Философия. Учеб. пособие_2009
.pdfТаким образом, дальнейшая экспликация (развертывание) проблем теории познания будет нами осуществляться в парадигме объективистско-реалистической концепции.
2. Познание — идеальное отражение реальности
Название этого раздела вызывает ассоциацию с дежавю — с тем, что уже было, встречалось. Действительно, такой заголовок совершенно органично смотрелся бы в учебнике по диалектическому материализму 30-40-летней давности, не вызывая каких-либо нареканий. Но сейчас… Не скрою, в самой постановке вопроса именно таким образом есть элемент эпатажа, вызова, приглашения к дискуссии. Но не это главное.
В похвальном стремлении философов выработать концепцию отечественной философии, в большей мере отвечающей современным требованиям науки и практики, в попытках избавиться от догматических наслоений «единственно верного учения», довольно часто срабатывает свойственная российскому менталитету установка: выплеснуть, извините за банальность, вместе с водой и ребенка. Нередко также ассимиляция идей западной философии превосходит всякие разумные пределы и предлагаемый философский текст производит впечатление конгломерата, где в произвольной последовательности сочетаются разнородные высказывания из феноменологии, аналитической философии, постмодернизма. И важно даже не то, что этот философский текст превращается в демонстрацию собственной эрудиции и начитанности, а то, что ни о каком концептуальном единстве здесь говорить не приходится.
Как уже отмечалось, концепция знания как воспроизведения реальности является наиболее старой, древней концепцией. Это обстоятельство может служить основанием как для положительной, так и отрицательной ее оценки. Нередко говорят о том, что эта концепция характерна для начального, низкого уровня гносеологии, что она примитивна, натуралистична, вульгарна, приемлема лишь для обыденного представления о познании, плохо согласуется с данными современной науки.
Видимо, именно поэтому американские философы П. Бергер и Т. Лукман в своей совместной работе «Социальное конструирование ре-
– 251 –
альности», особо не аргументируя свою позицию, попросту предлагают изгнать теорию отражения из теории познания.
Трудно согласиться с той мыслью, что весь огромный материал, наработанный в рамках объективистско-реалистической концепции, имеет своим итогом нулевой результат, тупиковый исход. Хотя, в принципе, такое и случается, например, астрология, накопившая значительный опыт, по-прежнему не включается в состав науки. Кроме того, понятие «древний» и «несостоятельный» — совсем не синонимы. Но главное же заключается в следующем: способна ли объективистско-реалистическая концепция или, говоря точнее, еевариант—теорияотражения,обеспечитьконцептуальноеединство гносеологии, успешное решение ее проблем, ассимиляцию в свое содержание наработок современной науки? Совершенно ясно, что ответ на эти вопросы в данной работе дается положительный, поскольку в ином случае все написанное далее лишалось бы смысла.
Основные вопросы, ответы на которые необходимо найти для характеристики познания в качестве отражения, таковы: 1. Что такое познание? 2. Что такое познание в качестве отражения? 3. Что такое идеальное?
Начнем с первого вопроса.
Что такое познание? Любой человек — и философ, вне зависимости от того, к какому философскому направлению или школе он себя относит, и не философ — согласится с таким определением познания: познание — это процесс и результат получения и выработки знания. Но на этом согласие и заканчивается. Оно мгновенно улетучивается, как только мы попробуем уточнить, а что же это такое — знание? Интуитивно мы, конечно, имеем совершенно однозначное представление о том, что оно есть, а вот дискурсивно (т. е. в форме развернутых, точных формулировок) выразить это представление весьма затруднительно.
Вот только некоторые из затруднений, которые в данном случае могутвозникнуть.Являетсяли знаниемложное,неправильноезнание об объекте? Если мы отрицательно ответим на этот вопрос, то совершим логическую ошибку: ложное знание мы отождествим с незнанием, которое на самом деле есть отсутствие знания. В случае же положительного ответа мы называем знанием то, что в сущности таковым не является, а указывает лишь на то, что предмет не есть, что ему не присуще, чем он не характеризуется.
