Лекция 8 Тема. В.О. Ключевский – крупнейший русский историк XIX – начала хх вв.

Цель. Раскрыть становление В.О. Ключевского как историка, осветить основные моменты его биографии, охарактеризовать «Курс русской истории».

Содержание

1. Становление историка. Биография.

2. «Курс русской истории».

Основная литература

1. Историография истории России до 1917 г.: учеб. для студ. высш. учеб. завед.: в 2 т. / Под ред. М.Ю. Лачаевой. – М.: ВЛАДОС, 2004. – Т. 2. – 383 с.

2. Киреева Р.А. В.О. Ключевский как историк русской исторической науки. – М., 1966.

3. Ключевский В. О. Лекции по русской истории, читанные на Высших женских курсах в Москве. – М., 1997.

4. Ключевский В. О. Неопубликованные произведения. – М., 1983.

5. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. – М., 1989.

6. КлючевскийВ.О. Соч. В 9 т. – М., 1987-1990.

7. Нечкина М.В. Василий Осипович Ключевский. История жизни и творчества. – М., 1974.

Дополнительная литература

1. Зимин А.А. Формирование исторических взглядов В.О. Ключевского в 60-е гг. XIX в.// Исторические записки. – М., 1961. – Т. 69.

2. Иллерицкий В.Е В.О. Ключевский — выдающийся буржуазный историк пореформенного периода // Историография истории СССР. – М., 1971.

3. Карагодин А.И. Философия истории В.О. Ключевского. – Саратов, 1976.

4. Киреева Р.А Василий Осипович Ключевский// Историки России XVIII-XX века. – М., 1996.

5. Хрестоматия по «Курсу русской истории» В.О. Ключевского. – Пенза, 1993.

6. Черепнин Л.В. В.О. Ключевский// Очерки истории исторической науки в СССР. – М., 1960. – Т. 2.

7. Щербень Н.Н. В.О. Ключевский о Смуте// Отечественная история. 1997. № 3-4.

1. Становление историка. Биография

Место В.О. Ключевского в историографии

Популярнейший ученик СМ. Соловьева — Василий Осипович Ключевский стал легендой русской историографии. Звездность име­ни проявилась далеко за пределами истори­ческой науки. Его имя носит планета №4560. Фамилия Ключевских символична и ассоциируется с истоком, источни­ком, представлениями о родине. Она происходит от названия села Ключи Пензенской губернии. Слова «ключ» и «ключевой» для ученых имеют еще одно значение — метод. Обладая способ­ностью аккумулировать в исторической мысли все лучшее, Клю­чевский хранил в своем сознании немало научных ключей.

Со временем менялись оценки, даваемые концепции Ключев­ского в отечественной историографии, в его творчестве высвечи­вались все новые стороны. В 1880-е гг. М.О. Коялович писал о системе научного изложения русской истории Ключевским, ко­торая открывала перед историком возможности поиска смысла «наших» законов в народном строе жизни, в народных обычаях и воззрениях. Ему было важно показать «историю внутреннего раз­вития русской жизни». Изучая исторические явления, Ключевс­кий, по определению Кояловича, доискивался «их в русском скла­де жизни на большой глубине», благодаря чему ставил, как правило, верный исторический диагноз. Согласно такому подхо­ду, государственные и общественные учреждения, а также само общество были лишь внешним выражением внутренней жизни народа. Ключевский не приписывал скоропостижной смерти ста­рым государственным учреждениям в горниле преобразований и не преувеличивал творческих сил ни преобразователей, ни тех поколений, на чей век выпадали перемены. Ключевский обратил внимание на необходимость анализа переходного общественного состояния, когда уже произошло обновление (политическое, социально-экономическое), но привычные представления еще не успели измениться.

А.С. Лаппо-Данилевский обратил внимание на злободнев­ность сомнений Ключевского. О «душевной сложности» Ключев­ского писал С.Ф. Платонов, считавший, что в ней сплелись са­мые разнородные элементы русской стихии и общечеловеческой мысли. А.Е. Пресняков отметил у Ключевского ярко выражен­ные особенности схемы Соловьева и Чичерина с присущим ей внутренним противоречием — «с одной стороны, утверждение преемственной связи исторической жизни севера с киевским югом, с другой — выяснение их резкой противоположности и са­мостоятельных корней северорусского исторического процесса».

