32.Политическое и социально-экономическое развитие колоний в Северной Америке в XVII – п.П. XVIII в.

Феодализм не мог пустить прочных корней в Северной Америке, где отсутствовало глав­ное условие его существования — монопольное право феодалов на землю. Оно декларировалось, но не соблюдалось в полном объеме, так как заставить колонистов платить квитренту при обилии свободных земель и возможности уйти из владений лорда было явно невозможно. В целом же феодальный строй в XVII—XVIII вв. себя изживал, а ус­ловия колонизации не способствовали его искусственному оживлению.

Феодальное и плантационное хозяйство при некотором внешнем сходстве имели различную природу. Целью лендлорда было получение квитренты с колонистов — держателей его земли либо арендной платы, что он осуществлял по феодальному праву. Барщинное (фольварочное) хозяйство восточноевропейского типа также основывалось на этом праве. Цель же плантатора — получение прибыли от реализации вы­ращенной на его поле продукции, в производство которой (т. е. в покупку земли и рабов) он вкладывал капитал. Лендлорд таким капиталистом не являлся, ибо получал землю и работников от короля.

Если попытки насаждать в Северной Америке феодальные отно­шения были бесперспективны, хотя и удавались на первых порах, развитие плантационного хозяйства имело большое будущее и опиралось на усиленный ввоз сервентов и черных рабов. Работорговля сама являлась чрезвычайно прибыльным делом. В колониях процве­тали также контрабанда, неэквивалентная торговля с индейцами, у которых приобретались за бесценок или выменивались на спирт и оружие ценные меха. Развивалась земельная спекуляция. Колониаль­ные дельцы по предприимчивости не уступали британским и гол­ландским.

Основную массу сельского населения (до 80%) составляли фер­меры. Те, что жили в «глубинке», вели патриархальное хозяйство — ради собственного прокормления. Земледельцам Массачусетса еще в XVII в. удалось стать фактически частными собственниками, так как они не платили квитренту. В более трудном положении были фермеры собственнических колоний к югу от Новой Англии, а мелкие арен­даторы на землях лендлордов находились в личной от них зависимости. Вместе с тем в Америке развивалось скваттерство — самовольное за­нятие колонистами нераспаханных земель. Оно подрывало монополь­ное право на землю, дав толчок стихийному заселению западных земель.

В Америке установился олигархический тип правления. Из поко­ления в поколение ею управляли на основе имевшихся хартий наибо­лее зажиточные и влиятельные семейные кланы. Однако от европейских государств того времени, не говоря уже об остальном мире, власть в колониях в целом отличалась мягкостью, а жизнь была гораздо менее стесненной и регламентированной — разумеется, только у свободных колонистов и исключая первые годы борьбы за выживание, а также более чем полувековую теократию в Массачу­сетсе. Сложилось, хотя и в несовершенном виде, разделение властей — законодательной в лице ассамблеи или собраний фрименов и исполнительной, которую осуществлял губернатор. От него, как правило, зависела и судебная власть. Большинство губернаторов обла­дало правом вето на решение ассамблей, однако последние могли сдерживать произвол администрации, пользуясь исключительным пра­вом утверждать бюджет колоний, в том числе размер губернаторского

жалованья.

Колонисты неоднократно восставали против губернаторского произвола, и в этих движениях участвовали как оппозиционно на­строенная верхушка, так и «низы». В колониях самыми крупными из них были вооруженные выступления под руководством плантатора Натаниэла Бэкона в Виргинии (1676) и купца Джейкоба Лейслера в Нью- Йорке (1689—1691), которые были жестоко подавлены. Их участники выдвигали и демократические требования, в частности расширения избирательных прав.

В Новой Англии огромную роль играли так называемые городские митинги, продолжавшие традицию общих собраний первых колонистов — членов церковных общин. На них присутствовали не только обла­давшие правом голоса собственники, но и те свободные колонисты, которые его не имели. Функция этих митингов заключалась не просто в осуществлении «прямой» демократии, но и в поддержании политического равновесия между различными слоями общества.

