dementev_v_v_teoriya_rechevyh_zhanrov

го пола», а теперь еще добавился «парень на “девятке”», 27 лет». И всем нужны красивые, добрые, бескорыстные. Уже становится не смешно ... Когда в следующий раз захотите поприкалываться — не пишите больше в «КЧ», не оскверняйте. Ангелок («Кому что...»

от 03.11.94 г.).

Вцелом «линия Красивого блондина на иномарке» привела к соз- данию следующего стереотипа: «приманки» в такой форме эффектив- ны, но только для самых молодых, наивных и в то же время расчет- ливых девушек. Вступать в такого рода отношения стыдно. Однако самым важным выводом для исследователя должен быть назван всетаки другой: жанр вторичного опосредованного флирта объективно суще ствует и осознается как таковой массовым читателем.

Итак, рассмотренные примеры обнаруживают ряд особенностей, отличающих их от первичного, или непосредственного, флирта. Тем не менее, несмотря на эти особенности, основные признаки флирта (такие, как косвенный характер используемых речевых средств, пла- нируемая непрямая коммуникация, фатический характер общения и игровое начало) сохраняются.

Вто же время некоторые новые признаки заставляют считать, что характер флирта (и даже семантика лексем флирт, флиртовать, flirt, flirtation) изменился в целом значительно сильнее.

Нам думается, здесь можно говорить не только о некоторых част- ныхновыхособенностяхжанра,оставшегосявцеломиглавномпреж- ним, но и о весьма существенных трансформациях, которые затра- гивают даже важнейшие признаки флирта. Так, современный флирт утрачивает не только изощренную технику (что отмечалось многими исследователями, например упоминавшейся нами М. Вислоцкой), но

и в значительной степени игровой характер и даже ко свен - но сть.

Приведем еще один пример из уже цитировавшегося произведе- ния самого последнего времени — романа H. Filding «Дневники Брид- жит Джонс». Если предыдущий пример из этого произведения дока- зывал скорее, что современный опосредованный флирт по E-mail в целом сохраняет все основные признаки первичного, непосредствен- ного флирта, то нижеследующая ситуация общения наводит на весьма серьезные размышления.

Довольно странно, что поведение Дэниела названо флиртом — трудно даже представить эротические желания, выраженные более прямо. Однако дефиниция, которую с легкостью нашла для поведе- ния шефа Бриджит, кажется для нее вполне естественной.

По-видимому, такая трансформация (или расширение) семантики лексемы флирт в современной речи (особенно в речи молодежи) — свершившийся факт: практически все подборки, чаты, форумы, пред- лагаемые в интернете на стимулы флирт, flirt, включают огромное количество подобных абсолютно прямых, полностью лишенных игрового начала сексуальных смыслов, интенций и призывов (Эроти-

ческое общение для тебя; Send me your naked pictures).

Напротив, найти что-либо в традиционном значении (флирт-игра, флирт-намек,словесныйпоединоквлюбовнойигре,флирт-«динамо») в современных интернет-ресурсах крайне сложно.

Складывается впечатление, что флиртом теперь называется все то в гендерно маркированном поведении мужчины и женщины, что просто выходит за рамки собственно полового акта, или же... слово флирт превращается в эвфемизм прямого наименования полового акта! Современный флирт теряет отношение и к утонченной игре (по сравнению с салонным флиртом XVIII–XIX вв.), и к любой игре, теряет значительную часть или всю свою косвенность.

Итак, вторичные опосредованные сферы фатического общения имеют уже сложившийся или складывающийся репертуар вторичных речевых жанров, которые состоят в сложных отношениях с первич- ными РЖ. Главное измерение данной сложности проходит по линии непрямой коммуникации.

Нами были рассмотрены три РЖ, все из которых являются отчет- ливо фатическими жанрами. Они значительно различаются, относясь к разным участкам типологии ФРЖ: жанр, характеризующийся улуч- шением межличностных отношений и низкой (иногда нулевой) степе- нью косвенности (отрезок ОВ), являющийся в наименьшей степени фатическим и одновременно наиболее серьезным; жанр без измене- ния межличностных отношений, с умеренной косвенностью (точка О); жанр с улучшением межличностных отношений, с высокой степе- нью косвенности (отрезок ОD).

