Культура Византии. VII-XII вв

горла, носа, пищевода, мочевых и половых органов. Трактат представляет собой довольно скудное по содержанию эпитоме, в котором только иногда упоминаются Гиппократ и Гален. Хотя в предисловии основную цель своей работы Лев определяет как описание причин, симптомов и терапии каждой болезни, в действительности он очень кратко говорит об этом. Львом

был подготовлен также «Общий обзор о природе людей», являющийся извлечением из труда Мелетия 108.

При Константине VII Багрянородном по его приказу была создана Феофаном Нонном краткая медицинская энциклопедия, базирующаяся на «Синопсисе» Оривасия и эксцерптах из произведений ранневизантийских врачей Аэция из Амиды, Александра из Тралл и Павла Эгинского. Задачу, поставленную им при написании своего труда, озаглавленного {328} «Синопсис вкратце обо всем врачебном искусстве», он видел в ознакомлении византийцев с самыми существенными сведениями по медицине. Работа распадается на 297 глав, в которых речь идет преимущественно о лекарствах, изготовленных как в домашних условиях, так и профессионалами. К описанию самих болезней и их лечения, особенно к хирургии, Феофан Нонн не проявляет особого интереса. Им же по поручению Константина VII было составлено сочинение «О диете», одним из источников которого является работа по медицине, посвященная Константину IV Погонату. Оба трактата Феофана Нонна снабжены предисловиями, которые не оставляют никакого сомнения, что они были написаны по заказу Константина VII 109.

Крупнейшему византийскому ученому Михаилу Пселлу принадлежит и ряд произведений по медицине: компендий, носящий название «Лучший врачебный труд, написанный ямбами» и предназначенный для учебных целей; перечень заболеваний под заглавием «О новых названиях болезней», где помещено множество специальных медицинских терминов; трактат «О бане», в котором он отмечает значение водных процедур для здоровья человека и предостерегает от чрезмерного увлечения купанием. Много внимания он уделял проблемам питания. В его сочинении «О диете» дана характеристика растительных и животных продуктов и их воздействия на природу и здоровье человека. Главы по медицине и физиологии включены в его огромный труд «Всеобщее наставление». Описание чесотки мы находим в ряде его юмористических стихотворений. Значительное число медицинских работ Михаила Пселла до сих пор не издано (Phys. et med. Т. Р. 193, 203—243; II. Р. 257—281) 110.

Несколько медицинских сочинений дошло до нас от младшего современника Михаила Пселла Симеона Сифа, проявлявшего исключительный интерес к естественной истории. Наиболее значительным произведением, написанным им, была посвященная Михаилу VII Дуке «Синтагма о свойствах различных видов пищи», где говорится о целебных свойствах пищи. Материал в Синтагме располагается в алфавитном порядке. В работе впервые в византийской медицинской литературе упоминаются лекарства восточного происхождения, такие, как камфара, гвоздика, мускатный орех, амбра, гашиш и другие, что свидетельствует о хорошем знании Сифом арабской и индийской традиции. Кроме того, им был составлен ботанический лексикон и небольшие трактаты о чувствах обоняния, вкуса и осязания (Phys. et med. II. Р. 283— 285; Delatte. Anecd. II Р. 339—361) 111.

При создании своих работ Симеон Сиф, возможно, опирался не только на античную традицию, но и на личный опыт и восточную медицинскую литературу. При всеобщем преклонении перед авторитетом греко-римских мыслителей Симеон Сиф выступил с критикой некоторых теоретических положений Галена в своем «Антирретике Галену». Он упрекает древнеримского ученого за его многословие, за противоречия, {329} которые в ряде случаев наблюдаются, по мнению византийского писателя, между словом и смыслом 112.

108Leonis Medici De natura hominum synopsis/Ed. R. Renehan. В., 1969; Hunger Н. Ор. cit. S. 305.

109Cohn L. Bemerkungen zu den Konstantinischen Sammelwerken // BZ. 1900. Bd. 9. S. 154—158; Lemerle P. Ор. cit. P. 296; Hunger H. Op. cit S. 305.

110Vogel K. Op. cit. P. 290; Hunger Н. Ор. cit. S. 307—308.

111Harig G. Von den arabischen Quellen des Symeon Seth // Medizinhistorical Journal. 1967. Bd. 2.

S.248—268.