Уровень жизни свободных колонистов — по средней ее про­должительности, материальной обеспеченности и др.— был выше сред- ^: него европейского. Потомки первых поселенцев практически не знали голода и не испытывали нехватки самого необходимого. Как показали историко-антропометрические исследования, урожденные американцы были более высокого роста, чем европейцы,— они лучше питались, в их рационе преобладали мясо и овощи. В колониях отсутствовали трущобы и такое количество деклассированных элементов, бродяг и нищих, как в Англии эпохи Тюдоров и Стюартов. Европу почти не­прерывно сотрясали опустошительные войны, а колонисты жили за океаном гораздо спокойнее, воюя время от времени только с индей­цами. Они были избавлены и от того бремени, которое несли нало­гоплательщики Англии и других европейских стран — по содержанию постоянных армий, королевских дворов и аристократии. В XVII — пер­вой половине XVIII в. колонисты имели определенные преимущества перед жителями метрополии; она брала на себя даже расходы на обо­рону колоний.

Важнейшей особенностью американского общества уже на ранней стадии его развития было то, что человек там мог с гораздо большим успехом, чем в Старом Свете, пользоваться результатами собственного труда и предприимчивости. Протестантская вера приучала людей к высокой культуре труда, трудолюбию и бережливости, а честно на­копленное богатство считалось признаком божественной избранности человека. Хотя колонизация Америки сопровождалась работорговлей, прямым грабежом индейцев, мошенническими сделками и спеку­ляцией, обогащением авантюристов всех мастей, основная масса рядо­вых американцев приобретала собственность упорным трудом, и из них формировался средний класс.

Свободных колонистов трудно было подчинить власти, исходившей от метрополии. Отсюда — нетерпимое отношение даже к малейшему ущемлению изначально существовавших прав и свобод. Обладая боль­шей экономической, политической и религиозной свободами, чем жители Европы, американцы стремились к их расширению и упро­чению, и потому с тревогой и беспокойством относились к ужесточению политики метрополии, полагая, что король и парламент на­мерены превратить их в зависимое население.

33.Политика Англии в колониях и причины войны за независимость.

Война североамериканских колоний за независимость (1775—1783) явилась закономерным результатом тех процессов, которые происходили как в Америке, так и в Англии. К середине XVIII в. колонии значительно выросли в хозяйственном отношении, налаживалась внутренняя торговля, преодолевались былая экономическая разобщенность и замкнутость. По существу, они уже не зависели от поставок метрополии, так как имели собственный флот, неисчерпаемые запасы леса и плодородных земель; плантаторы производили продукцию на экспорт — табак, рис, индиго; делались попытки разводить хлопок. Значительно выросло население: в 1688 г. там проживало 200 тыс. человек, то в 1775 г.— свыше 2,7 млн., включая негров-рабов. Хотя колонии принадлежали Англии, туда эмигрировали почти из всех стран Европы, и подавляющее большинство иммигрантов относилось к трудовому населению, главным образом, Ирландии и Германии.

Показателем социально-экономического развития колоний сталг.. рост портовых городов, являвшихся центрами внутренней и внешней-торговли,— Бостона, Нью-Йорка, Филадельфии, Балтимора, Чарлстона и др. Развивались образование и культура, с начала XVIII в. в колониях стали выходить собственные газеты, появились обществен­ные и частные школы и колледжи. На базе колониальных колледжей выросли такие всемирно известные американские университеты, как Гарвардский, Йельский, Принстонский, Колумбийский. К концу ко­лониального периода выросла плеяда выдающихся мыслителей, дея­телей американского Просвещения — таких, как Бенджамин Франклин, Томас Джефферсон, Джон Адаме, Джеймс Мэдисон и ряд других. Все это говорило не только о материальных возможностях, но и о духовном потенциале растущей нации.

В XVII в., когда колонисты больше всего нуждались в опеке метрополии, она была поглощена решением своих внутренних проблем (борьба короля и парламента, революция, реставрация Стюартов). В XVIII столетии все получилось наоборот. Колонии созрели для независимости, но Великобритания, стабилизировавшаяся внутренне, победившая Францию в Семилетней войне 1756—1763 гг., стала полновластной хозяйкой Северной Америки, присоединив Канаду и другие, французские владения.

Попытки метрополии ограничить свободу предпринимательства в колониях и подчинить его своим интересам создавали экономические предпосылки Войны за независимость. Во второй половине XVII и в первых десятилетиях XVIII в. была издана серия парламентских актов, регламентировавших внешнюю торговлю колоний. Запрещалось сво­бодно торговать с другими морскими державами, а также развивать в колониях обрабатывающую промышленность. Но удаленность Сверной Америки делала такие запреты малоэффективными, их удавалось обходить.

