Vinogradova_N_A_-_Kitay_Koreya_Yaponia_Obraz_mira_v_iskusstve_Sbornik_nauchnykh_statey_-_2010

Влияние китайских садов намного раньше, чем в Европу, проникло и в средневековую Японию. Но и здесь проявились многие различия, связанные с особенностями климата и уклада жизни страны. В маленькой островной Японии важнейшее значение приобрели небольшие сады-картины, рассчитанные не на прогулки, а на обозрение с веранды дома. Зачастую это были миниатюрные сады песка и камней, где все передавалось через знаки-символы мира. В них все как бы сжималось и уплотнялось. Песок уподоблялся морям и рекам, камни — горам и ущельям. В китайских садах, как правило, было больше простора, свободы — они предназначались не только для созерцания, но и для длительных прогулок. Подобно самой природе китайские сады были всегда многолики. Ни один из них не был похож на другой, хотя все были построены по единым правилам. Уловить законы жизни мироздания китайский садовод стремился даже на самом крошечном участке земли. Посаженное цветущее дерево и камень рядом с ним могли рассказать зрителям об очень многом. Цветение дерева повествовало о смене сезонов, навевало поэтические мысли. Оно ассоциировалось с юной красавицей, мудрецом, создавало настроение обитателям дома. Так, около кабинета ученого обычно сажали банановое дерево. Во время дождя по его широким листьям стекала вода, и звук ее капель способствовал стройному течению мыслей ученого.

В китайском саду тесно соприкасались разные виды искусства. В зависимости от замысла всегда выделялась определенная часть парка, придающая ему особое значение. На равнинных участках выстраивали павильоны и кабинеты для занятий. На холмах и у водоемов воздвигали легкие, лишенные стен беседки для созерцания окрестностей, у озера ставился скромный павильон. Ночью на его террасе можно было созерцать луну, любоваться ее бликами, отражающимися в воде. Ни один китайский сад не обходился без архитектурных сооружений. Они организовывали движение по саду, содействовали введению

обязательными компонентами были горы и воды — важнейшие части Вселенной. Вовлечение в композицию сада архитектуры и разнообразных видов прикладных искусств, проявлявшихся в отделке деталей, обработке дерева и камня, было строго согласовано с природными формами и не должно было лишать парковый ансамбль естественности, свойственной самой природе. Ансамбль интерьера и сад неразрывно связывались между собой. Дом в китайской традиции предназначался не столько для того, чтобы отделять человека от мира, сколько для того, чтобы его с этим миром связывать множеством нитей. Каждая вещь в доме обладала не столько своей значительностью, сколько приобщением человека к природе, миру в целом. Как и в саду, где небольшой камень или цветок вызывал многочисленные ассоциации, каждый предмет в доме мог выражать многое. Резьба оконных решеток, поражающая легкостью, многообразием природных мотивов, пейзажные картины и столь же поэтические стихотворные надписи, заключенные в раму над дверями дома, деревянная мебель с наплывами и искусно выточенными растительными узорами, ее украшающими, керамические горшки для цветов в форме распустившегося бутона и фарфоровые вазы, украшенные узорами цветов

иптиц — все в интерьере было созвучно саду, его гармонии

ипо-новому интерпретировало его мотивы. Все детали были до мельчайших подробностей продуманы в своем поэтическом взаимодействии и созвучии. Сами китайцы считали основной целью устройства сада не усовершенствование природы, как было свойственно садам европейским, а умение выявить натуральные свойства вещей. И хотя китайский сад был всегда рукотворным, его создатели считали себя лишь избранниками, призванными «давать завершение небесной природе».

Каждое здание занимает в ансамбле сада глубоко продуманное место. Каждое из зданий по-своему связывается с пространством. Так, павильоны у воды либо входят в нее благодаря системе столбов, врытых в дно водоема, отчего дом превра-

поставленные на холмистых местах, служили местом отдыха, предназначались для созерцания и завершали собой пейзаж. Огромное художественное значение придавалось покрытым поливной черепицей крышам зданий. Желтые и зеленые черепичные крыши, с изогнутыми кверху углами, уподоблялись ветвям деревьев и усиливали впечатление яркости и декоративной звучности сада. Как правило, большинство зданий в южных садах связывалось друг с другом крытыми галереями, защищавшими гуляющих людей от дождя, снега и зноя. Перемещение по этим гибким, изогнутым, открытым коридорам направляло взгляд посетителей, давало возможность воспринять один и тот же пейзаж с разных точек зрения.