112Brunet М. Siméon Seth, médecin de ľempereur Michel Doukas. Sa vie — son oeuvre. Bordeaux, 1939; Schmid М. Eine Galen-Kontroverse des Simeon Seth//Communications au XVII Congrès International ďHistoire de la Médecine. Athen, 1960. Vol. 1. Р. 491—495; Hunger H. Op. cit. S. 308—309.

От рассматриваемых столетий дошел до нас весьма интересный труд по медицине, принадлежащий, по мнению его первого исследователя и издателя Г. Г. Литаврина, перу практикующего врача. Отсутствие в изучаемом сочинении надежных хронологических указаний затруднило его датировку. Были определены только хронологические пределы его появления. В качестве terminus post quem Г. Г. Литаврин принял упоминание об императрице Зое, умершей в 1050 г., в качестве terminus ante quem — время написания манускрипта, содержащего данный труд и созданного, по мнению большинства исследователей, во второй половине

XIV в.

Трактат, являющийся, по словам Г. Г. Литаврина, своеобразной медицинской энциклопедией, распадается на несколько разделов, в которых речь идет об общей гигиене, о гигиене беременной женщины и новорожденного, о гигиене питания, о различных видах внутренних и наружных болезней и о методах их лечения, о приготовлении лекарственных препаратов. При этом фармакологический отдел занимает в лечебнике преобладающее место.

Изданный Г. Г. Литавриным медицинский трактат имел, по-видимому, практическое значение, служил руководством для лечащего врача. Его автор, весьма сведущий в своей области человек, при его составлении опирался как на сочинения своих предшественников, так и на личный опыт. В работе нередко встречаются описания способов лечения отдельных видов заболеваний, которые применял сам автор и которые давали не меньший эффект, чем методы его коллег (Трактат. С. 249—301).

Изложенный выше материал показывает, что византийцы достигли определенных успехов в области медицины, уровень развития которой был для своего времени довольно высоким.

Вобласти химии, остававшейся в Византии оккультной наукой о тайных свойствах веществ, об «искусственном», по определению в «Суде», «приготовлении золота и серебра», продолжалось количественное и качественное накопление химико-технологических сведений практического характера. Главная заслуга в этом процессе принадлежала ремесленникам. Именно они в ходе работы значительно расширяли и обогащали объем знаний, приобретенных предшествующими поколениями мастеров и подмастерьев, в металлургии, красильном и керамическом производстве, стеклоделии и т. п. и передавали их своим наследникам. Ими чаще всего были их дети, которые, помогая родителям, овладевали трудовыми навыками.

Правда, мы плохо осведомлены о ремесленном производстве рассматриваемого периода. Имеющиеся сведения носят случайный характер. Известно, например, что скрипторы при копировании трактатов, описывающих технологию обработки различных материалов, для обо-

значения химических элементов использовали специальные значки, которые были {330} понятны как переписчикам, так и читателям этих произведений 113. Однако многие подобные руководства до сих пор еще не изданы и не введены в научный оборот. Тем не менее сохранившийся материал, особенно археологический, и его сопоставление с данными нарративных памятников дают возможность говорить об определенном подъеме ремесла в Византии в IX—

XII вв., особенно в отраслях, связанных с удовлетворением потребностей армии, двора, монастырей, знати и купечества 114.

Встолице империи, в Константинополе, были расположены многочисленные мастерские. В них выплавляли металл, изготовляли оружие и разнообразное воинское снаряжение, ювелирные украшения, драгоценную утварь, благовония, высококачественные красители,

лучшие сорта шелковых пурпурных тканей, изделия из стекла, глиняную полихромную посу-

ду 115.

Ремесленные мастерские находились и в других городах Византии. Мастерская по окраске тканей была обнаружена в городе Стоби при раскопке жилого дома. В Коринфе была найдена функционировавшая в XI—XII вв. стеклоделательная мастерская. Об обработке стекла в мастерских Фессалоники пишет Иоанн Камениата (Theoph. Cont. P. 501). Вообще о стекольщиках рассказывается во многих агиографических памятниках. В них нередко идет речь о лю-

113Гранстрем Е. Э. Указ. соч. С. 358.

114Сюзюмов М. Я. Город // История Византии. Т. 2. С. 24, 28.

