из электронной библиотеки / 485452197026461.pdf

материалы, была в большей степени обусловлена не архаикой верований предков (тотемизмом), но практической значимостью наблюдений над особенностями поведения животных: чистоплотностью кошек, способностью предчувствовать беду собак, плодовитостью коз.

Вместе с одухотворением мира природы в мифе запечатлелись основные парадигмы человеческого существования и опыта, в конкретно-чувственной форме выражался генезис структуры космоса, сакральная сторона жизни человека в противовес обыденной, профанной. Любое важное действие (труд, ремесло, война, любовь), по мнению М. Элиаде, «воспроизводило свою мифическую, надличностную модель…придавало человеческому существованию священный аспект, дополняющийся священной природой, приписываемой жизни и космосу». Поэтому с большой долей убедительности можно утверждать о социально-значимой стороне мифа, сопутствовавшему славянину в течение всей жизни – от рождения до смерти.

Появление на свет и умирание связывалось с Дидилией и Мореной.

Дидилия – богиня женского плодородия. Ей поклонялись все бесплодные, а особенно беременные женщины. Она покровительствовала благополучным родам и здоровью младенцев. Статуя этой богини представляла собой молодую, прекрасную, цветущую женщину, увенчанную драгоценными камнями. Один кулак у нее был сжат, что знаменовало трудности родов, а другой разжат: это означало благополучное разрешение. Наизнатнейший храм богини находился в Киеве. Богине жертвовали цветы, плоды и новорожденных ягнят, телят, поросят, причем их никогда не убивали, а через некоторое время, по воле Дидилии, раздавали бедным.

Морена – богиня бесплодной, болезненной дряхлости, увядания жизни и неизбежного конца ее – смерти. «Мор» – поголовная и внезапная смерть целых народов и государств. В качестве жертвоприношений Морене приносили увядшие цветы, сгнившие плоды, опавшие листья, угасшие человеческие жизни. Другими именами Морены были Мара, Марена, Морана, Мора.

Единый загробный мир, находящийся и где-то за морем, и на небесах, и в подземном царстве; обретал формы Ирия-сада или царства Нияна, куда сопровождали Желя и Карна.

Ирий-сад в мифологии – светлое небесное царство, находившееся по ту сторону облаков, или теплая страна, лежащая на востоке, у самого моря, – там вечное лето. Это Солнцева страна. В Ирии (Вырии) находились места, приготовленные для будущей жизни хороших, добрых людей; там отсутствовало само понятие времени. В саду росло Мировое дерево (береза или дуб), у вершины которого обитали птицы и души умерших. Ключи от Ирия были у вороны, а позже переданы ласточке.

Ниян (Ний) – один из самых беспощадных и жестокосердных славянских богов, олицетворение тех страшных наказаний, которые ждут после смерти всех злодеев и убийц. Он был судьей мертвых, повелителем мучений. Этого бога могли только бояться, поэтому святилищ Нияна не существовало. Славяне верили, что место казни находилось внутри земли. Воображали его железным великаном, восседающим в подземелье на черном гранитном троне. Главу его

101

венчала свинцовая корона, в руках сверкали огнем скипетр и меч. Жертвовали Нияну не только кровью животных, но и людьми: во славу Нияна убивали и сбрасывали тело в провалы.

Желя и Карна – две вечно печальные сестры, сопровождающие всякого человека в его первых подступах к потустороннему, загробному миру. Имя Карны связано со словом «кара», то есть наказание, расплата, а имя Жели – со словом «жалость», «сожаление».

Таким образом, мифы представляли собой сумму ненарушаемых родовых традиций и норм, передача которых была равносильна посвящению. Мифологическое коллективное сознание отражало всю совокупность представлений о внешнем окружающем пространстве и внутреннем мире человека. Миф и сегодня поражает своей наивной простотой и убежденностью без наличия должных оснований для утверждения. Миф стал не только воплощением и выражением «по-детски чистого и острого впечатления от явленного человеку в своей непосредственной данности мира. Не в меньшей мере он – крик человеческой души, верящей в чудо и жаждущей чуда» (А.Ф. Косарев).

