14—15; Lemerle P. The agrarian history of Byzantium from the origins to the twelfth century. Galway, 1979. Р. 104—105. Cf.: Kaplan М. Les villageois... Р. 214; Липшиц Е. Э. Право и суд в Византии в IV—VIII вв. М., 1976. С. 67—78; Фихман И. Ф. К развитию патроциниев в византийском Египте // ВВ. 1968. Т. 29. С. 49—52; Он же. Окси-

ринх — город папирусов. М., 1976. С. 60—97; Köpstein H. Agrarverhältnisse Ende des 6. Jahrhunderts, besonders nach den Kaisernovellen // Byzanz im 7. Jh. S. 29.

9Удальцова З. В., Осипова К. А. Формирование феодального крестьянства в Византии//История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. М., 1985. Т. 1. С. 405—406.

10Удальцова З. В., Осипова К. А. Отличительные черты феодальных отношений в Византии//ВВ. 1974. Т. 36.

С. 20—21.

дарством, духовенством, богатыми людьми для налаживания производства товаров. Государство увеличивало число своих мастерских 11.

Кризис позднеантичного полиса в V—VI вв., ликвидация сословия куриалов и пережитков рабовладения как системы и прикрепления к профессиям членов торговых и ремесленных корпораций, т. е. те перемены, которые были ускорены варварским нашествием, создали лишь возможность нового пути развития византийского города. Предпосылкой к его обновлению должны были стать укрепление власти государства над всем населением страны, обеспечение безопасности передвижения, подъем сельского хозяйства, возобновление правопорядка на рынке, гарантирующего торговую прибыль, систематическая чеканка монеты и т. п. Все это становилось реальностью с IX в., когда и начался постепенный подъем византийского города, в первую очередь столицы — Константинополя 12.

Отчетливо обозначились две главные особенности города империи, отличавшего его вплоть до ее гибели. Первая была следствием наступления феодальной эпохи и состояла в абсолютном преобладании среди горожан свободных непосредственных производителей, владевших собственным инструментом и трудившихся в мастерской-лавке, либо также собственной, либо арендованной у частных лиц, государства, церкви. Вторая особенность генетически восходила к позднеримскому (а возможно — и к эллинистическому) городу и заключалась в неполном отделении ремесла от сельского хозяйства. Ремесленники и торговцы вели, как правило, небольшое хозяйство близ стен города, а крестьянин немало орудий изготовлял сам в своем подворье.

Но значительными были в городе слои населения, вынужденные покупать все необходимое для жизни на рынке. Это были как наиболее {16} зажиточные горожане (представители

Файл byz17g.jpg

Постройка Вавилонской башни.

Ок. 1180—1194. Монреале.

Мозаика из кафедрального собора.

знати, священнослужители, ювелиры, менялы, шелкоткачи, оружейники, чиновники), так и наиболее обездоленные (поденщики, грузчики, строители). Недаром основную массу товаров на городских рынках составляли продукты земледелия, скотоводства, рыболовства. Излишки продуктов из загородных имений сбывала здесь и городская знать, и церковь, и монастыри. Города империи повсюду сохраняли полуаграрный характер. Ремесленники и торговцы также уплачивали налоги в казну. В Константинополе и, видимо, в других крупных городах ремесленники — изготовители товаров широкого потребления и особо дорогих изделий, а также торговцы главными продуктами, ценным сырьем и специями были организованы (вероятно, уже в IX в.) при участии властей в особые объединения — ремесленные и торговые корпорации, пользовавшиеся защитой закона и рядом льгот, но находившиеся под строгим контролем властей. В столице империи и в ряде других крупных городов имелись ремесленники государственных мастерских, обслуживавших нужды императорского дворца и правительственных учреждений. Формы эксплуатации были здесь нередко архаичными: в монетном деле, в металлургии, в рудниках применялся труд и государственных рабов и осужденных за различные преступления. До середины IX в. население провинциальных городов мало отличалось от свободного {17} крестьянства. Но и здесь немало горожан оказывалось в зависимости от домовладельцев, ростовщиков, местной чиновной знати, от крупных торговцев, судовладельцев, от церкви и монастырей.

Впроцессе формирования находились в VII—IX вв. и социальные прослойки господствующих кругов империи. Особенно зыбкими были границы между теми социальными группами, которые играли наиболее активную роль в государственно-политической и общественной жизни. Совершалось интенсивное обновление правящего класса Византии.

Всамом деле: уже к началу VII в. крупное сенаторское землевладение при активном содействии центральной власти сошло с арены, имения новой чиновной и превращавшейся в

11Курбатов Г. Л., Лебедева Г. Е. Город и государство в Византии в эпоху перехода от античности к феодализму//Город и государство в древних обществах. Л., 1982. С. 56—77.

12Каждан А. П. Деревня и город... С. 250—300.