Культура Византии. VII-XII вв

характера по самым различным отраслям знаний. В предисловии к одному из них, «Геопоникам», анонимный автор обращается к Константину VII со словами благодарности за его заботу об образовании и за возрождение занятий философией и риторикой, «пришедших в упадок и погруженных в немую глубину Леты» (Геопоники. С. 37) 19. Продолжатель {371} Феофана пишет о восстановлении при Константине преподавания арифметики, музыки, астрономии, геометрии, стереометрии и философии. По его словам, он собрал вокруг себя всех выдающихся и знаменитейших ученых, назначил их профессорами и поручил им обучать тех, кто желал получить образование. Он оказывал покровительство учителям и ученикам и интересовался их успехами (Theoph. Cont. Р. 446).

Преемники Константина VII Багрянородного, напротив, уделяли мало внимания делу просвещения. В сочинениях писателей-современников эта эпоха представлена как царство невежества. «Все изгнано,— пишет поэт Иоанн Геометр,— отвага, разум, знанье,— невежество царит у нас и пьянство» 20. Столь же критически оценивает данный период и Михаил Пселл, как в надгробном слове Иоанну Ксифилину (МВ. IV. Р. 433) 21, так и в «Похвале Иоанну Италу», где он с особой силой подчеркивает упадок науки и образования в правление преемников Константина VII. «... Хотя наследовать словесные богатства,— замечает он,— должны потомки, сокровище мудрости воспринято теми, кому оно не принадлежит по праву,— варварами, иноземцами, а Эллада между тем, вместе с ионийскими поселенцами, отстранилась от отцовского наследия, и оно перешло к ассирийцам, мидянам, египтянам. Все настолько переменилось, что эллины ведут себя по-варварски, а варвары — по-эллински. Ныне, если случится эллину попасть в Сузы пли Экбатаны, древнее владение Дария, то он услышит от вавилонян вещи, которых не слыхал на собственном языке, и станет там восхищаться любым человеком, впервые, пожалуй, узнавая, что мудрость была устроительницей всего. А если среди нас окажется кичливый варвар и вступит в разговор с жителями Эллады и всего нашего материка, то почти всякий раз собеседниками его будут не только полуослы, но даже полные ослы» (Памятники. С. 146). Аналогичным образом Михаил Пселл характеризует это время и в своем историческом труде. «Ныне,— пишет он в „Хронографии“,— ни Афины, ни Никомидия, ни Александрия в Египте, ни Финикия, ни оба Рима (первый — худший и второй — лучший) и никакой другой город не могут похвастаться ни одной из наук, а золотые россыпи, рудоносные и среброносные жилы, да и не такие дорогие залежи лежат, спрятанные от глаз» (Мих. Пс.

С. 82).

Резко отрицательно характеризует Михаил Пселл и уровень образованности самих василевсов, правивших в описываемый им период. Он говорит о презрительном отношении к ученым Василия II (976—1025), о его неумении говорить, о недостаточном знакомстве с науками Константина VIII (1025—1028) и элементарном характере его грамотности, о поверхностных и неглубоких знаниях Романа III Аргира (1028—1034), о непричастности к эллинской культуре Михаила IV Пафлагона (1034—1041) (Mich. Ps. I. Р. 18, 23, 28—29, 32—33, 56). Хотя императоры, правившие после Константина VII, вынуждены были заботиться больше о неприкосновенности границ государства, чем о школах и обучении, все же в жалобах Пселла на низкий уровень образования в империи в этот период много преувеличений. Сам же Пселл {372} в другом месте своей «Хронографии» замечает, что, несмотря на презрение Василия II к научным занятиям, «в те времена появилось немало философов и риторов», которые интересовались науками ради них самих (Ibid. I. Р. 18).

Анна Комнина также отмечает пренебрежение науками, которое наблюдалось у большинства людей в период, охватывающий время правления Василия II и его преемников до Константина IX Мономаха (1042—1055), однако она не говорит о полном исчезновении знаний (Ann. Comn. II. Р. 33). Все это свидетельствует скорее о некотором снижении уровня образованности во второй половине Х — первой половине XI в., но ни в коем случае не об упадке научных занятий в империи в указанный период.

При Константине IX Мономахе наступает новое оживление научной деятельности. Этот василевс, по характеристике Михаила Пселла, хотя и «не слишком преуспел в науках и не

19Hussey J. М. Ор. cit. P. 24.

20Пер. С. С. Аверинцева. Цит. по: Каждан. А. П. Литература // История Византии. М., 1967. Т. 2. С. 375.

21Скабаланович Н. Византийская наука в школы в XI веке//Христианское чтение. 1884. № 3/4. С. 345.