Миф занимает одно из центральных мест в освоении культурной традиции, поскольку лежит в ее основании, проникает в самые различные сферы жизни; отвечает категории преемственности (наследования от предков). Он становится необходимой частью наивной картины мира, которая «овеществляется» в обряде, обычае, в повседневном укладе быта, в произведениях устного народного творчества. С концом эпохи язычества мифология, перестав быть «официальной идеологией», трансформируясь, перешла в ранг искусства, причем искусства (творчества) подлинно народного. Из мифа выросли шедевры русского фольклора (были, былички, бывальщины, волшебные сказки и т.д.).

Становление научного мифологического знания

Миф – это культурная реальность, первая попытка обобщения, осмысления и сохранения для последующих поколений опыта коллективно осуществляемой жизни. Это основание во многом и обусловило внимание мировых и отечественных ученых к его изучению. Центральные направления в изучении мифологического материала были обозначены в этнографической традиции, философской и филологической сферах научного знания. Мифологические исследования были направлены на реконструкцию мифа, изучение особенностей его функционирования в традиционных культурах, выделение основных дефиниций, классифицирование богатейшего этнографического материала. В мировой практике к исследователям-мифологам можно отнести философов (А. и Ф. Шлегелей, братьев Я. и В. Гримм, Ф. Ницше, А. Бергсона, Вольтера, Л. Фейербаха, Д. Дидро), психоаналитиков (З. Фрейда, К. Юнга, Э. Ноймана), этнографов (Э. Тейлора, Дж. Фрезера, Л. Леви-Брюля, Б. Малиновского, Р. Барта), филологов (М. Мюллера, Дж. Харрисона, Дж. Уэстона) и других.

102

В рамках развития науки изучения мифа – мифологии – на протяжении становления научного знания сложились центральные школы: мифологическая,

антропологическая, психоаналитическая.

Мифологическая школа стала самым мощным теоретическим направлением в западноевропейской и русской филологической науке, представители которой первоосновой народного творчества считали мифологию и религию.

Школа возникла в Германии в первой половине XIX века (эпоха романтизма). Для основателей (Ф. Крейцер, И. Геррес) была свойственна идеализация старины, народных суеверий и предрассудков. Уже с начала XIX в. филологи-индоевропеисты изучали древнеиндийскую, древнеиранскую, древнегерманскую мифологии, сопоставляя их друг с другом и с мифологией античной. Особое место в мифологической школе занимали труды выдающихся немецких ученых – братьев Вильгельма и Якоба Гримм, в трудах которых были изложены основные положения мифологической теории и разработаны принципы применения сравнительного метода для восстановления древнейших основ языка, мифологии и народной поэзии. В совпадении сюжетов, встречающихся в фольклоре индоевропейских народов, мифологи искали подтверждение теорий индоевропейского «прамифа» и «праязыка», идущих из глубины веков от общего древнего предка – «пранарода». Мифологи (А. Кун, Макс Мюллер) рассматривали мифологию как поэтическое олицетворение и объяснение непонятных небесных явлений. Изучения были основаны на материале народных сказок, анализе обрядов и обычаев. Последователями мифологической школы в Германии были В. Шварц, В. Манигардт; во Франции

– М. Бреаль; в Англии – М. Мюллер; в Италии – А. де Губернатис.

Со второй половины XIX века, с расширением этнографических знаний, стали известны многочисленные мифы других внеевропейских народов. В те же годы богатейшие находки памятников древневосточной письменности позволили сделать вывод, что мифология была и есть у всех народов земного шара.