Китайские сады построены так, что их красота никогда не открывается сразу. На пути путешествующего по ним человека возникают многочисленные стены с узорными проемами в виде круга, вазы или цветка, сквозь которые очередной участок сада вырисовывается наподобие картины. Благодаря стенам, отгораживающим один невидимый пейзаж от другого, сад уподобляется своеобразному лабиринту, в котором бесконечная смена видов способствовала тому, что маленький клочок земли казался огромным и необозримым, а план сада запутанным и непостижимым. Выбеленная стена выполняла также и роль художественную. В лунную ночь на ней вырисовывались причудливые тени. Тени ложились и на покрытые бумагой решетчатые оконные проемы зданий. Легкий остролистный бамбук как бы чертил на них подобие письменных знаков — графических иероглифов. Об окнах в галереях поэты сочиняли стихи, настолько они были разнообразными. Порой они казались пейзажными картинами, выполненными самой природой на пластинках из полупрозрачного камня, подчас в них вставлялись декоративные решетки с изображением птиц, деревьев, цветов. Каждая деталь сада и входящих в него строений была предназначена для созерцания, включалась в единый художественный ансамбль.

конструкции, они никогда не были подчинены только утилитарным целям. Изгибаясь дугой над гладью воды и образуя вместе с отражением замкнутое кольцо, мост создавал новый эффект пространства, давая возможность проплывать под ним парусным лодкам. Подчас обыденная скромность мостика подчеркивала сельскую простоту и пустынность местности. Каждый элемент китайского сада имел самостоятельную значимость, представляя собой нечто целое, уникальное, и в то же время тесно и неразрывно был связан с другими деталями. Предполагалось, что внутри каждого сада таится свой сад. Таким садом могли быть выложенные галькой пейзажные картины на дорожках или каменные горы.

Ни один из китайских садов не обходится без камней различных размеров и форм. Это либо отдельно стоящие глыбы, напоминающие скульптуру и организующие вокруг себя пространство, либо группа камней, составляющих горы и каменные гряды у воды, либо небольшие группы камней, как бы случайно разбросанных на берегу пруда. Камни и вода — главные герои китайского сада, выражающие единство и противоположность сил мироздания — женское начало инь и мужское ян. Разнообразие форм и композиций из диких камней, подчас маленьких, подчас огромных, напоминающих диких животных, подчеркивало красоту и вольность природы. Особым почитанием пользовались камни вулканического происхождения тайхуши, извлекаемые со дня озера Тайху. Светлые, с глубокими отверстиями, названными глазами, они считались драгоценностью и с огромными трудностями перевозились с юга для украшения императорских парков. Считалось, что камни, как и люди, обладают своими душевными качествами. Они могут быть благородными или подлыми. Крайне разнообразными были способы расположения камней в саду. Камни могли стоять в одиночестве, украшая подобно статуе фасад павильона, могли образовывать подобие семейных групп. Например, камень, окруженный меньшими по размеру, напоминал мать,

гость, а где камень — хозяин. Искусственная гора создавалась из многих камней, скрепленных между собой известковым раствором и невидимыми железными скобками. Как и в природе, она не должна была быть симметричной. В ней прорывались пещеры, из камней прорастали кустарники. Сложный горный ландшафт увенчивался открытой легкой беседкой, предназначенной для обзора окрестностей.

В каждом китайском саду, помимо гор, обязательно должны находиться водоемы. Воде придавалось большое эстетическое и символическое значение. Озеро — сердце сада — могло занимать более половины территории. Как правило, водоемы, подобно горам, имели искусственное происхождение. Строительство сада начиналось с выкапывания озера и придания его берегам извилистой естественной формы. Озеро могло быть единым пространством, могло расчленяться на несколько частей и включать в себя маленькие зеленые острова, напоминающие древнюю легенду о затерянных в океане блаженных и прекрасных островах — обиталищах бессмертных духов, не ведающих мирской печали.

Эстетике водоемов садоводы придавали огромное значение. Вода могла быть тихой и стоячей. Ощущение ее покоя усиливали склонившиеся к ней ивы, а также скромная хижина отшельника, затерявшаяся на берегу среди камней. Водоемы и ручьи могли быть, напротив, символом жизненной энергии. Большую роль играли звуки журчащей воды, для чего подчас в русло ручья вкладывали полые внутри бамбуковые стволы. Поэты, ученые, владельцы сада проводили многие часы, созерцая воду из открытого павильона и наблюдая за отражением в ней луны21.

В общей композиции сада огромное внимание уделялось подбору деревьев, кустарников и цветов. При выборе деревьев учитывались их сезонные изменения. Сад должен был сохранить красоту в любое время года. Особо почитались вечнозеленые растения — сосна, бамбук, кипарис. Они символизировали благородство, мудрость, жизнестойкость и долголетие.

судьбы. Сосна, бамбук и рано расцветающая слива вместе почитались как три друга холодной зимы, раньше всех приветствующие весну. Отцветала слива, и наступало время цветения персика и граната — символов долголетия, изобилия и счастья. Затем расцветал пион — символ знатности и богатства, осенью дорожки устилали листья клена и разносился нежный запах хризантем и горчичного дерева. Как и в китайской пейзажной живописи, цвета растений должны были быть тонко согласованы друг с другом, в их сочетании не должно было быть излишней пестроты, оттенка вульгарности. Среди деревьев особенно ценились искривленные, неровные, вызывающие ощущение древности, далекой старины, заброшенности. Разные сады и маленькие дворики предназначались порой для прославления какого-либо одного цветка. Поэтами особенно ценилась орхидея — символ духовной утонченности. Маленькие орхидеи на одном стебле ассоциировались со скромностью подлинного ученого, не выпячивающего свои познания, но таящего их в себе. Нежный цветок лотоса, поднимающийся из глубины темного озера незапятнанным, был символом чистоты душевной и приравнивался к божественному величию Будды (Просветленного)22.