Новой характерной для данного периода чертой было появление в эпоху Комнинов литературных и философских кружков, в которых объединялись почитатели и любители науки и литературы. Известны три кружка. Одним из них руководила и направляла его деятельность дочь Алексея I Анна Комнина. Во главе второго стоял ритор и философ Михаил Италик. Третий группировался вокруг севастократориссы Ирины, вдовы Андроника, старшего брата Мануила I. Членами этих кружков были литераторы, риторы, философы, ученые. Так, в состав последнего кружка входили Иоанн Цец и Феодор Продром. Из второго вышли виднейшие писатели XII в. Евстафий Солунский и Михаил Хониат. К первому принадлежал Михаил Эфесский, один из комментаторов трудов Аристотеля. Участники кружков не только вели научные беседы, но и обсуждали трактаты, подготовленные ими для своих покровителей по различным отраслям знаний (Анна Комн. Предисл. С. 17, 33) 24.

Правящие василевсы, за редким исключением, с большим уважением относились к ученым людям, поддерживали их материально и награждали их высокими титулами. Придавая решающее значение образованию, они старались предстать в глазах своих подданных просвещенными людьми, заботящимися о возрождении занятий и распространении грамотности, покровителями наук и литературы. По словам Никиты Хониата, многие из ромейских монархов считали себя незаслуженно обиженными, если их не признавали мудрыми (Nic. Chon. P. 209).

Знание в Византии относили к разряду ценностей, приобретение которых было необходимо как императорам, так и подданным. Его рассматривали как средство, которое подкрепляло религиозные догмы, способствовало достижению истины, познанию божества и моральному самоусовершенствованию христиан. Знание вооружало их для борьбы с еретиками и со всеми инакомыслящими, ибо только оно помогало выяснить сущность ересей, избегать и опровергать их, выявлять у языческих авторов ошибки, которые были подвергнуты анафеме церковью, и то полезное, что не было чуждо христианскому учению (МВ. V. Р. 444—450).

Покровительственное отношение монархов к образованию объяснялось не столько их любовью к знанию, сколько чисто практическими соображениями. Византийская империя была централизованным государством. Во главе его стояло правительство, которое, по образному выражению, было «правительством писцов». Круг вопросов, которые находились в его ведении, был чрезвычайно широким. Оно осуществляло правосудие, распоряжалось финансами, занималось дипломатией и многими другими видами деятельности. Огромный бюрократический аппарат нуждался в хорошо обученных чиновниках, которые легко бы справлялись с возложенными на них довольно обширными и разнообразными обязанностями. Они должны были орфографически безукоризненно записывать то, что им диктовали их начальники, правильно, без ошибок, переписывать бумаги, составлять доклады, речи, послания, предписания, постановления, законы, хрисовулы, инструкции, тексты договоров и т. д. Документы полагалось излагать изысканно-литературным стилем, т. е. от чиновников требовали не только профессиональных знаний, но и общей культуры. Данные навыки и знания возможно было приобрести лишь после соответствующей подготовки. Наличие образования, таким образом, было одним из основных условий для получения должности в государственных и церковных учреждениях 25. Правда, оно не было специальным и не готовило чиновников к выполнению их функций. Это было общее образование, которое мог приобрести в школе каждый желающий 26. Однако от него во многом зависело не только получение места в канцелярии, но и сама карьера чиновников. Нередко образованные люди достигали высоких чинов и постов, большой власти и благосостояния 27. {375}

Императоры старались набирать кадры светской и духовной администрации из числа образованных лиц. Константин VII Багрянородный привлекал на службу в государственные канцелярии выпускников основанного им учебного заведения, назначая их секретарями, судьями, сборщиками податей, даже порой митрополитами (Theoph. Cont. Р. 446).

24Hussey J. М. Ор. cit. Р. 104.

25Browning R. Byzantinische Schulen... S. 108; Lemerle P. Le premier humanisme... P. 50—51, 105—106; Mango C. Byzantium. The Empire of New Rome. L., 1980. Р. 147—148.

26Speck P. Die Kaiserliche Universität von Konstantinopel. Präziesierungen zur Frages des höheren Schulwesens in Byzanz in 9. und 10. Jg. München, 1974. S. 23.

27Рудаков А. П. Очерки византийской культуры по данным греческой агиографии. М., 1917. С. 203.

Карьера большинства выдающихся политических деятелей Византии, многие из которых были незнатного происхождения, показывает, что именно образование открывало им доступ в высшие слои общества и помогало им удержаться там. Благодаря знаниям Лев Математик был назначен митрополитом Фессалоники, а затем главой Магнаврской школы; Иоанн Ксифилин возглавил правовую школу, а впоследствии был избран константинопольским патриархом; Михаил Пселл был приближенным советником ряда императоров, и ему было поручено руководство философской школой; Евстафий был преподавателем патриаршей школы в Константинополе до того, как стал митрополитом Фессалоники (Солуни).

Образование не только позволяло подняться вверх по служебной лестнице и занять более почетное положение в обществе, но и гарантировало более сносные условия существования. Даже дети простых и бедных жителей империи, получив образование, могли улучшить свой социальный статус: стать духовными лицами, военачальниками, чиновниками, нотариями, писцами, библиотекарями, учителями и т. п. 28 В одной из поэм, приписываемых Феодору Продрому, отец, наставляя сына, призывает его прилежно учиться, чтобы по окончании школы достичь более завидной участи, и приводит в качестве примера человека, который в годы учебы был очень беден, а начав работать учителем, приобрел довольно значительное состояние 29.