115Наследова Р. А. Город второй половины IX—Х в.//История Византии. Т. 2. С. 137—138; Литаврин Г. Г. Указ.

соч. С. 19.

дях, у которых брызги расплавленного стекла выжгли глаза 116. Мастерские по производству керамических изделий, отличавшихся высоким качеством, существовали в Коринфе, Афинах, Спарте. Здесь изготовляли не только кухонную посуду, используемую в повседневной жизни, но и первосортную продукцию, украшенную росписью или штрихами. Мастерские по обработке металлов были сосредоточены в Фессалонике. Это была одна из наиболее высоко развитых отраслей ремесленного производства города. Иоанн Камениата, описывая завоевание Фессалоники арабами в 904 г., говорит о производстве в ней в огромных количествах изделий из меди, железа, олова, свинца (Theoph. Cont. P. 501). Арабы за несколько дней пребывания в захваченном городе награбили неимоверно много медной и железной утвари. Их предводители даже запрещали им грузить ее на корабли, оставляя место для более ценной добычи. Особенно хорошо было налажено в Фессалонике производство самого разнообразного вооружения. По данным Константина Багрянородного, стратиг Фессалоники, несмотря на страшный разгром, учиненный арабами в 904 г. в городе, должен был уже в 908 г. поставить 200 000 стрел, 3000 дротиков, большое число щитов для снабжения экспедиции, снаряженной византийским правительством против арабов (De cer. P. 657).

Ремесленные мастерские существовали и в монастырях. В Студийском монастыре в Константинополе трудились красильщики, кожевники, ювелиры, кузнецы, мастера по изготовлению ножей, ключей, цепей, рыболовных крючков и т. п. В поместьях византийских магнатов также ра-{331}ботали ремесленники-профессионалы, которые занимались производством разнообразных керамических изделий и тканей 117.

В византийском ремесле продолжали сохраняться унаследованные от древности технические приемы и секреты изготовления ряда изделий, а в отдельных отраслях его, как, например, в стеклоделии, даже античная технология. Однако византийские мастера не только освоили их, но и продвинулись далеко вперед. Особенно это заметно на наиболее массовом и показательном материале, каким является керамика, где была значительно усовершенствована система обжига и приготовления теста, используемого для производства гончарной продукции 118.

Успешное развитие ремесленного производства, тесно связанного с насущными потребностями византийцев, способствовало дальнейшему увеличению объема информации о химических процессах, происходящих в природных веществах и их соединениях. Стремление полнее удовлетворить запросы повседневной жизни, особенно в военной сфере, нередко приводило к открытиям в области химии. Так, необходимость обеспечения безопасности пределов Византии от нападений врагов, теснивших империю в начале рассматриваемого периода на всех границах, стимулировала создание грозного для того времени оружия, так называемого «жидкого», или «греческого огня». Его применение было залогом успеха византийцев в борьбе с неприятелем (Mich. Ps. II. P. 10; Ann. Comn. III Р. 96—99).

«Греческий огонь» был изобретен около 673 г. Каллиником, архитектором из Гелиополя в Сирии, перебежавшим к византийцам при Константине IV Погонате (668—685) (DAI. Р. 228; Конст. Багр. С. 312) и представлял собой горючую смесь, состоящую из смолы, нефти, селитры и серы. Это вещество легко воспламенялось и горело даже на воде (PG. Т. 107. Col. 1008 C—D). Его выбрасывали из устанавливаемых на носу кораблей сифонов-огнеметов, которые для устрашения неприятеля устраивали в виде бронзовых или железных чудищ с разинутыми пастями и направляли в сторону вражеских судов (Ann. Comn. III. Р. 42). Хотя «греческий огонь» использовали главным образом в морских сражениях, однако не менее успешно его применяли и при обороне и осаде крепостей и городов. Наполненные горючим веществом глиняные сосуды бросали либо в осаждаемые укрепленные населенные пункты, чтобы вызвать в них пожары, либо на осадные орудия врага, чтобы сжечь их. Технология производства «жидкого огня» хранилась в глубокой тайне. Ее разглашение каралось смертной казнью (DAI.

116Литаврин Г. Г. Указ. соч. С. 21.

117Липшиц Е. Э. Очерки... С. 85—86, 104—105; Сюзюмов М. Я. Указ. соч. С. 26—27; Литаврин Г. Г. Указ. соч.

