JP-NOVA-XXI_era_vek_2020

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

фактор– урбанизация– привелксильнымдиспропорциям в возрастном составе сельского и городского населения. 3,1 млн фермеров в Японии были старше 65 лет уже в 2007 г.3 Кромеособенностейвозрастнойструктурынаселения существует еще четыре дополнительных «притягивающих» фактора. Во-первых, острая конкуренция с более дешевой китайской продукцией диктовала необходимость урезания фонда зарплаты для сокращения общих издержек производства4, что, в свою очередь, заставило компании, в особенности, малые и средние предприятия, искать трудовые ресурсы, согласные на зарплату ниже средней в данном секторе производства или сервиса. Вовторых, щедрая система социальной защиты привлекает работников из стран, где она намного слабее развита. В- третьих, японская и южнокорейская молодежь имеет сравнительно высокий образовательный ценз и не рассматривает неквалифицированную работу как один из возможностей постоянного заработка после окончания образовательных учреждений 5 . В-четвертых, другие источникитрудовыхресурсовпромышленностикак, например, сельское население или женский труд, оказались почти полностью исчерпаны к концуXX в.

Развитие политики по приему иностранцев в двух странах в 1990–2005 гг.: использование специальных программ и их результат. Первые шаги, направленные на восполнениетрудовыхресурсовзасчетиностраннойрабочей силы, были сделаны почти синхронно в обеих государ-

3The East, vol.43, no.4, 2007, p.8.

4Tsuda, Takeyuki and Cornelius, Wayne A. Japan: Government Policy, Immigrant Reality, p. 444; Biao Xiang, “Transplanting Labor in East Asia”, Yamashita et al., eds. Transnational Migration in East Asia, Senri Ethnological Reports, no. 77, 2008, p.180.

5Tsuda, Takeyuki and Cornelius, Wayne A. Japan: Government Policy, Immigrant Reality, pp. 444-445.

390

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

ствах. С начала 1990-хгг. Япония и Республика Корея внедрили сходные программы, рассчитанные на краткосрочный прием иностранных работников с их обязательным или желательным возвращением на родину по истечению определенного срока.

Первой мерой в Японии стало внесение изменений в действовавший с 1952 г. Закон о иммиграции и беженцах, которые давали право иностранным гражданам японского происхождения (никкэйдзин) до третьего поколения включительно жить и работать в Японии без ограничений по времени и роду занятости. Казалось, что данный закон открывал возможность для многочисленных потомков японских эмигрантов переселиться на родину их предков. В одной только Бразилии в то время проживало около миллиона никкэйдзин, более 100 тысяч осели в США, около 60 тысяч обосновались в Перу, а также тысячи лиц японского происхождения являлись гражданами Канады, Мексики, Филиппин и целого ряда различных южноамериканских стран. Однако, как пишет американский исследователь Такэюки Цуда, для никкэйдзин был широко открыт доступ в страну не только по причине наличия у них культурных корней, но и в связи с предположением о том, что их достаточно высокий социальный и имущественный статус в странах их постоянного проживания сделает их пребывание в Японии краткосрочным6. Однако, как и в послевоенной миграции контрактных работников из Турции в Германию и многих других известных случаев перехода краткосрочных форм труда за рубежом в долгосрочные, сотни тысяч никкэйдзин, начав трудиться в японских компаниях, стали возобновлять свои контракты и планировать продливать вновь и вновь свое пребывание

6 Tsuda, Takeyuki. The Permanence of «Temporary Migration”: the “Structural embeddedness” of Japanese-Brazilian immigrant workers in Japan. The Journal of Asian Studies, vol. 58, no. 3, August 1999, p. 688.

391

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

в Японии. За десять лет с 1988 по 1998 гг. их численность в Японии увеличилась с 4 159 до 222 217 человек7. В РеспубликеКорея в конце 1990-хгг. была введена сходная с японской программа для «соотечественников за рубежом» (кёпо), имевшая однако строгие ограничения по времени пребывания в стране. В первые годы после ее введения двухлетняя виза F-4 выдавалась лицам корейского происхождения, значительное количество которых прибывало из КНР, Узбекистана иКазахстана.

