Сборник ЮЗГУ 2013

101

ISBN 978-5-6810870-0. Проблемы отправления правосудия по уголовным делам в современной России: теория и практика. Курск, 2013.

4.Сеченов, И.М. Избранные философские и психологические произведения [Текст] / И.М.

Сеченов. – М., 1947. – С. 355-356.

УДК 343

О.Н. Кирсанов, соискатель кафедры уголовного права и уголовного процесса Орловского государственного университета

ПРОБЛЕМЫ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ДОЗНАНИЯ В РОССИЙСКОМ УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

Встатье раскрываются проблемы производства дознания в российском уголовном судопроизводстве. Анализируются эффективность дознания в современном российском уголовном процессе и возможности его совершенствования.

Впоследние десятилетия в связи с изменением уголовно-

процессуального законодательства и уголовно-процессуальной политики Российской Федерации все чаще встает вопрос о степени динамичности уголовнопроцессуальной формы и наличии у нее таких качеств, как процессуальная гибкость и способность к дифференциации.

Применительно к российскому уголовному процессу, говоря об ускоренных производствах, в первую очередь речь должна идти об организации предварительного расследования в форме дознания.

Российский законодатель наделил органы дознания двоственными полномочиями: с одно стороны, они осуществляют неотложные следственные действия, с другой – как раз осуществляют производство предварительного расследования в форме дознания по уголовным делам, указанным в ч. 3 ст. 150 УПК РФ. Хотя следует согласиться с О.В.Мичуриной, отмечающей, что «в связи с тем, что уголовно-процессуальный закон ограничил дознание только уго- ловно-процессуальной деятельностью по делам, по которым производство предварительного следствия не обязательно, производство органом дознания неотложных следственных действий выпало за пределы дознания, их статус потерял должную определенность» [2, 25].

Анализ категорий уголовных дел, которые расследуются в форме дознания, приводит к закономерному выводу: главным основанием для расследования уголовного дела в форме дознания является небольшая тяжесть совершенного преступления. Логично предположить, что такие преступления должны расследоваться не просто в упрощенной, но именно в ускоренной форме. И вот здесь возникает закономерный вопрос: является ли российское дознание ускоренной формой производства по уголовному делу?

102

ISBN 978-5-6810870-0. Проблемы отправления правосудия по уголовным делам в современной России: теория и практика. Курск, 2013.

В соответствии с п. 8 ст. 5 УПК РФ дознание – это форма предварительного расследования осуществляемого дознавателем (следователем) по уголовному делу, по которому производство предварительного следствия необязательно. В данном определении нашел свое закрепление все тот же подход, ориентированный на тяжесть совершенного преступления, поэтому категории уголовных дел, по которым проводится дознание, определяются, как прямым указанием закона, так и способом исключения.

Очевидно, первоначально разработчики УПК РФ имели в виду ускоренный характер расследования уголовных дел в форме дознания, но в процессе многочисленных корректировок уголовно-процессуальных норм, в той или иной степени, регулирующих производство дознания идея ускоренного производства дознания претерпела ряд негативных трансформаций.

С одно стороны, в течение десятилетия законодатель предпринял более или менее удачные попытки совершенствования процедуры дознания, закрепленной в первоначальной редакции УПК РФ. С другой, - совершенствование порядка производства дознания сопровождалось значительным увеличением сроков производства дознания и возможностью продления этих сроков. Данные новеллы были направлены на повышение эффективности дознания как формы предварительного расследования. В итоге в настоящее время общий срок дознания по уголовному делу составляет 30 суток и может быть продлен прокурором еще на 30 суток (ч.3 ст. 223 УПК РФ). Стремление повысить качество дознания привело к тому, что УПК РФ допустил продление срока дознания до 6 месяцев в «необходимых случаях», например для производства судебной экспертизы. Более того, в «исключительных случаях» связанных с исполнением запроса о правовой помощи, срок дознания может быть продлен прокурором до 12 месяцев. Таким образом, на основе реализации прокурором предоставленных ему законом дискреционных полномочий, срок дознания становится равным сроку предварительного следствия. Получается парадоксальная ситуация: уголовные дела, расследуемые в форме дознания и предварительного следствия, отличаются по тяжести и чаще всего по сложности, а срок производства по таким уголовным делам может совпадать.