Антропологическая школа – научная школа в этнографии и фольклористике, сложившаяся во второй трети XIX века, осуществила попытку объяснения сходства материальной и духовной культур (в том числе и фольклорной традиции разных народов, не находящихся в этническом родстве или экономических, политических и культурных связях). В объяснении ученых, повторение тех или иных семиотических элементов мифа было продиктовано общей человеческой природой людей, сходством их психики и мышления на одинаковых ступенях исторического развития. В основе теоретических учений лежала теория самозарождения сюжетов: каждый народ самостоятельно создает свою культуру. Утверждение было связано с развитием исторической науки, выявлением сходств народно-поэтического творчества невзаимосвязанных народов. В отличие от мифологической школы, антропологическая выдвинула тезис о вторичной природе мифа, которому предшествовал анимизм. Мифология рассматривалась как олицетворение фантазии, одушевление природы и ее мифологизация, сохраняемая на протяжении всей жизни

103

культуры. Некоторые из ученых этой школы (особенно Г. Спенсер) видели в мифологии отражение действительных событий, а в мифологических образах – умерших людей, предков, царей.

В начале ХХ века появляются сторонники психоаналитической школы (З. Фрейд, К.Г. Юнг, Дж. Кэмпбелл, Э. Нойман, М. Элиаде), выводящие представление о мифе как сублимации подавленных и подсознательных эротических эмоций; французской социологической школы и английской функционалистской школ, в научных взглядах которых крепнет утверждение высшего предназначения мифологии – в оправдании той или иной ритуальной практики, дающей обоснование совершения обряда.

Подлинно научное изучение славянской мифологии относится к 1830-40 годам XIX века. Хотя и до этого времени существовали труды М.Д. Чулкова «Краткий мифологический лексикон» (1767), М.В. Попова «Краткое описание славянского баснословия», Г. Глинки «Древняя религия славян» (1804), А. Кайсарова «Славянская и российская мифология» (1804).

Следует отметить, что вплоть до конца XVIII в. обширное распространение получила только античная мифология. И только с появлением обширного этнографического материала во второй трети XIX века появилась возможность освоения этого культурного пласта. Достоверными источниками о славянской мифологии стало культурное наследие народной художественной культуры (фольклорные жанры – были, былички, бывальщины; обряды, ритуалы, обычаи), языковые исследования, топонимика, археологические раскопки, средневековые хроники, поучения против язычества, летописи, жития и другие памятники древнерусской литературы.

Именно в этот временной период исследование славянской мифологии переживает бурный всплеск, что напрямую связано с формированием фольклористики как науки и активными этнографическими исследованиями, результатом которых стали труды «Русские простонародные праздники и суеверные обряды» И.М. Снегирева (1834-1839); «Сказания русского народа о семейной жизни своих предков» И.П. Сахарова» (1836-1849).

В России крупнейшей в изучении мифа утвердилась русская мифологическая школа, которая сложилась в середине XIX века. Ее представителями были Ф.И. Буслаев, А.Н. Афанасьев, О.Ф. Миллер, А.А. Потебня, А.Н. Веселовский. Формирование русской мифологической школы утвердило мифологию как форму «народного сознания и духа», первооснову традиционной культуры народа (А.А. Потебня «Слово и миф», «Мышление поэтическое и мифическое»). Русские мифологи придавали большое значение исследованию художественной ценности фольклора, выявляли реликтовые и мифологические моменты в народной поэзии. Учеными был собран и систематизирован значительный фольклорный материал, в идеалистически романтическом ключе проанализирована жизнь русского народа, выведены идеи идеализации старины (Ф.И. Буслаев «Русский народный эпос» (1859), «Русский богатырский эпос» (1862); А.Н. Афанасьев «Поэтические воззрения славян на природу» (1865-1871).

104

Одной из заслуг в изучении славянского мифа была выработка его классификации, основными дефинициями которой стали:

Этиологические (причинно-следственное объяснение устройства мира – от греч. aitia + logos – причина + знание) – мифы, констатирующие появление того или иного явления окружающего объективного (природного окружения) или субъективного (человеческого – культовые мифы о происхождении обряда или культового действия) мира;