Вторым важным механизмом привлечения иностранной рабочей силы явилась система приема стажеров

(гайкокудзин кэнсю сэйдо на японском и санё кисул ёнсу чэдо на корейском), участники которой на самом деле выполняли ту же работу, что и японские или корейские работники, но за небольшую «стипендию» (обычно 20-25% средней зарплаты) и проживали в общежитиях компаний. В Японии эта система начала действовать с 1991 г., а Южная Корея «скопировала» ее в 1993 г. Абсолютное большинство «стажеров» в первые годы в Республике Корея были из китайской провинции Ляонин, однако уже в 1994 г. были подписаны соглашения о рекрутинге в Узбекистане и Казахстане, а в 1996 г. – в Монголии. Япония также полагалась, в основном, на труд китайских участников программы, вскоре однако расширив список стран. «Стажер» не мог подписывать официальный контракт с работодателем и поэтому не подпадал под защиту трудового законодательства. В Японии эту программу координировала Организация по сотрудничеству в сфере международного тренинга Японии (Japan International Training Cooperation Organization, JITCO), созданная министерствами иностранных дел, экономики, промышленности, труда и транспорта. Другим организациям

7 Ibid.; Carvalho, Daniela de. Migration and Identity in Japan and Brazil: the Nikkeijin. London and New York: Routledge Curzon, 2003, p. 80.

392

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

также разрешалось нанимать стажеров8. В Южной Корее прием «стажеров» проходил под эгидой Корейской федерации малых и средних предприятий (The Korea Federation of Small and Medium Business, KFSB) и его отделения – Корпорации по сотрудничеству в сфере международного тренинга (Korea International Training Cooperation Corps, KITCO), образованногов1994 г. икакдве капли воды похожего на своего японского близнеца. Хотя стипендия была невелика (в Японии – эквивалент 600-800 долларов США, а в Южной Корее – в среднем 640 ам. долларов), за разрешенный срок работы в 2-3 года «стажеры» могли сделать некоторые накопления. Причем, в Южной Корее, несмотря на то, что условия труда были суровее, за счет низких издержек на проживание, участник программы мог сделать сравнительно большие накопления — до 200 тысяч юаней (эквивалент 23 тыс. долларов США)9. К категории «стажер» можно причислить и тех, кто въезжал в Японию по двум другим типам визы

“pre-college student” и “entertainer”10.

Прием «стажеров» по краткосрочным контрактам сходен с послевоенной системой межгосударственных соглашений о найме работников из бывших колониальных владений или других стран государствами Западной Европы. В то время, как в Японии система «стажеров» достаточно сурово регулируется и компании обязаны отчитываться о возращение работников на родину, в Южной Корее «стажерам» легче продлить контракт или даже остаться в стране нелегально. Согласно статистике

8Biao Xiang, Transplanting Labor in East Asia, p.176.

9Biao Xiang, Transplanting Labor in East Asia, p.176-177.

10Tsuda, Takeyuki and Cornelius, Wayne A. Japan: Government Policy, Immigrant Reality, pp. 440-441.

393

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

корейского министерства труда 63%11 «стажеров» оставалось в стране.

Как это не парадоксально, одним из скрытых механизмов увеличения трудовых ресурсов явились международные браки. С конца 1980-х гг. японские и корейские мужчины, в особенности фермеры в сельской местности испытывали сложности в поиске спутника жизни из-за сильного оттока молодежи в города, где инфраструктура и качество жизни были выше. Например, в начале 2000-хгг., огромный билборд с надписью «подберем вам невест в Китае» можно было увидеть одиноко стоявшимсреди рисовыхполей в одном из аграрных районов страны на побережье Японского моря. От иностранной жены из Китая, Юго-Восточной Азии или других регионов ожидали, что она разделит с мужем труд на сельскохозяйственных угодьях семьи или возьмет значительную часть другой работы по дому. Значительная часть таких браков распадалась, и бывшие жены либо возвращались на родину, либо вливались в армию неквалифицированной рабочей силы в стране иммиграции. В 1990-хгг. наблюдалось и значительное количество фиктивных браков, целью которых было остаться для работы в стране«избранника».

Таким образом, до 2006 г. механизмы восполнения недостатка трудовых ресурсов в обеих странах были практически идентичными, при этом корейская система во многом копировала японские институты специальных программ возмещения дефицита трудовых ресурсов. Однако их результатом стал экспоненциальный рост количества жителей страны, рожденных за рубежом, как в Японии, так и ЮжнойКорее.

11 Biao Xiang, Transplanting Labor in East Asia, p.176-177.

394

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

Новая иммиграционная модель в Республике Корея.

