dementev_v_v_teoriya_rechevyh_zhanrov

чужеродногодляРоссии.Отмечалось,чтонормыСБ(шире—сто щая за жанром система коммуникативных норм, ценностей и приоритетов, «жанровая картина мира») противоречат общим нормам и ценностям русской речевой культуры [Стернин 2003]. Обращает на себя внима- ние несовместимость с СБ ключевых слов русской культуры душа и правда (а также судьба и совесть): маловероятно их использование участниками СБ, и практически исключены коммуникативные фак- торы (жанры, внутрижанровые стратегии и тактики, категории фати- ческого и информативного общения), называемые посредством этих

слов.

Сравнивая СБ и РпД, следует отметить еще одну важную особен- ность.

Распространенной является точка зрения, согласно которой РпД — теплое, доброжелательное, искреннее общение близких лю- дей, которые любят друг друга, а СБ — общение чужих (малознако- мых) людей, которые равнодушно и холодно относятся друг к другу. Однако участники СБ вовсе не плохо относятся друг к другу: в ходе СБ осуществляется социализация (как в любой разновидности фати- ческого общения) и устанавливается близость, хотя, с точки зрения человека, ориентированного на РпД в сфере фатического общения, эта близость будет ненастоящей.

ВРпД хорошее отношение к собеседнику проявляется в искрен- нем участии к нему, готовности выслушать его и поделиться с ним своими наиболее сущностными переживаниями. В основе этой бли- зости лежит уважение к собеседнику как мыслящей, чувствующей индивидуальности.

ВСБ хорошее отношение к собеседнику проявляется в стремле- нии доставить ему удовольствие, развлечь приятным разговором. Ува- жение к собеседнику здесь понимается как уважение к его социаль- ному статусу, респектабельности, влиятельности, воспитанности. СБ является риторическим жанром, и владению им нужно учиться.

Итак, особенности современной системы жанров русской фати- ческой речи, представления о коммуникативных нормах и образцах восходят к эпохе, когда складывались нормы поведения представите- лей власти. Начиная со времен Петра I, активно идет формирование образа представителя власти, который ведет себя не как все, говорит по-французски — на языке, не понятном простолюдинам, — и ина - че общает ся фатиче ски. Именно в это время на существу-

ющее представление о коммуникативных образцах, опирающееся на традиции народной культуры, накладываются нормы заимствованно- го жанра светской беседы (small talk). Думается, что заимствование именно этого жанра не случайно, поскольку стоящие за ним нормы и ценности идеально соответствовали требованиям, предъявляемым к использованию социально символического общения такого рода: ком- муникативный идеал СБ — уважение к собеседнику, признание его высокого социального статуса, праздничность (неповседневность), изощренность (естественно, первоначально СБ велась только пофранцузски).

По свидетельству русского историка В. О. Ключевского, соб- ственно «свет» в России появляется как отдаленный продукт реформ Петра I не ранее 2-й половины XVIII в., в эпоху Екатерины II. Прояв- лениями «великосветской общительности» были салоны, званые ве- чера, обеды и ужины, утренние приемы на квартирах у дам в неглиже, балы, обязательный ритуал визитов и ответных визитов [Ключевский 1989: 152]. Это время отмечено появлением и утверждением новой русской аристократии, сменившей боярство. Коррелятами данного процесса становления нового российского дворянства были возник- новение — впервые в истории России — относительно автономной сферы частной жизни, формирование личной морали с такими небы- валыми прежде этическими категориями, как личная честь и досто- инство (в это время принимается дуэльный кодекс), приличия, вкус и здравый смысл [Там же].

Лексикографическиеисточникиразноговремени,начинаясXIXв., отражают историческое развитие семантики слов свет и светский в русском языке. Так, в словаре В. И. Даля «светский» имеет значение ‘ко свету, к миру относящийся, земной, мирской, суетный’, будучи противопоставлен «духовному, нравственному, божескому». «Свет- ский человек», в понимании В. И. Даля, — ‘посетитель общества, сборищ, увеселений; ловкий приемами, сведущий в гостиных обыча- ях’; В. И. Даль приводит также характерные для его эпохи выражения «светские утехи — шумныя, чувственныя», «чада света сего — дети суеты, соблазна».