Желая для своих детей лучшего будущего, родители стремились послать их в школу для обучения, так как надеялись, что «наука и письмо» помогут им сделать блестящую служебную карьеру. Иногда успешное завершение обучения оправдывало ожидания. Один из аморийских мучеников Каллист, отправившийся в Константинополь для продолжения своего образования, после окончания занятий был зачислен на военную службу и назначен комитом схол. Мефодий, получивший у себя на родине в Сиракузах весьма солидное образование и прибывший в столицу для поступления на службу при дворе, спустя некоторое время был избран патриархом. Никифор, будущий патриарх, после окончания школы был принят в штат императорской канцелярии 30. Биограф милетского епископа Никифора, рассказывая о своем герое, пишет, что многие родители стремились послать своих детей в школы для получения образования, которое они рассматривали как источник богатства и служебной карьеры 31. О пользе, которую старались извлечь из образования, говорит и Михаил Пселл, замечая, что только «ради нее {376} одной науками и интересуются, причем сразу же от них отворачиваются, если не достигают цели» (Мих. Пс. С. 14—15).

Чтобы получить образование, способное изменить их судьбу, люди были готовы принести большие жертвы. Один юноша, чтобы платить за свое обучение, вынужден был работать истопником в бане. Родители не щадили себя и не жалели никаких средств, нередко они рас-

продавали свое имущество, лишь бы иметь возможность внести плату за обучение своих сыновей 32.

При таком отношении к знанию неудивительно, что образование в Византии получали многие, если, конечно, они имели возможность заплатить за свое обучение 33.

Правящие василевсы стремились дать своим детям надлежащее воспитание. В качестве наставников они, как правило, приглашали наиболее выдающихся ученых своего времени. Естественно, что, занимаясь под руководством столь знаменитых деятелей науки, наследники престола приобретали разносторонние познания.

Не менее образованы были и дети знатных сановников, которые старались обучить своих отпрысков различным наукам. Вышедшие из среды светской знати будущие патриархи Тарасий и Никифор были чрезвычайно эрудированными людьми 34. Обширными познаниями по философии и риторике обладал происходивший из богатой и знатной константинопольской

28Там же. С. 203—205, 216.

29Hesseling D. С., Pernot H. Poèmes prodromiques en grec vulgaire. Amsterdam, 1910. Р. 72—74; Hussey J. M. Op. cit. P. 114.

30Рудаков А. П. Указ. соч. С. 66, 202, 205.

31Delehaye E. Vita Sancti Nicephori episcopi Milesii saeculo X//AB. 1895. Vol. 14. Р. 129—166; Lemerle Р. Élèves et professeurs à Constantinople au Xe siècle. Р., 1969. Р. 4—5.

32Browning R. Byzantinische Schulen... S. 117—118.

33Рудаков А. П. Указ. соч. с. 38; Moffatt А. Schooling in the iconoclast centuries //Iconoclasm/Ed. A. Bryer, J. Herrin. Birmingham, 1977. Р. 88, 92.

34Dvornik F. Les légendes... Р. 28—29; Липшиц Е. Э. Очерки... С. 77, 182, 271, 296.

семьи великий логофет Симеон Метафраст. «Отменной учености» был и «первый министр» Константина IX Мономаха Константин Лихуд, один из самых просвещенных людей своего времени, в совершенстве владевший риторикой, знаток права и философии (Mich. Ps. P. 58— 60, 124). Полководец XI в. Кекавмен хотя и говорит о своем невежестве, об отсутствии у него «эллинского воспитания», тем не менее был весьма начитанным человеком, хорошо знавшим военно-стратегические трактаты древних авторов, осведомленным в вопросах истории и рели-

гии (Кекавм. Коммент. С. 272—273, 480, 565—566).

Дети менее состоятельных граждан империи также довольно часто проходили полный курс обучения и добивались больших успехов на литературном и научном поприще. Это — Лев Математик, Иоанн Мавропод, Михаил Пселл, Иоанн Ксифилин, Иоанн Итал, Иоанн Цец, Феодор Продром и многие другие, перечисление которых заняло бы немало места. Они далеко превосходили современников по уровню образованности и эрудиции. Об этом свидетельствуют их труды по разным отраслям знания.

Довольно образованными были и чиновники многочисленных правительственных канцелярий, о чем нередко говорится в источниках. Весьма ученым называет Продолжатель Феофана логофета дрома Иоанна Агиополита (Theoph. Cont. P. 353). Похвально отзывается Михаил Атталиат об образованности и опытности в государственных делах Василия Малеси, первого министра при Романе IV Диогене, а чиновника по делам прошений Льва он характеризует как человека замечательного ума и познаний (Att. Р. 167). Высокую оценку знаниям судий Анато- {377}лика и Другувита дает Михаил Пселл, называя их «умнейшими из людей» и обращаясь к ним как «философ к философу» (МВ. V. Р. 273— 274). Обширными познаниями выделялись среди своих коллег судьи Армениака, Македонии (МВ. V. Р. 269, 439), являвшиеся учениками Михаила Пселла. Прекрасно образованным был и соученик Михаила Пселла Эгейский судья Николай Склир 35. Судья Селевкии, асикрит Роман был автором чрезвычайно популярного в Византии учебника по логике и предметам квадривиума 36.

