JP-NOVA-XXI_era_vek_2020

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

критически осмысливает как ее жизнь, такисобственную– глазами матери, осознает свою женскую идентичность, в которой «всегда, в той или иной степени присутствует мать, которая все исправляет, которая питает, и которая

противится разделению; сила, которую невозможно уничтожить…»12.

Этот диалог с самой собой продолжается около тридцати лет – только в 2013 г. Мияко перестает видеть мать во снах. «Я теперь старше, чем мама» – с этой точки начинается, наконец, персональная история героини. Но дело здесь не только и столько в датах – именно в этом году происходит окончательное соединение матери, Рё̄и Мияко в единое целое. Старый дом родителей снесен, под рухнувшей крышей тикают освободившиеся из плена запертой комнаты часы – время возвращается, наконец, к нормальномуходу, Рё̄(ачерезегослова– имать) признается Мияко, что всегда любил ее, а сама Мияко в финале решает возобновитьсексуальныеотношения с братом.

КогдаявернуласьвТокио, домужеснесли– осталсятолько плоский клочок земли. Он был гораздо меньше, чем мне казалось раньше. Любимые мамины гортензии и вишнятоже исчезли.

Апотомсновапришлолето. Птицы, наверное, скороопять запоют во весь голос. Думаю, сегодня я сама приду к

13

Рё̄.

Это происходит после их совместного путешествия в маленький городок на северо-востоке (как и героиня из «Дворца морского царя», Мияко и Рё̄вновь отправляются «ввосточномнаправлении»), которыйоднаждыпроезжали в молодости Мияко иНаоко.

12См. подробнее: Сиксу Э. Указ. соч.

13Пер. по: КавакамиХироми. Суйсэй [Голос воды]. С. 248.

480

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

Тыпомнишьтотгород?

Конечно, помню. Втотгодлетобыложаркое, нопоночам становилось прохладно. И до сих пор как будто стоит перед глазами гостиница у реки, в которой мытогдаостановились.

— Интересно, чтосталосрекой?

Я вспомнила волну цунами, накатывающую с побережья и поднимающуюся по реке. Эти кадры крутили по новостям. Разве это та самая река, по берегам котороймыкогда-топрогуливались сНаоко?

— Река молчала. Может, из-за снега. Вода хоть и текла, нобылотактихо. Какбудтоводапотерялаголос14.

Но, когда Мияко приезжает туда с Рё,̄уже перестав видеть сны о матери, всевдругизменяется:

И тут я услышала голос воды. Доносящийся откуда-то с границ далеких миров, беспокойный, еле уловимый шумтечения15.

Вода обретает голос – а вместе с ней и героиня, которая больше не чувствует себя «пустой». Она, наконецто, находит слова для того, чтобы рассказать свою «персональную историю», объяснить, что их связь с Рё̄– гораздо больше, чем просто секс, больше, чем повторение пути их матери. «Мы все появились из воды», говорит Наоко, и Мияко представляет свое тело и тело Рё,̄заполненные водой, перетекающей из одного в другое. «Интересно, какие звуки вода при этом издает?» – размышляет героиня. Вода наполняет Мияко, и ее голос становится голосом и героини, и ее матери, и голосом прошлого. Вода может быть грозной стихией, разрушительной силой, но она же

14Пер. по: Там же. С. 243–244.

15Пер по: Каваками Хироми . Суйсэй [Голос воды]. С. 248.

481

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

одновременно иживительнаявлага, постоянноедвижение и изменение, без которых существование теряет смысл. Мияко, таким образом, пройдя по пути своей матери, делает шаг еще дальшеи совершает то, чтотой неудалось

– мать Мияко так и не заполняет свою внутреннюю пустоту, хотя бесконечно стремится к этому, особенно перед смертью – героиня вспоминает, что мать тогда постоянно просила воды, но никак не могла напиться. Мияко же, окончательно примирившись и соединившись с Рё̄, обретает, наконец, внутреннюю целостность. Только в своем единстве Мияко и Рё̄способны теперь, словно божества-демиурги, брат и сестра Идзанаги и Идзанами, создатьновыймир– свой«персональныймиф», «мифологическоепространство любви»16 и победить смерть.

Ядумаю, вчеловекенетникакойдуши. Такговориламама.