С. 14.

118Сюзюмов М. Я. Указ. соч. С. 28, 33; Каждан А. П. Экономическое развитие империи в XI—XII вв. // История Византии. Т. 2. С. 249—250, 253—254.

Р. 68—70; Конст. Багр. С. 274—275). Однако секрет приготовления «греческого огня» стал со временем известен и арабам, и болгарам (Кекавм. Комментарий С. 446) 119.

Особый интерес византийцы продолжали проявлять к алхимии, которую ее адепты рассматривали как «великое и святое искусство» 120. По их представлениям, занятия алхимией помогали созданию неисчисли-{332}мых богатств и избавлению человечества от нищеты и болезней, поскольку они верили, что при соответствующей обработке можно было превратить неблагородные металлы в благородные и приготовить универсальное средство, эликсир долголетия. Не понимая сущности химических процессов, при которых удавалось порой получить в результате соединения отдельных металлов сплавы, напоминающие золото либо серебро, или выделить настоящее серебро из сырого свинца, а из амальгамы — золото, алхимики принимали это за действительные превращения веществ. Естественно, у них возникала мысль о возможности превращения всего сырья в благородные металлы.

Занятия алхимией в Византии носили чисто спекулятивный характер, ее последователи занимались не постановкой опытов, а изучением дошедших к ним из глубокой древности работ, в которых были помещены сведения о результатах экспериментов по изготовлению различных предметов из металла и стекла, украшений и красителей. Приведенные в них правила по обработке металлов давали в руки ремесленникам и ювелирам рекомендации по паянию, закаливанию, очищению и обогащению металлов, по производству сплавов, листового материала из свинца и золота, металлических нитей и т. п. Много места в указанных сочинениях занимают рецепты по приготовлению красителей, прежде всего пурпура и киновари, используемых ткачами-ремесленниками и художниками-живописцами. В лексиконе «Суда» помещено сообщение о практике смешивания красок, которым обычно занимались ремесленники. В алхимических произведениях идет речь и о производстве и обработке стекла.

Среди них встречаются руководства по изготовлению ваз и кубков, по их росписи, а также по окраске стекла, жемчуга и драгоценных камней. Для декоративной отделки их мастерам советовали использовать не только драгоценные металлы и камни, но и янтарь, алебастр и т. п. Кроме того, в трактатах по алхимии были описаны отдельные, используемые ее приверженцами приборы, прежде всего фиалы, реторты, дистилляционные аппараты, печи и др. 121

Впервые труды по алхимии, созданные авторами более раннего времени, и комментарии к ним были собраны в единый корпус в VII — VIII вв., который был дополнен при Константине VII Багрянородном. Большинство дошедших до нас трактатов по алхимии либо анонимные сочинения, либо работы, приписанные выдающимся деятелям истории, культуры и науки прошлого. Среди них нередко встречаются имена императоров Юстиниана I и Ираклия, а также Стефана Александрийского, Демокрита из Абдеры и др. Алхимические произведения были широко распространены в Византии. В рукописных коллекциях сохранилось значительное число древних манускриптов, содержащих работы по алхимии. Критическое издание этих текстов до сих пор еще не осуществлено. Большие затруднения вызывает понимание их содержания. Они полны символики, туманных и непонятных рассуждений и ложных выводов и отличаются религиозно-мистическим характером изложения и использованием труднопонимаемых выражений, аллегорий и заклинаний {333} Их авторы употребляли для обозначения одних и тех же металлов, камней, приборов множество различных наименований 122.

Несмотря на широкое распространение алхимических произведений и повсеместный интерес, проявляемый к этой оккультной науке в византийском обществе, увлечение ею было небезопасным. Так, константинопольскому патриарху Михаилу Кируларию (1043—1058) наряду с другими было предъявлено обвинение в приверженности волшебству и алхимии. В обвинительной речи, составленной Михаилом Пселлом, занятие алхимией объявлялось тяжким преступлением. По словам Михаила Пселла, патриарх не знал законов превращения металлов, он занимался только изготовлением тинктур, поисками веществ, которые могли бы очистить медь и лишить свинец плавкости. Однако на этом пути, как отмечает Пселл, он не добился ни-

119Сюзюмов М. Я. Указ. соч. С. 28.

120Vogel К. Ор. cit. Р. 296.