В школы, которые существовали как в городах, так и в сельских поселениях, могли ходить не только сыновья привилегированных жителей империи. Они были доступны и открыты для всех слоев византийского общества. Их посещали даже выходцы из семей ремесленников, земледельцев и воинов. Солидное образование получил Антоний I Кассимат, иконоборческий патриарх, которого традиция считает сыном сапожника (Scrip. incert. P. 350). Оно дало ему возможность на равных вести полемику с иконопочитателями и отстаивать учение иконоборцев по вопросу о культе икон.

Для детей воинов, павших на полях сражений, Алексеем I Комниным была организована грамматическая школа (Ann. Comn. III. Р. 214— 215). Порой даже рабов учили грамоте. Так, был отдан в обучение хозяином раб-«скиф» Андрей Юродивый, который быстро овладел греческим языком, а также чтением и письмом. После окончания занятий патрон сделал его своим нотарием 37. Среди домашних рабов, находившихся в собственности богатых византийцев, имелись рабы-писцы, врачи, воспитатели детей 38.

Читать и писать в Византии умели не только мужчины, но и женщины. Среди византийских аристократок встречалось немало просвещенных женщин. Дочь Константина VII Багрянородного Агата выполняла обязанности личного секретаря своего отца. Супруга Константина Х Дуки Евдокия была образованнейшей женщиной, покровительницей наук. Жена Алексея I Комнина Ирина Дукиня увлекалась чтением трудов отцов церкви и особенно Максима Исповедника (Ann. Comn. II. Р. 37—38; III. Р. 60). Их дочь Анна Комнина была одной из самых выдающихся женщин Византии. Вообще в XI—XII вв. в Константинополе жило много знатных женщин, которые оказывали покровительство ученым, писателям, медикам, вели с ними беседы по различным научным вопросам, увлекались чтением и даже сами пытались писать 39. Немало грамотных женщин было и в предшествующие столетия. Феоктиста, мать Феодора Сту-

35Любарский Я. Н. Указ. соч. С. 109.

36См. главу З. Г. Самодуровой в настоящем издании.

37Рудаков А. П. Указ. соч. С. 214.

38Литаврин Г. Г. Указ. соч. С. 22—23.

39Brehier L. La femme dans la famille à Byzance // Annuaire de ľInstitut de philologie et ďhistoire orientales et slaves. 1949. Т. IX. Р. 105—108; Guilland R. Op. cit. P. 72.

дита, не получившая в детстве образования, выучилась читать и писать только после того, как вышла замуж, но при этом достигла таких успехов, что смогла руководить занятиями своих детей: трех сыновей и дочери. Феодора Солунская (IX в.) была обучена основам знаний своим отцом-священником. Грамотной была и ее современница Афанасия Эгинская, которая в праздничные и воскрес-{378}ные дни собирала вокруг себя соседей и читала им Священное писание. Мать Михаила Пселла Феодота была настолько знающей, что, заметив незаурядные спо-

собности своего сына, настояла на дальнейшем обучении его наукам (Анна Комн. Коммента-

рий. С. 510) 40.

Грамотными в Византии были не только светские лица, но и духовенство 41. При посвящении в духовные звания от кандидатов требовали определенного минимума знаний: они должны были уметь читать, быть знакомыми со Священным писанием, особенно с Псалтирью, знать на память символ веры и решения соборов, касающиеся в основном дисциплинарных вопросов 42. Более строгие требования предъявлялись к митрополитам и епископам. Согласно новелле Алексея I Комнина, обязательным для них считалось не только примерное поведение, но и основательное образование.

Естественно поэтому, что среди высших церковных иерархов было немало высокообразованных людей. Как правило, они по своему происхождению принадлежали к светской знати и в детстве имели возможность пройти полный курс обучения. Так, упомянутые выше константинопольские патриархи Тарасий, Никифор, Мефодий, Фотий, Константин Лихуд, Иоанн Ксифилин далеко превосходили своих современников по уровню и объему знаний 43. Довольно просвещенными были и митрополиты, и епископы. Стефан Сурожский усвоил весь курс наук того времени и превзошел как своих сверстников, так и наставников 44. Весьма сведущими в науках и искусствах были Амфилохий Кизический, Захарий Халкидонский, Григорий Асвеста Сиракузский, друзья и ученики Фотия, объединявшего вокруг себя самых образованных людей, относившихся с большим пиететом к знаниям и просвещению 45. Весьма основательными познаниями отличались Феодор Эдесский и Никифор Милетский. Наиболее выдающимися среди церковных деятелей были: видный ученый Арефа Кесарийский, составивший толкования как к библейским текстам, так и к античным памятникам; один из образованнейших людей своего времени Евстафий Солунский; его ученик, афинский митрополит Михаил Хониат, и многие другие 46.