В Республике Корея все кардинально изменилось в 2006 г. в периодправленияпрезидента Но МуХёна. Столкнувшись с фактом значительного роста численности иностранных рабочих в стране и необходимостью дальнейшего использования их труда в производственном и других секторах экономики, правительство страны решило срочно разработать политику их социальной интеграции. Как сказал в интервью в апреле2008 г. один из эскпертовминистерства юстиции по вопросам иммиграции и один из основателей Корейскогообществамиграционныхисследований, правительство страны нуждалось в срочной разработке интеграционной политики и конкретного плана по использованию выделенных для этих целей бюджетных средств. По его мнению, такоебыстроеизменениеполитикисталовозможно благодаря отличию от японского механизма принятия решений в Южной Корее. Если в Стране Восходящего Солнца принятию любого закона или его изменению предшестует длительной обсуждение проблемы на всех уровнях власти, начиная с самого низкого, в Республике Корея, руководство страны принимает решение самостоятельно и требует его немедленного исполнения12.

Одним из первых шагов в этом направлении стала замена двухлетней визы F-4 для «зарубежных соотечественников» в сентябре 2007 г. на пятилетнюю H2-1. По мнению корейского эсперта, было необходимо преодолеть дискриминацию иностранцев и оказать им различные виды содействия в жизни, трудовой деятельности и социальной интеграции в Южной Корее. В 2009 г. в стране состоялось 15 различных мероприятий под общим названием: «Добиться пониманиямультикультураризма».

Структура иностранного населения в стране стала крайне разнообразной в конце 1990-х – начале 2000-х гг. В

12 Интервью спрофессором ИЧжинён, 25.04. 2008 г., Сеул.

395

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

то время, как более половины мигрантов составляли выходцы из КНР, большинство которых являлись китайцами корейского происхождения, резко увеличилась численность мигрантов из стран Юго-Восточной Азии, Монголии и центрально-азиатских государств. Одной из первых организаций, оказывавших помощь иностранцам, стал Центр содействия мигрантам в городе-спутнике Сеула – Ансане, районе скопления индустриальных предприятий и самой высокой концентрации иностранного населения из 58 стран13. Районгородавокругжелезнодорожнойстанции заполнили предприятия торговли и сервиса, обслуживающие иностранцев. Флаги различных государств на вывесках магазинов говорили о том, на каком языке, кроме корейского, клиенты могут получить консультацию. Вновь открытый центр содействия мигрантам оказывает различного рода консультации более, чем на двадцати языках мира. В конце 2000-х гг. правительством было введено понятие «многонациональной семьи» (multinational family)

ивнедрена политика их особой поддержки. Согласно статьям2 и з Закона об обхождении с иностранными жите-

лями (Foreign Residents Treatment Act) «многонацио-

нальным семьям», в которых хотя бы один из родителей должен был быть иностранцем, предоставляется поддержка в изучении корейского языка, образовании детей

ипоиске работы. Мигранты, чей образ в обществе, прессе

идажекинематографебылдолгоевремякрайненегативен, постепенно стали трудиться не только в качестве неквалифицированной рабочей силы, но и как профессионалы высокой и средней квалификации. Некоторые из них, в особенности предствавители более молодого поколения, чьи родители начали трудиться в Корее еще в начале 1990-х гг., начали открывать свои собственные

предприятия в сфере сервиса и торговли, ориентиро-

13 Тёсэн ниппо, Chosun.com, просмотрено24.03. 2008 г.

396

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

ванные как на представителей растущих этнических сообществ, так и коренных жителей Южной Кореи. В связи с бумом китайского туризма особенно оказались востребованы китайцы корейского происхождения, свободно владеющие двумя языками и имеющие достаточную квалификацию для обслуживания китайских туристов. Некоторые из них открыли и собственные предприятия, ориентированные на туристов из Поднебесной. В конце 2000-х гг. женщина-мигрант из Монголии, состоявшая в браке с гражданином Южной Корее, впервые стала государственным служащим. Таким образом, стала более разнообразной, как и структура иностранного населения в Республике Корея, так и структура занятости иностранных жителей страны. Несмотря на сохраняющиеся сложности социальной интеграции и отсутствие возможностей для натурализации для большинства мигрантов, корейцы постепенно стали менять свои представления о роли иностранцев в жизниобщества.

В поисках иммиграционной модели в Японии.

