JP-NOVA-XXI_era_vek_2020

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

Христианские мотивы легко просматриваются в рассказе об Акиура. Он впечатлен библейской историей о СодомеиГоморре, аегобоязньлюдей, возможно, связана со страхом перед гневом Божьим. Эта тема часто встречается в литературе, но в данном рассказе нет детального описания связи между устрашающим образом Бога и психологией Акиура.

Как утверждает А.Ю.Закуренко, у Чехова в «Палате №6» с библейской точки зрения – болезнь и страдания могут послужить делу спасения человека. Последние муки перед смертью Рагина символизируют всю бессмысленность человеческой жизни, если считать, что Бога нет, но могут быть и спасительны, ведь через них Рагин способен ощутить то, что отрицал его разум. Умирающий доктор неожиданно понимает, что мог быть и не прав и бессмертиевсежесуществует13. БыллиЧеховверующим– вопрос, который задавали себе еще его современники, однако, согласно исследованиям А. С. Собенникова, Чехов непрошел «мимо Христа». Тема религии широко представлена в его произведениях, а герои сами выбирают свою позицию «верующего или нет»14.

Другой приятель Акиура – Ёнэмацу – сын домовладельца, юноша с увлекательным прошлым, переживший как минуты безудержного счастья, так и горечь трагедий. Он говорит, что его единственное желание – это деньги, и любая работа, которая принесет богатство, подходит ему. Он рассказывает о гейшах, ругает Акиура за то, что тот учится слишком много, и делится планами побега из дому и желаниемстать пиратом.

13Закуренко А.Ю. Возвращение к смыслам. Старые и новые образы в культуре: опыт глубинного прочтения, Litres, 2020. С. 123–124.

14Собенников А.С. «Между "есть Бог" и "нет Бога"...» (о религиознофилософскихтрадициях втворчестве А.П.Чехова), Иркутск1997. С.97.

450

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

Более важную роль в рассказе играет женщина, учительница у девушек. Она молода; живет отдельно от своего мужа. Акиура постепенно проникается к ней доверием. Женщина очень религиозна, она с большой симпатией относится к семье миссионера. Акиура пытается убедить ее, что их проповеди – это обман, что она должна прекратить свою монашескую жизнь и выйти в реальный мир. Зачастую идеи, приходящие в голову Акиура, поражают ее. Например, в одном из эпизодов Акиура говорит, что если бы не было людей, не было бы боли и мучений, не было бы и ада. Женщина опасается спорить с ним, поскольку ее беспокоят терзающие его странности и страхи.

Акиура все больше отдаляется от людей, становится подозрительным. Ему повсюду мерещатся угрозы для его жизни. Так он рассматривает даже обычное приглашение Сано прогуляться. Акиура отказывается слушать рассказ Сано о том, что у Ёнэмацу, кто, как становится понятным из сюжета, посещал учительницу, были сексуальные отношения с ней. Эта новость оказывается последней каплей для Акиура. Он видит что-то пугающее его на холмезашколойиначинаеткричать: «Они приближаются! Бежим!». Он понимает, что «они» поймают его, куда бы он ни убежал.

Для анализа структуры сюжета необходимо выделить три опорные точки произведения. Первой, по словам Р.Рольфа, становитсясостояниегероя, врассматриваемом рассказе близкое к сумасшествию15. Такое психологическое состояние Хакутё напрямую связывает с отсутствием желаний, каких-либо стремлений у героя, что приводит его к полному одиночеству. Второй стадией развития личностигероя, такназываемым«осознанием», становится внезапное понимание Акиура, что единственный человек,

15 Rolf R. Masamune Hakucho. Boston: Twayne Publishers, 1979. P.104.

451

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

которому он доверял, предал его. Притворство учительницы уничтожает последний источник общения персонажа с людьми, что ведет его к полному помешательству. Последнее и становится завершающим этапом развития личности– «решением». Акиурапрощеспрятатьсязамаску сумасшествия, чем принять действительность такой, какая она есть.