Космогонические (происхождение мира, вселенной) – космологические представления о структуре космоса, его вегетативной модели (Мировое дерево), происхождении мира из хаоса; зооморфной модели земли (змея, обнявшего землю), антропоморфной сущности природы. В качестве особой разновидности выделяют мифы о происхождении солнца (солярные – лат. Sol – солнце), луны (лунарные) и звезд (астральные – лат. Astralis – звездный). При этом Солнце и Луна (Месяц) рассматривались как дуалистические пары (от лат dualis – двойственный) мифологических божеств (чаще всего муж и жена). Астральные же мифы напрямую были связаны с суточным движением небесных светил, их влиянием на судьбу отдельных людей и мира;

Антропогонические (происхождение человека – от греч. anthropos + genos – человек + рождение) – связь человека с миром природы, мифы о зооморфных предках (наиболее древние архаические мифы – зооантропоморфные (от греч. zoon + anthropos – животное + человек), тотемические, превращениях в животных и растения, происхождении животных от людей (зооморфные), мифы о близнецах – близнечные;

Календарные – организующие социально-бытовую жизнь славян, мифы о плодоносной силе земли, ее умирании и воскрешении, мифы о суточном времени и годовом цикле, лежащие в основе календарных циклов, обрядов (умирание и воскрешение богов).

Героические – отражающие формирование представлений о нравственной жизни человека, о важнейших событиях жизненного цикла (формирование, брачные испытания, сражение с чудовищем, смерть и воскрешение). Героями мифов были боги, духи, первопредки, культовые герои.

Эсхатологические (от греч. eschatos + logos – конец + знание) – мифы о цикличности мифологического времени, воспроизведении природных циклов, о конце мира, представлениях человека о конечности жизни.

Рубеж XIX-ХХ веков был представлен трудами Е.В. Аничкова «Весенняя обрядовая поэзия на Западе и у славян», «Язычество и Древняя Русь»; Н.М. Гальковского «Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси»; Л. Нидерле «Славянские древности»; Д.К. Зеленина «Троецыплятница», «Народный обычай греть покойников», «К вопросу о русалках» и др. Вторая половина ХХ века дала исследования ученых-фундаменталистов мифологии – труды Б.А. Рыбакова («Язычество Древней Руси», «Язычество древних славян»), В.В. Иванова, Э.В. Померанцевой, В.Я. Проппа, С.А. Токарева, Н.И. Толстого, В.И. Топорова, В.И. Чичерова.

Очень сложно обозначить значение мифа для науки сегодня – истории, теории культуры, гуманитарной науки, фольклористики. Немыслимо, считают

105

многие ученые, вывести его значение для человека. Ведь попытка объяснения мифа на современном этапе во многом становится безрезультатным стремлением разобраться в себе. Миф, утверждают мифологи, и в настоящем времени – часть жизни человека (возможно, даже большая): он остался в сновидениях и фантазиях человека. Смутный, но «глубокий резонанс» имеют, по мнению М. Элиаде, все мирские торжества «периодического повторения сотворения» (празднования, рождение ребенка, постройка дома, переезд на новую квартиру), несущие в себе потребность полного возрождения. Отбрасывая магически религиозную связь с природой или заменяя ее на эстетическо-чувственный аналог, современный человек меняет всего лишь формы общения с ней на расчет, наблюдение, эксперимент.

Гуманитарное научное изучение русской культурной модели определяет не один десяток культурных явлений в категориях культурных универсалий. В их числе смыслообразующими видятся и мифологические основания в языке, понимании семьи, земли, труда, обряда, игры, календаря и т.д.

Влияние православных канонов на утверждение традиций народной культуры

С конца Х века (988 г. – Крещение Руси князем Владимиром) духовнонравственным стержнем славянской народности, а затем и русского народа, формирующим мировоззрение, национальный русский характер, культурные традиции и образ жизни, этические нормы и эстетические идеалы станет православие (от греч. orthodoxy – «правильная» + «суждение», «слава»). Восточная православная церковь предпочла второй вариант (хотя только в 1054 году произойдет раскол христианской церкви, следствием которого станет разделение христианства на православие и католицизм). Основные положения, принимаемые на веру за непреложную истину православия, были сформулированы в догматах тринитарного учения (или учения о Святой Троице: Единосущная Троица есть Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой) и Христологии (учении о Лице Господа Иисуса Христа: Божественной и человеческой).