Полагаем, что мы получили ситуацию, когда производство дознания попрежнему сопряжено с рядом проблем, порождаемых противоречивой процессуальной регламентацией, а допустимый предельный срок дознания ставит под сомнение возможности дознания как ускоренной формы уголовного судопроизводства и соответствие этой формы предварительного расследования принципу разумности срока уголовного судопроизводства. Таким образом, современное российское дознание явно не является целерантным производством.

Эту ситуацию можно было бы объяснить тем, что российский законодатель изначально не мыслил дознание как ускоренное производство или постепенно отошел от идеи ускоренного производства в форме дознания. Однако и

103

ISBN 978-5-6810870-0. Проблемы отправления правосудия по уголовным делам в современной России: теория и практика. Курск, 2013.

первоначальная редакция УПК РФ и последующие изменения говорят в пользу того, что дознание конструировалось как сокращенное следствие.

Идея ускорения дознания нашла свое отражение в законодательной деятельности. В частности, в результате внесенных в УПК РФ изменений в марте 2013 года в российском уголовном процессе появилось дознание в сокращенной форме [1]. В целом введение в российский уголовный процесс сокращенного дознания можно рассматривать как позитивный момент. Однако предложенная законодателем процедура далека от совершенства. На наш взгляд, данный институт является не очень удачной копией советской протокольной формы и недостаточно проработан, что вызвало к жизни острую научную полемику о его целесообразности еще в период обсуждения соответствующего законопроекта.

Таким образом, в современном российском уголовном судопроизводстве дознание не выполняет тех функций, которые возлагались на него законодателем. В этой связи необходимо пересмотреть концепцию дознания, определив его назначение и процессуальные особенности. При таком подходе сохранится жизнеспособность дознания как формы предварительного расследования.

Список литературы

1.Федеральный закон от 04.03.2013 № 23-ФЗ «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» [Текст] // Собрание законодательства РФ. – 2013. - № 9. - Ст. 875.

2.Мичурина, О.В. Концепция дознания в уголовном процессе Российской Федерации и проблемы ее реализации в органах внутренних дел [Текст] / О.В. Мичурина // Автореф. дисс. ... д-ра юрид.наук. – М., 2008. – 60с.

УДК 343.1

А.А. Козявин, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного процесса и криминалистики Юго-Западного государственного университета, г. Курск

ПРАВОВЫЕ ПОЗИЦИИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИИ И ИХ ВЛИЯНИЯ НА РАЗВИТИЕ НАУКИ УГОЛОВНОПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА

В статье охарактеризованы правовые позиции Конституционного суда Российской Федерации, которые оказали существенное воздействие на развитие понятийного аппарата науки уголовного процесса России. Отмечается, что именно Конституционный суд России, осуществляя свою деятельность в сфере уголовно-процессуального регулирования,

104

ISBN 978-5-6810870-0. Проблемы отправления правосудия по уголовным делам в современной России: теория и практика. Курск, 2013.

развивал новые подходы в науке уголовного процесса, делая ее современной и адекватной потребностям практики, а также разрешая наиболее дискуссионные проблемы науки.

Конституционный Суд Российской Федерации – поистине уникальный правовой, конституционный институт отечественной правовой системы, своей знаменательной деятельностью завоевавший безусловный авторитет как среди теоретиков российского уголовно-процессуального права, так и среди практиков. Более того, не отрицаема и высокая политическая и уже сложившаяся историческая роль Конституционного Суда в нашем обществе и государстве: достаточно бросить беглый взгляд на существо его правовых позиций, выраженных в 90-е годы прошлого века, и их значение для уголовнопроцессуального законодательства, практики его применения и определения магистральных направлений модернизации уголовно-процессуальных форм, доставшихся нам в качестве наследия от советского прошлого.

В чем же заключена историческая, политическая и правовая уникальность Конституционного Суда России? Во-первых, исторически так сложилось, что это единственный государственный орган, который в октябре далекого 1993 года ценой своего роспуска встал на защиту права в конституционном кризисе российской власти, некрасиво завершившимся расстрелом ее представительного и законодательного органа.