Самой заметной особенностью «Ада», заимствованной у Чехова, можно назвать форму короткого рассказа. Это был первый опыт японского писателя, но именно небольшой объем произведения критики назвали главным недостатком «Ада». По мнению Р.Рольфа, невозможно полностьюраскрытьсумасшествиетакогосложногоперсонажа, как Акиура, в рассказе, по объему составляющего лишь пару десятков страниц. Несмотря на то что Хакутё предлагает большое количество фактов, описывающих жизнь Акиура и тем самым объясняющих развитие его болезнииусугубленияотвращениякокружающейдействительности, этого недостаточно для полноты образа16. Если сравнить объем произведений Эмиля Золя и Фрэнка Норриса (1870–1902), который авторы посвящают изображениюсумасшествия, топроизведенияХакутёзаметнопроигрывают. Поскольку европейские писатели следили за жизнью героев в течение нескольких десятилетий, читателю легко заметить и понять изменения, происходящие в персонажах. Более того, эти изменения очень правдоподобны благодаря тщательному описанию фактов их жизни. Использование короткой формы рассказа, как считает Фукуда Кёто, неоправданно для тех целей, которые ставит перед собой Хакутё в «Аде». Однако, несмотря на недостаточную временную составляющую рассказа, последний дает впечатляющий портретАкиура17.

16Ibid. P. 69.

17. . . : 1993. 111 .

452

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

Еще одной особенностью рассказов Чехова и Хакутё следует назвать характер героев. Типичный чеховский персонаж – это человек из толпы, один из многих. Чехов отличался от русских писателей конца XIX века тем, что не пыталсянаделитьгерояэпохальностью, сделатьего«типичнымпредставителем». КакутверждаетВ.И.Тюпа, «личностность» человека — это его единичность и одновременно всеобщность, так как быть личностью – «специфический человеческий способ существования». На этой всеобщности единичного человеческого бытия, по мнению исследователя, и основывается чеховский метод типизации18. Сопоставив произведения писателей, можно утверждать, что и герой Хакутё, хотя и был современником эпохи изменений, но в отличие от «типичных представителей», не соответствовал своему обществу, хотя круг идей, детали внешнего облика, доставшиеся персонажу в случайной реальности мира, оставлены ему писателем в мирехудожественном.

Японский писатель Ито Сэй (1905–1969) говорит о чеховских рассказах следующее: «В предельно естественной и простой, как будто даже и не реалистичной манере писатель изображает человеческие радости и печали, причем дает только их наиболее существенный штрих». Хакутётакжестарается неиспользовать пространных пояснений, описаний состояния героев – он передает его через мельчайшие детали. Недосказанность рассказа также говорит о влиянии Чехова, который считал, что «лучше всего избегать описывать душевные состояния героев...»19.

18Тюпа В.И. Художественность чеховского рассказа. М.: Высш. шк., 1989. С. 33.

19Рехо К. Японская литература (на рубеже XIX веков) // История всемирной литературы: В 9т. М.: Наука, 1983. Т. 8. 1994. С. 585.

453

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

Хакутёнестремится удивить читателяперестановкой эпизодов, непредвиденной развязкой событий. Фабула интереснадляавторанедвижениемсобытий, адвижением внутренней жизни героев. Финал рассказа, в котором у главного героя постепенно развивается мания преследования, мог быть выражен лишь внезапным сильнейшим приступом болезни. Это единственное логически выверенное окончание, любое другое было бы надуманно. Такое жепониманиефункции финала иуЧехова20.

Следует вывод о том, что Чехов оказал огромное влияние на метод художественного изображения Масамунэ Хакутё. И, хотя в этом рассказе Хакутё еще не полностью добился желаемого результата, уроки Чехова не остались напрасными. В произведениях японского писателя, вчастностирассказе«Ад», прослеживаютсяэлементы характерной манеры, присущей Чехову. Это и лаконичностьповествования, икраткаяформарассказа, инезавершенность произведения, что, несомненно, перекликается с японской национальной традицией. Хакутё в начале своего творческого пути искал формы художественного выражения, а произведения Чехова подтолкнули его к написанию короткихрассказов.

Очевидно, что русская литература реализма оказала не меньшее влияние на направление сидзэнсюги, чем западная. Органичный синтез тенденций французского натурализма и русского критического реализма является своеобразной чертой раннего творчества Масамунэ Хакутё.

20 Чудаков А.П. Мир Чехова. М.: Сов. писатель, 1986. С. 315.