Православие явилось традиционной культурообразующей религией на русской земле. Религия создала иное мировоззренческое поле: слово-знание о сотворении мира и человека, учение о душе и Суде Божьем, рае и аде. Она утвердила особую богоподобную природу человека, обозначив в качестве основного антропный принцип, выводивший человека из родственносоположенного ряда природного мира и накладывавший на него обязательства по сохранению его божественно-гармоничного устройства.

Приняв крещение, отмечает протоирей Александр Киселев, славяне «приняли задачу претворять истину в больших и малых делах, личных, общественных, государственных…приняли задачу воплощать ее в истории и культуре. Не в богословских, философских или других самых совершенных человеческих творениях торжество крещения Руси. Подлинное торжество – в претворении истины. Жизнь не просто «пища и питие», а творчество.

106

Подлинное же творчество и есть культура. Дела – не просто дела, а дела просветленные, осмысленные в Боге…»

При этом под религиозной культурой следовало понимать:

религию (от лат. Religio – восстановление связи с Творцом, набожность, святыня, предмет культа) – мировоззрение, мироощущение, а также соответствующее поведение, особые действия (культ), основанные на вере в существование и силу Бога, направленные на общение с Ним, получение от Него помощи и наставления;

религиозную этику (наука, изучающая мораль) и философию;

искусство и народные традиции, непосредственно связанные с религией и отражающие ее содержание.

Результаты реформ князя Владимира сказались на всех сторонах жизни страны – религиозной, политической, социально-экономической, культурной. Значение религии, пришедшей, по авторитетному мнению Д.С. Лихачева, на смену «довольно хаотической совокупности различных верований, культов…религиозных обрядов и целого вороха объектов религиозного почитания» было фундаментально ценностно для славянского мира. Сама жизнь разрозненной славянской народности, по мнению ученого, требовала «познания мира и истории» (упорядочения хронологии, утверждения времени как истории, написание собственной истории на основе национального опыта и философского обобщения), «государственности», «развития и вселенскости» (возникновение сознания единства человечества, равенства, общей истории). С принятием христианства, отмечает и С.С. Аверинцев, культура славянства «преодолела локальную ограниченность и приобрела универсальные измерения… стала русской культурой в полном смысле этого слова».

Православие дало основы морали и правовых отношений (гражданская общность по принадлежности к православию), стало источником вдохновения, обеспечивало разнообразие тем и сюжетов в творческой деятельности, сформировало эстетические и нравственные идеалы. С момента Крещения Руси, отмечает митрополит Анастасий (Грибановский), «зажглась неутолимая жажда гармонии и благообразия в русской народной душе». Отсюда наше незлобие, миролюбие, миротворчество, желание все обнять, все примирить и все простить, отсюда тихий, благообразный ритм нашей иконописи и наших церковных мелодий, отсюда гармонический, ликующий звон наших колоколов, отсюда благолепие нашего народного быта, певучесть нашей народной души и музыкальность благозвучной народной речи». Отсюда и устремленность русского сердца к вечной нетленной красоте божьего мира, соединенная с «недовольством собою, с чувством самоукорения и глубокого смирения… Эта тоска по лучшему отечеству заметна в простой народной стихии… Она-то и дала право нашей Русской земле на столь исключительное имя Святой Руси».

Русь выбрала святость как высшее задание своей истории, своего государства, своей культуры. Последнее, считает А.В. Карташев, «по всем признакам многозначительное самоопределение русского национального самосознания низового, массового, стихийного происхождения». Заветным стремлением русского народа стал идеал святости. Ключевыми словами

107

русской этики и эстетики – «целомудрие», «благообразие», «благолепие».

Вещественность, субстантивность слов рождала осмысление их как знания, не просто звука, но знака («семиотической реальности»), драгоценной сакральной субстанции. Собственно, этический аспект традиции русского православия слишком велик. Но для его понимания достаточно отметить специфические черты.

