dementev_v_v_teoriya_rechevyh_zhanrov

часами, не вызывая сбоев и затруднений (см.: [Фенина 2005]), в то время как «Русский человек ... не умеет вести светскую беседу, это для него всегда в тягость» [Стернин 2003: 282].

Итак, жанр светской беседы обнаруживает как признаки НК-1, так и признаки НК-2. Первые и вторые можно противопоставить как преимущественно бессознательные и сознательные факторы, обу- словливающие те или иные черты текста. Источником НК-1 являют- ся фатическое начало СБ и вариативность, допускающая творческое самовыражение. Источник НК-2 — соревновательность и концерт- ность, а также невыражаемое прямо стремление передать через под- черкнуто этикетную форму светского коммуникативного поведения (но эта форма отчасти прикрывается требованиями бизнеса, службы или иной необходимостью, позволяющими не эксплицировать основ- ную цель разговоров) следующее содержание: «мы с вами принадле- жим к “свету”, т. е. правящему сословию». Кроме того, СБ как НК-2 строится на ряде ограничений и запретов — тематических, структур- ных, лексических и др., — которые приходится постоянно иметь в виду говорящему.

Названные доминанты СБ обусловлены ее принадлежностью к «ФРЖ точки О». Некоторые факторы ее «непрямоты» становятся особенно заметны при сопоставлении с более прямыми жанрами. Так, «прямота» ФРЖ ОВ обусловлена необходимостью уменьшения неопределенности. Неопределенность, будучи совершенно умест- ной в светской беседе, флирте и др., должна быть ограничиваема в дружеской беседе, в которой необходимо эксплицировать некоторые смыслы.

Сказанное не означает, что СБ требует большего сокрытия информации, чем ДБ (хотя и это возможно). Сказанное также не озна- чает, что в ДБ есть специальная потребность в более прямой и точной передаче информации, — экспликация смыслов в ДБ осущест- вляется скорее в плоскости межличностных отношений.

Итак, в результате сравнительного исследования жанров разго- вор по душам и светская беседа обнаруживаются, с одной стороны, их очевидные и очень значительные различия, с другой стороны, кажущаяся странной близость и тяготение друг к другу, которая, повидимому, не могут быть объяснены только тем, что «и то и другое — это коммуникативные идеалы».

Кроме того, даже начальное исследование показывает, что подоб- ные отношения связывают многие другие русские речевые жанры (и не только жанры, но и другие речевые и даже языковые единицы, на- пример лексику). Складывается впечатление, что мы имеем дело с не-

кой глобальной содержательной / оценочной шкалой, значимой для разных уровней как языка, так и коммуникативно-речевой культуры в целом.

Следующие соображения, высказываемые нами в основном на материале русской лексики, как представляется, вполне доказывают справедливость этого предположения.

В целом адекватное объяснение множества (если не всех) жанров русской речевой культуры, а также огромного множества языковых единиц разных уровней и нежанровых речевых явлений невозмож- но без учета важных для русской культуры (и отсутствующих в дру- гих культурах) оценочных шкал, ценностных сценариев и ценност- но организованных концептуальных полей (в частности, системы нравственно-этической оценочности).

Думается, среди них занимает важное место оппозиция, которая в общих чертах может быть охарактеризована как противопоставле- ние (в восприятии мира, человеческих взаимоотношениях, коммуни-

кации, языке) начала в целом персонального, личностного и меж- личностногоиначаласоциального,неличностного(официального,

ритуального).

Левый член оппозиции оценивается в рамках русской «меж- личностной» системы ценностей (это прежде всего нравственная оценка). Здесь присутствует идея огромности мира, не поддающе- гося рациональному упорядочению, воспринимаемого через при- зму сильных, неконтролируемых и иррациональных эмоций, мечты

ибесконечно многообразных человеческих отношений, где един- ственным безусловным ориентиром является нравственный. Правый член оппозиции принадлежит внеличностной сфере жизни и взаи- моотношений людей, где человек воспринимается как абстрактный носитель социальной функции. На первый план выходит идея со- циального института, ограничений, нечто рационально-логическое, нацеленное на статусное взаимодействие с людьми. На правый член оппозиции не распространяется нравственно-личностная оценка —

ив то же время в русском речевом сознании данное явление оце - нивает ся от рицательно засам факт отказа от нравственной

оценки, выбор в пользу неличностного типа отношений, т. е. с точ- ки зрения русской картины мира как бы сознательное уклонение от естественных человеческих обязанностей и законов.

Если назвать условно коннотативный компонент, содержащийся в левом члене оппозиции, Р (personal), то наличие Р, [P] представляет собой норму и нейтрально с точки зрения оценки, а отсутствие Р, [-Р] оценивается отрицательно.