Смерть – это конец. Но даже если и так, и души нет, я все равно все время думаю о вас. О папе, о тебе, Мияко, о Рё.̄О Такэдзи, правда, особо не думаю. Ну так он и не изнашейсемьи, этотТакэдзи.

Когда я умру, вы уж там хорошенько погрустите. Чтоб какследуетвсебыло17.

Переживание травмы занимает у героини около тридцати лет и полностью перестраивает структуры, в которых она существует, однако оно же позволяет Мияко, в конце концов, выстроить собственное новое измерение. Разорваннаяризомавосстанавливается, утверждая«бытие

16 См. подробнее: Гонда Хироми . «Сирой но» ни нагарэру «мидзу»: Каваками Хироми «Суйсэй» ронкэн < > < > :[«Вода», текущая к «белому полю» : Каваками Хироми «Голос воды»] // Кё̄тогобун. № 27. 2019. С. 67–91.

17 Пер. по: КавакамиХироми. Суйсэй [Голос воды]. С. 208.

482

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

между», существование в «персональной утопии». Утопия эта порождена, прежде всего, любовью, и «история любви есть дань, которую влюбленный должен заплатить миру, чтобы примириться с ним»18 . Мияко «расплачивается» с миром сполна: изоляцией, возможным общественным порицанием, но, главное, неизбежным, в итоге, исчезновением их семьи. Их с Рё̄«меж-бытие» антигенеалогично, оно аннулирует начало и конец, разрывает историческую преемственность. Похоже, однако, что это та цена, которую готова заплатить героиня перед лицом всеобъемлющегокризиса, пустьивыражающегосядлянеевсовершенно единичной, личной трагедии. К тому же, раз «мы все появились из воды», роман оставляет надежду на то, что «голос воды» – история Мияко – уже не затихнет, и этот поток, сливаясь с историями других, продолжит свое движениедальше, к «границамдалекихмиров».

18 См. подробнее: Барт Р. Фрагменты любовной речи. М.: Ад Маргинем Пресс, 2015.

483

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

Тексты «нового перевода» в Японии в XXI в.: вариативность когнитивных трансформаций

(на материале русско-японских параллельных корпусов художественных текстов)

В начале XXI в. в переводческих кругах Японии обострилось противостояние условно выделяемых «классических» и «новых» переводных школ. В предыдущих исследованиях мы освещали вопросы когнитивной природы переводческих трансформаций в диахроническом аспекте – см., например, [5, с. 664–669]. Также подробнее о процессе становления в Японии переводческих школ и роли, которую играли в этом процессе первые профессиональные переводчики см. у А.Р.Садоковой в [3], [4]. В данном исследовании мы продолжим анализировать природу когнитивных различий в механизмах языковой репрезентации различных фрагментов окружающей действительности на материале авторского корпуса параллельных текстов. Сравнивая переводы представителей условно «старых» и «новых» школ, попробуем продемонстрировать изменения, которые происходят в настоящее время в японском переводческом дискурсе, а также проследим в целом за принципиальными расхождениями в когнитивной структуре носителей различныхлингвокультур.

Яркими представителями «нового перевода» русской классики в Японии являются Камэяма Икуо, Мотидзуки Тэцуо, Нумано Кёко, Ура Масахару, английской классики – Андзай Тэцуо, и т.д. Лозунг этого направления– воскресить переводную классическую литературу, «освежить» ее «легкими и простыми словами, которые дойдут до самой глубины сердца современного читателя, который мог бы заблудиться в авторитетных высказываниях классиков». Такие переводы обещают читателю «свежие, легкие тексты, которые «не заставят их особо задумываться» (из рекламных материалов издательства «Кобунся»). Самым обсуждаемым представителем «нового перевода» является Камэяма Икуо, чьи переводы действительно отличает тенденция к

484

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

несколько упрощенным вариантам передачи исходного материала, что особенно прояснилось после выхода в свет в 2007 г. его перевода произведения Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы». Некоторыми коллегами по переводческомуцеху такая переводческаястратегия была обозначена как «употребление Достоевского как продукта» и спекулирование именем российского писателя, «чтобы в условиях спада на издательском рынке получить прибыль, используя бренд» [8: с.23]. При этом отзывы в средствах массовой информации не были однозначными – в некоторых из них подчеркивалась «легкость прочтения», в результате которой «тяжеловесная и трудная для понимания русская литература» становится «до удивления ясна и понятна», а в других журналисты приводили мнения читателей о «маскировке» истинного текста в такихпереводах[8: с. 49].