Единственный род любви, о котором русскому человеку не стыдно говорить, утверждает С.С. Аверинцев, – это сострадательная любовь, материнская или по тембру сходная с материнской. Богородица – никогда не предмет облагороженной влюбленности, но исключительно источник материнской жалости – Матерь Бога, людей и всех тварей. Даже применительно к супружеской любви, какой ей должно быть («она его жалеет»).

Только русские переняли тип христианской аскезы, речь идет о так называемых юродивых. Юродство в бытовой жизни было связано с выпадением из жизни рода (юродство (от слав. «оуродъ», «юродъ» – дурак, безумный, намеренное старание казаться глупым, безумным; слой странствующих монахов и религиозных подвижников)). Но юродивые не противостояли в православном мировидении красоте. В религии красота изначально утверждалась не столько как эстетическая категория, но как категория этическая, милосердия в отношении к людям и природе, необходимость выработки нравственного императива и подчинение ему. Красота, подчеркивает С.С. Аверинцев, была тесно связана в русской народной психологии с трудным усилием самоотречения. Христианин осмысливался русским народом, отмечал архиепископ Кирилл (Гундяев), «не в смысле его принадлежности к Церкви и даже не в смысле его наличного духовнонравственного состояния, а в смысле тех ценностей, которые являются для него основными». В их числе: любовь, добро, смирение, жалость, сострадание, участие в человеческой судьбе – тихая, ненавязчивая красота добродетели.

«Ничем так не украшалась Древняя Русь, как широким русским милосердием, гостеприимством и щедростью ко всем меньшим братиям Христовым», – отмечал архиепископ Кирилл. Об этих же христианских добродетелях рассуждал в «Крещении Руси и государстве Русь» Д.С. Лихачев. В согласии с ними жил русский землепашец – «христианин»-«крестьянин» и сама культура «христианства»-«крестьянства».

Этическая мысль православия была напрямую детерминирована системой моральных установок, связанных с решением целого ряда этических проблем для достижения главной цели – нравственного совершенства человека, его богоподобия:

положением в основу морали нравственной нормы: не убий, не прелюбодействуй, почитай отца и мать, не укради… христианство утверждает мораль принципа (10 заповедей);

утверждением нераздельности морали и духовности (нравственность должна быть фактом внутреннего духовного порыва) – важна не буква закона, а его дух;

108

пониманием нравственной важности не только поступка, но и его мотива;

признанием в качестве основополагающих христианских принципов смирение и бескорыстие, правдолюбие, миролюбие и милосердие, свободу, творчество и любовь. Христианская мораль стоит на двух остовах: любви к Богу и любви к ближнему. Одним из определяющих условий любви христианство считает признание самоценности человеческой личности с одновременным отторжением эгоизма.

Справедливо считали богословы, философы, ученые, православие явилось источником духовного света, озарившего не только сердце, но и ум (привило любовь к словесам книжным, принесло просвещение, стало родоначальником духовной литературы, напоенной духом православия). Именно в этом тесном органичном союзе культуры и веры и состоит главный залог могучей творческой силы православия.

С православия начнется «русская культура», скажет Д.С. Лихачев, – это градостроение и культовое (храмовое) строительство; письменность (хотя создание славянской азбуки относят к 863 году) и развитие просвещения, распространение грамотности; появление духовного отечества (апостолы, святые, пророки, блаженные) и утверждение форм духовного поведения (проявления религиозности – старчество, монашество, паломничество); формирование новых видов искусства (монументальная живопись – фрески, мозаика, иконопись). В основе всех этих реалий культуры лежало православное мировоззрение народа, с истоков сочетавшее универсальное и национальное. Именно оно оказало свое благотворное влияние на формирование национального самосознания.