Ю. М. Лотман в книге «Беседы о русской культуре: быт и тра- диции русского дворянства» постоянно подчеркивает тесную связь русской светскости XVIII–XIX вв. с традициями французской куль- туры (утонченность, куртуазность, сам язык светских бесед, светские развлечения). В дореволюционной России светская жизнь (светское

общение) была нормой для дворянина, «формой социальной органи- зации ... и в этом смысле получала ценность общественного дела. Характерен ответ Екатерины Второй на вопрос Фонвизина: «Отчего у нас не стыдно не делать ничего?» — «... в обществе жить не есть не делать ничего»» [Лотман 1994: 91].

Одним из главных проявлений светскости в дворянской среде XVIII–XIX вв. было владение нормами светского общения. Соз- давались условия для развития светской беседы, т. е. те типические ситуации, в которых была возможность ее появления, например на балу во время мазурки.

Однако нормы светского общения и светский этикет в целом были чужды российскому духу, не приемлющему нормативности и ограни- ченности. Это стало причиной поиска новых форм как вербального, так и невербального поведения.

Одной из таких форм был английский дендизм, ставший в начале XIX в. своего рода протестом против светских приличий, восприни- мавшихся как фальшь и пошлость: «Он дендизм был ориентирован на экстравагантность поведения, оскорбляющего светское общество, и на романтический культ индивидуализма» [Там же: 124]. Противо- поставляя бунтарство, цинизм, оригинальность светской изнежен- ности и пошлости, дендизм, однако, не выходил за рамки «светских приличий»; часто он выглядел как светскость, вывернутая наизнан- ку («наглость, прикрытая издевательской вежливостью»). Поэтому английский дендизм еще менее прижился на российской почве, чем французская светскость.

Настоящим антагонистом светского общества в XIX в. в Рос- си стало, по мнению Ю. М. Лотмана, общество декабристов, кото- рое оказало сильное воздействие на целое поколение русских людей отчасти потому, что их идеи и ценности соответствовали русскому духу и русской ментальности. Кроме известной пропаганды своих политических идей, заслуга декабристов состояла также в том, что они культивировали такие несветские ценности общения, как серьез- ность, искренность, прямота, свобода самовыражения, душевный пыл: «Подчеркнутая несветскость и “бестактность” речевого поведе- ния определилась в близких к декабристам кругах как “спартанское” или “римское” поведение. Оно противопоставлялось отрицательно оцениваемому “французскому”. Темы, которые в светской беседе были запретными или вводились эвфемистически, ... становились предметом прямого обсуждения» [Там же: 335]. В этом отношении

довольно трудно согласиться с И. А. Иванчук, считающей «светом» XIX в. пушкинский круг и разновидностью светской беседы — дру- жеское общение членов общества «Арзамас», «Зеленая лампа» и т. д. [Иванчук 2005: 206].

Врезультате рассмотренной жанровой интерференции в гармо- ническом фатическом общении одних и тех же людей вполне есте- ственно чередуются элементы РпД и СБ, при этом собеседники легко переходят не только от жанра к жанру (это естественнейший комму- никативный процесс, по М. М. Бахтину), но и, по сути, от одной си- стемы ценностей к другой.

ВXIX в. могли сознательно использовать сочетание двух стилей. Например, у представителей высшего света было своеобразным ши- ком так подобрать гостей для по-настоящему изысканной компании, чтобы смешивались черты светского и дружеского общения:

СтепанАркадьичлюбилпообедать,ноещеболеелюбилдатьобед, небольшой, но утонченный и по еде, и питью, и по выбору гостей. Программанынешнегообедаемуоченьпонравилась:будутокунижи- вые, спаржа и la pièce de résistance (‘главное блюдо’) — чудесный, но простой ростбиф и сообразные вины: это из еды и питья. А из гостей будут Кити и Левин, и, чтобы незаметно это было, будет еще кузина

иЩербацкий молодой, и la pièce de résistance из гостей — Козны- шев Сергей и Алексей Александрович. Сергей Иванович — москвич

ифилософ, Алексей Александрович — петербуржец и практик; да позовет еще известного чудака энтузиаста Песцова, либерала, гово- руна, музыканта, историка и милейшего пятидесятилетнего юношу, который будет соус или гарнир к Кознышеву и Каренину. Он будет раззадоривать и стравливать их (Л. Н. Толстой. «Анна Каренина»).