121Vogel К. Ор. cit. Р. 301; Каждан А. П. Книга... С. 77; Hunger H. Op. cit. .S. 281.

122Vogel К. Ор. cit Р. 297; Hunger H. Op. cit. S. 279—281.

каких успехов: железо оставалось железом, а олово — оловом и лишь по цвету напоминало золото 123.

Михаил Пселл в юношеские годы также увлекался алхимией. Им была написана работа

— послание «О том, как делать золото», которая была посвящена тому же Михаилу Кируларию. В ней Михаил Пселл ведет речь о перераспределении материи, об изменениях, происходящих благодаря смешиванию элементов. Отказываясь видеть в этом нечто таинственное и магическое, он пытается объяснить процессы превращения металлов естественными причинами, исходя из учения Аристотеля о четырех элементах. Михаил Пселл предложил и описал общую технологию окраски камней и металлов. Здесь же он перечисляет различные способы получения золота: 1) из золотоносной россыпи, встречающейся на морском берегу; 2) согласно рецепту, предложенному в труде Псевдо-Демокрита «Физика и мистика»; 3) используя традиционные рецепты по изготовлению золота. При этом он отдает предпочтение старым, пришедшим из глубокой древности рецептам производства золота. Однако ничего нового и определенного Михаил Пселл по данному вопросу не привел (Mich. Ps. Epître. P. 1—47) 124. Его изложение весьма туманно и неясно, а аргументы и выводы весьма шатки.

Как видно, дошедшие до нас памятники химической и алхимической литературы наряду с фантастическими данными и выводами содержат немало интересных и полезных сведений об обработке металлов, об изготовлении красителей, керамики, стекла, мела, о процессах брожения, свертывания, разложения, знание которых было необходимо при приготовлении продуктов питания, и свидетельствуют о практической направленности этих наук в Византии.

Хотя во второй половине VII—XII вв. в Византии уделяли довольно мало внимания естественным и математическим наукам, тем не менее в этот период многое было сделано для развития науки и техники, особенно тех отраслей их, которые были тесно связаны с практическими потребностями общества. Было накоплено множество положительных знаний, без которых был бы немыслим прогресс. Но главная заслуга Византии рассматриваемой эпохи состоит в сохранении и развитии высших достижений древнегреческой науки и в передаче их последующим поколениям. {334}

11

Географические знания1

Географическая мысль в средневизантийскую эпоху развивалась на основе античных и ранневизантийских достижений. Процесс этот не был вполне равномерным. Как по количеству, так и по качеству сохранившихся памятников, период VII—VIII вв. был сравнительно менее плодотворным, македонский и комниновский периоды — более продуктивными. Географическая литература оставалась одним из компонентов большого византийского культурного комплекса

иследовала присущим ему общим закономерностям. Находили, однако, в ней выражение и новые веяния, намечались качественные сдвиги. Они проявлялись во всех основных сферах землеведения: теоретической космографии, практической географии и картографии.

Представление о мироустройстве развивалось в Византии в тесной связи с философией

ибогословием. Византийская космография располагала богатой традицией патристической экзегезы 2, многочисленные Шестодневы не потеряли своей популярности и в последующие столетия существования империи. Традицию толкования Священного писания, из которого черпались основы христианских представлений о мироустройстве, продолжил в VIII в. Иоанн Дамаскин. Вопросы космологии рассмотрены им в последней части догматического сочинения «Источник знания» (PG. Т. 94. Col. 862—976). Представленные здесь сюжеты традиционны для Шестодневов, и автор выступает скорее как компилятор, чем как оригинальный мысли-

123Любарский Я. Н. Указ. соч. С. 87; Гукова С. Н. Космография... С. 41—42.

124Hunger H. Op. cit S. 281.

1С. 345—365 написаны. О. Р. Бородиным; с. 335—345 — С. Н. Гуковой.

2См.: Бородин О. Р. Развитие географической мысли//Культура Византии. IV— первая половина VII в. М., 1984.

С. 432—466.

Михаил Пселл положил начало этой новой традиции в истории византийской космографии. Он впервые попытался представить рациональную картину мира, в основе которой лежали не столько библейская космология, сколько позитивные достижения эллинистической науки. Космография изложена у него в большом сочинении «Всеобщее наставление» (De omnifaria doctrina), которое было, вероятно, плодом его преподавательской деятельности и имело назначение учебного пособия, компендия, где можно найти все необходимые сведения о физическом мире. Как и многие сочинения энциклопедического характера, труд Пселла представляет собой компиляцию, где наряду с Псевдо-Плутархом автор использует сочинения древнегреческих мыслителей и ранневизантийских комментаторов к ним.

