4. Роль журнала «Annales» в развитии исторической науки

На многих французских историков оказали влияние идеи Марка Блока и Люсьена Февра. Это влияние значительно возросло в послевоенный период, чему способствовал и авторитет М. Блока и Л. Февра как участников движения Сопротивления. Представители французской университетской исторической науки знакомились с идеями М. Блока и Л. Февра как в их собственных трудах, так и в издающемся с 1929 г. журнале «Анна­лы экономической и социальной истории» («Annales d'histoire economique et sociale», с 1946 г. «Annales. Economies. Societes. Civilisations»). Л. Февр и М. Блок испытали на себе воздействие позитивистской социологии Дюркгейма. Л. Февр подчеркивал, что если «догматика» Дюркгейма их мало затрагивала, то критика с позиций «французской социологической школы» трудов по экономической истории и полити­ческой экономии, по психологии и праву, по лингвистике и эстетике, по географии и т. д. «никогда не оставляла нас безучастными». Большое влияние на них оказала и деятельность других представителей этой школы французской социологии, например экономиста и социолога Ф. Симиана, разрабатывавшего проблемы цен и заработной платы. Л. Февр писал, что М. Блок, он сам и их ученики продолжали традиции «французской социологической школы». Они испытали также влияние А. Берра. Л. Февр и М. Блок входили в состав руководящих органов «Centre international de synthese» и его журналов, возглавляв­шихся А. Берром, принимали участие в создании «L'evolution de l'humanite». Л. Февр указывал, что под влиянием А. Берра он и его друзья стали больше обращать внимания на широкие темы, обобщать и т. п.

Но если А. Берр основное место в своих построениях отводил ду­ховной жизни человеческого общества в различных ее проявлениях, эволюции человечества и его культуры, то М. Блок и Л. Февр в своих теоретических работах и их последователи в конкретно-исторических трудах в своих методологических принципах сильно разошлись с А. Бер­ром и рассматривают «историю цивилизации» в целом, уделяя большое внимание экономическим, географическим и социальным факторам. В. М. Далин справедливо подчеркивал, что это представляло «значи­тельный шаг вперед по сравнению с А. Берром, стремившимся к созда­нию культурно-исторического синтеза». Особенной критике со стороны Л. Февра и их сторонников подвергалась традиционная исто­риография в лице Ш. Сеньобоса с его пристрастием к политической истории.

Школа, созданная Л. Февром и М. Блоком, с ее стрем­лением отойти от односторонней, традиционной политической истории, с ее глубоким интересом к изучению экономической и социальной исто­рии, явилась шагом вперед в развитии французской историографии второй половины ХХ в.

В отличие от многих других течений, это направление выступило в защиту истории как науки и ее познавательных возможностей. В работах ряда его представителей под­черкивается единство исторического знания: «...нет экономической или социальной истории, — указывал Л: Февр, — история существует в своем единстве». Воплощением в жизнь этих идей явились монографии Л. Февра о М. Лютере и Ф. Рабле.

Л. Февр считает, что «история не отделяется от дисциплин, кото­рые ее окружают. Никакая дисциплина никогда не отделяется от своих соседок. Ведь они связаны между собой эффективной и мощной соли­дарностью». Поэтому он большое внимание уделяет связям между историей и психологией, лингвистикой, философией, историей литера­туры и искусства, между историей и естественными науками. Последо­ватели М. Блока и Л. Февра много занимаются экономической и со­циальной историей, в особенности историей торговли, цен и заработной платы, историей техники, демографическими проблемами, статистикой и т. д. Видное место в трудах Л. Февра и его последователей отведено вопросам соотношения и связи между историей и географией. Многие из них, как и сам Л. Февр, широко используют идеи французской географической школы, выдвинутые П. Видалем де ла Блашем (1845-1918) и развитые Ж. Сионом, А. Деманжоном и др.