Интересно, что авторы названных выше исследований по СБ от- носят к наиболее характерным ошибкам в СБ жанровую подмену, и прежде всего подмену светской беседы дружеской беседой. При этом

кошибкам относят «отклонения» как в сторону фамильярности и гру- бости, так и в сторону излишней дружелюбности, интимности, до- верительности (ср.: [Милёхина 2001]). В целом жанровая подмена понимается как неразличение вторичного (опосредованного, обрабо- танного) жанра (СБ) и первичного (непосредственного) жанра (ДБ). Безусловно, необходимо различать СБ и ДБ как вторичный и первич- ный РЖ, но нельзя забывать, что СБ как вторичный жанр восходит не

кДБ, а к беседе на общие темы, таким разновидностям small talk, как

болтовня / сплетничанье.

Нам думается, что ошибки подмены часто закономерны и кроют- ся в нескольких основных причинах. Дело в том, что для большинства россиян именно ДБ является точкой отсчета, по отношению к которой определяются свойства СБ. Характерно, что Т. А. Милехина, выступая (конечно, во многом справедливо) против подмены светской беседы дружеской беседой, также имеет ДБ точкой отсчета: «Хорошо осво- енное нами, естественное для современных носителей русского языка дружеское общение здесь не может быть реализовано. ... Наше языко- вое сознание ... четко увязывает неофициальность с иными языковы- ми кодами, допускающими широкое распространение языковой игры, просторечные, жаргонные, книжные инкрустации, аллюзивные вкра- пления историко-литературного плана» [Там же: 140–141].

Сказанное объясняет очень значительную личностную обуслов- ленность жанра СБ, которая сохраняется до наших дней.

Языковые личности в целом делятся на тех, кто в зоне фатическо- го общения тяготеет к жанру дружеской беседы, и тех, кто склоняется к болтовне / сплетне (см.: [Седов 1998: 19]). Вспомним склонность Адуева-младшего (И. Гончаров. «Обыкновенная история») к «искрен- ним излияниям» (т. е. ДБ) и презрительное отношение к такому вре- мяпрепровождению Адуева-старшего. Дядя и племянник тяготеют к жанровым формам, соответствующим двум разным разновидностям small talk. Их различия проявляются на разных уровнях, например мимики:

Александр побледнел и поник головой. Эти звуки, как нарочно, внятно рассказывали ему прошедшее, всю жизнь его, горькую и об- манутую.

— Посмотри, какая мина у этого! — сказал кто-то, указывая на Александра, — я не понимаю, как можно так обнаружиться: я Паганини слыхал, да у меня и бровь не шевельнулась.

Таким образом, Адуева-старшего можно считать «СБ-ориентиро- ванной» языковой личностью, а Адуева-младшего — «ДБ-ориентиро- ванной»).

Вспомним первое впечатление князя Мышкина (Ф. Достоевский. «Идиот») от круга Белоконской:

... в первый раз в своей жизни он видел уголок того, что на- зывается страшным именем «света»... Это первое впечатление его было даже очаровательное. Как-то тотчас и вдруг ему показалось,

что все эти люди как будто так и родились, чтоб быть вместе; что у Епанчиных нет никакого «вечера» в этот вечер и никаких званых гостей, что все это самые «свои люди» и что он сам как будто дав- но уже был их преданным другом и единомышленником и воротился к ним теперь после недавней разлуки. Обаяние изящных манер, про- стоты и кажущегося чистосердечия было почти волшебное...

На чем, собственно, основывалось такое впечатление? В первую очередь, конечно, на речи:

... князь N ... знал очень хорошо, что в этот вечер должен не- пременно что-нибудь рассказать, для очарования общества, и гото- вился к этому даже с некоторым вдохновением. Князь Лев Николае- вич, выслушав потом этот рассказ, сознавал, что не слыхал никогда ничего подобного такому блестящему юмору и такой удивительной веселости и наивности, почти трогательной в устах такого ДонЖуана, как князь N. А между тем, если б он только ведал, как этот самый рассказ стар, изношен; как заучен наизусть и как уже ис- трепался и надоел во всех гостиных, и только у невинных Епанчиных являлся опять за новость, за внезапное, искреннее и блестящее вос- поминание блестящего и прекрасного человека!