Вглавах, посвященных космографии (§ 120—178), Пселл кратко представляет геоцентрическую картину мира по Птолемею, который был источником его сведений и относительно определения небесного экватора, и видимого наклона оси мира к горизонту, и смены времен года и многих других явлений, которые были почерпнуты им скорее из комментариев, чем из сочинений самого александрийского астронома.

Ввопросах космогонии Пселл не следует слепо за ветхозаветным преданием, но занимает позицию достаточно независимую. Сославшись на моисеево Пятикнижие, он переходит к изложению теории античных {337} философов, выделяя учение о 4 первоэлементах и эфире. Элементы, по мнению Пселла, расположены в космосе по концентрическим окружностям: в центре — земля, как самая тяжелая, выше — вода, еще выше — воздух и огонь, как более лег-

кие (Mich. Ps. De omn. doc. P. 78—79).

Проблемы метеорологии автор излагает согласно Аристотелю. Некоторые из них более детально рассмотрены в ряде трактатов о происхождении атмосферных явлений, представляющих собой по большей части компиляции из комментариев Олимпиодора к «Метеорологи-

ке» Аристотеля (Mich. Ps. Epître. P. 55—68), а также в небольшой монодии, написанной по поводу землетрясения 4. «Природа — сила невидимая для глаз, но понимаемая разумом. Она является двигателем физических тел. Ведь все тела, если и получают движение и покой от бога, движимы прежде всего природой. ...Человека и живые существа движет природа и душа. Тела же, простые и сложные, движет только природа»,— пишет Пселл (Mich. Ps. De omn. doc. Р. 40). Таким образом, природа в его понимании является ближайшим посредником реализации трансцендентной идеи. Бог создал природу и дал ей свои законы, в соответствии с которыми она и функционирует. Следовательно, закономерность природных явлений доступна человеческому разумению. Такая концепция позволяет рационально переосмыслить сакральную картину мира, традиционную для патристического периода, картину, которая на протяжении столетий господствовала в христианских представлениях. Природа приобретает у Пселла относительно самостоятельный статус, несмотря на то, что первопричина сохраняет решающее значение, поскольку ничто в мире не происходит вне божественной воли.

Эта концепция Пселла находит любопытную аналогию в Западной Европе, где столетием позже представители Шартрской школы также попытаются переосмыслить соотношение причинных сил в природе. Гийом Коншский выступил с критикой буквальной интерпретации Священного писания и разработал космологию, где компетенция бога ограничивалась созда-

нием первоэлементов и души человека, тогда как устройство остальной части космоса подчинялось действию причин вторичных, и прежде всего звезд 5. Как видим, и здесь западноевропейские мыслители в поисках определенных закономерностей объяснения природы прежде всего отделяют ее от бога. Если Пселл, предоставив природе право самостоятельного существования, ищет законы в ней самой, то Гийом Коншский передает legitima causa et ratio в ведение звезд. В обоих случаях ratio рассматривается как основополагающий принцип формирования мира, а природа становится объектом самостоятельного изучения.

С Пселла начинается и эпоха широкого распространения в Византии естественнонаучных сочинений Аристотеля. В своих комментариях к его трудам Пселл выступает порой как

4Gautier Р. Monodies inédites de Michel Psellos//REG. 1978. Т. 36. Р. 145—151.

5Gregory T. La nouvelle idée de nature et de savoir scientifique au XII siècle // The cultural Context of Medieval Learning/Ed. J. F. Murdoch and E. D. Sylla. Boston, 1975. Р. 145 f.