В трудах представителей этой школы, рассматривающей вопросы взаимодействия между географической средой и жизнью общества, боль­шое внимание уделено вопросам географии человека и в особенности влияния среды на человеческую деятельность. Подчерки­вая воздействие географической среды на общественные отношения, представители школы «географии человека» выделяют в качестве осно­вы для своих теоретических построений и детальных региональных ха­рактеристик главным образом природу и население, отмечают медлен­ность в изменении географической среды и географического облика (пейзажа) в последние тысячелетия, а также традиционализм в жизни людей.

Теоретические положения этой школы получили еще в 1924 г. под­держку Л. Февра в его труде «Земля и эволюция человека. Географи­ческое введение в историю», который составил один из выпусков серии «L'evolution de l'humanite». «Настоящий ученик Видаля де ла Блаша,— говорит Ф. Бродель о Л. Февре,— он оставался в течение своей жизни географом, столько же, как историком». Работавший в тесном научном контакте со многими представителями школы «географии чело­века», Л. Февр указывал на необходимость сближения исторической и географической наук и более тесной связи между ними, он писал о важности для историка понимать природные факторы, а для геогра­фа — роль влияния человека на природу и выступал против разрыва, существовавшего между двумя этими научными дисциплинами. «...Еще увидят, — писал он, — во что превратится география человека в руках людей, умеющих исторически мыслить», Л. Февр призывал историков следовать традициям школы «географии человека» и идти по ее пути.

Призыв Л. Февра нашел свое наиболее яркое воплощение в трудах крупнейшего французского историка Фернана Броделя, особенно в его книге «Средиземное море и Средиземноморский мир в эпоху Филиппа II», посвященной Средиземноморью во второй поло­вине XVI столетия. Работу над ней Ф. Бродель начал в 1923 г. Следуя Л. Февру, ближайшим учеником которого он был, и представителям школы «географии человека», Ф. Бродель стремился к созданию синте­тического историко-географического построения. К началу войны труд, основанный на глубоком изучении архивов средиземноморских стран и огромной литературы, был уже близок к завершению. Даже находясь в Германии в лагере для военнопленных, Ф. Бродель продолжал рабо­тать над книгой. В своем труде Ф. Бродель вводит новое генерализи­рующее понятие «геоистория», которая по мнению Броделя, имеет сво­ей задачей использование методов и духа географии для изучения прош­лого «географии человека». Он подчеркивает отличие «геоистории» от традиционной исторической географии, изучающей границы и админи­стративные округа. По его мнению, предмет «истинной ретроспективной географии человека» составляет сама земля, климат, почвы, раститель­ность и животный мир, образ жизни людей и их «рабочая активность». Бродель отмечает, что, вводя понятие «геоистория», он стремится за­ставить географов больше обращать внимания на факторы времени, а историков — на факторы, связанные с изучением географической сре­ды. «В этом особенное стремление данной книги, — писал он, — и в на­ших глазах настоящий смысл ее существования, оправдание ее дейст­вия в пользу соединения двух социальных наук — истории и геогра­фии...». Ф. Бродель возражает против объяснения исторических собы­тий упрощенными методами географического детерминизма или — «гео­графического фатализма». «Нет, — пишет он, — география «е объясняет всей жизни, всей истории людей. Сцена, на которой они живут, какой бы значительной она ни была... не определяет всего». Однако Ф. Бродель далеко не всегда последователен.

Первую часть своей книги Ф. Бродель посвящает географической среде Средиземноморья (роли гор, возвышенностей и низменностей Сре­диземноморья, морей, островов и полуостровов, климата и т. д.) и вза­имному влиянию природы и населения.

Большое внимание уделяет Ф. Бродель роли степей и пустынь. Утверждая, что история тысячекратно повторяется, он говорит о пере­движениях кочевников, начиная от раннего средневековья до наших дней, и констатирует, что «в течение столетий проход (масс кочевни­ков) имел место тысячи раз между степью и Средиземным мо­рем, все время выдвигая в различных формах проблему человеческой судьбы в степи, проблему истории и пространства». «Это широкое движение, которое сначала толкает степных кочевников к морю, потом от моря в пустыню, не является ли одним из великих законов истории Средиземноморья, или... одним из ее бесконечно повторяющихся ритмов?», — спрашивает он.