Оценочная оппозиция [P] ~ [-P] реализуется в языке и речевой коммуникации. В лексике выделяются номинации определенных яв- лений: людей, поступков, признаков, видов деятельности, социаль- ных отношений (только некоторые из этих номинаций фиксируются словарями как оценочные), в семантической структуре которых четко выделяется компонент (или компоненты), обусловленный принад- лежностью лексемы к оценочной оппозиции [P] ~ [-P]: маркируется включенность данного явления в оппозицию в качестве одного из членов, или же подвергается оценке эта включенность; оцениваться может также отсутствие элемента [P] либо отсутствие [-P].

Наиболее наглядно эти оценочные семы можно выделить у лек- сем, в содержательном отношении близких, прежде всего синонимов, которые (в идеале) различались бы только этим оценочным компо- нентом:

(1)мастер ~ профессионал;

(2)мой парень ~ мой бойфренд;

(3)халявщик ~ иждивенец;

(4)очень плохо ~ крайне неудовлетворительно;

(5)убийца ~ киллер.

Лексемы мастер и профессионал (оппозиция 1) часто исполь- зуются как синонимы, однако в их семантике и сфере употребления есть один существенный отличительный признак: мастер (= уме- лец) — безусловно и безотносительно положительная характеристика

(Фабий становился замечательным живописцем — уже не простым любителем, а мастером. Тургенев «Песнь торжествующей любви»); профессионал (= специалист) — характеристика хотя тоже скорее по-

ложительная (ср.: Он настоящий профессионал в стране любителей), но более узкая, функциональная (На путь профессионала-боксера его толкнул дядя Боб. Билль-Белоцерк. «Пощечина»). Мастер прежде

всего приносит пользу людям, служит им и отчитывается за свои дей- ствия перед Богом; профессионал вступает с обществом в рациональ- ные взаимовыгодные отношения и если перед кем отчитывается, то только перед работодателем и другими (лучшими) профессионалами.

Вцелом мастер является более важным концептом в русской языко- вой картине мира, это более частотное слово в речи, обнаруживает большую способность к метафоризации и фразеологизации (мастер на все руки, мастер своего дела, рука мастера, дело мастера боит-

ся), в то время как лексема профессионал не способна ни к тому ни к другому. Довольно трудно представить, чтобы культовый роман ХХ в.

мог быть назван «Профессионал и Маргарита».

Оппозицию (2) образуют почти абсолютные синонимы, одна- ко выражение мой бойфренд, подобно правому члену оппозиции «мастер ~ профессионал», лишено той задушевности и громадного многообразия возможных ситуаций, человече ских чувств, от- ношений, которые стоят за мой парень: мой бойфренд (в современной русской речи) есть подчеркнуто статусная, функциональная характе- ристика.

Воппозиции (1) оба члена представлены заимствованиями, но не последнего времени (мастер заимствуется из греческого уже к X в.; профессионал — в XIX в. из французского [Шанский, Боброва 1994]).

Воппозициях (2) и (5) правый член представлен лексемой заимство- ванной, причем в самые последние годы. В оппозиции (3), наоборот, левый член, представленный новообразованием, противостоит право- му исконному. В оппозиции (4) оба члена — лексемы исконные.

Воппозиции(4)членыотличаютсяфункционально-стилистически: правый относится к официально-деловому стилю. Забегая несколько вперед, отметим, что явление, о котором идет речь, имеет много обще- го с оппозицией, в которой находится официально-деловой стиль по отношению ко всем остальные стилям (и с оппозицией «персональ- ный дискурс ~ ритуальный дискурс»), однако во всех остальных рас- сматриваемых оппозициях данное функционально-стилевое противо- поставление отсутствует.

Оппозицию (5) образуют два слова, называющие человека, кото- рый совершает или совершил деяния, не совместимые с общечелове- ческими представлениями о морали. Их семантика значительно раз- личается: убийца — это тот, кто убил; киллер (наемник) убивает людей за деньги. Для лексемы убийца на первый план выходит нравственноэтическая оценочность. В недавно заимствованном из английского

слове киллер нравственно-этическая оценка как будто бы снята. В действительности, конечно, оба слова имеют яркую отрицательнооценочную семантику, при этом оппозиция киллер ~ убийца включа- ется в систему оценок [P] ~ [-P], где киллер, пожалуй, более маркиро- ванный член, чем убийца. Дело в том, что убийца (и даже палач) все же оценивается по законам человеческих отношений, тогда как киллер исключен из этой сферы, а следовательно, это «еще хуже». Эта допол- нительная система оценок [P] ~ [-P], маркирующая члены оппозиции (5), совпадает с оппозициями (1)–(4), хотя проявляется здесь не столь явно.