Продолжающееся высокими темпами старение населения и острая нехватка трудовых ресурсов в Японии также способствовали постепенному смягчению визовых ограничений в этой стране. Ставка была сделана на привлечение высококвалифицированных специалистов со степенями бакалавра, магистра или доктора наук, а также обладателей дипломов о среднем специальном образовании таких, как, например, представителей младшего медицинского персонала. В поисках модели для развития политики по приему иностранцев, которую все с большей уверенностью можно назвать «иммиграционной политикой», японское правительство попыталось внедрить элементы австралийской модели, в которой приоритет в получении вида на жительство и гражданство отдается иностранцам, закончившим местныевысшие учебные заведения. Четыре

397

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

иболее лет обучения в вузе принимающей страны помогают студенту адаптироваться к культурным нормам принимающего общества, что по мнению австралийского министерстваиммиграцииипроблемкоренногонаселения способствуетихуспешномутрудоустройствуисоциальной интеграции. Следуя этой же логике, японское правительство расширило план приема 100 тысяч иностранных студентов, принятый в 1980-х гг., на новый, рассчитанный на привлечение в вузы страны уже 300 тысяч студентов. Японскиеуниверситетысталиежегоднопроводитьпрезентации своих вузов в соседнем Китае, а затем и во все большем количестве стран. В это же время был введен специальный тип полугодовой визы «для поиска работы», на получение которой могли подать документы выпускники бакалавриата, магистратуры или докторантуры, если они стремились найти вакансию в японской компании или организации. В начале 2000-х гг. ценз для получения постоянного вида на жительство был снижен с десяти до пяти лет. Хотя процедура последующей натурализации так

ине была четко сформулирована, увеличилось количество иностранцев, получившихяпонскоегражданство.

Сначала 1990-х гг. термин «интернационализация» (кокусайка) стал все чаще повторяться на страницах японской прессы. Ее претворением в жизнь стала концепция «межкультурного сосуществования» (табунка кёсэй), нашедшая практическое применение на уровне муниципальных органов власти – городских и префектуральных администраций тех районов Японии, где доля жителейиностранцев наиболее высока (токийского муниципального округа, префектур Гумма, Канагава, Сидзуока, Айти, Гифу, Миэ и некоторых других). С 2001 г. каждый год представители городских и префектуральных властей, а также общин иностранцев из этих районов собираются на всеяпонские Съезды представителей городов с самым большим иностранным населением (гайкокудзин сюдзю

398

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

тоси кайги). Такие съезды, например, состоялись в 2001 г. в г. Хамамацу, в 2004 г. в городе Тоёта, в 2006 г. в г. Ёккаити и в 2008 г. в г. Минокамо. За три десятилетия с 1990 г. до 2020 г. значительно изменилась структура иностранного населения страны. Численность этнических корейцев, принадлежавшихк«старойиммиграции», сократилось благодаря ускорившейся натурализации второго и последующих поколений. Частично сохраняя корейские национальные традиции, молодежь корейского происхождения все чаще вступает в межкультурные браки с японцами и становится все менее заметной с точки зрения культурной самобытности. В то же время значительно увеличилось количество мигрантов из КНР, Индии, ШриЛанки, Вьетнама и других стран Южной и Юго-Восточной Азии. Разброс мнений японцев о иностранцах в Японии и их жизнедеятельности в стране очень велик. Государственный чиновник, например, сказал в неофициальной беседе, что иностранцы работают лучше японцев (г. Нагоя, 2007 г.) в то время, как домохозяйкавыразила испуг, узнав, чтоколичествоиностранцевувеличивается: «Что они делают в нашей стране?» (Нагоя, 1998 г.). Другая домохозяйка, наоборот, выразила радость по поводу того, что стало больше иностранцев в ее городе и что с ними интересно общаться (Ниигата, 2002 г.). Широко известно высказывание на публичном мероприятии мэра Токио Исихара Синтаро, который заявил: «Мы должны усилить Силы Самообороны, поскольку так много лиц из стран третьего мира проживаютв Японии.» (Токио, 2000 г.). Впоследствии он подвергся за эти слова резкой критике внутри страны и зарубежом и публично принес извинения. В другом случае председатель японского аналога товарищества собственников жилья (ТСЖ) положительно отозвался о том, что иностранец будет снимать квартиру в многоквартирном доме, где он проживал. «Ведь сейчас время интернационализации», – сказал он (Нагоя, 2018 г.). Термин

399