Стремление запечатлеть образ сада в миниатюре, наслаждаться созерцанием мощных старых деревьев, не выходя из дома, воплотилось в особой форме китайского художественного мышления — выращивании карликовых деревьев. Древняя скала, а рядом с ней искривленная ветром старая корявая сосна могли воспроизводить могучие формы природы в миниатюре и умещаться при этом в небольшом пространстве керамического цветочного горшка. В этом декоративном жанре нашло свое выражение поэтическое толкование природы в духе философской идеи «великое в малом». Как учили древние философы, в основе каждой вещи лежит общее начало — одна ветка, дерево или цветок уже воплощают весь мир. В малом видится большое, в большом — малое.

ся в устойчивую традицию. Так сад разнообразием своих форм показывал бесконечную изменчивость их природных форм и художественных проявлений.

Необычное разнообразие сказочно-прекрасных видов предоставляют людям сады южного города Сучжоу. Этот старинный художественный центр — город ткачей, вышивальщиков, поэтов, ученых и художников — прославился как в Китае, так и во всем мире своими пейзажными садами, ставшими его маркой и эмблемой. На протяжении многих веков и династий, с VI до ХХ столетия, здесь бурно расцветало садовое искусство. Каждый состоятельный горожанин возводил свой сад, который был показателем не только его богатства, но и духовной содержательности и вкуса.

Из множества сучжоуских садов к настоящему времени действующих насчитывается около десяти. Они открыты для показа и существуют как своеобразные музеи под открытым небом. Почти все сады входят в застройку города. Но увидеть их с улицы невозможно. Глухие стены тщательно изолируют их от взоров толпы. Все они невелики по размерам. Самый крупный — Чжочжэнъюань (Сад неудачливого управляющего) — занимает участок площадью в 2 га. Самый маленький — Ваншиюань (Сад рыболова) — насчитывает меньше 0,3 га. Каждый сад имеет долгую историю. Менялась его конфигурация, вырастали деревья, на смену одним хозяевам приходили другие, внедрявшие свои вкусы и вносящие свои изменения. Но общий стиль сучжоуских садов оставался достаточно стабильным. Каждый сад связан с поэтическими представлениями владельца о красоте, покое и счастье, которые воплощены в каждом его растении, в каждой беседке. Названия беседок и павильонов также выражают их символическое назначение, например, «Беседка ожидания инея», «Беседка, омываемая ароматом лотоса», «Павильон щебетания птиц и шелеста листьев», «Павильон уединения».

Один из самых старых садов — «Сад львиной рощи» («Шицзылинь»). Он был основан еще в XIV веке буддийским мона-

щие вдоль озера. Славившийся в XVIII веке своими роскошными пионовыми деревьями, этот сад многократно менялся и перестраивался на протяжении XIX века, но сохранил свою тихую и спокойную красоту до наших дней.

Во всех садах тонко учитывались смены времен года. Весеннее цветение придавало особую прелесть облику нежных цветущих деревьев, обрамляющих гладь озер, осень давала садам разнообразные яркие краски, иней зимой выявлял графическую красоту ветвей деревьев, создавал новые пейзажные картины, увеличивая перспективу сада. Южные парки почти целиком созданы руками художников-садоводов. Природа как бы предоставляла им материал, из которого воссоздавался заново вымышленный и обобщенный пейзаж, вбирающий в себя красоту мира.

Огромные императорские парки также воспроизводили картину мира с его многообразием, но были грандиознее, богаче и сложнее южных садов. Строительству столичных парков уделялось большое внимание с древности. Но особую роль они стали играть в XVII–XVIII веках, когда путешествия императоров Канси и Цяньлуна по разным провинциям страны и их знакомство с парками Ханчжоу, Сучжоу и Уси, привели к распространению южного стиля в северных областях, особенно в Пекине и его окрестностях. Сады юга как бы вошли в жизнь столичных парков. Богатство красок южной природы здесь компенсировалось яркостью и разнообразием архитектурных и декоративных форм. В столице и вокруг нее в XVIII веке насчитывалось большое количество парков. Многие из них были разрушены во время войн, вызванных иностранной интервенцией 1860–1900 годов23.

Наиболее сохранившиеся парки — Бэйхай («Северное море»), в самом центре Пекина, и Ихэюань («Парк глубокой гармонии»), расположенный в западном пригороде столицы, — повествуют о великолепии, красоте и размахе паркового строительства.