Обращает на себя внимание содержательная близость лексем кил- лер и профессионал; часто они используются в одних и тех же кон- текстах, иногда — как синонимы. Очевидно, что киллер должен быть

профессионалом (характеристика профессионал по отношению к кил-

леру воспринимается последним как комплимент); возможность гипе- ронимических отношений между лексемами профессионал и киллер обусловлена принципиальным отсутствием нравственной оценки, ха- рактерным для лексемы профессионал, так же как для правых членов всех оппозиций типа [P] ~ [-P]. По этой же причине характеристика мастер по отношению к киллеру (за редкими исключениями в марги- нальных группах) возможна только как недобрая ирония.

Следует несколько подробнее остановиться на содержательном противопоставлении «мастер ~ профессионал», по-видимому мало- актуальном для русского языка XIX и начала XX в., но становящемся весьма актуальным в последние 40–50 лет.

Парадоксальным образом общая идея ограниченности, присущая члену [-P], становится особенно заметна в данной паре, где, казалось бы, как раз раздвинуты границы обычного, обоим дано больше, чем «обыкновенным» людям. В том-то и дело, что профессионалу НЕ дано — по крайней мере, быть профессионалом вовсе не обязательно предполагает «дар Божий», без которого быть мастером, очевидно, невозможно. Показательна сочетаемость с прилагательным узкий: узкий профессионал — распространенное выражение (хотя это все же далеко не то же самое, что «просто» профессионал, и нередко вы- ступает как отрицательная характеристика неспособности при оценке чего-либо выйти за рамки своей профессии: Это никого, кроме узких профессионалов,заинтересоватьнеможет;этонедляузкихпрофес-

сионалов) при невозможности *узкий мастер. Мастер прежде всего предан своей работе, бескорыстно любит свое творение, может быть

энтузиастом и даже одержимым — все эти качества несущественны для профессионала.

В то же время быть профессионалом означает определенным об- разом относиться к социальным институтам: получить профессию (для этого необходимо учиться у других профессионалов, и об этом выдается свидетельство социальным институтом), достаточно дол- гое время работать по профессии. В таких социумах «производство» профессионалов «поставлено на поток». Несущественно также, если профессионал не имеет собственного лица: профессионал хорош на- столько, насколько он похож на других профессионалов. Мастер всег- да «непохожий»; хотя в обществе вовсе не обязательно должно быть мало мастеров, каждый из них уникален, а «рождение» мастера всегда чудо. Мастер может получить, а может и не получить специ- ального образования; скорее учится у кого-то, но, в конце концов, и это необязательно (мастер-самоучка, Кулибин, Левша); наконец, уже совсем не имеет значения, работает ли он и как долго по своей специ- альности — мастер должен быть от Бога, и это главное. Мастер и профессионал — это дар и навыки, это Моцарт и Сальери, талант и ремесленник.

Кроме того, только быть профессионалом означает занимать вы-

годное место в обществе: сочетания бедный / нищий мастер, мастер-

бессребреник являются не менее обычными, чем богатый мастер:

Как только вы ее наденете, так и исчезнете, и бедный мастер вовеки не узнает, идет она вам или нет (Е. Шварц. «Дракон»); Я сам, изволи- те видеть, вышел из мещан, отец мой был золотых и серебряных дел мастер, и звали его просто Сребреник, но был он, истинное мое вам слово, настоящий бессребреник и жадность эту мужицкую ненавидел всей душой, с детства нам это твердил: поп, купец и мещанин — одна партия, бык, черт и мужик — другая (М. М. Пришвин. «Дневники»);

??нищий профессионал звучит, по меньшей мере, странно. Семантика слова мастер отчасти обусловлена внутренней фор-

мой: мастер ~ мастерить, т. е. делать что-то творчески, при этом руками; другие значения мотивированы данной внутренней формой: мастер — это тот, кто творчески создает, производит что-то. Поэтому писателя можно назвать мастером, а профессора — нет.

Думается, есть еще одно противопоставление, не столь явное, но не менее важное: мастер — это творчество, которому, как это в целом характерно для оппозиций типа [P] ~ [-P], противостоит не- кая рациональная, интеллектуально-логическая деятельность. Идеи

«руками» и даже «производит» могут быть опущены, но идея твор- чества всегда остается; поэтому мастером могут быть названы и, на- пример, изощренный манипулятор (мастер уходить от ответствен- ности), и искусный соблазнитель:

—Э! да не отбил ли он у тебя твою красавицу, эту... как ее? да! он мастер на это: тебе трудно тягаться с ним. Повеса! повеса! — сказал Петр Иваныч, положив в рот кусок индейки.

