Негативные институциональные изменения в ходе рыночных реформ: причины и следствия

К. э. н., доцент Вахтина М.А.

Поволжский государственный университет сервиса, г. Тольятти

Когда ученые говорят о негативных институциональных изменениях (или деформациях институтов), происходящих в ходе рыночных реформ в России, то по большей части в качестве причин называют «внешние» по отношению к субъекту факторы, а поведенческим предпосылкам не уделяют должного внимания. Это, с одной стороны, затрудняет анализ негативных институциональных изменений, не позволяя отделить причины от следствий, а с другой, мешает выработке правильной стратегии, которая могла бы помочь избежать деформаций экономических институтов и наладить их эффективную работу. В поиске причин «институциональной патологии» исследователи предпочитают исходить не от человека, а от некоего целого – общества или государства. Поэтому, в зависимости от конкретной ситуации (в экономической литературе выделяют разные виды деформаций),в качестве причин негативных институциональных изменений называют недостаточное развитие правовой инфраструктуры, неэффективный государственный и общественный контроль, коррупцию, плохую информированность. [Полищук Л. Нецелевое использование…, с.33] Упор делается или на неспособность государства противостоять деформациям институтов, или на отсутствие общественных механизмов такого противостояния. При этом ключевой элемент институциональной системы– сам человек, который может либо следовать установленным правилам, либо их игнорировать или действовать в угоду своим личным эгоистическим интересам с использованием коварства и обмана (такое поведение в литературе по институционализму получило название оппортунистического [Уильямсон О. Экономические институты…, с. 97])– имеет опосредованное отношение к этому процессу. Например, «манипулирование» институтами, когда формальное соблюдение зафиксированных законодательно положений в российской хозяйственной практике оборачивается деятельностью, противоречащей «духу закона и замыслу соответствующего института» (случаи необоснованного использования налоговых льгот, искаженная процедура банкротства), можно односторонне связывать с несовершенством контрактной или всей законодательной системы, слабостью и коррумпированностью надзорных инстанций. Так, в случае с несовершенным механизмом банкротства в России пошли по пути совершенствования законодательства. В 1998 г. изменили отдельные ключевые нормы, в 2002 г. была введена в действие новая редакция закона об акционерных обществах и второй закон о банкротстве. Но корректировка законодательства (необходимость которой не следует подвергать сомнению), как известно, не дала ожидаемого результата: рейдерство продолжалось, изменив сферы приложения, процедуры банкротства в обоснованных случаях затягивались, влияние на качество управления нивелировалось, а арбитражные суды не оказались тем рычагом, который был способен повернуть ситуацию в иное русло. Тоже можно сказать и о других видах деформаций, когда, например, общедоступные институты, направленные на общественное благо, начинают использоваться в узкогрупповых интересах для извлечения личной выгоды (например, использование в интересах инсайдеров потенциала акционерных обществ, монополизация рычагов государственного регулирования экономики в интересах отдельных лиц). В этом случае заинтересованность влиятельных экономических и политических групп может приводить к нецелевому использованию важных универсальных институтов частной собственности (речь идет об институтах, обеспечивающих экономические права, свободу конкуренции, доступ к рынкам, справедливое разрешение споров и др.) и их трансформации в институты изъятия ренты. Заинтересованные группы способны лоббировать развитие только тех институтов, которые интересны, прежде всего, им самим, но при этом тормозить развитие тех, которые имеют значение для большинства членов общества (например, достойное образование и здравоохранение). Возможны и такие искажения, когда легальные институты используются для того, чтобы скрыть иную, не предусмотренную законом деятельность, что в последствии компрометирует сам институт и препятствует его нормальной работе. Например, финансирование социальных проектов со стороны отдельных представителей бизнеса может стать поводом для получения ими необоснованных привилегий. Как видно, при всех вышеперечисленных типах «нецелевого использования институтов» речь идет об отдельных (из множества возможных) формах оппортунистического поведения экономических субъектов, направленных на извлечение собственной выгоды из сложившегося положения или просто игнорирующих те или иные формальные установления. Целью чаще всего становится получение дополнительного, экономически необоснованного дохода в виде квазиренты.

