из электронной библиотеки / 485452197026461.pdf

молнией. В мифологическом образе всадника, скачущего по небесам на коне и настигающего врагов молниями, громовыми стрелами и камнями, предстает он в мифах. Анималистическим тотемом Перуна был конь.

Истукан божества был сделан из разных составляющих: стан – вырезан из дерева; голова – вылита из серебра; уши и усы – изваяны из золота; ноги – выкованы из железа; в руке держал нечто похожее на молнию, которую представляли составленные вместе рубины и карбункулы. Перед ним горел неугасимый пламень, за небрежение коего жрец наказывался смертью – сожжением. Посвящены ему были целые леса и рощи, взятие древесины из которых считалось святотатством.

С Перуном был связан ритуал вызывания дождя. Он заключался в принесении жертвы (животного) или обливании водой специально избранной женщины.

Белбог – воплощение света, бог добра, удачи счастья, блага у славян. Святилище его находилось на холме, открытом солнцу, а многочисленные золотые и серебряные украшения Белбога отражали игру лучей и даже ночью озаряли место поклонения, где не было ни одной тени, ни единого мрачного уголка. Поныне существует гора Белбог, остров Белбог, урочище Белые Боги. Жертвы Белбогу приносили весельем, играми и радостным пированием. Живая память о нем хранится в эпосе – предании о Белуне.

В мифологическом сознании представлению о Белбоге соответствовал образ старца с длинной белой бородой, в белой одежде, с посохом в руках. Он являлся только днем, выводил заблудившихся в дремучем лесу. Оттого и говорили: «Темно в лесу без Белуна». Бога почитали также подателем богатства и плодородия: «Мужик с Белуном подружился».

Чернобог – воплощение враждебных человеку сил. Внешне Чернобог изображался в виде человекоподобного идола, окрашенного в черный цвет с посеребренными усами.

Дажьбог – сын одного из главных божеств Сварога – бог солнца и его олицетворение. Солнце, с точки зрения землепашца-славянина, было той созидательной силой, которая несла благополучие и благосостояние. Отсюда происходило и имя бога – «дающий благополучие». Почитание бога было велико: его считали покровителем земледельцев. Именно Дажьбог в поверьях славян встречал солнце и приводил его на землю. Его помощник – соловей – приносил богу ключи, чтобы тот запирал зиму и отпирал лето.

Родной брат Дажьбога – Сварожич, но их имена иногда отождествляли. Сварожич олицетворял земной огонь. Славяне верили, что он покровительствует свадьбам, встречает жениха на рассвете в день бракосочетания.

Стрибог – бог ветра. Имя Стрибога восходит к древнеславянскому корню «стри», что означает «старший», «дядя по отцу». Упоминаясь в древнеславянских источниках вместе с Дажьбогом, олицетворял ясное небо.

Велес (Волос) – славянский скотий бог, второй по значению после Перуна, олицетворение хозяйской мудрости и расточительности. В раннем своем воплощении Велес считался звериным богом и принимал облик медведя. Он

91

был покровителем охотничьей добычи, «богом мертвого зверя». В его честь рядились в звериные маски и тулупы, отмечали комоедицы – праздник пробуждения медведя. Это были Велесовы дни славянского языческого календаря. Позднее, в пору пастушьих переселений, Велес-медведь сделался в народном сознании покровителем домашних животных и богом богатства – «скотьим богом». В древнем Киеве идол Велеса стоял на Подоле, в нижней части города, и пользовался большим почитанием. Власть Велеса была столь велика, что имя выступало в качестве поручителя в торговых договорах.

Хорс – один из главнейших славянских богов, бог солнца (как светила). Хорса, как и Перуна, представляли в виде скачущего по небу всадника, повелителя молний. Имя Хорс происходило от корня «хор», обозначающего «круг», «окружность», что напрямую отражало его связь со светилом.

Купала – веселый бог, одетый в легкую одежду и держащий в руках цветы и полевые плоды, на голове – венок из цветов купальниц, – бог лета (летнего солнцеворота), полевых плодов и летних цветов. Его представляли как в образе мужчины, так и женщины. Купала причислялся к знатнейшим богам. Он почитался третьим после Перуна и вторым после Велеса: ибо после плодов скотоводства, земные плоды более всего служили человеку и составляли его богатство. Купале посвящен был и летний праздник, приходившийся на начало жатвы, то есть 24 июня (7 июля). В этот памятный день готовили одетое в праздничные одежды чучело, которому делались подношения, а вокруг танцевались хороводы. В ночь под праздник (23/24 июня) разводились костры, через которые прыгали участники обряда. Считалось, чем выше прыжок, тем выше вырастет хлеб. На полях зажигали большие костры и прогоняли сквозь огонь стадо, тем самым освещая его от скверны.