– 252 –
Далее. Нередко может возникнуть и такой вопрос: а каковы количественные параметры знания? Проще говоря, сколько должно быть знания, чтобы считать предмет познанным. Здесь напрашивается вроде бы простой ответ: любое количество информации о предмете есть знание. Но проблема, вообще говоря, не в этом. Поясним ее следующим примером. Маленький ребенок знает в пределах своего опыта что-то об электричестве, когда, в частности, тянется к горящей электролампочке (чаще всего при этом почему-то радостно улыбается). Но, что-то «зная» об электричестве, он обычно пытается углубить свои знания и засовывает пальцы в электророзетку (что сопровождается — в лучшем случае — уже не радостной улыбкой, а страшным рёвом). (Пример, кстати, взят из личного опыта). В результате получается, что это «какое-то» знание равно в сущности незнанию.
Каждый человек — даже на уровне обыденных, житейских представлений — прекрасно понимает, что познать мир, реальность, предметыреальностиисчерпывающе,доконцаневозможно.Инетолькопотому, что эта реальность имеет огромное количество свойств, качеств, структурных уровней, но и в силу постоянной изменчивости явлений реальности («В одну и ту же реку нельзя войти дважды» — Гераклит)
ивсякое, казалось бы окончательное знание о нем оказывается лишь этапом. Но если невозможно окончательное знание, то где та граница, перейдя которую мы можем все-таки сказать: предмет нами познан? Эта проблема в своеобразной форме была поставлена еще в античной философии в виде парадокса «Куча зерна»: если мы возьмем несколько зерен — это явно еще не куча зерна, а если возьмем 20, 30, 100 и т. д. зерен? Так сколько же зерен образует кучу зерна?
Какие же выводы можно сделать на основании сказанного? Вопервых, на уровне обыденного сознания может возникнуть вопрос — что такое знание, но результативно решить его это сознание не может, он—внепределовегокомпетенции,внепределовдосягаемости.Един- ственное, что может обыденное сознание — дать представление о знании ad hoc, т. е. только для данного конкретного случая. Во-вторых, —
иэто прямо следует из во-первых — это практический урок того, что решениепроблемы«чтоестьзнание»должноосуществлятьсяврамках теоретической гносеологической концепции. И наконец, в-третьих, насколько продуктивной оказывается избранная нами объективистскореалистическая концепция (или иначе — теория отражения) для реше-
–253 –
ниянетолькообозначенных,ноидругихпроблемпознания?Обратимся
крассмотрению именно этого вопроса.
Втрактовке познания и знания концепция отражения придерживается эссенциалистской позиции (от латинского «essential» — сущ- ность):познатьпредмет—значитпостичьегосущность.Ночтотакое сущность? В обыденном представлении сущность обычно характеризуется как нечто главное, основное, определяющее в предмете познания. И это в общем-то правильно, хотя и недостаточно определенно: в конкретной ситуации главным может оказаться и нечто совершенно второстепенное в предмете: внешние данные человека, например, вряд ли выражают его сущность, хотя в ситуации ad hoc могут оказаться весьма существенными. (Необходимое пояснение. Мы так настойчиво, может быть, даже несколько навязчиво обращаемся к опыту обыденного познания совсем не затем, чтобы продемонстрировать его ограниченность, несовершенство. Цель другая: показать, что научное познание всегда имеет в качестве необходимой предпосылки житейский опыт, основывается на нем, более того, обратная связь научного знания и обыденного сознания позволяет первому удерживается в границах здравого смысла).
Такимобразом,дляопределениясущностинеобходимоввестидостаточно строгие объективные критерии и показатели. Прежде всего, сущность — это не внешнее, а внутреннее в предмете. Не случайно К. Маркс заметил: если бы сущность вещей лежала на их поверхности, всякая наука была бы излишней и, добавим от себя, любой человек, воспринимая объект, мгновенно бы становился ученым. Но как только мы определили сущность как внутреннее свойство предмета
—мы сразу же получаем целый набор проблем. И вот первая. «Внутреннее»и«внешнее»вфилософскомсмыслеэтихпонятийнельзяистолковать в пространственно-геометрическом плане. Во внутреннем содержании предмета, явления может быть немало второстепенного, не важного для его существования, и наоборот, во внешней оболочке предмета нередко обнаруживается нечто существенное. И если бы на поверхности вещей выступало бы только несущественное, то возможность познания вещи становится проблематичной, если не сказать более категорично: вещь в таком случае непознаваема (вспомним непознаваемую «вещь в себе» И. Канта). Поэтому реальное отношение между внутренним и внешним сложнее: всякое внешнее «нагружено» сущностью, есть способ её проявления и в то же время не есть сама
–254 –
сущность. Следующий шаг в определении сущности связан с привлечением философских категорий «качество» и «количество». Качество есть то, чем данный предмет является, выражает его определенность, указывает на его специфику. Таким образом, качество есть внутренняя определенность предмета, т. е. аспект сущности, в то время как количество — определенность внешняя. Парадоксальность ситуации заключается в том, что познание предмета начинается именно с качественной стороны, т. е. мы вначале устанавливаем, что есть предмет
итолько потом — его количественные параметры. Как же это возможно? Качество — это совокупность свойств, с помощью которых внутреннее содержание предмета выносится на его внешнюю сторону, представляет внутреннее познающему субъекту, а значит делает это внутреннее познаваемым.