Ф. Бродель приходит к выводу, что «конфликт между Средиземным морем и степью означал больше, чем соперничество между плугом и стадом, это был более глубокий, но и более неопределенный конфликт... Это — экономические системы, но также и цивилизации, [это два] обще­ства и [два] образа жизни, которые сталкиваются друг с другом». Хотя Ф. Бродель подчеркивает, что он не ставит своей задачей дать географические объяснения, относящиеся ко всем временам, он нередко делает выводы на основании всей истории Средиземноморья от древно­сти до наших дней. Так, характеризуя взаимоотношения между земле­дельческим оседлым населением и кочевым населением пустынь, Ф. Бро­дель говорит о процессе перехода кочевников к оседлости, указывает на растущее в течение веков сопротивление их наступлению, чему осо­бенно содействовало применение новой военной техники.

Стремление Ф. Броделя введением понятия «геоистория» подчерк­нуть особенное значение «пространства» (т. е. географических факто­ров) для истории не представляет собой единичного явления. Переоцен­ка воздействия географических факторов на ход исторического процес­са, на события современности как проявление географического детер­минизма широко распространена. При этом весьма большое хождение, особенно в США, получили идеи реакционной немецкой «школы геополитики — геосоциологии».

Ф. Бродель много внимания уделяет борьбе человека против сил природы, он выделяет стремление человека подчинить себе географи­ческое пространство. Следствием этого, по его мнению, являются спе­цифические формы экономической и социальной жизни народов Среди­земноморья.

Ф. Бродель стремится подчеркнуть постоянные, неизменные факто­ры в истории народов, населяющих Средиземноморский мир, он ищет черты сходства в их развитии, в их экономической и социальной жизни.

Относя географическую среду Средиземноморья к своего рода «веч­ному базису», Ф. Бродель посвящает вторую часть своей книги явле­ниям, носящим «более преходящий характер»: производству, обмену и развитию техники. Особенно подробно рассматривается состояние торговли. Он разбирает, например, влияние привоза драгоценных ме­таллов из Америки на развитие экономики стран Средиземноморья, на ход политических событий и социальную историю в этих странах, в том числе и во Франции, говорит о значении прилива сокровищ для разви­тия городов и т. д. Третью часть книги Бродель озаглавил «События, политика и люди». Содержанием ее является политическая и военная история, история международных отношений, а также история идей и история искусства.

Во второй и третьей частях книги Ф. Броделя, основанных в пер­вую очередь на исследовании огромного архивного материала, приведе­но много свежих и интересных данных по экономической, социальной и политической истории стран Средиземноморья, сделан ряд важных наблюдений и выводов частного порядка, которые вошли в мировую историческую науку. Но методологической основой большого и серьез­ного труда Ф. Броделя является сочетание экономического и географи­ческого объяснения истории.

Труд Ф. Броделя и его метод исторического исследования были восторженно встречены историками, группировавшимися вокруг журна­ла «Annales». По их мнению, он явился наиболее последовательным во­площением на конкретном материале принципиальных идей Л. Февра и М. Блока. Труд оказал большое влияние на развитие современ­ной историографии во Франции, и в этом отношении с ним не может сравниться ни одно другое историческое произведение послевоенных лет. Взгляды Ф. Броделя были восприняты и рядом исто­риков за пределами Франции (в Испании, Италии, Турции и т. д.).

Для части французских историков, связанных с журналом «Annales», характерен теперь взгляд, выраженный Ф. Броделем, который, пе­чатая в журнале перевод статьи А. Д. Люблинской о книге М. Блока по французской аграрной истории, возражал против употребления со­ветскими историками понятий «буржуазный историк», «немарксистский историк». Ф. Бродель писал: «В действительности ни Люсьен Февр, ни Марк Блок, ни я сам и никто из наших коллег не является ни «бур­жуазным», «ни антимарксистским историком».