Лада – славянская богиня красоты, любви и бракосочетаний, важнейшая богиня славянского пантеона. Она олицетворяла семейное благополучие (лад) и несчастную любовь: «Не с Ладою женился». Исследователи-мифологи считают, что Лада являлась одной из двух богинь Рожаниц. Чтобы быть счастливым в браке молодожены приносили богине цветы, живых птиц и ягоды. Постоянным эпитетом богини была «охранительница», а имя всегда сопровождалось почтительными эпитетами: Дива-Лада, Мати-Лада. Великолепный храм Лады стоял в Киеве, в центре которого – статуя красавицы в розовом венке. Ее золотые волосы были убраны жемчугом, платье украшено богатым шитьем и драгоценностями.

Мокошь (Макошь) – богиня, по верованиям древних славян, влиянием на людей почти равная Перуну. Это единственное женское божество, чей идол стоял на вершине холма в Киеве рядом с идолами Перуна, Велеса и других божеств. Изначально она была олицетворением Матери-Сырой Земли, богиней воды, дождя, плодородия. С течением времени образ Макоши стало связываться с домом (покровительницей которого она была) и традиционным женскими занятиями – прядением и ткачеством. Ученые-лингвисты установили: имя Мокоши так же восходит к индоевропейскому корню, означавшему прядение.

92

Магура (Перуница) – дочь громовержца Перуна, облачная дева – прекрасная, крылатая, воинственная, то же, что и скандинавская валькирия. Сердце ее навеки было отдано воинам и богатырям.

Семаргл – бог нижнего мира, повелитель подземных богатств, охранитель семян и посевов. Семаргл в представлениях славян был символом плодородия, подтверждением тому, по мнению Б.А. Рыбакова, служит отражение в названии божества связи с корнями растений. Культ Семаргла-Переплута был тесно связан с русалиями, празднествами в честь божеств орошения полей.

Озем и Сумерла – бог и богиня поземного царства. Их необозримые покои раскинулись в сумрачных провалах, в которых всегда темно, и только нечистые богатства недр озаряли их своим блеском: золотые и серебряные жилы, гроздья самоцветов, горящие озера нефти. Одежды Озема и Сумерлы были из чистого золота, их лица бледны и неприятны. Они не любили людей, оттого обваливались пещеры и шахты, устраивались землетрясения. Слугами, соглядатаями и слухачами богов выступали кроты, ужи, грибы.

Боги сопровождали человека всю жизнь, организовывали его жизнедеятельность, как в материальном воплощении, так и в духовном формировании. Среди славянских божеств выделяли богов светодарящих

(Перун, Велес, Сварог, Дажьбог, Сварожич, Хорс (белый конь), Стрибог) и жизнетворящих (Род, Ярило, Лада, Макошь, Семаргл).

Культовыми героями славянских мифов были великаны. Как считал В.Я. Пропп, образы великанов возникли на основе древнейших мифов, в которых говорилось о борьбе героя-громовержца (великана) с противником. Одним из таких великанов был Громислав.

Громислав – персонаж славянской мифологии, великан-землестроитель. В мифологическом образе соединились черты человека и подземного чудовища. Такому представлению соответствовало и его изображение в качестве полугоры-получеловека («выше леса стоячего, ниже облака ходячего»). Сила Громислава была способна перевернуть горы, выдернуть деревья, поднять пахаря вместе с упряжкой. Именно с этим мифологическим образом в южнославянской мифологии связан миф о борьбе с Дивом, насылавшим на землю черный дождь. «Усердие» великана в орудовании дубиной привело к образованию Черного моря. Уснувший Громислав, накрытый полями и горами, спит, сотрясая землю, а когда проснется – тогда разольются все моря.

Великаны нашли свое полновесное выражение в мифологической природе многих богатырей.

Как считает большинство исследователей, воплощением стихийной первобытной силы был, прежде всего, Святогор. Он возник в мифе, не дошедшем до нас (неизвестно происхождение Святогора, в обращении к отцу перед смертью он называет отца «темный (слепой) богатырь»), а затем вошел в эпический ряд былинных персонажей, являясь наиболее древним героем из всех богатырей. Образ Святогора и сюжеты былин (мотив передачи силы Илье Муромцу, гибель героя посредством ухода в землю, гибель от хвастовства) подтверждают мнение о его связи с великанами. Имя же богатыря-исполина,

93

позднее вобравшее эпитет «святой», соотносим с именем древнего богатыря Вострогора.