Из данных трех жанров первый — разговор по душам — пред- ставляет значительную ценность для русской речевой культуры и детально проработан. Жанры светской беседы и флирта в русской

она может быть даже принята в своих основных чертах, хотя некоторые ее пункты не выдерживают критики даже при начальном осмыслении.

Так, во-первых, анекдоты существовали много раньше, хотя в несколько ином значении: анекдот как произошедшая в действи- тельности комическая история [Курганов 1997; Чиркова 1997]. Ср. сборник 1857 г. «Забавные изречения, смехотворные анекдоты, или Домашние остроумцы» (Отдел рукописей РНБ. Ф. 608): сборник составили 58 текстов, и некоторые из них очень похожи на анекдо- ты в современном значении, например: Мне так хвалил тебя твой учитель грамматики, сказал папенька только что вышедшей из ин- ститута дочери, а скажи-ка мне множественное число от яйца. Да что же тут трудного, возразила поспешно девушка, муды. Во-

вторых, анекдоты и сейчас, в ХХI в., продолжают чутко откликать- ся на все более или менее значительные изменения в жизни: про- должают появляться не только уже относительно широко изученные серии анекдотов о новых русских [Шмелева 2003], но и, например, о чеченской войне, русских «деловых» женщинах, гибели «Курска», пожаре на Останкинской телебашне, Гарри Поттере, наконец, о Пу- тине [Архипова 2006]. В-третьих, перестройка — очень сложный период, еще совершенно недостаточно изученный именно с точки зрения анекдотов: данный период отмечен появлением н о в ы х т е м а н е к д о т о в (СПИД, талоны на водку, неуставные отно- шения в армии) и п е р с о н а ж е й а н е к д о т о в (кооператор, сталинист-бюрократ, гомосексуалист, наркоман, рэкетир и отчасти уже новый русский), анекдоты начинают массово публиковать и рас- сказывать в юмористических телепередачах (в том числе анекдоты антисоветские, политические, эротические, национальные; анекдо- ты про Брежнева, Горбачева, Ленина, Сталина — здесь, естественно, до поры до времени существовали ограничения). Однако с точки зре- ния анекдотов это время прошло прежде всего под знаком э к с п е - р и м е н т а в области формы. Так, в новых телепередачах (или воз- рожденных, таких, как КВН) анекдоты не только рассказывают, но и показывают и разыгрывают; появляется не только «Джентльменшоу», но и «Маски-шоу» — в результате сотрудничества и отчасти соперничества этих телепередач в русскую речь на короткое время входит слово гэг и даже гэг-анекдот — к сожалению, данное ин- тересное явление не прижилось ни на телевидении, ни в речи, хотя в каком-то смысле стало родоначальником многих жанровых форм на нынешних развлекательных телеканалах (прежде всего «Комеди клаб»). Думается, ученым (в том числе лингвистам) еще предстоит осмыслить все стороны такого важного и сложного явления, как пе- рестроечные анекдоты.

Примем в качестве рабочей гипотезы и в дальнейшем будем ис- ходить из того, что, во-первых, в диахронии действительно можно выделить два этапа развития жанра анекдота (60–70-е гг. — период расцвета; 1990–2000-е гг. — период упадка); во-вторых, основные ме- ханизмыкомического,типыобыгрываемыхкультурно-семиотических (в том числе лингвистических) явлений [Attardo 1994; Raskin 1985; Бергсон 1992; Минский 1988; Карасик 1997; Гридина 1996; Санников 1999; Седов 2005; Норман 2003; Дементьев 2003], по-видимому, име- ют панхронический характер.

Очевидно,чтодлясистематическогоизученияанекдотоввдиахро- нии должна существовать разработанная методика, включающая пре- жде всего четкие представления о сборе / отборе и обработке материа- ла. Увы, данный пункт является самым слабым местом обсуждаемого направления: в целом необходимо признать, что диахрониче - ский речевой материа л предст авлен совершенно неудовлетворительно.

Здесь следует отметить, что данная проблема остается нерешен- ной для диахронического изучения речи в целом: как известно, до появления звукозаписывающих устройств, т. е. до начала ХХ в., от- дельные особенности устной речи фиксировались лишь писателями (это лишь отчасти была типизация, гораздо чаще — стилизация [Ко- жевникова 1970; Полищук, Сиротинина 1979; Рябова 1983]); при этом до 30–40-х гг. ХIХ в. традиция отображения признаков устной речи в русской художественной литературе не существовала вообще [Сиро- тинина 1995].