—Ондорогозаплатитзасвоемастерство!—сказалАлександр,

вспыхнув (И. А. Гончаров. «Обыкновенная история»).

Почему же не могут быть названы мастером профессор, уче- ный, преподаватель, редактор? Думается, дело не в отсутствии твор- чества (все это так называемые творческие профессии), а в том, что в семантике этих слов подчеркивается и выходит на первый план интеллектуально-логическая деятельность.

Профессор и ученый не могут быть названы также профессиона- лом, но по совершенно другой причине: в семантике этих слов уже присутствует высшая степень профессионализма; для препо- давателя, репетитора, редактора оценка профессионал актуальна и же- лательна.

Несколько особняком стоит учитель: характеристика профессио- нал для данного рода деятельности, где на первый план выходит нрав- ственный аспект, обычно не используется; характеристика мастер для учителя тоже не вполне естественна, хотя и не аномальна.

Представляет интерес история оппозиции «мастер ~ професси- онал» в русском языке. Как уже было сказано, слово профессионал входит в русский язык значительно позже, чем мастер; однако, повидимому, и после заимствования слова профессионал в XIX в. оно не сразу встает со словом мастер в оппозицию [P] ~ [-P]. Так, мастер не был противопоставлен профессионалу в начале XX в., когда Николай Оцуп сформулировал основные принципы поэзии Серебряного века:

Мастер побеждает пророка [Оцуп 1994: 555], — сейчас, вероятно, вместо мастера был бы назван профессионал.

Интересно,чтооппозиция«мастер~профессионал»иначеосмыс- ляется в России позднесоветского периода: противопоставляя «обще- человеческие ценности» коммунистическому кликушеству, многие интеллигенты «реабилитировали» профессионала как своеобразный символ «свободного мира», свободной самореализации личности, здоровых отношений в обществе. В этом отношении профессионал

иногда даже противопоставлялся мастеру как нечто лучшее или как бóльшая степень одного и того же качества:

Долговязый с острым, каким-то профессиональным интересом смотрел, как швейцар выбивает через вертящуюся дверь последнего буяна, еще не вполне пришедшего в себя. «Жалко, этого не было, — шепотом сказал Тэдди, указывая глазами на долговязого. — Вот это

мастер! Это тебе не ты. Профессионал, понял?» (А. и Б. Стругац-

кие. «Хромая судьба»).

ВРоссии позднесоветского периода стал всенародным любимцем романтический профессионал-контрразведчик, блестяще сыгранный Ж. Бельмондо в одноименном фильме.

Всоветской идеологии, с которой была в корне несовместима идея, что зарплата должна быть заработанной, профессионала не жаловали — именно в силу того, что за этой лексемой стоят некие взаимовыгодные (а следовательно, «рыночные», товарно-денежные) отношения с обществом; лексема профессионал часто использова- лась как отрицательно-оценочная, своеобразный символ отношений

вмире чистогана — как в официальных партийных СМИ (Ни у кого здесь нет ни малейших сомнений в том, что действовал профессио- нал, в руки которого вложили оружие расистские власти Прето- рии, Д. Септембер уже не раз получала письма с угрозами расправы

(В. Прокофьев. Выстрелы на улице Петит-Экюри // Труд, 1988. 4 янв.), так и во вполне неофициальных текстах, например песне В. Высоц-

кого о канадских хоккеистах (Профессионалам / зарплата навалом ...

А наши ребята / за ту же зарплату / Уже пятикратно уходят впе- ред).

Как видим, советская идеология, несмотря на партийные ярлыки,

вцелом правильно понимала смысл оппозиции «мастер ~ профес- сионал» (профессионал зарабатывает много денег, выгодно продавая свои умения, и для него главное — деньги, а не моральная сторона его деятельности; мастер скорее дарит свои способности обществу, думая о пользе для других, а не для себя); в перестроечной идеологии, при смене оценки профессионала на противоположную, сохраняется

та же идея рациональных взаимовыгодных отношений с обществом. Перестроечная идеология, вообще, сделала профессионала одной из ключевых идей «нового мышления» наряду со свободным предпри-