Как видим, князь Мышкин воспринимает СБ как дружескую бе- седу. Именно потому он оказывается коммуникативно несостояте- лен.

Названное противопоставление двух коммуникативных сти- лей давно привлекало к себе внимание исследователей, писателей и «практиков общения». Оно осмыслялось по-разному, например как противопоставление русской провинции с ее традиционной народной культурой и столицы (в XIX в. это был, естественно, Петербург), жи- вущей по совершенно другим законам и правилам, в том числе прави- лам общения. Всем этим правилам провинциал должен был учиться, как новым для себя:

Тяжелы первые впечатления провинциала в Петербурге. ... Он думает: вот отворятся ему широкие объятия, не будут знать, как при- нять его, где посадить, как угостить; станут искусно выведывать, ка- кое его любимое блюдо, как ему станет совестно от этих ласк, как он, под конец, бросит все церемонии, расцелует хозяина и хозяйку, станет говорить им ты, как будто двадцать лет знакомы; все подо- пьют наливочки, может быть, запоют хором песню... Куда! на него едва глядят, морщатся, извиняются занятиями; если есть дело, так назначают такой час, когда не обедают и не ужинают... Хозяин пятит- ся от объятий, смотрит на гостя как-то странно. В соседней комнате звенят ложками, стаканами: тут-то бы и пригласить, а его искусными

людьми, соблюдении законов и правил порядка ради поддержания об- щественного спокойствия, когда частный интерес якобы приносится

вжертву общественному [Старобинский 2002: 110–176]. Оказалось, однако, что цивилизация объединяет людей лишь внешне, разобщая внутренне, а ценой, которую приходится платить за вежливость, учти- вость, светскость и т. п., оказывается лицемерие и фальшь [Там же: 125]. В англо-американском языковом сознании светскость связана

сконцептом privacy, предполагающим невмешательство в частную жизнь собеседника, соблюдение личного пространства [Прохвачева 2000]: светскость предписывает обсуждение общих тем, не касаю- щихся непосредственно личностей говорящих.

Соборность присуща восточному типу мышления с его идеализ- мом и коллективизмом [Гачев 1993]. При общении, определяющим принципом которого является соборность, происходит объединение как на внешнем, так и на глубинном уровне, тогда как светскость — лишь внешнее объединение, демонстрация согласованности и гармо- нии в общении.

Жанровым проявлением соборности можно считать разговор по душам в русской коммуникативной культуре, светскости — англоамериканский small talk и русскую светскую беседу.

Small talk в понимании англичанина или американца — это уме- ние говорить «о мелочах», т. е. вещах, не имеющих практической значимости, и это понимается как признак цивилизованности, воспи- танности. «Свет», «общество» (the Society) — наиболее подходящее место для того, чтобы говорить о мелочах, хотя понятие света в таких случаях редуцируется до совместного публичного времяпрепровож- дения, не связанного с работой (от дружеской вечеринки до встречи

влифте).

Для русских светская беседа — это тот же разговор о мелочах, од- нако здесь в большей степени имплицируется понятие цивилизован- ности (возможно, потому что привнесено извне), поэтому светская беседа — это еще и разговор о чем-то необычном, неповседневном, утонченном, то, что выделяется на общем фоне нецивилизованно- сти (по этому параметру можно противопоставить светскую беседу и болтовню). В западных культурах такого противопоставления нет, по крайней мере, оно не имеет такого выраженного характера, и нет противопоставления small talk и болтовни, это в принципе может быть одно и то же. Если русские будут в светской беседе говорить скорее всего о том, что, как им кажется, может представлять интерес, то ан-

гличане могут остановиться на любой теме (за исключением ряда за-

претных) [Фенина 2005].

В целом для адекватного осмысления жанров small talk и светская беседа (некоторые двуязычные словари определяют их как эквива- лентные понятия, что представляется в целом совершенно неверным) необходимо учитывать, что эти жанры принадлежат речевым культу- рам с разными оценочными системами, разными системами коммуни- кативных ценностей, разными коммуникативными идеалами.

