7. Основные этические проблемы и направления

Размышления о предмете этики в истории европейской этики кон­центрировались вокруг ряда альтернатив. Речь прежде всего шла о соотношениях:

теоретической и практической философии: ответы колебались от рассмотрения этики как специальной, производной от гносеоло­гии и онтологии философской дисциплины (Декарт, Д. Юм) или даже просто частной дисциплины (Э. Дюркгейм, аналитическая фи­лософия) до философского панэтизма, усматривающего в этике ос­нову и тайну всей духовной жизни (Эпикур, А. Швейцер);

счастья и добродетели: рассмотрение добродетели как средства и пути к счастью дает эпикурейско-эвдемонистическую традицию; рассмотрение счастья как следствия добродетели дает стоическую традицию;

разума и чувств в моральной мотивации: различные решения в крайних пределах кристаллизуются в этический интеллектуализм (Сократ, И. Кант) и этический сентиментализм (Шефтсбери, Хатчесон);

самоценности морали и ее эмпирической обусловленности: на этой основе возникли антитеза этического абсолютизма (стоики, Кант, Швейцер) и релятивизма (скептицизм, марксизм, Ф. Ницше, прагматизм, ситуативная этика);

индивидуальной и социальной этики: критерием различения яв­ляется рассмотрение морали как способа самосовершенствования личности (Б. Спиноза, Л.Н. Толстой) или формы упорядочения об­щественной жизни (французские просветители, К. Маркс);

этико-социального идеала и сверхморального идеала личности: расхождения связаны с вопросом о том, является ли возвышение добра над злом, добродетели над пороком пределом идеальных уст­ремлений человека (Пелагий, B.C. Соловьев) или ему доступно же­лать прорыва по ту сторону добра и зла в надморальную реальность (Августин, Ницше).

Существенным своеобразием этики является ее нормативность. Отделяя этику как практическую философию от теоретической фи­лософии (физики, математики, учения о первопричинах), Аристо­тель имел в виду, что ее конечной задачей является производство ценностей, но не знаний. Она задает целеценностную основу чело­веческой деятельности, определяя, на что эта деятельность, в ко­нечном счете, направлена и в чем состоит ее совершенство (добро­детельность, добротность). Этику изучают не для того, чтобы знать, что такое добродетель (мораль), а для того, чтобы стать доброде­тельным (моральным). Этика имеет дело с практикой в той мере, в какой эта последняя зависит от разумно аргументируемого выбора самого человека.

Один из основных и специфических признаков классификации этико-философских систем — качественная определенность предла­гаемых ими нормативных программ. По этому критерию выделяют­ся: этика удовольствия (гедонизм); этика счастья (эвдемонизм); этика опрощения (кинизм); этика созерцания; этика долга; этика любви; этика сострадания; этика пользы (утилитаризм); этика геро­изма; этика сентиментализма; этика разумного эгоизма; этика нена­силия; этика благоговения перед жизнью и др. Нормативность этики нельзя путать с моральной проповедью, моралистикой, морализи­рованием. Хотя этико-нормативные программы и не имеют досто­инства научных выводов, они апеллируют к опыту и логике, вполне могут быть предметом рационального дискурса. Этим философская этика отличается от религиозной, которая возводит свои норматив­ные программы к Богу и связывает необходимость их выполнения с верой в него.

Современные дискуссии о своеобразии этики, ее месте в системе знаний восходят к XVIII в. Общие теоретико-методологические кон­струкции, предложенные, с одной стороны, Сократом — Платоном, а с другой — Аристотелем, взаимно заменяя или дополняя друг друга, считались вполне достаточными для решения нравственных про­блем. В Новое время ситуация стала меняться; это связано с тем, что более строгим стало понятие науки и одновременно с этим по­теряли свою очевидность, а в значительной мере и регулятивную действенность религиозно-мировоззренческие принципы. Началом переосмысления статуса этики стало маленькое замечание Д. Юма в «Трактате о человеческой природе» о том, что в этических суж­дениях происходит необоснованная замена обычно употребляемой в предложениях связки «есть» и «не есть» на «должно» и «не должно» (О морали. Ч. 1. Гл. 1). Он поставил под сомнение законность этой процедуры.

Кант, отталкиваясь от безусловной необходимости как общепри­знанного признака нравственности, пришел к выводу, что она тож­дественна чистой (доброй) воле и является сферой безусловного долженствования; нравственный закон не только не выводим из эм­пирической реальности, но он и не требует опытного подтверждения и никогда не может получить такого подтверждения. Нравст­венный закон есть закон свободы, и такое понимание исключает понятие этики, которое отличалось бы от понятия морали (нравст­венности) и стояло над ним. Из этики Канта устраняется традици­онное со времен античности учение о целях, она становится мета­физикой нравственности и в этом качестве оказывается независи­мой не только от психологии, социологии, других наук о человеке и обществе, но и от собственной прикладной части, именуемой Кан­том прикладной антропологией.

Следующим этапом на пути осуществляемого в Новое и Новейшее время переосмысления предмета этики явилась предпринятая в рам­ках позитивистско-аналитической традиции (Дж. Мур, А. Айер, Р. Хеар и др.) попытка научной критики морали и отделения тео­ретической этики от этики нормативной. Было зафиксировано, что моральные суждения (суждения о ценностях) не выводятся из суж­дений о фактах. Следовательно, этика не имеет объективных осно­ваний для предпочтения одних моральных суждений другим и фор­мулирования определенного нормативного идеала; занимаясь этим, она деградирует до уровня идеологически двусмысленной моралис­тики. Поэтому предлагалось отличать систематизацию и концепту­ализацию морали от научно-теоретических размышлений над ней, т.е. нормативную этику от научной этики; первая включается в саму моральную практику, вторая входит в систему научного знания и может претендовать на истинность своих утверждений. Предметом научной (теоретической) этики при таком подходе становится ана­лиз морального языка и критика на этой основе двусмысленности, неадекватности реально функционирующих в обществе моральных понятий и норм.

Переосмысление предмета этики происходило в контексте ста­новления современных демократических обществ. Его можно ин­терпретировать как своеобразное обобщение и теоретическую сан­кцию двух процессов: отделения моральных добродетелей и норм поведения от их религиозно-мировоззренческих обоснований, в ре­зультате чего создается пространство продуктивного сотрудничест­ва людей различных верований и убеждений; высвобождения раз­личных сфер общественной жизни из-под жесткого диктата морали.