Что именно привлекает японского читателя (и вызывает неудовольствие и критику коллег-переводчиков) в текстах «новой школы перевода»? Что обеспечивает такую легкость прочтения и понимания иноязычных художественных текстов в японских вариантах? Рассмотрим это последовательно на лексическом и синтаксическом уровнях на материале параллельного корпуса русскояпонскихпереводов художественныхтекстов.

Известно, что параллельные тексты служат информативным источником для изучения особенностей восприятия авторами явлений окружающей действительности; соответственно, такие тексты дают нам возможность изучения соответствующих контекстов и расхождений переводчиков в выборе языковых средств для репрезентации данных контекстов. По сути, любое толкование материала есть перевод, который также является толкованием – такая интерпретация переводческого процесса позволяет нам утверждать, что переводчик воссоздает в своих текстах новую действительность, в которой реализует свое видение мира. Помимо этого, параллельные тексты обеспечивают контрастивность таких исследований. Использование параллельных корпусов дает возможность исследовать переводческие стратегии,

485

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

компьютерная лингвистика, литературоведение, культурология, вклад в теорию перевода и обучение переводу (о методологической ценности и алгоритмах использования параллельных корпусов и количественных методов на ихосновесм. подробнее, например, в [7]).

Итак, рассмотрим особенности лексической репрезентации некоторых понятий, которые из-за своего упрощения, по мнению некоторых экспертов-представите- лей переводческих кругов Японии, сужают семантическое поле оригинального понятия до невосполнимых пределов. Возьмем примеры из произведения Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы» и нескольких его переводов на японский язык, выполненных Ёнэкава Масао в 1917–1918 гг. (далее перевод обозначается как БК1), Хара Такуя в 1971 г. (далее БК2), Эгава Таку в 1979 г. (далее БК3) и Камэяма Икуо в 2007 г. (далее БК4). Соответственно, к «новой школе перевода» здесь относят только перевод Камэяма Икуо – посмотрим, по какой линии идет у него лексическое упрощение, и как это сказывается на адекватности перевода.

(1) Бедняжка оказалась в Петербурге, куда перебралась с своим семинаристом и где беззаветно пустиласьв самуюполнуюэмансипацию.

Камэяма И. (БК4) передает понятие 'эмансипация' как 'свободная жизнь' , что принципиальным образом ограничивает данное понятие: действительно, эмансипация предполагает освобождений от зависимостей, но не от всех, а от определяемых обществом, поэтому здесь за счет упрощения понятия теряется сема социальности. В вариантах (БК1), (БК2) и (БК3) данное понятие передано как 'освобождение женщины', что тоже исключает некоторые социальные зависимости, но, по крайней мере, добавляет гендерный фактор, что обеспечивает некий социальный контекст. Похожее сужение семантического поля наблюдается и при передачепонятия 'сладострастность':

(2)Тем драгоценнее признание: стало быть, тебе

486

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

уж знакомая тема, об этом уж думал, о сладострастье-то.

При общем сохранении во всех переводах семы плотского влечения, в (БК4) из него исключается сема страсти, выражаемая иероглифическим компонентом , сохранившаяся в переводах (БК1), (БК2) и (БК3), что лишает данную лексическую единицу значительной содержательной части. Похожая тенденция наблюдается и в передаче понятия 'лихорадка':

(3) Но ночные лихорадки совершенно исчезли, вот ужедвоесуток, ссамогочетверга.

В (БК4) мы видим вариант , который обозначает судороги, конвульсии – значимый, но не обязательныйинеединственныйпризнаклихорадочногосостояния, неотъемлемым компонентомкоторой является (даже при употреблении данного слова в переносном значении сема повышенной температуры сохраняется – например, мы краснеем, когда нас охватывает лихорадочное состояние, связанное с чувствами, «лихорадка любви»). В целом по данному блоку примеров можно констатировать факт, что семантические потери в (БК4) значительны и лишают японского читателя важных содержательных компонентов техили иныхпонятий.