Во-вторых, именно Конституционный Суд – единственный суд России, не упустивший свой шанс на независимость в системе сложнейших общественных отношений пореформенной России – шанс, которым, надо признать, не в полной мере рискнули воспользоваться суды общей юрисдикции. Поэтому, представляется, до сих пор подавляющая часть правовых позиций Конституционного Суда в части оценки конституционности норм уголовнопроцессуального законодательства расширяет процессуальные возможности личности в уголовном судопроизводстве независимо от качества ее участия в нем (будь то обвиняемые или потерпевшие), наделяя ее, по сути, новыми правами или констатируя факт отсутствия препятствий для реализации уже известного права ранее неизвестным способом. Здесь Конституционный Суд строго выступает с позиции обеспечения наиболее благоприятного положения для человека в его отношениях с государством.

В-третьих, именно принципиальность, активность и убежденность Конституционного Суда в далеко не бесспорном противостоянии с Судом Верховным дали российской правовой действительности, и в особенности уголовнопроцессуальной, столь мощный по юридическому потенциалу механизм выявления и закрепления в сознании ученых и практиков «конституционноправового смысла норм уголовно-процессуального закона» [47, с. 132-133; 48,

с. 187-215].

Наконец, правовые позиции Конституционного Суда – безусловный пра-

105

ISBN 978-5-6810870-0. Проблемы отправления правосудия по уголовным делам в современной России: теория и практика. Курск, 2013.

вовой феномен, еще до конца не познанный учеными. Весьма ожесточенная дискуссия о правовой сущности постановлений и определений Конституционного Суда идет между разными точками зрения и системами аргументации. Какова она у этих актов? То ли это сущность прецедентных источников права [51, с. 53], или актов так называемого «негативного законодателя» [46; 44, с. 57-58], или правоприменительных актов [44, с. 77], а может, актов толкования права [49] или преюдиции [47, с. 130; 50, с. 288-289]? А почему бы ее (сущность) не выразить в особое уникальное и новое для нас правовое явление [45, с. 93]? Полагаем, что практика Конституционного Суда настолько многогранна и способна сочетать признаки разных упомянутых юридических категорий, что уже не может быть уложена в существующую традиционную систему научных представлений об источнике права.

Вместе с тем анализ ряда правовых позиций Конституционного Суда России позволяет выявить еще одну его роль – также по-своему уникальную. Речь идет о формулировании Судом категорий, ранее считавшихся преимущественно теоретическими, например, предмета уголовно-процессуального регулирования, уголовно-процессуальных понятий и их содержания, процессуальных функций, стадий, принципов уголовного процесса и других категорий, о которых достаточно продолжительное время спорят теоретики. Неслучайно, ссылка на правовую позицию Конституционного Суда России уже давно стала важной составляющей научной аргументации в диссертационных исследованиях по уголовному процессу.

Проблема состоит в том, что всеобщая формализация, постигшая все сферы общественной жизни, все более требует правового закрепления когда-то незыблемых теоретических категорий; все труднее в юридическом споре отстаивать мысль, ранее бывшую непререкаемой аксиомой, но выраженной лишь в учебниках. Например, где законодательно закреплено, что норма права состоит из гипотезы, диспозиции и санкции? Есть ли нормативное определение стадии назначения судебного заседания, ее сущности? Где указано, что принцип – это норма, в названии которой есть слово «принцип»? На одном из обсуждений рабочего ученого плана специальности «Правоохранительная деятельность» Совет юридического факультета ЮЗГУ дошел до того, что всерьез начал искать нормативное определение «правоохранительной деятельности», ее отличий от юриспруденции, а в итоге обнаружил, что в законодательстве нет и определения последней!

Вот здесь, полагаем, и представляют интерес правовые позиции Конституционного Суда России, ибо его акты всегда насыщены анализом высокотеоретическим и напоминают мощное научное рассуждение. А как может быть иначе, если среди его судей почти все – доктора юридических наук?

Не претендуя на системный и завершенный анализ, приведем лишь несколько примеров того, как правовая позиция Конституционного Суда России

106

ISBN 978-5-6810870-0. Проблемы отправления правосудия по уголовным делам в современной России: теория и практика. Курск, 2013.

формулировала, обогащала или изменяла научные категории в уголовном процессе.