Закон 1763 г., запрещавший самовольно переселяться на запад, за Аппалачские горы, должен был удерживать колонистов в определен-1 ных административных границах земельной монополии короля и лор­дов-собственников, пытавшихся увеличить квитренту. Кроме того, британское правительство озаботилось поисками средств для содер­жания разросшегося управленческого аппарата колониальной империи и размещавшихся там войск. Для этого в 1764 г. вводились новые та-ч моженные пошлины на ряд товаров. Актом 1765 г. предусматривалось расквартирование в Америке 10 тыс. солдат регулярной армии, а для покрытия расходов на них в том же году был принят акт о гербовом сборе.

В отличие от прежних постановлений данный закон касался практически всех колонистов, так как гербовой пошлиной облагались оформление любых документов и выпуск печатных изданий. Принятие его парламентом вызвало первую бурную вспышку протеста в ко­лониях. Движение против гербового сбора проходило под лозунгом «никаких налогов без представительства». Колонистов возмущала не тяжесть налога (он не был разорительным), а сам факт его введения парламентом, в котором отсутствовали представители североа­мериканских колоний. Впервые в американской истории наэлектризо­ванные массы вышли на улицы городов. Радикально настроенные колонисты развернули антианглийскую агитацию, создав подобие политических клубов под названием «Сыны свободы». Угрозами и де­монстрацией силы они срывали исполнение акта о гербовом сборе, не дав ни одному сборщику приступить к своим обязанностям.

Одновременно усиливалось аграрное движение против феодальных повинностей, принявших особенно большой размах в колониях Нью-Йорк, Северная и Южная Каролина. Войскам, разбросанным по всей территории колоний, не удавалось закрыть западную границу от скват­теров. В начале 70-х годов XVIII в. развернулась партизанская борьба у Зеленых гор, которые были тогда приграничным районом тепереш­него штата Вермонт. Фермеры и сельское население, наряду с частью горожан, составили основную массу будущих борцов за независимость, хотя силы тех и других еще были разобщены.

Гербовый сбор был заменен новыми таможенными пошлинами, но это не внесло успокоения в колонии. В Бостоне 5 марта 1770 г. произошло столкновение горожан с британскими солдатами, которые, обороняясь, убили и ранили несколько человек. «Сыны свободы» ус­пешно использовали «политику улицы» и неуклюжие действия британских властей для разжигания недовольства. Стала применяться тактика коллективного бойкота привозных английских товаров, са­мочинных обысков у подозреваемых в сговоре с властями, но без убийств и кровопролития. Одним из самых активных «смутьянов» был бостонский служащий Сэмюэл Адаме, по инициативе которого группа колонистов, переодевшись индейцами, в 1773 г. выбросила на дно бо­стонской гавани груз английского чая («бостонское чаепитие»). Он же стал основателем «комитетов связи», через которые осуществлялась ко­ординация антибританских, или патриотических, сил.

Англия усиливала нажим, перейдя к крутым административным мерам против Массачусетса, закрыв бостонский порт и присоединив американский северо-запад к своей провинции Квебек (Канада). Патриотические круги по всей стране выступили против этих «не­стерпимых актов». В 1774 г. в Филадельфии собрался первый Континен­тальный конгресс — совет представителей колоний (такой же совет собирался в 1765 г. по поводу акта о гербовом сборе). В принятой «Декларации прав» говорилось о праве колонистов на самоуправление, а также на «жизнь, свободу и собственность». Это еще не было про­возглашением независимости, хотя страна стояла на ее пороге. В марте 1775 г. в законодательном собрании Виргинии один из лидеров патриотов Патрик Генри заявил: «Неужели жизнь так дорога и мир так сладок, что их следует покупать даже ценой кандалов и рабства?.. Что касается меня, я не пощажу своей жизни для дела свободы».

Война началась стихийно 19 апреля 1775 г., когда английский главнокомандующий в Америке генерал Гейдж распорядился захватить склад оружия, устроенный патриотами недалеко от Бостона, и арестовать лидеров «заговорщиков». Посланный им полк завязал бой с вооруженными фермерами в районе Лексингтона и Конкорда. Перевес вначале был у англичан, но при движении обратно (лидеры патриотов сумели заблаговременно скрыться, а часть оружия была вывезена) их непрерывно обстреливали из-за всевозможных укрытий местные жители. Потеряв треть солдат, полк с трудом добрался до Бостона. Первое сражение Войны за независимость было удачным для патриотических сил.