нимательством и хозрасчетом. Резко меняется отношение к профес-

сионалам в спорте (прежде всего хоккеистам). В СМИ этого периода

профессионал — одно из наиболее частотных слов, при этом использу- ется практически исключительно как ярко-положительная оценка, как символ того, чего больше всего недостает СССР для достойного суще- ствования в соответствии с общечеловеческими ценностями. В неко- торых случаях чрезмерное тиражирование экспрессии профессионала в таком значении (особенно в рекламе постсоветского периода) при- водит к тому, что экспрессия начинает восприниматься как стертая и надоевшая. В 2000-е гг. романтическая аура вокруг профессионала не- сколько тускнеет, однако положительная оценка в целом сохраняется:

Мы — команда профессионалов, специализирующихся на услугах для торжеств: свадеб, крещений, венчаний, корпоративных меро- приятий, выпускных и др. Группа профессионалов в сфере свадеб- ных услуг, созданная для того, чтобы вы сэкономили ваше время и добились наилучших результатов.

Ремонт квартир и дизайн интерьера — услуги профессионалов.

Вцелях поддержания высокого уровня предоставляемых услуг у нас работают только профессионалы с опытом работы от трех лет.

Ремонт автомобилей, кузовной ремонт, покраска автомобиля.

Внашей автомастерской работают только настоящие профессио- налы, выполняющие ремонт кузова любой сложности.

Установка кондиционеров, автоматика вентиляции, приточновытяжная вентиляция, расчет вентиляции — компания ЕвроВент- Строй, обращайтесь к профессионалам!

Даже первичное наблюдение показывает, что в русском языке су- ществует множество оппозиций, подобных (1)–(6). Приведем лишь несколько случайно выбранных пар: совесть ~ нравственность, эти-

ка; народ ~ население, электорат; родной ~ казенный; начальник ~ ру- ководитель, менеджер; интеллигент ~ интеллектуал; банда, шайка ~ группировка; жалость ~ сочувствие, соболезнование; справедливый ~ легитимный, правовой; добро ~ благосостояние; муж ~ супруг; люби- мый ~ сожитель; везение ~ успешность; ... ~ состоявшийся; вождь, вожак ~ лидер; друг ~ ...; известный ~ раскрученный; дом ~ быт; лю- бить, жалеть ~ уважать; злиться ~ негодовать; работа ~ деятель- ность; душевный ~ бездушный...

Очевидно, насколько отличаются друг от друга данные оппози- ции: не во всех оппозициях значение членов отличается только од- ним коннотативным компонентом P; не всегда члены четко проти- вопоставлены как [P] ~ [-P]: иногда различаются разной степенью

представленности Р. В некоторых оппозициях члены отличаются лексически как принадлежащие к разным сферам жизни и отноше- ний. Какие-то понятия вообще оказываются вне оппозиций (напри- мер, друг, загул), хотя, вероятно, отсутствующий член может быть (в каких-то случаях) восполнен. В некоторых оппозициях члены — антонимы. В одних оппозициях члены могут отличаться по словообразовательным и синтаксическим возможностям (жалеть ~ сочув- ствовать), другие в этом отношении почти полностью совпадают. В некоторых оппозициях оценка может идти как бы извне, из области других социальных институтов: для адекватной оценки надо выйти за пределы данной оппозиции и подчиниться иной, принятой «вовне» системе оценок; это может быть и отрицательная оценка того, кто не желает включиться в такую систему: антиобщественный, кустарь-

одиночка.

При всем разнообразии и разнородности перечисленных оппози- ций, по нашему мнению, можно выявить закономерность: лексемы, представляющие правый член оппозиции, в целом гораздо ýже, беднее по значению и сферам употребления, гораздо меньше способны к экс- прессии, меньше способны к словообразованию и почти не образуют глагольныепроизводные,резкоограниченаихдистрибуция,особеннос глаголами; что правый член в какой-то степени тяготеет к официальноделовому стилю; что левый член несколько чаще представлен искон- ным словом, правый — заимствованным; что правый член чаще имеет отрицательную оценку, левый — нейтральную или положительную, однако данная тенденция почти никогда не прослеживается до конца.

В некоторых случаях лексемы, представляющие правый член оп- позиции, возникают в языке позже левых — в целом это естественный процесс для развития кодифицированного литературного языка, и особенно его официально-делового стиля, когда возникает необходи- мость включить некоторое явление или человека в сферу официаль- ных отношений и социальной регламентации (например, оппозиция

народ ~ электорат).

Данный процесс для различных литературных языков детально изучен в функциональной стилистике — ср., например: [Булахов- ский 1975; Винокур 1929; Гавранек 1967; Кожина 1993]. Процесс этот универсален, как универсальны выделяемые во всех литературных языках пять функциональных стилей. Бессмысленно подвергать эти- ческой оценке чиновника на том основании, что он выполняет свои обязанности без души, или документ, написанный неискренне.