Так случилось, что в 90-е годы прошлого века одной из важнейших его задач явились продвижение в уголовное судопроизводство принципа состязательности, понятия сторон, их функций и, в особенности, освобождение суда как органа правосудия от несвойственной ему функции обвинения. В этом смысле примечательным стало массовое устранение из УПК РСФСР 1960 года норм, противоречивших конституционным параметрам состязательного демократического судопроизводства по уголовным делам. Представляется, что в это время именно правовые позиции, выраженные преимущественно в постановлениях Конституционного Суда, раскрыли ученым категорию состязательности, ее правовую сущность и предопределили в дальнейшем содержание ст. 15 действующего сегодня УПК России и основные современные уголовнопроцессуальные формы. Наиболее известными в этом контексте стали постановления Конституционного Суда России о запрете судам возбуждать уголовное дело [6; 24] и возвращать уголовное дело на дополнительное расследование по своей инициативе [5]. Без сомнения, можно сказать, что в этот момент либеральная часть научного сообщества черпала в решениях Конституционного Суда неподдельное вдохновение и осознавала свое теоретическое превосходство над консерваторами. Именно в этот период времени подверглись ревизии основы основ науки уголовного процесса - проблемы истины в уголовном процессе, его целей и задач, соотношения диспозитивности и публичности и другие.

Вступивший в юридическую силу в 2002 году УПК России закрепил и развил состязательные начала уголовного процесса, однако оставил без решения вопрос об активной или пассивной роли суда в доказывании по уголовным делам, вообще о наличии у суда другой, кроме правосудия, процессуальной функции (в частности судебного контроля), о необходимости или ненужности принципов публичности, справедливости, всесторонности, объективности и полноты исследования обстоятельств дела. В науке по этим вопросам не утихает дискуссия. По сути, теория оказалась бессильна признать систему и содержание принципов уголовного процесса завершенной. Только благодаря конкретным правовым позициям Конституционного Суда России можно утверждать, что «принцип состязательности и равноправия сторон распространяется на все стадии уголовного судопроизводства» [7], не исключает предъявления требования о всесторонности, полноте и объективности к результатам обвинительной деятельности и предполагает «необходимость использования прокурором, следователем, дознавателем в процессе уголовного преследования всего комплекса предусмотренных уголовно-процессуальным законом мер по охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве» [10], а кроме того, «не умаляет роль суда в осуществлении правосудия и не освобож-

107

ISBN 978-5-6810870-0. Проблемы отправления правосудия по уголовным делам в современной России: теория и практика. Курск, 2013.

дает от обязанности обеспечить, используя предоставленные законом полномочия, в том числе по собиранию и исследованию доказательств, справедливое и беспристрастное разрешение дела по существу» [18; 22].

Что касается других положений теории, которые ученые выдвигают на роль принципов уголовного процесса, формализация которых проигнорирована законодателем, то Конституционный Суд в ряде своих актов прямо называет справедливость не только правовым, но и конституционным принципом [8; 11; 15], признает публичный характер уголовного судопроизводства [14; 21] и допускает применение диспозитивности [13; 9], однако нигде не именует их принципами уголовного процесса, видимо, считая их иными правовыми категориями. Обращение к этим категориям интересно, если учесть опыт соседней к нам страны – Украины, где новый УПК закрепляет публичность и диспозитивность именно в качестве принципов.

В ряде правовых позиций Конституционный Суд заострил внимание и на содержании процессуальных функций. Так, в Определении от 6 марта 2003 г. обобщено понятие функции обвинения, которая «заключается в возбуждении уголовного преследования, формулировании обвинения и отстаивании его в суде» [18], избегая характерного для п. 55 ст. 5 и ч. 2 ст. 21 УПК РФ термина «изобличение».

Рассматривая в ряде актов деятельность суда по проверке законности действий и решений следователей, дознавателей и прокуроров, Конституционный Суд весьма противоречиво определяет и именует функции суда: с одной стороны, обусловливает уточнение и расширение перечня обжалуемых действий и решений следователя, дознавателя и прокурора тем, что невозможность их обжалования «исказило бы саму суть правосудия» [27], т.е. признавая деятельность суда по рассмотрению жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ именно функцией правосудия. В то же время в других актах он отмечает, что «возложение на суд задачи осуществления правосудия … не исключает наделение его полномочиями по осуществлению контроля за законностью и обоснованностью действий (бездействия) и решений органов и должностных лиц, управомоченных на осуществление уголовного преследования» [3; 6; 17], а «при даче заключения о наличии признаков преступления суд осуществляет только контрольную функцию» [25; 34]. Таким образом, функция судебного контроля также признается отдельно существующей от функции правосудия.