454

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

«Слабые» и «сильные» женские персонажи в детективных рассказах современных японских писателей

В качестве материала для анализа были выбраны произведения наиболее популярных современных японских авторов, работающих в жанре детектива: Атода Такаси (р. 1935), Миябэ Миюки (р .1960), Акагава Дзиро (р. 1948), Фудзисава Сюхэй (1927–1997) и Отиаи Нобухико (р. 1942). Эти писатели – представители новейшего этапа японской остросюжетной прозы, когда среди так называемых криминальных жанров на первый план выступают психологический триллер, приключенческий детектив, исторический детектив и криминальная драма (как полицейская, такишпионская). Вцеломсовременныйяпонскийдетектив изучен слабо и редко подвергался специальному подробному рассмотрению; известны лишь несколько монографий на японском и английском языках1. Фактическим материалом настоящего исследования послужили психологические триллеры «Гостья», «Моя полная копия» и «Мужчина, который ждёт» Атода Такаси, полицейский детектив «После долгого сна» Акагава Дзиро, приключенческий детектив «Не говори ничего» Миябэ Миюки, исторический детектив «После сезона цветов» Фудзисава Сюхэй и шпионская драма «Нелегал из КГБ» Отиаи Нобухико.

1 См., например: Хонкаку мисутэри:-но гэндзай. Новая волна японской остросюжетной прозы / коллектив. моногр. под ред. Касаи Киёси. –

Токио: Кокусё канко:кай, 1997. (На япон. яз.); Kawana Sari. Murder Most Modern: Detective Fiction and Japanese Culture. – Minneapolis: University of Minnesota Press, 2008; Seaman Amanda C. Bodies of Evidence: Women, Society, and Detective Fiction in 1990s Japan. Honolulu: University of Hawaii Press, 2004.

455

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

Эти семь криминальных рассказов объединяет подход к главным женским персонажам; в центре пяти историй оказывается пара женщин (не обязательно знакомых друг с другом), представляющая две полярности – «добро» и «зло», причём добро ассоциировано со слабостью и безвольностью, зло – с силой и напором; также встречаются неоднозначные персонажи. Добро соотнесено с категорией «несчастья», в то время как зло – счастливо и удовлетворено.

Подобно классику японской литературы Танидзаки Дзюнъитиро (1886–1965), признанный мастер психологического детектива Атода Такаси показывает тёмную, порочную сторону женской натуры. В его рассказах перед читателем зачастую предстает женщина падшая, которой не суждено подняться, – особенно в том случае, если с рождения ей предопределена не лучшая участь. Озлобленные личными неудачами, героини восстают против враждебных обстоятельств, часто с помощью преступления. Кандзаки Хацуэ из рассказа «Гостья»2, всю жизнь прожившая в бедности, не сумела как следует воспитать дочь, котораясталаженщиной легкогоповедения и воровкой. Устроившись уборщицей в родильный дом, Хацуэ выжидает удобный случай и, убив новорождённую дочь богатой Макико, подменяет её своей крошечной внучкой, которую бросила мать, – в надежде, что хотя бы у внучки будет другая жизнь, жизнь беззаботная и обеспеченная, которойвсегдажаждаласамаХацуэ. Узнавправду, Макико понимает, что Кандзаки нашла способотомстить ненавистным богачам, которым всегда завидовала, – пробравшись в мир, которому она была чужда и который её отвергал:

2 Атода Такаси. Райхося // Тоой мэйкю. Гостья // в сб.: Далёкий лабиринт. Токио: Сю:эйся, 2007. С. 31-59. (На япон.яз.). Рассказ отмечен премиейАссоциации японскихписателей в жанре детектива (1979 г.).

456

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

теперь Макико, относившаяся к Хацуэ с брезгливостью и пренебрежением, должна будет воспитывать её внучку. Макикоревностнооберегаласвоймиридочьотвторжения ненавистной Хацуэ – и всё-таки, когда за утренней гостьей закрыласьдверь, аспустянедолгоевремянапорогепоявилась полиция, Макико понимает, что вторжение в её мир «чужого» произошло, и не сегодня, а несколько месяцев назад: её настоящий ребёнок убит, а в колыбельке в детской дремлет «гостья», оставленнаяХацуэ.

Итак, первая пара, вокруг которой разворачиваются события, – пара Хацуэ – Макико. Для каждой из них самое главное – комфорт и богатство, просто для первой оно– недостижимо и страстно желаемо, а для второй – привычная норма, образ жизни, унаследованный от богатых и влиятельных родителей. Правда, вместе с богатством девушка унаследовала и светские манеры, представления о приличиях, не позволяющие выставить за дверь надоедливую «уборщицу из роддома». Готовность юной Макико быть «жертвой» очевидна с первых строчек, когда в её особняк, несмотря на намёки на занятость и неудобства, является «гостья»; «уборщица-убийца» пытает хозяйку подробными расспросами о младенце целый час, тискает годовалую девочку грязными руками, даёт советы по уходу за младенцем; в ситуации, когда любая другая мать выставила бы вон наглую «гостью», Макико продолжает терпеть, преодолевая отвращение, в чём выражается традиционная для японского общества учтивость младших по отношению к старшим, особенно еслитычем-тообязанстаршему(вданномслучае– Макико чувствует себя обязанной за уход в роддоме, несмотря на то, что платила уборщице более чем щедрые чаевые). В триллере данная традиционная вежливость и почтительность – в ущерб собственным чувствам – облечена Атода Такаси в гротескную форму: молодаямать, как выясняется