Одним из «счастливейших моментов принятия христианства на Руси», считает Д.С. Лихачев, было распространение христианства «без особых требований и научений, направленных против язычества». Способствовало мирному вхождению религии, с точки зрения ученого, наличие в языческих верованиях начальных нравственных устоев, что «способствовало вхождению христианства в народную жизнь, и не позволило церкви занимать резко враждебных позиций по отношению к языческим обрядам и верованиям, а напротив, постепенно вносить в язычество христианские идеи, а в христианстве видеть мирное преображение народной жизни». Не случайно, отмечает А.В. Бородина, «в богословии существует мнение, что хотя дохристианские представления о мире и были безблагодатными, некоторые из них таили в себе

смутное предчувствие Спасителя – Слово Бога». Такие предчувствия П.А. Флоренский называл «предызображением» будущего откровения Божьего, полученного человечеством в Боговоплощении. Однако, несмотря на противопоставление «дневной» и «ночной» культур (Г. Флоровский), соединяясь с языческим, более того, оставляя его в формах бытовой жизни народа, христианство не рождало двоеверия, оно формировало цельное гармоничное представление о мироустройстве и миропорядке.

«Двоеверия вообще не может быть», утверждает Д.С. Лихачев: «либо вера одна, либо ее нет». Ответы на многие вопросы исследователь находил в специфике древнерусского язычества, состоявшего из высшей мифологии,

109

связанной с основными богами, и мифологией низшей, взаимосвязанной с верованиями земледельческого характера и воспитывавшей нравственное отношение к земле и друг к другу (культ рода). И если первый, подчеркивает ученый, был «решительно отброшен» (утверждение христианства повлекло за собой развенчание языческих богов, включение в «бесовский список» Перуна, Велеса, Мокошь, Семаргла, Морену и других, переводение их в демоническое начало), то второй – «стал христианизироваться и приобретать оттенки христианской нравственности». Христианство смягчило и вобрало в себя языческие обычаи. Для иллюстрации этой мысли Д.С. Лихачев обращается к обычаям помочей (толоки – крестьянский труд, совершаемый всей общиной, семьям, лишившимся кормильца, малоимущим, нетрудоспособным, сиротам и т.д.), умыканию невест у воды. Но наиболее важным примером «сохранения и даже преумножения нравственного начала язычества», по мнению ученого, был культ рода и земли. Принятие христианства, заключает культуролог, «не отменило низшего слоя язычества, подобно тому, как высшая математика не отменила собой элементарной. Нет двух наук в математике, не было двоеверия и в крестьянской среде. Шла постепенная христианизация (наряду с отмиранием) языческих обычаев и обрядов».

Языческие верования предков, отмечает А.В. Бородина, вошли не только в народное искусство (былины, были, сказки, орнамент, костюм), они «прочно вошли в жизнь русского народа, сохранившись до наших дней в виде фольклора, народных праздников, украшений жилища, предметов быта…В народе сохранились до сих пор некоторые славянские заклинания, поверья и обычаи». Так, обращает внимание Ф.С. Капица на тот факт, что вместе с утратой веры в славянских божеств произошло «механическое перенесение их функций на христианских святых»: Илья Прок соотнесся с Перуном (с поднесением «Ильинского быка»), богом грома и молнии; святой Николай стал отождествляться с покровителем скота Велесом; Мокошь заменила святая великомученица Параскевия (по дню поминовения Параскева Пятница, Льняница) и т.д. Сохранились целые обряды (встреча весны, нового года (ряженье), Масленица) и ритуальные комплексы (гадания, обереги, умилостивительные ритуалы, почитание умерших предков). Подобное утверждение дает основание ряду ученых утверждать, что «языческие ритуалы стали органической составляющей многих христианских праздников (Святок, Пасхи, Покрова)». Главный из всех праздников – Пасха – отмечается, наблюдает С.А. Кошарная, кладбищенскими поминальными трапезами и обильными возлияниями (тризнами), против которых еще в средние века активно выступала православная церковь. «В «Кормчей книге» запрещены всякие пирования, попойки и возлияния вина и напитков: но однако же обычай пировать на могилах усопших родственников остается существующим и до сих пор», – писал М. Забылин в последней четверти XIX века. Зимние Коляды (в честь поворота солнца на лето) соединились с христианскими Святками, которые включили традиционное гадание и ряженье. Масленица празднуется накануне Великого Поста. Радоница – поминание предков – празднуется на Фоминой неделе. Покров связывают с ритуальными действиями культа земли.

110