В случае диахронического изучения анекдотов эта проблема стоит еще более остро, поскольку в существующих доступных (опублико- ванных) записях текстов разговорной речи 70-х г., осуществленных лингвистами-коллоквиалистами [Земская 1979; Земская, Китайго- родская, Ширяев 1981; Инфантова 1973; Лаптева 1976; РРР 1970;

РРР 1973; РРР 1978; РРР 1981; РРР 1983; Сиротинина 1974; Теория и практика разговорной речи 1974], нам не удалось найти ни одного полноценного примера. Разумеется, это не означает, что их нет вооб- ще, однако несомненно: названные ученые, к сожалению, не считали обсуждаемый жанр ни серьезным, ни интересным объектом исследо- вания, достойным фиксации и сохранения для будущих диахрониче- ских исследований.

С другой стороны, данная задача как будто бы несколько упро- щается тем, что со временем складывается традиция записи

а н е к д о т о в, при этом, по-видимому, эта традиция сильно (даже губительно) повлияла на всю «анекдотную культуру»: анекдот как жанр исключительно устной словесности переживает расцвет в 60– 70-е гг.; анекдот как жанр, который записывают, публикуют массо- выми тиражами в виде сборников и продают, переживает упадок в

1990–2000-е гг.

Период, о котором идет речь, — время так называемого застоя, когда, с одной стороны, проявления свободной и просто неофициаль- ной мысли подавлялись и были недопустимы в официальной печа- ти (а к средствам официальной, партийной печати относились вс е советские издательства, за исключением одного самиздата); с другой стороны, именно в это время «анекдотная культура» достигла наивыс- шего расцвета.

«Начиная с двадцатых годов XX в., с исчезновением свободной печати рассказывание анекдотов (преимущественно политических) становится распространенным жанром повседневной коммуника- ции. Основываясь на опубликованных в последние годы дневниках и воспоминаниях, мы можем с уверенностью заключить, что антисо- ветские анекдоты рассказывали в самых разных социальных слоях, в том числе и в среде “интеллектуальной элиты” — писателей, про- фессоров и т. п. Когда рассказывание анекдотов стало еще и несколь- ко менее опасным (в шестидесятые — семидесятые годы прошлого века), анекдоты стали массовым жанром повседневной коммуни- кации, во многом заменившим рассказывание политических ново- стей. При этом все типы анекдотов: бытовые, этнические, анекдоты о каких-то профессиональных или социальных группах — были по сути своей “антисоветскими”, именно поэтому их и рассказывали» [Шмелева, Шмелев 2005: 294].

Итак, сегодня мы можем говорить об анекдотах 70-х, опираясь на воспоминания как других людей, так и собственные, — каждый лингвист-коллоквиалист знает степень достоверности такого типа ма- териала, а также на редкие и непоследовательные, хотя иногда и яркие случаи отображения рассказывания анекдотов в художественной ли- тературе, фильмах, записях немногочисленных телепередач.

Официально анекдоты в СССР не издавались вообще. Здесь сле- дует отметить, что существовавшие в это время бесцензурные из- дания (а это зарубежные издания и самиздат) не оставили данный жанр без внимания, однако, по нашему мнению (впрочем, мы не пре-

тендуем на настоящую компетентность в данном вопросе), предста- вили данный материал в целом значительно беднее, чем это могло бы быть.

Так, сборник «Тысяча двести анекдотов», составленный С. Ка- рачевцевым (сборник был впервые издан в Париже в первые после- военные годы; впоследствии он переиздавался также в Париже, а в перестроечные годы — в Риге), представлял в основном анекдоты 1930-х гг. и был ориентирован прежде всего на анекдоты в первом значении (произошедшая в действительности комическая история, исторический, литературный анекдот и подоб.); сборник «1001 из- бранный советский политический анекдот», составленный Ю. Теле- синым (Самиздат / Тенафли: Эрмитаж, 1986), представлял только по- литические анекдоты. По-видимому, анекдот считали несерьезным, не заслуживающим внимания ученых жанром и по ту и по другую сторону «железного занавеса»...