Всякий предмет многокачественен и поэтому в конкретной познавательной ситуации он представлен не всеми своими свойствами,
алишьопределеннымнаборомэтихсвойств.Например,врачисследует в человеке такие свойства как артериальное давление, состав крови
ит. д., психолог — темперамент, степень подвижности и ориентированности психики (экстраверт-интраверт) и т. д. Иначе говоря, у врача
ипсихолога один объект познания, но разные предметы познания.
Таким образом, использование понятий качества и количества позволяет расширить и углубить представление о сущности, сделать его объемным, многомерным, многоаспектным.
Понятие сущности может быть уточнено и через другую пару соотносительных категорий — «основа» и «обоснованное». Основа выступает в качестве определяющего свойства сущности, оказывая влияние на другие свойства, обусловливая их конкретную содержательность, изменение и развитие. Основа, следовательно, есть базовый источник сущности и показывает, чем является сущность с точки зрения внутреннего взаимодействия ее элементов и свойств. Фигурально говоря, основа несет информацию и о композиции сущности.
Особое значение для понимания сущности имеет категория «закон». В философии закон и сущность рассматриваются как явления однопорядковые. Нередко познание нацелено именно на постижение закона, является его целью. Однако, хотя закон и сущность — очень близкие явления, отождествлять их нельзя. Во-первых, закон выражает только связь между элементами системы, сущность же включает
всебя отношения, связи между элементами, а также сами элементы.
–255 –
Во-вторых, понятие сущности шире закона, поскольку сущность есть совокупность законов.
Итак, мы видим, что сущность — чрезвычайно сложный и многоаспектный феномен. Логика постижения сущности такова, что для ее познания требуется привлечение не только тех понятий, которые были указаны («закон», «основа», «качество»), но и практически — в зависимости от целей познания — всех других философских категорий: «причина», «следствие», «единичное», «общее» и т. д. «Сущность» — категория синтетическая, вбирающая в себя все остальные.
После всего сказанного мы можем уже достаточно корректно уточнить, что есть познание, а также ответить на вопросы, сформулированные выше. Как уже отмечалось, исчерпывающее, окончательное познание сущности объекта — это, с одной стороны, идеал, к которому стремится субъект, с другой стороны, недостижимая утопия. Именно поэтому субъект в постижении реальности практически ограничивается определенным уровнем знания сущности. Например, наука чаще всего нацелена на постижение законов исследуемой предметной области (скажем, законов экономической сферы общества). Определенная группа наук (математика, социология, статистика) ориентирована на познание количественных параметров изучаемых объектов. В других случаях познающий субъект стремиться выявить общие характеристики или основания объектов и т. д.
Однако здесь возникает вопрос: а где те критерии, показатели, свидетельствующие о том, что предмет, точнее, какой-то момент его сущности познан? Таких критериев, по нашему мнению, три. Первый критерий наиболее полно разработан конструктивистской гносеологией и может быть назван логическим критерием. Новое знание, полученное субъектом, оказывается когерентным имеющемуся знанию. Это означает, что новое знание не противоречит предшествующему, вписывается в него, согласуется с ним, а главное, дополняет его, способствуетегоперестройке,повышениюегоэффективностивобъяснении и описании объекта. Второй критерий — верификационистский, обоснованный французскими материалистами XVIII века П. Гольбахом, К. Гельвецием и неопозитивистами XX века Л. Витгенштейном, Р. Карнапом. Критерием, свидетельством познанности объекта здесь считается его эмпирическая верификация, т. е. подтверждаемость с помощью опыта, эксперимента. Предмет может считаться познанным, если путем эксперимента или серии экспериментов, мы по-
– 256 –
лучаем ожидаемые результаты, свидетельствующие о знании нами объекта. Третий критерий — практика, введенный в гносеологию Г. Гегелем и К. Марксом. В отличие от эксперимента практика включает и вбирает в себя весь социальный опыт коллективного (общество)
ииндивидуального субъектов, а значит, является универсальным критерием. А это означает, что практика подтверждает познанность объекта не только в конкретной ситуации эксперимента, но в принципе
влюбой ситуации.