Так, английское выражение small talk имеет два значения: «вели- косветский» аристократический, салонный small talk, отображенный в английской классической литературе, и современный small talk, обо- значающий любое малоинформативное высказывание в неофициаль- ной доброжелательной обстановке с целью контактоустановления или заполнения паузы. Немаркированным в современном английском язы- ке является второе значение: нынешний small talk утратил отношение ко всякой элитарности, привилегированности.

Ближайшее соответствие в русском языке светская беседа / свет- ский разговор обнаруживает прямо противоположную тенденцию: в русском языке однозначно (и это несмотря на то, что почти сто лет нет собственно «света», т. е. дворянства!) остается первичным, не- маркированным такое значение светской беседы, которое соотносит- ся именно с некой элитарностью, привилегированностью или хотя бы просто неповседневностью, занимательностью, тем, что «интересно». Чтобы понять, что светская беседа может означать просто любое ма- лоинформативное высказывание (т. е. совпадать с тем, что называет- ся словом болтовня), пожалуй, требуется некоторое дополнительное мыслительное усилие.

При сравнении русской и англо-американской культур обращают на себя внимание гораздо более широкое распространение и универ- сальность small talk в англо-американской культуре, высокая форма- лизация, разработанность его норм, а также обязательность его ис- пользования, по степени жесткости требований сближающая small talk с речевым этикетом.

Проведенное В. В. Фениной экспериментальное исследование [2005] показало отношение к светскому общению и small talk совре- менных носителей русского и английского языков.

Около 200 информантам — преподавателям и студентам саратов- ских и волгоградских вузов, — была предложена анкета, содержащая вопросы: Какого человека можно назвать светским? Какой долж-

на / не должна быть настоящая светская беседа? Какие из перечис- ленных тем наиболее подходят для светских бесед? Кому необходимо владеть светской беседой? В какой ситуации более всего уместна светская беседа? и т. д.

Результаты анкетирования показали, что в представлении совре- менных носителей русского языка светский человек — это тот, кто всегда ведет себя согласно правилам этикета, воспитанный, с хороши- ми манерами (76%), образованный, интеллигентный, эрудированный (56%). К таким людям большинство опрошенных отнесли режиссера Никиту Михалкова (52%), Президента РФ Владимира Путина (34%), магистра игры «Что? Где? Когда?» Александра Друзя (33%), теле- ведущего Владимира Познера (32%). Светская беседа должна быть прежде всего интересной — 64% (причем информанты, отмечавшие «интересная», как правило, отмечали также «непринужденная» и «красивая») — и не должна быть агрессивной, пошлой и пустой. Во время светской беседы говорят о литературе, театре, кино (80%), о новостях из общественной жизни (57%) и, как правило, не говорят о погоде, спорте, религии, семье, работе. Светской беседой необходимо владеть дипломату (51%), журналисту (47%), артисту (47%), полити- ку (38%), бизнесмену (33%), реже назывались ученые (19%) и край- не редко — военные (3%). Светская беседа чаще всего может проис- ходить в перерывах на конференциях, презентациях, банкетах (73%), реже — на вечеринках (40%) и в начале деловых переговоров (37%).

Позже было проведено анкетирование около 50 американских преподавателей и студентов (Лэрэми, штат Вайоминг, The University of Wyoming). Были предложены сходные вопросы (естественно, пол- ного сходства не могло быть, поскольку, как уже говорилось, англоамериканский small talk и русская светская беседа суть разные жан-

ры): Which words would you immediately associate with small talk? Why do we need to use small talk? Which would be the most appropriate topics during small talk? What kind of person should be able to use small talk? How would you define a small-talker? и т. д.

Ответы лишь отчасти совпали с данными первого эксперимента: в сознании носителей английского языка small talk есть доброжелатель- ное (86,1%), повседневное (64,5%), неоткровенное (51,1%) и поверх- ностное(51,1%)общение,имеющеецельюсозданиедоброжелательной психологической атмосферы (69%) и заполнение пауз (52%). Наиболее распространенными темами small talk являются спорт (82%) и погода (78,4%), а также проведение выходных (68,4%). Подавляющее боль-