Большое место в исследованиях французских историков занимают элементы экономического материа­лизма, преувеличивается непосредственное воздействие на ход истории географической среды, техники, демографических и психологических факторов. Такая гиперболизация, например психологического фактора, приводит иногда к идеалистическим истолкованиям исторических явле­ний и т. л. Распространяются (позитивистские идеи о множественности факторов, воздействующих на исторический процесс.

Выступая против «событийной», т. е. описательной истории, после­дователи М. Блока и Л. Февра нередко обходят молчанием проблемы истории классовой борьбы, истории революций. Понятие «классы» ино­гда заменяется ими понятием «группы», марксистскому понятию об­щественно-экономических формаций противопоставляется в ряде слу­чаев неопределенное понятие «множественности социальных структур»; истории отдельных исторических событий, в том числе и революций,— история «большой длительности или протяженности» (la longue duree) во времени и пространстве, история «цивилизаций».

В послевоенные годы в ряде вопросов исторической науки они вы­ступали с прогрессивных позиций. Это явилось определенной реакцией на кризис традиционной историографии и в немалой сте­пени способствовало обновлению французской университетской истори­ческой науки, представители которой в большей или меньшей степени восприняли эти идеи, широко известные и за пределами Франции.

Отмечая распространение взглядов М. Блока и Л. Февра в совре­менной французской историографии, необходимо, однако, указать, что даже у ряда их единомышленников, объединяемых нередко в историче­ской литературе под условным понятием так называемой «школы «Annales»», никогда не было единства взглядов ни на проблемы фило­софии истории, ни на многие проблемы истории человечества, в том числе и на ряд важнейших вопросов истории Франции. В последние годы эти различия становятся все более значительными. Ф. Бродель неоднократно подчеркивал, что «в противоположность тому, что гово­рили их противники, «Annales» не является школой, школой с серией определенных принципов». Напротив, это «предприятие со многими тен­денциями». В развитие этого журнал «Annales» также объявляет, что он «посвящен всем аспектам истории экономики, общества и цивилиза­ции всего мира, начиная от предыстории до текущих лет», и «в наи­большей степени направлен на изучение взаимоотношений истории с другими науками о человеке, методы и результаты которых могут слу­жить истории».

Большую роль в распространении во Франции и в других странах принципов, пропагандирующихся в журнале «Annales», сыграла орга­низованная после второй мировой войны Л. Февром и руководимая после его смерти Ф. Броделем VI секция — секция «Экономических и со­циальных наук» в ЕРНЕ.

Наряду с преподавательской деятельностью VI секция развернула издание исторических источников и большого числа исторических трудов, многие из которых отвечают основным принципам, изложенным в работах Л. Февра, М. Блока и Ф. Броделя, и охватывают период от развитого феодализма до наших дней. Кроме истории отдельных стран изучается также история «цивилизаций». Примером подобных изданий является «Всеобщая история цивилизаций» под редакцией М. Крузе. Во многих главах и томах этого издания, рассчитанного на широкие круги интеллигенции, получили воплощение принципиальные взгляды историков, группирующихся вокруг журнала «Annales». M. Крузе под­черкивал необходимость проведения в издании принципа тесной связи между историей и другими науками. «Мы особенно настаиваем, — писал Крузе, — на экономических и социальных формах, ударение у нас по­ставлено на развитии техники», поэтому вопросам политической, дип­ломатической и военной истории уделено гораздо меньше внимания.

Таким образом, отход от традиционных методов французской исто­рической науки с ее пристрастием к политической истории, в котором сыграли свою большую роль деятельность М. Блока и Л. Февра и изда­ние журнала «Annales», является характерным для большо­го числа французских историков. В настоящее время проблемы социаль­ной и экономической истории, понимаемой в самом широком смысле, во многом стали центральными для французской историографии. Так, например, 41 процент всех докторских диссертаций по новой и совре­менной истории, которые готовились в 1961 г. во французских универ­ситетах, был посвящен экономическим и социальным вопросам.

Необходимо отметить начавшееся в 1960-е годы известное па­дение влияния журнала «Annales» на французских историков, в том числе на молодое поколение исследователей.