Н.Г. Рубинштейн согласился с мнением П.П. Смирнова и отнес Ключевского к основателям экономического направле­ния в русской историографии. М.В. Нечкина показала возмож­ности психологического жизнеописания для раскрытия миро­воззрения историка. Опыт системного анализа творчества Ключевского предложила Р.А. Киреева.

Исследователи писали об идейной эволюции Ключевского к позитивизму, восприятии им методологических принципов Кавелина и Бестужева-Рюмина, Щапова и Лаврова. Так, П.С. Шкуринов в книге «Позитивизм в России XIX века» (М., 1980) считал: «На взгляды Ключевского оказали замет­ное влияние философия Л. Фейербаха, Н. Чернышевского и Н. Добролюбова, историко-теоретические воззрения С. Ешевского и Ф. Буслаева. В миропонимании русского историка сложно переплетались либеральные и демократические убеж­дения, понятия, шедшие от эмпиризма, и конвенциалистские суждения о природе исторического процесса». Там же отмеча­лось, что в последние два десятилетия жизни Ключевский без особого уважения относился к идеям «субъективного метода» Лаврова и Михайловского, которые раньше влияли на его ми­ропонимание. В литературе преувеличивалась степень зависи­мости Ключевского от позитивизма, особенно в тех случаях, когда авторы подчеркивали, что в своих поисках методологии истории он пытался опереться на крупнейшие естественнонаучные достижения своего времени, труды Менделеева и Бутле­рова, Сеченова и Павлова с целью сближения исторических яв­лений с явлениями физико-биологическими. В литературе отмечалось, что в начале XX в. Ключевский начал испытывать некоторое влияние неокантианства.

Историографические приоритеты и методы

Ключевского отличало бережное отношение к научной традиции. Он был убежден, что «наличное богатство литературы по отечественной истории» не дает права историку на научную расточительность. Ключевский умел заставить эффек­тивно работать историографический компонент в своем иссле­довании и учил этому других. Высоко ценя «напряжение мыс­ли» в чужих трудах, он советовал не просто углубляться в связь и смысл описываемых в них явлений, но всегда «принимать в рас­чет и то, как понимает эту связь и этот смысл» конкретный автор. Ключевский изучал механизмы, которые долгое время управля­ли мышлением ученых историков (изживание генетики летопис­ного взгляда; переход к новому уровню познания). Научную за­дачу историка он видел в уяснении происхождения и развития человеческих обществ, в изучении генезиса и механизма людско­го общежития. Летописец же искал в событиях нравственный смысл и практические уроки для жизни, уделяя главное внима­ние исторической телеологии и житейской морали. Мысль лето­писца обращалась к жизни человека, к конечным причинам «суще­ствующего и бывающего». Историческая жизнь служила летописцу нравственно-религиозной школой.

Путь к профессиональному мастерству Ключевский видел только один: через научную добросовестность, умение поиска «следов» прошедших явлений и событий, привлечение надеж­ных источников, выработку действенной методики. Мастер­ство говорит само за себя. Оно проявляется в красочности исто­рического полотна, образности характеристик и определений; открывающейся в ходе исследования научной перспективе; эф­фективном сочетании повествования и анализа. Ключевский в совершенстве владел мастерством анализа сквозь призму пове­ствования. В случае недостатка источников и информации он умел анализировать историческое явление, изучая его следствия. Присущая Ключевскому спасительная ирония хранила его от идеализации и панегириков. В целом же Ключевский реалис­тично оценивал возможности историков: «Мы можем следить только за господствующими движениями нашей истории, плыть, так сказать, ее фарватером, не уклоняясь к береговым течени­ям».

В совершенстве владея, как бы мы сейчас сказали, межпредметными связями, историк использовал филологические сред­ства, особенно, если речь шла о древней истории. Он изучал лингвистический и топонимический смысл слов, считал, что «...язык запомнил много старины, свеянной временем с людс­кой памяти». Щедро рассеянные по всему курсу русской исто­рии слова и пословицы не были сведены историком в единый словарь. Видимо, он полагал этот жанр уже освоенным В. Да­лем. Однако определения и разъяснения, данные Ключевским, казалось бы, обыденным словам, известным пословицам и вы­ражениям, обрели под его пером свежий смысл и звучание, и при желании «Историко-лингвистический словарь Ключевс­кого» нетрудно составить.