Среди византийского монашества также встречались весьма образованные люди. Главная цель обучения монахов — подготовка из них каллиграфов, певчих, составителей церковных песнопений и чтецов. Чтобы привить им навыки чтения и письма, их обучали грамматике (PG. Т. 99. Col. 168 А—В, 273В—С). Известно, что в праздничные дни в студийском монастыре выдавали книги монахам, они обязаны были их читать до вечера (Ibid. Col. 1713 А—В). Некоторые из них отличались незаурядной образованностью. Таким был Феодор Студит, который прошел полный курс светского обучения, усвоив грамматику, поэтику, {379} риторику и философию (Ibid. Col. 117. C—D, 237 A—B). Николай Студит, знаменитый каллиграф, великолепными манускриптами которого восхищаются и в наши дни, также изучал светские науки, и прежде всего грамматику (Ibid. Т. 105. Col. 872). Многие монахи были авторами трудов по богословию, поучений, жизнеописаний знаменитых духовных лиц. Один из самых прославленных из них — Симеон Новый Богослов, родоначальник византийского мистицизма, перу которого принадлежит ряд сочинений по данному вопросу. Игнатий, диакон церкви св. Софии, составил жития патриархов Тарасия и Никифора. Стефан диакон той же церкви, написал житие Стефана Нового, монах Никита — житие Филарета Милостивого.

Захватившие в 1204 г. Константинополь участники Четвертого крестового похода с презрением смотрели на византийцев, считая их грамотеями, а не воинами, насмехаясь и поте-

40Литаврин Г. Г. Указ. соч. С. 143—144; Moffatt А. Ор. cit. Р. 89—90.

41Browning R. Byzantinische Schulen... S. 109.

42Beck Н. G. Bildung und Theologie im frühmitterlichen Byzanz //' Polychronion. Festschrift Fr. Dölger zum 75. Geburtstag/Hrsg. P. Wirth. Heidelberg, 1966. S. 71—72.

43Рудаков А. П. Указ. соч. С. 205.

44Васильевский В. Г. Житие Стефана Сурожского // Труды. Пг., 1915. Т. 3. С. 72—73.

45Hunger H. Die hochsprachliiche profane Literatur der Byzantiner. München, 1978. Bd. 1, S. 31—32, 201.

46Hussey J. M. Ор. cit P. 34, 107, 108; Lemerle Р. Le premier humanisme... P. 207—241.

шаясь над их привычкой носить с собой тростниковые перья, чернильницы и книги (Nic. Chon.

Р. 594).

Однако, несмотря на возможность посещения школ выходцами из всех социальных слоев, грамотность тем не менее не была всеобщей. В стране оставалось много (по подсчету П. Лемерля, почти 9/10 населения империи) неграмотных 47. Подавляющая часть жителей сельской округи не обладала даже минимумом знаний. Сыновья крестьян фактически не получали никакого образования. Известный монах VIII—IX вв. Иоанникий Великий, родившийся в деревне в Вифинии, в детстве пас свиней, а не занимался в школе. Грамоте он выучился только в монастыре, куда удалился в возрасте 47 лет после 24 лет военной службы. Его современник Евфимий Новый, происходивший из Галатии, из деревни в окрестностях Анкиры, до своего пострижения в монахи также не умел ни читать, ни писать. Он был сыном стратиота и начал служить в армии Феофила, не успев выучиться грамоте. Лишь в монастыре он приобрел начатки знаний 48. Феодор Вальсамон, правовед XII в., с горечью замечает, что за стенами столицы было мало образованных людей. Монастырские уставы нередко упоминают неграмотных монахов 49. Об их невежестве говорит и Кекавмен (Кекавм. С. 216—217). Даже среди священников, влиятельных чиновников, сановников и императоров встречались необразованные люди. Как правило, эти лица в детстве не ходили в школы. Один из высших государственных чиновников, логофет Иоанн, назначенный Константином IX Мономахом на должность «первого министра» вместо Константина Лихуда, удаленного со своего поста по проискам врагов, был малоспособным и совершенно необразованным человеком (Cedr. II. Р. 610; Zonar. IV. Р. 180; Glyc. P. 599). Христофор Митиленский в своих сатирических произведениях высмеивает неграмотных священников: один из них в прошлом был моряком, другой трактирщиком; во время службы они употребляли жаргонные словечки, которыми пользовались раньше 50. Учитывая, что в стране не все были образованными, императоры при отсутствии грамотных разрешали брать в качестве свидетелей (особенно при составле-{380}нии завещаний) даже людей, не умеющих ни читать, ни писать. Они удостоверяли подлинность документов тем, что ставили кресты вместо подписи.

При всей своей глубокой религиозности византийское общество продолжало хранить в области просвещения верность античным традициям. В учебных учреждениях империи изучали классические науки, а преподавание вели по учебникам, созданным в эллинистическую эпоху. Это образование имело светский характер и придерживалось античных принципов и методов обучения 51.