самостоятельный мыслитель, занимая позицию, независимую от позднеантичных комментато-

ров 6. {338}

Вся византийская космографическая литература в значительной степени испытала на себе влияние Аристотеля. Авторитет его был санкционирован систематическим применением его логики в христианской догматике. Ранние комментаторы Аристотеля — Олимпиодор, Александр Афродисийский, Филопон — заложили основу толкования его учения в Византии, внеся в аристотелевскую экзегезу элементы платонических идей 7. Благодаря Пселлу с конца XI в. влияние аристотелизма становится особенно значительным. С этого времени аристотелевское направление широко распространяется в школе, где изучаются его идеи о сухих и влажных испарениях земли, которые объясняли причины не только атмосферных явлений, но и землетрясений. Метеорология как специальная наука ведет свое начало от Аристотеля, хотя наблюдательный опыт древних греков позволил им еще задолго до него строить свои теории 8. Разделение подлунного и небесного мира впервые произвели пифагорейцы. Аристотель же охватил понятием «метеорология» не только все атмосферные явления, но и гидрологию, сейсмологию, кометы, метеориты — т. е. все, что он связывал с воздействием «сухих испарений» земли и относил, таким образом, к атмосфере 9. Заслуга Аристотеля в том, что он раз и навсегда отделил метеорологию от астрономии, четко очертил ее рамки и содержание, сохранявшие значение вплоть до нового времени. Пселл немало способствовал распространению аристотелевской метеорологии в Византии. Его труды принесли свои плоды — некоторое время спустя расцвела комментаторская деятельность Иоанна Итала, Михаила Эфесского, Евстратия Никейского 10. Теории Аристотеля, широко распространенные в школе, имели свое применение и за ее пределами, о чем свидетельствуют многочисленные реминисценции в византийской историографии. Сообщения о непогоде и стихийных бедствиях часто сопровождались экскурсом о сущности и причинах этих явлений.

Долгое время Михаилу Пселлу приписывалось авторство и другого памятника космографии Σύνοψις τω;˜ν φυσικω;˜ν принадлежащего на деле его современнику Симеону Сифу

(Delatte. Anecd. Р. 17—87; PG. Т. 122. Col. 783—810). Круг интересов этого византийского уче-

ного был достаточно широк. Интересно, что в справочниках по истории науки он фигурирует главным образом в разделах о византийской медицине 11. Работы его обнаруживают прекрасное знание восточной традиции. В историю византийской литературы Сиф вошел как переводчик «Калилы и Димны» — индийского памятника, вошедшего в арабскую литературу и известного в Византии под названием «Стефанит и Ихнилат».

Космографическое сочинение Сифа по кругу источников и строгости изложения близко труду Пселла «Всеобщее наставление» 12. В неболь-{339}шом предисловии коротко изложены все сюжеты, интересующие автора: он намерен показать, что Земля сферична и расположена в центре вселенной, рассказать, сколько стадий имеет ее периметр, какую часть населяют люди, как делятся 7 климатов. Автор затрагивает метеорологические и астрономические проблемы: происхождение природных явлений, небесные тела, величину Солнца и Луны, движение звезд. В заключении говорится о материи, природе, душе и разуме. Завершается сочинение рассмотрением первопричины всех явлений. Такой порядок изложения свидетельствует о системном подходе по всему комплексу человеческих знаний, необходимому для изучения метафизики: всякое знание должно найти свое место в продвижении мысли к «первой философии» 13.

6См., например, его комментарии к «Физике» Аристотеля: Benakis L. Studien zn den Aristoteleskommentaren des M. Psellos // Archiv für Geschichte der Philosophie. 1961. Bd. 43, Н. 3. S. 215—238.

7Oehler К. Aristotel in Byzantium//Greek-Roman and Byzantine Studies. 1964. Vol. 5. Р. 135—138.

8Heiberg I. L. Geschichte der Mathematik und Naturwissenschaften im Altertum. München, 1925. S. 65—66.

9Capelle W. Zur Geschichte der meteorologischen Literatur // Hermes. 1913. Bd. 48. S. 322.

10Lackner W. Die aristotelische Meteorologie in Byzanz // Actes du XVI Congrès international des Etudes byzantines. Bucarest, 1976. Т. 3. Р. 640.

11См., например: Sarton G. Introduction to the History of Science. Baltimor, 1927. Т. 1. Р. 771 f.

12Гаврюшин Н. К. Византийская космология в XI в. // Историко-астрономические исследования. М., 1983. Вып.

16.С. 327—338.

13Tatakis В. La philosophie byzantine. Р., 1949. Р. 191.

тельных по кругу источников и строгости изложения космологических сводов было не случай-

ным событием, и они могут рассматриваться как свидетельство общей научной атмосферы эпохи 15.