Так как оппортунизм является важнейшей формой проявления негативных институциональных изменений, то следует, на наш взгляд, значительно более внимательно присмотреться к поведенческим предпосылкам. Оппортунистическое поведение становится следствием того, что внедряемые в процессе институциональных реформ институты не получают коллективного признания, или, наоборот, неформальные правила, близкие по своим социокультурным характеристикам большинству субъектов, не получают формального подтверждения в законах и других письменных предписаниях. Вышеназванные несоответствия становятся причиной нелегитимности институтов. Так, нелегитимность собственности в глазах россиян превратилась в одно из главных препятствий ускоренного развития страны. В качестве исходного пункта теоретического обоснования стратегии и тактики рыночных реформ в России была заложена неверная предпосылка о том, что достаточно провести формальные изменения в отношениях собственности как придет желаемый результат. При этом развитие и максимально эффективное использованиечеловеческого потенциала, учет ментальности и массовых представлений людей о справедливом хозяйственном устройстве в расчет не принимались или рассматривались как приложение, создающее дополнительную нагрузку на бюджет. Практика показала, что механическая смена форм собственности, внедрение новых, чаще всего заимствованных, институтов, сопровождающаяся ломкой прежнего жизненного уклада, не привели ни к повышению экономической эффективности, ни к справедливому хозяйственному устройству. В силу той ключевой роли, которую играет институт собственности, а также права и обязанности, формируемые системой контрактов в устройстве и функционировании институциональной структуры общества, отрицательный эффект еще более усиливается и получает всемерное распространение, так как значимых противодействующих факторов не выработано. Так, практика показывает, что когда отдельные страны, расположенные на постсоветском пространстве, используют неоамериканскую ультралиберальную модель, то она оказывается более жесткой и менее уравновешенной, чем в самой стране-реципиенте. Это связано с тем, что в США есть уравновешивающие факторы, среди которых не только педантичное соблюдение законов, но и мораль, связанная с влиянием религии, развитое гражданское общество, достаточно высокий уровень доверия между людьми. Материализм и стремление получить быстрое обогащение в США всегда существовали наряду с фундаментальными ценностями и специфическими установлениями, поэтому негативные действия, связанные с несправедливыми способами получения квазиренты, нарушающие права партнеров по сделке или общества в целом, в значительной степени сдерживалась и уравновешивалась. Специалисты признают, что, несмотря на нарушение равновесия в период либеральных реформ 80-х годов, связанных с именем Р. Рейгана и М. Тетчер, в США сохраняется понимание того, что честное выполнение правил, принятых демократическим путем, не является этической роскошью, а объективно необходимо для функционирования самой рыночной экономики. [Альбер М. Капитализм против…, с. 151] Расследования нарушений, совершаемых на финансовых рынках в связи с недавним мировым кризисом, принятие законов по борьбе со злоупотреблениями при операциях с поглощениями, создание «фондов моральных инвестиций», которые помещают свои деньги только в предприятия, пользующиеся хорошей репутацией, лишнее тому подтверждение. То есть понимание того, что соблюдение принципов справедливости в экономике является насущной необходимостью и прибыльным капиталовложениемв США, как и в других странах Европы с социально ориентированным рыночным хозяйством,несмотря на негативные тенденции последних лет, сохраняется.

Когда российские ученые и практики предлагают меры по урегулированию вопросов, связанных с нелегитимностью крупной частной собственности в России, то они в немалой степени касаются восстановления принципов справедливости. В частности, подчеркивается, что все решения должны быть официально выработанными, принятыми большинством и исполняться всеми без исключения. Среди мер называют введение денежных выплат или некоторых ограничивающих условий, накладываемых на собственников приватизированных крупных хозяйственных активов во время «залоговых аукционов», определение тех видов активов (имеющих производный от элементов государственного суверенитета характер и представляющих угрозу общественной или государственной безопасности), на которые следует ввести ограничительный режим собственности. Это касается, прежде всего, природных ресурсов, хозяйственных активов, объектов, значимых для жизнеобеспечения населения и общественной безопасности. [Явлинский Г. Необходимость и способы…, с.23-24] Идея о том, что в России необходимо вернуться к соблюдению исходной этической нормы хозяйствования, когда земля, природные ресурсы – все то, что не является делом рук человеческих, «должно принадлежать всем», не раз высказывалась российскими экономистами.