Мифологическим знамением рождения наделяется Волх (Вольга, Волх Всеславьевич): при его появлении на свет гремит гром, дрожит сыра земля, разбегается все живое. И дальнейшая жизнь богатыря связывается с хитромудростью, основанной на тотемических представлениях предков, выражаемых в наделении былинного персонажа признаками оборотня (способностью перевоплощаться).

Мифологизированными видятся Ф.С. Капице и образы эпических героев Дуная, Ивана-богатыря. Имя Дуная, считает исследователь, восходит к топонимическому преданию-мифу о происхождении реки Дунай. Иванбогатырь, получающий в фольклорной жизни свое прозвище в зависимости от происхождения (Иван Сучич – «Бой на Калиновом мосту», Иван Коровий сын – «Три царства», Иван Медвежье ушко, Иван Зорькин, Иван Быкович – «Бой на Калиновом мосту», «Мужичок с ноготок»). Но и этому фольклорному персонажу богатырской сказки, при рождении которого также сотрясается земля, случается сильная буря, ясным днем появляются звезды на небе, вменяется спуститься в подземное царство, узнать секрет смерти противника и спасти попавших в беду родственников. Волшебными помощниками героя становятся волк и конь.

Черты исполина-пахаря обнаруживаем мы в фольклорном образе МикулыСеляниновича. В древнейшем эпосе именно он вытесняет с земли великанов своей силой, берущей основание у матери всего живого – земли. И даже образ одного из трех основных богатырей русского эпоса Алеши Поповича, считают мифологи, возник в результате переосмысления неизвестных нам божеств, напоминающих триаду героев-помощников Горыню, Дубыню и Усыню.

Другой важной характеристикой славянского мифа был анимизм. Анимизм как веру в существование душ и духов называл Э. Тейлор «минимумом определения религии».

Анимизм (от лат. animus – душа) – религиозное представление о независимом существовании духа, души не только у человека, но и у животного, растения, о возможностях свободного общения со своей душой. При этом в душе славяне признавали нечто отдельное от тела, имеющее свое самобытное бытие. По их верованиям, душа еще в течение жизни могла временно расставаться с телом и потом снова возвращаться в него. Такое удаление души обычно происходило в течение сна, так как наш сон и смерть осмысливались как понятия родственные. Во время умирания или летаргического сна, в славянском представлении, душа покидала тело и странствовала в мире природном и нездешнем. Закрепленными образами души в мифе, а позже и фольклоре, стали образы пламени, звезды, дыма, ветра, бабочки, птицы и др.

Анимализм распространялся и на природные явления. Лес, водоемы, земля

– все воспринималось мифологическим сознанием как одушевленная (а зачастую и антропоморфная) стихия. Одухотворение окружающей природы сливалось с представлениями об умерших предках – покровителях

94

деятельности человека в лесу, в поле, на воде. Подобно тому, как большой семьей, родом руководил хозяин (старик), так и окружающая природа управлялась «дедами»: дедом Лесовиком, Полевиком, Водяным, Житным дедом и т.п. Таковой была природа и у Домового, управляющего в доме; Баенника – в бане, Овинника – в овине и т.д. При этом их мир зачастую характеризовался дуалистичностью: он мог быть добрым и злым по отношению к человеку в зависимости от его поведения. В этой неопределенности семиотического знака, с точки зрения культурологии, выражался весь инвариантный комплекс мифа, связанный с определенным, переходящим из одного мифа в другой сценарием, восприятием персонажа. Из чего и рождается понятие мифологемы как структурообразующего элемента мифологической картины бытия и мифа как стереотипичного «массового обыденного сознания» (А.А. Маслова).

Дед Лесовик – добрый дух. Руки и ноги покрыты дубовой корой, в волосах и бороде вьется плющ, на голове – птичье гнездо. Если заблудишься, необходимо было испросить помощи: «Дед Лесовик, ты к лесу, а я к дому привык». Его помощниками виделись Кущаник (Кустич), Деревяник, Листовик (Листич), Травяник (Травник), Корневик, Стебловик, Орешич, Ягодник,

Грибник. Они ухаживали за растениями, следили за чистотой в лесу, не давали буйствовать Лешему.

Леший – хозяин леса. В лесу ему повиновались все звери и птицы. Он был нем и одновременно голосист (шумел в бурю), не любил пения петуха (прятался), носился как угорелый – с быстротой ветра. Антропоморфные же характеристики Лешего выражались как в описании, так и в характере. Дух мог быть высоким и низким, не иметь бровей и ресниц, глаза – зеленые, горящие как угли. Он от природы корноух – нет правого уха, а волосы на голове зачесаны налево. Одет был как человек – в красный кушак (левая пола кафтана обыкновенно запахнута на правую), перепутанную наоборот обувь. У Лешего были свои предпочтения (любил еловые леса) и свои антипатии (враждовал с Полевиком, Домовым и Баенником, боялся трехцветных кошек, двуглазых собак, черных петухов). Однако Леший, лесовик, лешак не мог скрыть своего нечистого происхождения: если посмотреть через правое ухо лошади – он отливал синеватым цветом (кровь синяя).