Одним из популярнейших сочинений по космографии стал трактат Евстратия Никейского. Сравнение этого трактата 16, посвященного Марии Аланской, жене императора Михаила VII Дуки, с памятником, известным под названием «Учебник по космологии и географии» 17, показало, что мы имеем дело с двумя разными редакциями одного сочинения, которое, по всей вероятности, принадлежит перу Евстратия Никейского 18. Первый представляет собой краткую версию памятника, второй — {341} пространную. Это интересное сочинение состоит из ряда небольших глав (в разных списках количество и состав их варьируется), где рассмотрены обычные для космографии сюжеты. Однако автор предлагает несколько необычное решение многих вопросов, и это отличает его труд от аналогичных сочинений XI в.

Первые главы посвящены космологии. Мир состоит из четырех элементов, расположенных в соответствии со своим весом: земля, вода, воздух, огонь. Все они имеют по два свойства — огонь сух и горяч, воздух — тепл и влажен, вода — влажна и холодна, земля — горяча и влажна. Каждое из свойств, общее для двух элементов, служит основой превращения простых тел. Эта теория заимствована у Аристотеля и принята большинством христианских мыслителей — Василием Великим, Григорием Нисским, Филопоном. Расположение элементов по концентрическим пластам в соответствии со своим весом — популярная теория стоиков заимствованная в византийскую эпоху и Иоанном Дамаскиным, и Пселлом.

Одно из центральных мест среди космологических проблем занимает вопрос о форме и положении Земли. Она не четырехугольна, не треугольна, не совершенно кругла — скорее овальна. Ее можно сравнить с яйцом причем это сравнение относится не только к внешнему виду. Устройство мира аналогично и содержимому яйца: Земля соответствует желтку, небесная субстанция — белку, а последовательность небесных сфер (в количестве 9) напоминает оболочки и скорлупу. Подобного сравнения мы не встречали в рассмотренных памятниках. Оно, очевидно, перекликается с орфическим учением о «мировом яйце». С формой Земли связана и проблема ее устойчивости, важная для христианских авторов. Евстратий приводит две распространенные версии, основанные на высказываниях Библии: согласно одной, со ссылкой на Давида утверждается, что Земля покоится на водах; согласно другой, которая опирается на высказывание Соломона, она стоит на 7 столпах. Обе эти версии автор считает неверными и приводит развернутую аргументацию против них. Стабильность и равновесие Земли он объясняет двумя причинами: Земля парит в воздухе, подобно перу, и ничто не поддерживает ее, кроме божественного промысла; вращательные движения неба, планет и самой Земли препятствуют разъединению ее частей и удерживают ее в центре Вселенной. Последний аргумент заимствован из ионийских теорий, к нему прибегает в своем сочинении «Источник знаний» и Иоанн Дамаскин. Примечательно, что наряду со своим толкованием Библии автор привлекает для своих доказательств античные космологические теории.

Евстратий описывает океан (изображая его в виде огромной реки, берущей истоки в раю и окружающей землю двумя своими рукавами), природу рая, острова Блаженных, расположенные в южной части океана, недалеко от Индии.

Дискуссия о существовании антиподов занимает важное место в сочинении Евстратия (она отсутствует и у Пселла, и у Симеона Сифа). Древние философы, говорит автор, утверждают, что те же элементы существуют и по другую сторону Земли, за океаном, следовательно, там должна быть та же жизнь и люди. Но эти люди находились бы в ситуации, в которой им пришлось бы прогуливаться по потолку комнаты вниз головой. Другой аргумент религиозного порядка: сторонники идеи анти-{342}подов — безбожники, которые не принимают ни бога, ни идеи о сотворении человека, ведь если бы там были люди, то следует предположить и

15Гаврюшин Н. К. Указ. соч. С. 330.

16Polesso-Schiavon Р. Un trattato inedito di meteorologia di Eustrazio di Nicea//RSBN. 1965—1966. Vol. 2—3. Р. 290—304.

17Delatte A. Un manuel byzantin de cosmologie et géographie//Bnlletin de la classe des lettres et des sciences Morales et politiques. Bruxelles, 1932. 5 série. Т. 18. Р. 189—222.

18См. об этом: Гукова С. Н. Космографический трактат Евстратия Никейского // ВВ. 1986. Т. 47. С. 145—156.