Светским наукам обучал юношей и Лев Математик, за что был подвергнут злобным нападкам со стороны одного из своих учеников, Константина Сицилийского, в памфлете, озаглавленном «Героические и элегические стихи на Льва Философа Константина, ученика его». Воспитанник обвинял своего наставника в эллинизме, в страстной преданности эллинским наукам, в отступничестве от почитания св. Троицы, в поклонении Зевсу и неисчислимому сонму богов (PG. Т. 107. Col. LXI—LXIV). На эллинских науках был воспитан и Роман III Аргир

(Mich. Ps. I. Р. 32—33).

Идеальным типом образованного человека в Византии оставался человек, получивший классическое воспитание, хорошо знавший античную литературу. В своих сочинениях византийские писатели постоянно приводят отрывки из произведений классических авторов и дают ссылки на них. При этом они не просто восхищались античными творениями, но и старались подражать и следовать им 52. Образами античной мифологии и классическими реминисценциями насыщены стихотворения Христофора Митиленского. Полны ссылок на Гомера, Софокла, Эсхила, Еврипида, Ксенофонта поэмы Иоанна Геометра, выражавшего подлинное преклонение перед античной литературой.

47Lemerle Р. Élèves... Р. 3.

48Рудаков А. П. Указ. соч. С. 197; Moffatt А. Ор. cit. Р. 85—86.

49Каждан А. П. Книга... С. 44.

50Каждан. А. П. Литература. С. 378.

51Hussey J. М. Ор. cit. Р. 13, 22—23; Browning R. Byzantinische Schulen... S. 105—106; Lemerle P. Le premier humanisme... P. 147, 302.

52Hussey J. М. Ор. cit. Р. 28; Lemerle P. Le premier humanisme... P. 142—143.

Весьма ценил древнегреческую литературу и Иоанн Мавропод, евхаитский митрополит, начинающий одну из своих, религиозных поэм явной реминисценцией из «Ипполиты» Еврипида 53. Идеалом византийцев был не только человек, хорошо знавший античную литературу, но и человек, обладавший энциклопедическими, универсальными знаниями. Многие византийские писатели обнаруживают хорошее знакомство с грамматикой, риторикой, философией, правом, медициной, богословием и даже с оккультными науками.

Основная цель, которую преследовали византийцы, изучая труды древнегреческих мыслителей, состояла в усвоении и запоминании знаний, накопленных в предшествующие эпохи, главным образом, в античности 54.

Византийцы, гордившиеся своими знаниями античной литературы и проявлявшие большую любовь к классическому образованию, с еще большей почтительностью и благоговением относились к занятиям теологией. По их представлениям, образованным человеком можно было считать лишь того, кто обладал знанием как светских, так и священных {381} наук.

Файл byz382g.jpg

Ставротека (деталь). Золото. Перегородчатая эмаль. Х в.

Сокровищница собора Лимбурга-на-Лане. {382}

При этом первые рассматривали как подготовительный этап на пути познания истин, заключенных в Священном писании и творениях отцов церкви, изучению которых они уделяли огромное внимание. Светская наука даже для тех, кто старательно штудировал труды грекоримских мыслителей, была лишь служанкой божественной мудрости. Они разделяли античное наследие на «приемлемое» и «неприемлемое» для христианина. По образному выражению Михаила Пселла, первое они «принимали как пищу», а последнее «выплевывали как яд» (МВ. IV. Р. 456; Mich. Ps. Scr. Min. I. Р. 441) 55.

Авторы агиографических памятников, рассказывая о жизни своих героев, получивших как светское, так и религиозное образование, непременно подчеркивали, что из первого они извлекали только полезное 56.

Тонкий ценитель классической литературы, патриарх Фотий, несмотря на свое увлечение античными произведениями и «внешней», т. е. светской наукой, считал языческие знания обманом, а священные науки характеризовал как истинные и восхвалял занятия ими (PG. Т. 101, Col. 641 С). Прекрасный знаток античной литературы Иоанн Мавропод критикует ее создателей за высокомерие, надменность, поэтическую велеречивость, за рассказы, недостойные целомудренных ушей, за чрезмерную изощренность, ложь, за стремление «обмануть и очаровать слух». Он старается предостеречь их читателей от восхищения мифами, переданными в памятниках древнегреческой словесности 57. Восторженный поклонник античных философов, получивший блестящее светское образование, Михаил Пселл, по его словам, занимался только теми эллинскими науками, которые не были отвергнуты церковными авторитетами (Mich. Ps. II. Р. 77), и заимствовал из них только то, что не противоречило религиозным догмам (МВ. V. Р. 445). Наибольшее же внимание он уделял чтению и изучению Библии и патристической литературы (Mich. Ps. I. Р. 138). Своему воспитаннику, будущему императору Михаилу VII, Михаил Пселл преподавал светские и «божественные» дисциплины, делая упор прежде всего на усвоение его питомцем последних, поскольку хотел сформировать из него правителяхристианина. Он составил для своего царственного ученика наряду с комментариями к трактатам Платона, Аристотеля и других древних мыслителей толкования к псалмам, где осуждал «превозносящих эллинскую мудрость и пренебрегающих христианской» (Mich Ps. Scr. min. I.

Р. 372—373, 411—412) 58.