Ключевский черпал в историографии дополнительные сред­ства для решения спорных проблем. Так, например, рассмот­рение «варяжского вопроса» позволило ему подвести важный для своего времени историографический итог, хотя сам спор между норманнистами и антинорманнистами он считал «уче­ной патологией», не имеющей никакого отношения к науке.

Обогащенное наследие

Концепция Соловьева оказала важное влияние на общие взгляды Ключевского о русской истории. Она стала «точкой отправле­ния и опоры для дальнейшего изучения русского прошедшего». Но, как отмечали уже младшие совре­менники, в схему Соловьева Ключевский вложил «столько нового понимания и содержания, что в его интерпретации зна­комые построения и факты приобретали совершенно новый смысл и как бы перерождались». С этими словами А.Е. Преснякова можно согласиться.

Ключевский прошел в науке свой путь. Он пересмотрел историко-философскую схему Соловьева, не высказывая пря­мых замечаний в адрес учителя. Только в статьях, посвящен­ных анализу творческого пути Соловьева (1876 и 1880 гг.), Ключевский осторожно намекнул на односторонность мето­дики источниковедческого анализа.

Мысль Соловьева о колонизации, как важном факторе ис­торического развития, у Ключевского получила углубленное толкование за счет рассмотрения таких ее аспектов как эконо­мический, этнологический и психологический. Начав истори­ческую часть опубликованного курса лекций разделом «При­рода страны и история народа», он перешел к определению значения почвенных и ботанических полос, а также тех влия­ний, которые оказывали на историю «основные стихии рус­ской природы»: речная сеть, равнина, лес и степь. Ключевский показал отношение к каждой из них русского народа, объяс­няя причины устойчивости репутации (нелюбви к степи и лесу, двусмысленном отношении к реке и т. д.). Историк подвел чи­тателя к мысли о необходимости бережного, как бы мы сейчас сказали, экологического подхода к природе: «Природа нашей страны при видимой простоте и однообразии отличается не­достатком устойчивости: ее сравнительно легко вывести из равновесия».

При свойственной России обширной территории, этничес­кой пестроте и широкой миграции в ее истории, по мнению Ключевского, неизбежно действовал фактор так называемых «скреп», которые только и могли удержать в единстве посто­янно растущий конгломерат. В политике роль «скрепы» отво­дилась высокоцентрализованной власти, абсолютизму; в во­енной сфере — сильной армии, способной к выполнению как внешних, так и внутренних функций (например, подавление несогласных); в административном плане — рано развившей­ся сильной бюрократии; в идеологии — господству типа авто­ритарного мышления в народе, в том числе и среди интелли­генции, религии; и наконец, в экономике — стойкости крепостного права и его последствий.

Ключевский разделял мысль Соловьева о возможности сравнения человеческих обществ с органическими телами природы, которые также рождаются, живут и умирают. На­учное движение, в которое они с учителем внесли свою леп­ту, он охарактеризовал следующим образом: «Историческая мысль стала внимательно всматриваться в то, что можно на­звать механизмом человеческого общежития». Неустрани­мая потребность человеческого ума, по мнению Ключевско­го, заключалась в научном познании хода, условий и успехов «человеческого общежития», или жизни человечества в ее развитии и результатах. Задачу «воспроизвести последова­тельный рост политической и социальной жизни России» и проанализировать преемственность форм и явлений, постав­ленную Соловьевым, его ученик исполнил уже по-своему. Он подошел к изучению истории России с позиций взаимо­связи и взаимовлияния трех главных факторов — личности, природы и общества. Органический подход историка к ис­тории требовал учета контекста эпохи и действующих сил истории, исследования многомерности исторического про­цесса и разнообразия существовавших и существующих свя­зей. Ключевский сочетал исторический и социологический подходы, конкретный анализ с исследованием явления как феномена мировой истории.

Ключевский родился 16 января 1841 г. в селе Воскресенское Пензенского уезда. В честь деда по отцовской линии был назван Василием. Отец, дед и прадед были священниками в приходах Пензенской губернии. Пробуждение интереса к истории было подготовлено отцом. Он научил сына читать «Жития святых» по старославянскому тексту Четьих миней. В 1851-1852 гг. Ключевский учился в Пензенском духовном приходском училище, в 1852-1856 гг. – Пензенском уездном училище, в 1856-1860 гг. – Пензенской духовной семинарии. В 1861-1865 гг. Ключевский учился на историко-филологическом факультете Московского университета. В 1872 г. он с блеском защитил на магистерском диспуте книгу «Древнерусские жития святых как исторический источник».