2. Этика эпохи эллинизма

Зенон из Кития и Эпикур (родоначальники стоицизма и эпикуре­изма — двух важнейших философско-этических традиций европей­ской философии и культуры) разделяли философию на логику, фи­зику и этику, следуя в этом традиции, восходящей к платоновской Академии. Некоторые среди древних сводили философию к двум или к одной части (так, стоик Аристон отождествлял ее с одной этикой). Однако своеобразию философского знания соответствует трехчастное деление, которое в известном смысле вслед за Кантом можно считать исчерпывающим. Кант (см. «Основоположение к метафизике нравственности», предисловие) считает, что это деле­ние во всей полноте охватывает предмет философии. Логика фор­мулирует законы правильного мышления, представляет собой канон разума. Приложение разума к области необходимости и по­знание законов природы дают физику. Приложение разума к об­ласти свободы и познание законов последней дают этику. Физика и этика являются философскими науками прежде всего в их раци­ональной части, поэтому их, по Канту, точнее было бы называть соответственно метафизикой природы и метафизикой нравствен­ности.

Секст Эмпирик приводит три аналогии, которые образно пред­ставляли строение философии (см. Против ученых. Кн. 1, 17-20). Одни сравнивали ее с садом, в котором растущие растения — физи­ка, плоды — этика, крепкая ограда — логика. Другие считали, что фи­лософия похожа на яйцо, где желток (или зародыш) — этика, белок — физика, скорлупа — логика. Еще уподобляли ее живому существу, и тогда этическая часть символизирует душу, физическая — кровь и ткани, логическая — кости и мускулы. Каждая из частей (или аспек­тов) философии могла занимать первое место, быть основополагаю­щей. Однако превалирующей в послеаристотелевской философии стала точка зрения, согласно которой в этой взаимосвязанной три­аде решающей была природа.

Упорядоченный, разумно организованный космос рассматривал­ся в качестве плодоносящей почвы этики. Существенно новым, по сравнению с Платоном и Аристотелем, в такой свойственной эпохе эллинизма постановке вопроса было то, что этика эмансипировалась от политики и нравственное совершенство человека больше не ста­вилось в зависимость от совершенства общественной жизни. По­средствующую роль между индивидом и добродетелью, которую в учениях Платона и Аристотеля играл полис, в рамках нового пони­мания предмета этики стала играть философия. Отсутствие душев­ных тревог и телесных страданий, составляющее цель этики Эпикура, достигается через правильное понимание удовольствий и ра­зумное просвещение, освобождающее от страхов. Философия — вот единственный путь к счастью, открытый и молодым, и старым. Путь к стоической апатии и скептической атараксии также лежит через философию, знания.

Где философия — там мудрец. Мудрец, образ которого наиболее полно разработан в стоической этике, предстает как воплощенная добродетель. Прецедент мудреца является обоснованием морали (как говорили стоики, доказательством существования добродетели являются успехи, сделанные в ней Сократом, Диогеном, Антисфеном) — и этика выступает не в безличной строгости логических фор­мул, а в образцовых примерах, утешениях и увещеваниях, обращен­ных к отдельному человеку. Мудрец умеет быть выше страданий, судьбы и обстоятельств, живет во внутреннем согласии с собой и природой в целом. Его домом и полисом является Космос в целом, он — космополит. «Город и отечество мне, Антонину, — Рим, а мне, человеку, — мир», — говорил Марк Аврелий Антонин (Размышления. Кн. VI, 44). Мудрец ориентирован на благой промысел мирового разума.