Все сказанное легко экстраполировать на научное познание. Но гносеология не может ограничиваться рамками только этого познания. Следовательно, возникает вопрос — а в какой мере предложенные критерии применимы к другим формам познания — например,обыденному,чувственному.Сутьпроблемызаключатсявтом,что обыденное и чувственное познание обычно определяют как постигающее не сущность, не внутреннее в предмете, а внешнее, явление. Познание сущности — прерогатива теоретического, рационального познания. Но если это так, точнее, только так, то мы возвращаемся на исходные позиции: поскольку обыденное и чувственное познание не постигают сущности явлений, указанные виды познания не имеют своим результатом знания.
На самом деле проблема сложнее. Обыденное познание, как
илюбое другое познание, интенционировано (нацелено) на познание именно сущности, ибо в ином случае оно вообще бы не имело статуса познания. Другое дело, как и в какой мере оно способно постичь сущность. Как уже говорилось, сущность является, присутствует во внешнем определении предмета, а значит обыденное познание
влюбом случае уже «работает», контактирует с сущностью. Однако возможности обыденного познания в этом плане весьма ограничены: это познание не имеет инструментария для познания, скажем, закона, зато может приблизиться к знанию закона путем постижения регулярностей, которым подчиняется объект. А регулярность — это преддверие закона или, фигурально говоря, «предчувствие» закона. Более того, обыденное сознание очевидно в силу его приближенности к познаваемому объекту обладает некоторыми интуициями, озарениями, на основе которых формируется удивительное явление — здравый смысл,которыйспособенрегулироватьинаправлятьсовокупныйпроцесс человеческого познания. Таким образом, не постигая сущности
втоймере,какрациональноепознание,обыденноепознаниеобретает
–257 –
свой смысл лишь в соотношении с сущностью, обитает в сфере сущности, хотя и очень специфически.
Принято считать, что и чувственное познание не способно отразить сущность явления. Однако это слишком сильная абстракция. А главное, здесь логическое противоречие: если чувственное познание не отражает сущности, значит оно не познание. В реальности же «чисто чувственного» познания не существует, оно всегда выступает в контексте рационального знания, нагружено теоретической информацией. Далее, человеческая чувственность — это не просто наглядный образ плюс опосредующие его рациональные знания, это системное, интегративное образование, смысл которого — интенционированность, нацеленность на сущность познаваемых явлений.
Таким образом, эссенциалистский критерий познания оказывается достаточно продуктивен для того, чтобы определить суть самого познавательного процесса и, кроме того, провести четкую границу между знанием и незнанием.
Вариантом эссенциалистской концепции познания является представление о знании как истиной информации о сущности объекта. Действительно, истина есть внутренняя цель познания и всякое знание должно иметь статус истинности, в ином случае— это все, что угодно (вымыслы, ложь, заблуждение), но не знания. Как уже отмечалось, в познании существует такой удивительный феномен как ложное знание. Он удивителен прежде всего своим противоестественным сочетанием: «знание» и «ложный». По логике вещей такое сочетание, как минимум, некорректно: ведь ложь — это то, чем предмет не является; так почему же это знание? Должны ли мы элиминировать, исключить ложное знание из структуры знания?
Вопрос не простой и имеет различные решения. Наша версия такова. Во-первых, ложное знание существует в виде заблуждения. Это превращенная форма знания, когда субъект убежден в истинности имеющейся информации, хотя на самом деле она ложная. Тем не менее это форма знания, поскольку познавательные интенции (усилия) субъекта направлены на постижение сущности объекта. И как только субъект убеждается в неистинности такого знания, он отказывается от него или пытается преодолеть заблуждение, выдвигая другие версии объяснения объекта. Кроме того, реальный процесс познания таков, что в нем соседствует, преломляются истина и заблуждение и сам процесс познания идет как приближение к истине за счет освобожде-
– 258 –
ния от заблуждений. Поэтому заблуждение принципиально неустранимо из познания, выполняя в нем стимулирующую функцию по получению истинного знания.