Курс обучения, позволяющий, по мнению византийцев, получить всестороннее и законченное образование, следовал плану, выработанному в поздней античности и принятому в

53Литаврин Г. Г. Указ. соч. С. 151; Любарский Я. Н. Указ. соч. С. 173.

54Hussey J. M. Ор. cit. Р. 35; Литаврин Г. Г. Указ. соч. С. 150.

55Любарский Я. Н. Указ. соч. С. 16.

56Лопарев X. Греческие жития святых VIII—IX вв. Пг., 1914. Ч. I: Современные жития. С. 240.

57Любарский Я. Н. Указ. соч. С. 149.

58Там же. С. 16, 114.

школах ранней Византии. Он слагался из дисциплин тривиума и квадривиума. В состав первого входили грамматика, риторика, диалектика, в состав последнего были включены арифметика, геометрия, музыка или гармония, астрономия, а также физика. Преподавание грамматики, риторики, диалектики преследовало цель воспитания культурного человека, хорошо знающего и понимающе-{383}го классическую литературуОбучение математическим наукам должно было способствовать развитию познавательных способностей и логического мышления, т. е. содействовать усовершенствованию разума. Отношение византийцев к указанным циклам было неадекватным. Преподавание литературных дисциплин было довольно широко распространено. Они составляли основу занятий в школах Византии. Изучение предметов квадривиума было уделом единиц, и лишь немногие из византийцев овладевали ими. После усвоения арифметики, геометрии, музыки, астрономии и физики приступали к ознакомлению с так называемым чистым знанием или метафизикой с целью исследования природы сущего и познания высшего бытия, высшего единства, высшего блага и т. п. Завершали курс обучения занятия первой философией, под которой в Византии подразумевали богословие. Они были необходимы для воспитания истинного христианина, подготавливая его к восприятию догматов вероучения и усвоению божественной истины 59.

Указанного плана обучения твердо придерживались в Византии, и в течение рассматриваемых столетий в него не было внесено никаких кардинальных изменений.

ВVIII в. предметы тривиума и квадривиума изучал Феодор Студит (PG. Т. 99. Col. 117 C—D, 237 А—В). О глубоком усвоении духовных и светских наук — грамматики, поэтики,

астрономии, геометрии и дисциплин полного круга образования — Стефаном Сурожским говорится в его житии 60. Обширные познания по грамматике, поэтике, риторике, философии, математическим и естественным наукам получил, по свидетельствам современников, и патри-

арх Фотий (Theoph. Cont. Р. 276—277).

Аналогичные дисциплины проходил и Михаил Пселл, о курсе обучения которого содержатся довольно обстоятельные сведения в его произведениях. В посланиях, направленных им патриарху Михаилу Кируларию (МВ. V. Р. 506—507) и друнгарию виглы Махитарию (Ibid. Р. 352), кратко перечислены предметы, которые он штудировал. Это риторика, геометрия, музыка, ритмика, арифметика, астрономия, право, философия, богословие. Более подробная характеристика курса его образования дана в Хронографии (Mich. Ps. I. P. 134—138). Эти же дисциплины Михаил Пселл преподавал и своим ученикам, ибо главной целью своей педагогической деятельности он считал обучение их «искусству» и «знанию», т. е. риторике и философии. Описывая предметы, которым Михаил Пселл обучал Михаила VII, Иоанн Зонара называет те же самые науки. Ко всему этому, по словам хрониста, царственный воспитанник не имел никаких способностей (Zonar. III. Р. 708, 714).

ВXII в. Иоанн Цец, описывая в «Хилиадах» современный ему курс обучения, отмечает, что в него входят грамматика, риторика, философия, арифметика, геометрия, музыка, астроно-

мия. Эти же предметы изучала и Анна Комнина, образованностью которой восхищались современники (Zonar. XVIII, 24), называвшие ее «тринадцатой музой», «обиталищем харит» 61, говорившие о ее увлечении философией и науками (Nic. Chon. {384} Р. 15) и сравнивавшие ее

со знаменитыми женщинами-философами античности: Феано, Гиппархией, Ипатией, поэтессой Сапфо (Анна Комн. Предисл. С. 18—19) 62. Сама Анна Комнина в «Алексиаде» неоднократно упоминает о своих учебных занятиях. Она говорит, что не только не была «чужда грамоте, но досконально изучила эллинскую речь, не пренебрегла риторикой, внимательно прочла труды Аристотеля и диалоги Платона и укрепила свой ум знанием математической четверицы» (Анна Комн. С. 53). Наряду с этими науками Анна штудировала поэтов и историков с тем, чтобы на их примерах исправить шероховатости своего стиля, над которым она упорно работала

(Ann. Comn. III. Р. 218).

59Lemerle P. Le premier humanisme... P. 101—102, 302—303; Hunger Η. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. Bd. 2. S. 231.

60Васильевский В. Г. Указ. соч. С. 72—73.

61Пападимитриу С. Феодор Продром: Историко-литературное исследование. Одесса, 1905. С. 119—120.

62Курц Э. Евстафия Фессалоникийского и Константина Манасси монодии на кончину Никифора Комнина // ВВ. 1910. Т. 17. С. 306—307.