Наконец, на фоне полного отсутствия публикаций в СССР высо- ко ценились всевозможные тетрадочки с самостоятельно сделанны- ми рукописными записями анекдотов — как известно, записи анек- дотов Юрия Владимировича Никулина (например, его книга «Почти серьезно...») существенно обогатили позднесоветскую русскую культуру и по своей ценности вполне сопоставимы с материалами, собранными В. И. Далем в ХIХ в.

Есть, однако, один источник, до сих пор незаслуженно обойден- ный вниманием исследователей, который дает материал для диа- хронического изучения анекдотов, представляет русскую советскую анекдотную культуру если и не вполне всесторонне и объективно, то все же по-своему очень ярко.

Мы имеем в виду советский юмористический журнал «Кроко- дил»(аименнорубрику«Улыбкиразныхширот»),которыйв70-егг. был единственным легальным изданием, где регулярно публикова- лись анекдоты. Мы исходим из того, что это уникальный материал, дающий возможности для серьезного филологического и лингвисти- ческого исследования.

Мы не рассматриваем анекдоты, опубликованные в других со- ветских газетах и журналах, в частности «Литературной газете» или «Огоньке», во-первых, по причине единичности таких публикаций; во-вторых, потому, что они практически ничем не отличались от пу- бликуемых в рубрике «Улыбки разных широт». Практически ничем не отличались от них и разыгрываемые в юмористической телепере- даче «Кабачок “13 стульев”» короткие жанрово-ролевые сценки или

мини-монологи, под которые обычно отводились последние несколь- ко минут каждой телепередачи.

Итак, единственным более или менее доброкачественным и на- дежным материалом для диахронического изучения анекдотов оста- ется рубрика «Улыбки разных широт» (далее — УРШ) в журнале «Крокодил».

Рубрика «Улыбки разных широт» в журнале «Крокодил»: общая характеристика

Рубрика «Просто анекдот», включающая 5–10 анекдотов в одном номере, появляется в журнале «Крокодил» во второй половине 60-х г. (а именно с 1966); в 1971 г. она уступает место рубрике «Улыбки разных широт», которая, в свою очередь, в 1988 г. заменяется рубри- кой “el Cocodrilo... Krokodyl... Krokotile... Krokodil... the Crocodile...”, просуществовавшей до августа 1991 г., до есть до конца советского периода. Следует отметить, что рубрики «Просто анекдот» и «Улыбки разных широт» значительно отличались: последняя кроме анекдотов обычно включала 2–3 юмористических рассказа, перепечатанных из зарубежных изданий, карикатуры, афоризмы и т. д.; рубрики «Улыбки разных широт» и «el Cocodrilo...» не отличалась ничем, кроме назва- ния.

Журнал «Крокодил» выходил 36 раз в году (три номера в месяц),

всреднем в рубрике «Улыбки разных широт» печаталось от 2–3 (ред- ко; так, только два анекдота было в № 8 за 1971 г.) до 12–15 (так, в № 31 за 1975 г. и № 1 за 1973 г. их было 13, в № 10 за 1972 г. и в № 25 за 1978 г. — 14, а в № 22 за 1978 г. — 16) анекдотов; следует отме- тить, что номера, где вообще не было анекдотов, встречались очень редко (например, № 9 за 1971 г., № 10 за 1975 г., № 27 за 1977 г., № 36 за 1979 г.); без анекдотов обычно были тематические номера, специ- ально посвященные каким-либо общественно-политическим собы- тиям или датам, например Году ребенка (№ 35 за 1979 г.) или просто «миру животных» (№ 17 за 1971 г.). Кроме того, анекдоты, как пра- вило, не печатались в номерах, где рубрика «Улыбки разных широт» представляла какое-нибудь юмористическое издание из социалисти- ческой страны, например, в № 30 за 1975 г. был представлен чехос- ловацкий журнал «Дикобраз», в № 13 за 1979 г. — болгарский жур- нал «Стыршел», в № 20 за 1979 г. — польский журнал «Шпильки»,

в№ 28 за 1979 г. — журнал «Ойленшпигель» (ГДР). В № 19 за 1977 г. вся рубрика «Улыбки разных широт» посвящена Габрово, габровские