Весьма интересно Конституционный Суд раскрывает предмет правового регулирования уголовно-процессуального права – одну из ключевых теоретических категорий. Вопрос этот возник из-за установленной в ст. 7 УПК РФ иерархии источников уголовно-процессуального права, согласно которой запрещено применять федеральный закон, противоречащий УПК РФ. Конституционный Суд указал, что «приоритет УПК РФ перед другими обычными федеральными законами не является безусловным, а ограничен рамками специаль-

108

ISBN 978-5-6810870-0. Проблемы отправления правосудия по уголовным делам в современной России: теория и практика. Курск, 2013.

ного предмета регулирования, которым является порядок уголовного судопроизводства» [10]. При этом к предмету регулирования УПК РФ не следует относить дополнительные гарантии прав и законных интересов отдельных категорий лиц, обусловленные в том числе их особым правовым статусом [29; 30; 35;

37].

Определенную сенсацию вызвала в свое время позиция Конституционного Суда относительно возможности применения в уголовном процессе аналогии закона [1; 2; 4; 16]. Это был существенный шаг в направлении модернизации традиционных категорий теории уголовно-процессуального права. Впрочем, обогащенная таким образом наука вскоре спокойно восприняла появление в УПК РФ нормы ст. 475 УПК РФ, содержавшую прямое указание на применение аналогии закона – возможность составлять процессуальные документы при отсутствии подходящего бланка по аналогии с имеющимися. Позже эта норма утратила юридическую силу во многом потому, что Конституционный Суд неожиданно объявил все статьи с бланками процессуальных документов «рекомендательными» нормами.

Известно, что уголовное судопроизводство имеет строгую постадийную структуру. Тем не менее, понятие, характер (обычные или исключительные) и задачи стадий уголовно-процессуальным законом не определяются, за исключением разделения их на досудебные и судебные. Все эти понятия традиционно относятся к сфере уголовно-процессуальной науки. Однако в ряде ситуаций Конституционный Суд вынужден был давать определение стадий и, что самое главное, раскрывать их характер и предназначение. Так, им были определены как минимум четыре стадии уголовного процесса – стадии возбуждения уголовного дела, предварительного слушания, надзорного производства и возобновления производства по уголовному делу ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств. При этом стадиям возбуждения уголовного дела [24; 26] и возобновления производства ввиду новых и вновь открывшихся обстоятельств [15; 31] даны развернутые определения и указаны их задачи, а стадия надзора квалифицирована как исключительная [11; 12; 42] или дополнительная [23; 28; 32; 33; 39; 41]. Полагаем, что одну стадию Конституционный Суд выделил, несмотря на раскрытие основных процессуальных задач, ошибочно – стадию предварительного слушания [20], ибо это одна из форм, в которой проходит стадия назначения судебного разбирательства, впрочем, именно эта стадия не раз меняла в теории свое наименование.

Нельзя не забыть, что правовые позиции Конституционного Суда РФ существенно модернизировали и такую традиционную для науки категорию, как профессиональная тайна и в особенности тайна адвокатская, возможность разглашения которой путем допроса ее обладателя не признавалась наукой ни при каких обстоятельствах. Однако Конституционный Суд, реагируя на практические ситуации, признал возможным допрос адвоката-защитника об обстоя-

109

ISBN 978-5-6810870-0. Проблемы отправления правосудия по уголовным делам в современной России: теория и практика. Курск, 2013.

тельствах, составляющих адвокатскую тайну, при условии, если это в интересах подзащитного или если инициируют допрос сами защитник или его подзащитный [19; 38]. Кроме того, и в отношении иных профессиональных тайн было определено, что «суд не вправе отказывать в даче свидетельских показаний лицам, перечисленным в ч. 3 ст. 56 УПК РФ, при заявлении ими соответствующего ходатайства» [19].