457

ЯПОНИЯ XXI NOVA: эраи век

в конце, целый час терпела наглость и бесцеремонность убийцы своего настоящего ребёнка.

Героиня второго рассказа Атода Такаси «Мужчина, который ждёт»3, наркоманка и преступница, совращает героя, которого преследуют неудачи в отношениях с женщинами, и ради неё он начинает грабить и убивать, сам удивляясь, как вышло так, что теперь он способен на преступление; когда же мужчина решает начать новую, честную жизнь, уезжает и обзаводится семьей, находит достойнуюработу– вдругпоявляетсяегопрежняявозлюбленная, которая не простила предательства и теперь шантажирует его, угрожая раскрыть всем его прошлое. Мужчинаидётнасвоёпоследнеепреступлениеиотравляет её. Развращённая женщина способна сбить мужчину с истинного пути и ради собственной выгоды погубить всех вокруг себя; рядом с ней слабый мужчина теряет либо волю, либо – достоинство. Этот образ противопоставлен образу примерной жены из «новой» жизни мужчины; при этоммужчинаискреннелюбитжену, испытываякпорочной любовницестрасть, граничащую с безумием.

Похожая пара женщин представлена в криминальной истории «Нелегал из КГБ»4 Отиаи Нобухико. Детективы Отиаи Нобухико относятся к лёгкому развлекательному чтиву, зачастую не имеющему под собой достоверной базы исторических фактов. Главный герой рассказа, действие которого происходит в Советской России в 1960–1970-егг., – Сергей, – оказывается безработным, его

3Атода Такаси. Маттэ иру отоко (Мужчина, который ждёт) // в сб. Маттэ иру отоко (Мужчина, который ждёт). Токио: Кадокава сётэн, 1988. С. 6–26. (На япон. яз.).

4Отиаи Нобухико. Кэй дзи би иригару (Нелегал из КГБ) // в сб.: Отокотати-но барадо (Мужские баллады). Токио: Сюэйся, 1991. С. 184–

246.(На япон. яз.).

458

«ISSUES OF JAPANOLOGY, vol. 8» St-Petersburg State Univ 2020

увольняют с завода. В отчаянном положении он живёт в коммунальной квартире с тихой и покорной женой Верой, измученной бытом; их троим детям совершенно нечего есть. Сергей пытается украсть немного хлеба для детей; тут же его арестовывают, а затем он оказывается завербован спецслужбами. Сергей покидает семью и уезжает якобы «на заработки»; на самом же деле он проходит обучение под руководством сексуальной женщины-вамп – американки Софи, агента высшей категории, которая была замужем за русским, но развелась и теперь учит Сергея шпионить в США в пользу СССР. Невольно сравнивая свою жену Веру и Софи, Сергей понимает, что преданность и жертвенность Веры, которая ведёт всё домашнее хозяйство и занимается детьми, стала его угнетать; подчёркнутая сексуальность Софи, то, как она стремится доминировать, вотличиеотвовсёмпокорнойемуВеры, неоставляет Сергея равнодушным, даже когда для него становится очевидной расчётливость и бездушность этой женщины, которую интересует лишь нажива. Софи в корне меняет личность Сергея, до той поры доброго и робкого человека; под её влиянием молодой мужчина открывает в себе худшие стороны и учится убивать – как и очарованный своей порочной любовницей герой из триллера Атода Такаси «Мужчина, который ждёт». Софи охлаждает пыл Сергея на протяжении всего периода обучения; но по окончании обучения сама предлагает ему секс. Неожиданно для Софи и себя самого Сергей отвечает: «Не могу, я ведь теперь агент КГБ. А это значит, что моё тело и сердце принадлежат Родине и социализму»5. Софи, самолюбие которой уязвлено, спустя недолгое время выдаёт Сергея спецслужбам США, в результатечего он погибает.

5 Там же. С. 210.

459