На синтаксическом уровне здесь также можно выделить несколько основных тенденций, которые меняют (иногдапринципиальнымобразом) структурупредложения и текста в целом. Например, в переводах, проанализированных выше, встречаются расхождения в понимании тема-рематических отношений: так, при переводе предло-

жения 'Алешапошелкотцу' в (БК4) тематически выделяется 'Алеша', а не синтаксема

'сделанное первым делом Алешей', как в предыдущих вариантах перевода. Это действительно упрощает предложение, но при этом изменяет расстановку акцентов вплоть до дискурсивного искажения сути высказывания. Рассмотрим похожие случаи и на других примерах с целью проанализировать

487

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

расхождениявсинтаксическомоформлениивысказываний в русском и японском языках, а также выявить возможные различияв когнитивной структуре такихпредложений.

Следует отметить, что на сегодняшний день в лингвистических исследованиях нет единого методологического подхода, который бы достоверно доказывал корреляции между языковыми нормами нации и особенностями когнитивной обусловленности высказываний носителей соответствующейлингвокультуры. Вданнойчастиисследования будут приведены результаты анализа особенностей иноязычного восприятия окружающей действительности сквозь призму поиска общего / разного в синтаксических структурах параллельных текстов с целью выявления разностипредставленияматериаланауровнекогнитивных структур говорящих. Вычленение и описание сути такой разности, по Р.О.Якобсону, дает своеобразный толчок к развертыванию дальнейших интерпретационных процессов: «разногласия вскрывают антиномии и точки наибольшего напряжения в пределах рассматриваемой области и тем самым ведут к новым исследованиями» [6]. В своем исследовании мы опираемся на следующие методологические положения Н.С.Автономовой: «В анализе механизмов перевода нередко бывает заметно то, чего обычно не удается увидеть в других формах и видах познания: а именно как различные слои и фрагменты опыта переходят из сферы неявного и невыраженного в регистр того, что доступно операционализации и интерсубъективной проверке» [1: с. 23] и О. К. Ирисхановой о том, что «значимым для освоения мира, в том числе посредством языка, является не только фокусирование, но и когнитивные механизмы дефокусирования. Под последним понимается выведение из фокуса внимания определенных свойств объектов или ситуаций, осуществляемое говорящими с помощью языковых единиц» [2: с. 13]. В соответствии с этими методологическими принципами посмотрим, что является главным, ачто– второстепеннымдляяпонскихпереводческихмоделей.

Анализ грамматического материала, а именно: актантно-предикатной модели японского предложения, в

488

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

рамках данной работы был проведен на материале произведенияЛ.Н.Толстого«АннаКаренина» иегочетырех переводов на японский язык, выполненных Кимура Хироси в 1961–1962 гг. (далее перевод обозначается как АК1), Китамикадо Дзиро в 1979 г. (далее АК2), Накамура Тору в 1989 г. (далее АК3) и Мотидзуки Тэцуо в 2008 г. (далее АК4); а также произведения Ф.М.Достоевского «Идиот» и пяти его переводов на японский язык, выполненных Ёнэкава Масао в 1914 г. (далее перевод обозначается как И1), Накаяма Сёдзабуро в 1934 г. (далее И2), Кимура Хироси в 1970 г. (далее И3), Мотидзуки Тэцуо в 2010 г. (далее И4) и Камэяма Икуо в 2015 г. (далее И5). Соответственно, здесь к «новой школе перевода» мы отнесем переводы, сделанные в XXI в., а именно: (И4) и (И5), и посмотрим, как переносится на японский язык сложная для японского мироощущения пропозициональная установка, когда неодушевленный актант выступает аргументомагентивногопредикатавоздействиянаодушевленного актанта, который в таком случае занимает синтаксическую позицию прямого илинепрямого дополнения (второго или третьего актанта).

Сопоставительный анализ примеров авторского параллельного корпуса, описывающих вышеизложенную актантно-предикатную модель, показывает, что значимую долю их занимают предложения, где варианты представителей «нового перевода» принципиальным образом отличаются от переводов XX в. Приведем несколько примеров из (АК) и (И) таких вариантов перевода соотношения агентивного предиката и его аргументов, когда или происходит взаимозамена первого и второго актантов, или при сохранении неодушевленного первого актанта происходит снижение агентивности предиката (как иное средство понижения агентивности всего высказывания). В любом случае, пониженная агентивность высказывания более соответствует японской когнитивной языковой норме, таким образом, мы будем считать, что варианты «нового перевода» более ориентированы на японского читателя.

489