Во-вторых, ложное знание существует в форме лжи, т. е. преднамеренного искажения истины. Ложь, на наш взгляд, не имеет интенции ни на постижение сущности объекта, ни на постижение истины. Иначе говоря, чем больше ложь, тем дальше она и от сущности объектаиотистины.Аотсюдаможносделатьвывод,чтоложьнеимеетстатуса знания, хотя и несет в себе информацию, сведения об объекте.
Итак, определив сущность познания, перейдем к вопросу о том, как осуществляется процесс познания. В рамках объективистскореалистической концепции познание интерпретируется как процесс и результат отражения сознанием субъекта свойств и качеств объекта.
Отражение и познание. Во многих учебниках и учебных пособиях указывается, что познание есть отражение реальности, на этом ставится точка, и автор переходит к рассмотрению других гносеологических проблем. Думается, что такая точка здесь явно преждевременна, и соотношение отражения и познания — серьезная проблема.
Самфеноменотраженияобладаетонтологическойвсеобщностью, т. е. во-первых, присущ всем предметам реальности любого уровня организации (неживой и живой природы), во-вторых, выражает сущностьбытия.Напомним,чтовэтомсмыслеотражениепонимаетсякак способность воспроизводить свойства и структуру одного предмета в свойствах и структуре другого в результате их взаимодействия.
Нас будут интересовать не отражение как всеобщий атрибут реальности, а отражение на уровне человеческого сознания, отражение как идеальное. В этом плане правомерен вопрос: являются ли отражение и познание синонимами, всякое ли отражение (настойчиво повторяем: только на уровне человеческого сознания) есть одновременно и познание? В философской литературе уже неоднократно высказывались сомнения в правомерности такого отождествления (например, М. С. Каганом, Т. С. Холостовой и др.), однако развернутое рассмотрение и обоснование проблемы отсутствует. На поставленный выше вопрос ответим так: познание есть и одновременно не есть отражение. Рассмотрим это подробнее.
Понятие отражения шире понятия познания по объему. В человеческом сознании существуют такие феномены, которые являются
– 259 –
отражением реальности, но не являются ее познанием. Например, чувства, эмоции, аффекты, воля и т. д. Возьмем конкретную ситуацию: допустим, я встречаю старого знакомого, которого давно не видел, и у меня возникает чувство радости. Это чувство есть отражение возникшей ситуации, основанное на предварительной информации о том, что это за человек, какое значение он имеет в моей жизни и т. д. Но познание здесь отсутствует: чувство, эмоция лишь актуализируют предшествующие знания, на базе которых и возникает само чувство. Видимо именно поэтому Г. Гегель назвал чувства человека «знающими чувствами», т. е. основанными на знании, но не являющимися познанием действительности.
Хорошо подтверждает эту мысль рассмотрение такого специфического феномена человеческого сознания как оценка. Структура всякой оценки такова: в ней содержится знание об объекте и выражение отношения к этому объекту. Знание о свойствах объекта дано человеку с помощью воспроизведения свойств данного объекта, и это еще не оценка. Оценка начинается с того момента, когда мы сравниваем объект (точнее, его идеальный образ) с имеющимся у нас критерием ценности предметов. С помощью такого сопоставления мы получаем знание о ценности (или наоборот, не ценности) объекта и выражаем к нему отношение (как к ценному или не ценному). Таким образом, оценка есть акт познания (отражения) ценности объекта и выражения отношения к уже познанной ценности объекта, которое (т. е. выражение отношения) познанием не является, а фиксирует, отражает саму ценность. Отсюда следует, что необходимо различать познавательное отражение (знание ценности) и непознавательное отражение (выражение отношения к предмету). Следовательно, понятие отражения шире понятия познания, поскольку первое включает в себя познавательное и непознавательное отражение.
Отражение и познание различаются и функционально: задача отражения — воспроизвести, скопировать объект, задача познания — проникнуть в сущность объекта, объяснить, истолковать, понять его. Далее. Для характеристики отражения и познания мы используем разные понятия: например, определяя познание, мы говорим о ложном или истинном знании, отражение же рассматривается как адекватное или неадекватное. Наконец, можно говорить о методах и методологии познания, но не существует метода и методологии отражения. Вывод, который следует из сказанного выше, однозначен: всякое познание
– 260 –