Наконец, с точки зрения науки уголовного процесса примечательна позиция Конституционного Суда, сформулированная им по поводу структуры доказательственной части обвинительного заключения. Разработанная теорией традиционная структура обвинительного заключения, предполагавшая полное изложение содержательной стороны каждого доказательства, применявшаяся в течение десятилетий в соответствии с УПК РСФСР 1960 года, волей законодателя была редуцирована до обязанности излагать лишь перечень доказательств обвинения и защиты. В этом была своя логика, стремившаяся стимулировать самостоятельность и активность суда при исследовании доказательств в ходе судебного разбирательства, а также исключить «пагубное влияние» столь полного и всестороннего документа на текст будущего приговора по делу. Однако Конституционный Суд посчитал недопустимым в каком-либо официальном процессуальном акте сводить в нарушение ч. 1 ст. 74 УПК РФ понятие доказательства лишь к его источнику в физическом смысле, а доказательственную базу – к перечню таких источников [36; 40], поддержав, таким образом, традиционный научный подход к сущности категории «обвинительное заключение».

Подводя итог нашим рассуждениям, отметим, что влияние правовых позиций Конституционного Суда России на категориальный аппарат науки уголовного процесса огромно и обусловлено его безусловным авторитетом в системе уголовного судопроизводства. Конечно, все упомянутые вопросы мог бы решить и Верховный Суд России в актах толкования, кое-какие именно он и разрешал еще до Конституционного Суда. Вне сомнений, привести дискуссии к общему знаменателю могли бы и ученые, а законодатель мог бы к ним прислушиваться, однако реальность такова, что наука слишком сильно поделена на либеральное и консервативное крылья, а законодатель вообще не обращает внимания на советы теоретиков. Поэтому закрепление сегодня определенной научной позиции в правовом акте, столь высоком по юридическому значению, как постановление или определение Конституционного Суда, безусловно, имеет особое значение для развития всей отечественной процессуальной науки.

Список литературы

1.Постановление Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1996 г. № 4-П [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления:

01.03.2013.

2.Постановление Конституционного Суда РФ от 28 ноября 1996 г. № 19-П [Электронный

110

ISBN 978-5-6810870-0. Проблемы отправления правосудия по уголовным делам в современной России: теория и практика. Курск, 2013.

ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления:

01.03.2013.

3.Постановление Конституционного Суда РФ от 29 апреля 1998 г. № 13-П [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления:

01.03.2013.

4.Постановление Конституционного Суда РФ от 2 июля 1998 г. № 20-П [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления: 01.03.2013.

5.Постановление Конституционного Суда РФ от 20 апреля 1999 г. № 7-П [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления:

01.03.2013.

6.Постановление Конституционного Суда РФ от 14 января 2000 г. № 1-П [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления:

01.03.2013.

7.Постановление Конституционного Суда РФ от 14 февраля 2000 г. № 2-П [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления:

01.03.2013.

8.Постановление Конституционного Суда РФ от 25 января 2001 г. № 1-П [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления:

01.03.2013.

9.Постановление Конституционного Суда РФ от 24 апреля 2003 г. № 7-П [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления:

01.03.2013.

10.Постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. № 13-П [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления:

01.03.2013.

11.Постановление Конституционного Суда РФ от 11 мая 2005 г. № 5-П [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления: 01.03.2013.

12.Постановление Конституционного Суда РФ от 5 февраля 2007 № 2-П [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления: 01.03.2013.

13.Постановление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2007 г. № 7-П [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления: 01.03.2013.

14.Определение Конституционного Суда РФ от 23 января 2001 г. № 21-О [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления:

01.03.2013.

15.Определение Конституционного Суда РФ от 9 апреля 2002 г. № 28-О [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления: 01.03.2013.

16.Определение Конституционного Суда от 24 апреля 2002 г. № 114-О [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления: 01.03.2013.

17.Определение Конституционного Суда от 27 декабря 2002 г. № 300-О [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления: 01.03.2013.

18.Определение Конституционного Суда РФ от 6 марта 2003 г. № 104-О [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления: 01.03.2013.

19.Определение Конституционного Суда РФ от 6 марта 2003 г. № 108-О [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления: 01.03.2013.

20.Определение Конституционного Суда РФ от 8 апреля 2003 г. № 171-О [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс». Дата обновления:

01.03.2013.

21.Определение Конституционного Суда РФ от 20 ноября 2003 г. № 451-О [Электронный