Свобода рынка, включающая в себя такие важные компоненты как конкуренцию, стремление получить лучший результат с меньшими затратами, должна соотноситься с социальной сбалансированностью. Социальную справедливость в экономике, в свою очередь, необходимо обеспечивать целенаправленной деятельностью по регулированию рыночных отношений и соответствующему институциональному устройству. В современных исследованиях неоспоримо признается факт того, что институты, достаточно успешно работающие в одних странах, не дают желаемых результатов в других. [Полтерович В.М. Трансплантация экономических…, с. 397] Противоречия, которые могут возникать в этой связи, заключаются в том, что «внедряемые» институты не соответствуют сложившимся в обществе представлениям о социальной справедливости, ценностным установкам, общепринятой морали. Эти факторы негативных институциональных изменений в научной литературе правильно связывают с социокультурными характеристиками. Если существенные ментальные черты экономических субъектов не принимаются в расчет при планировании новых институтов, то это отрицательно сказывается на деятельности последних. И наоборот, те страны, которым удалось видоизменить и подкрепить позиции новых институтов за счет сохранения своих культурных традиций или модернизировать старые институты, полагаясь на внутренний потенциал (к таким странам можно с уверенностью отнести Германию, Японию, Китай), добились впечатляющих результатов в своем хозяйственном развитии.

Институциональное строительство в России в период перехода к рыночным отношениям отличалось явной недооценкой этих факторов. Пренебрежительное отношение к представлениям большинства людей о справедливом хозяйственном устройстве привело к тому, что многие насаждаемые и внедряемые институты или отторгаются, или извращаются, что не соответствует требованиям цивилизованных рыночных отношений. Деформации институтов препятствует формированию в России рыночной экономики инновационного типа, приводят к ослаблению стимулов к труду, росту социальной напряженности и социальной апатии в обществе. В то же время вышеназванные факторы особенно важно учитывать в условиях российской специфики, которая всегда характеризуется духовным радикализмом и стремлением к абсолютному совершенству. Российское сознание всегда отличало искание абсолютного добра, абсолютной правды, всеобщего спасения часто в ущерб относительному, земному. Поэтому успешное обустройство и функционирование институтов в России во многом зависит от совместимости с характеристиками российского типа хозяйственного деятеля, от оценки людьми последствий внедрения института для состояния социальной справедливости в обществе. Вышесказанное предопределяет, по крайней мере, две позиции: во-первых, приподборе институтов (импортируемых или инновационных) нужно учитывать особенности экономической ментальности, массовые представления людей о справедливом хозяйственном устройстве, а во-вторых, институциональные изменения следует культивировать с учетом той среды, где им предстоит функционировать, тогда институты не будут отторгаться или деформироваться. Соблюдение этих требований станет серьезным противодействием оппортунизму и нежеланию большинства людей выполнять правила и нормы, что обеспечит условия для успешных институциональных преобразований.

Аннотация: В статье рассматриваются основные факторы институциональных изменений, приводящих к искажению и отторжению институтов. Обосновывается позиция, что ключевым фактором негативных изменений является нелегитимность институтов и оппортунизм субъектов.

Литература:

1. Альбер М. Капитализм против капитализма. СПб.: Экономическая школа, 1998.

2. Полищук Л. Нецелевое использование институтов: причины и следствия // Вопросы экономики. 2008. № 8.

3. Полтерович В.М. Трансплантация экономических институтов // Постсоветский институционализм /Под ред. Р.М. Нуреева, В.В. Дементьева – Донецк: «Каштан». 2005.

4. Уильямсон О. Экономические институты капитализма. Рынки, фирмы, «отношенческая» контрактация. СПб., 1996.

5. Явлинский Г. Необходимость и способы легитимации крупной частной собственности в России // Вопросы экономики. 2007. № 9.