Как и в ранней Византии, в рассматриваемый период курс обучения состоял из трех этапов: подготовительного, обозначаемого в источниках как προπαιδεία (PG. Т. 100. Col. 1081; Т. 105. Col. 869); среднего, называемого нередко как παιδεία — «воспитание» или ε;’νκύκλιος; παιδεία — παιδεία «всеохватывающее, всеобщее воспитание» 63; и высшего 64. В VII—XII вв., как и в античности, и в ранней Византии, дети посещали школы грамматиста, где их учили

чтению и письму, затем грамматике, и заканчивали образование в школах ритора и философа 65.

Под руководством грамматиста изучал вступительные науки будущий патриарх Константинополя Никифор (VIII—IX вв.) (Niceph. Brev. Р. 144). В Иерусалиме элементарную школу посещал Михаил Синкелл (761—846), сын знатных родителей. Занимаясь в ней, он добился значительных успехов 66. В учебном заведении, расположенном в местности около Амастриды, получил начальное образование Георгий Амастридский (VIII—IX вв.). Принадлежавший к хорошо обеспеченной семье житель Галатии Еварист Студит (IX в.) также прошел курс предварительного обучения 67. Довольно обширные познания по основам наук приобрел у себя дома, на Крите, знаменитый каллиграф Николай Студит (PG. Т. 105. Col. 869). Будущий просветитель славян Константин, принявший после пострижения в монахи имя Кирилл, окончил элементарную школу в своем родном городе, в Фессалонике 68, а Афанасий Афонский — у себя на

родине, в Трапезунде 69. Христодул Патмосский (XI в.) учился грамоте в сельской школе близ Никеи 70.

Начальное образование получали не только мальчики, но и девочки. Так, Афанасия Эгинская (IX в.) и Феодора Солунская (IX в.) приобрели навыки чтения и письма у себя дома 71. Дочь Михаила Пселла Стилиана {385} на седьмом году жизни стала заниматься вступительными дисциплинами с тем, чтобы, усвоив их, приступить к чтению священных текстов (МВ. V. Р. 65). Анна Комнина сообщает, что свой курс образования она начинала с изучения предварительных наук (Ann. Comn. III. Р. 218). Элементарные школы были чаще всего частными учреждениями, иногда их организовывали при церквах и монастырях. Так, юный Михаил Пселл посещал начальную школу, которая функционировала при Нарсийском монастыре. Известно, что она продолжала существовать и в XII в., когда о ней упоминает монах Иерофей 72.

Висточниках начальные учебные заведения называют либо школой грамоты, либо

просто школой, а преподавателей — либо дидаскалами, либо педотривами, либо педагогами, либо грамматистами 73. Социально-экономическое положение их было очень скромным, а порой даже бедственным. По своему статусу они принадлежали к низшему общественному слою. Уровень образованности их довольно часто был весьма незначителен.

К занятиям в элементарной школе дети приступали, когда им исполнялось 6—9 лет. Так, Феодор Студит (PG. Т. 99. Col. 237) и Афанасия Эгинская начали изучать первоначальную грамоту в 7 лет, Андрей Критский, Григорий Декаполит — в 8 лет, Давид Митиленскнй — в 9

лет. Были и исключения: Михаил Пселл стал заниматься с педагогами в пятилетнем возрасте, а Стефан Новый — в шестилетнем. Очень рано пошел в школу и Христодул Патмосский 74.

Вначальной школе дети проходили так называемые вступительные науки: их учили читать, писать и считать, а также основам грамматики. Так, под руководством наставников и

63Помяловский И. В. Житие иже во святых отца нашего Феодора, архиепископа Одесского. СПб.. 1892. С. 5—6;

Moffatt А. Ор. cit. Р. 86, 91.

64Dvornik F. La vie de Saint Grégoire le Décapolite et les slaves Macédoniens au IXe siècle. Р., 1926. Р. 47; Mango С. Ор. cit. P. 125.

65Alexander Ρ. J. The Patriarch Nicephorus of Constantinople. Ecclesiastical Policy and Image Worship in the Byzantine Empire. Oxford, 1958. Ρ. 58; Lemerle Ρ. Le premier humanisme... P. 105—106.

66Beck H. G. Ор. cit. S. 80.

67Van de Vorst C. La vie de S. Évariste higoumene à Constantinople//AB. 1923. Т. 41. Р. 299; Moffatt А. Ор. cit. P. 87.

68Drornik F. Les légendes... P. 25; Beck H.-G. Ор. cit. S. 69.

69Lemerle P. Élèves... P. 11: Idem. Le premier humanisme... P. 257.

70Рудаков А. П. Указ. соч. С. 99, 258—259.

71Лопарев X. Указ. соч. С. 451, 458.

72Joannou. Р. Psellos et le monastère Ια;‛ Ναρσοΰ//BZ. 1951. Bd. 44. Р. 283—290; Lemerle Р. «Le gouvernement des philosophes»... P. 213.

73Рудаков А. П. Указ. соч. С. 99; Moffatt А. Ор. cit. Р. 86.

74Lemerle Р. Le premier humanisme... Р. 99—100.