Не столько вредили, сколько проказничали и другие представители мира духов.

Лесавки – дед и бабка Лешего, маленькие, серые, похожие на ежей. Их домом была прошлогодняя листва. Они скрывали лесные клады. А охраняли их крохотные щекотуны и полуверицы, прячущиеся под кустами – подкустовники,

во мху – моховики. Манила и Увода заставляли плутать по лесу.

Влесном озере обитал добродушный Водяник с Езерицами (озерными русалками). В качестве подружек в мифе закрепились Дубравицы, Сенявы,

Русявы, Зеленицы.

Вводоворотах рек, озер, прудов жил омутник, в болотах – болотник, на нижней Волге – стерляжий Царь. Они могли наказать нерадивого или жадного рыбака, завертеть в омуте. Случалось, что вместе с сетью вытаскивали

95

«водяного чуду». Естественной формой передвижения была езда на соме, «чертовом коне». Днем они прятались на глубине, ночью представали в образе огромной обомшелой щуки. А как говорится, «в тихом омуте черти водятся». Женились представители водной стихии на русалках и красивых утопленницах. Имели духи и внешние отличия: с левой полы постоянно капала вода, а с волос

–струилась. Вполне человеческой характеристикой была вражда с Лешим, звериной – зимняя спячка.

Полевой (Полевик) – дух, связанный с хлебопашеством и земледелием, охраняющий хлебные поля. Любимое время духа – летний полдень. Тогда домашний дух появлялся в образе маленького старичка с черным телом, как земля, с разноцветными глазами, с волосами и бородою из колосьев и трав. Жил Полевик (Житный дед, Жыцень, Гречуха) в поле только весной и летом. Его пристанищем был последний стог, который с особым почтением наряжали, с песнями несли в деревню и оставляли до нового сева. По межам поля бегали дети Полевика межевечки и луговички.

Полудница – славянский полевой дух, дух хлебных нив и полей. Представала в качестве красивой высокой девушки с золотыми волосами, одетой во все белое. Полудница охраняла посевы, поэтому ее называли «ржицей» или «ржаницей». Полудница могла насылать солнечный удар, любила плясать и в рожь заманивать (особенно детей).

Каравай – в различных ритуалах восточных славян обрядовый круглый хлеб с украшениями – мифологическое существо, символ плодородия. Приготовление каравая было связано с множеством торжественных действий, обрядов, длившихся несколько дней при участии особенных жрецов, в обряде использовались архаические орудия (обрядовые жернова). По преданию, сам Бог каравай месит (укр. – дивень, дивий каравай). Разломленный на две половинки каравай отождествлялся с женихом и невестой.

Мифологические персонажи сопровождали человека в трудовой деятельности, в общинной и нравственной жизни. Духи, по сути, организовывали и хозяйственную жизнь славянина. В числе наиболее встречаемых мифологизированных персонажей находим домового, дворового, банника, овинника.

Домовой – дедушка, хозяин, кормилец, суседка, доможил. У него была своя семья: жена домаха и дети. Обычное место обитания – хозяйственные постройки, темные углы, подпечье. При строительстве дома совершался особый обряд привода домового (выставляли угощение), при переезде его специально приглашали, а иногда и перевозили вместе со скарбом (мусор, горшок каши, уголь). Во время новоселья домовому также приносили специальные дары, задабривали – нюхательный табак под печкой, съестное. Домовой не терпел неряшества или нехозяйственности (не любил пьяниц и простоволосых женщин

–прибирал волосы, заплетал косички), всегда был помощником хозяина и, возможно, поэтому принимал именно его антропоморфный облик – «вылитый хозяин». Любимым животным домового был конь, птицей – петух. Увидеть домового можно было, надев на себя в пасхальную ночь лошадиный хомут, покрывшись бороной, зубьями на себя, и просидев всю ночь между лошадьми.

96

Дворовой – домашний дух, обитавший во дворе, покровитель всего домашнего скота. Местом обитания дворового являлась сосновая или еловая ветка с густо разросшейся хвоей (можно вспомнить закрепленный традицией обычай высаживания во дворе дома деревьев хвойных пород). Несмотря на то, что дворовой считался злым духом, по функциям сближавшимся с овинником и банником, связанные с ним обычаи всегда носили подчеркнуто охранительный характер. Самым любимым животным дворового была кошка. Это, по сути, самый частотный образ дворового, обретший свои фольклорные черты в загадке: «Как у нас-то дворовой ходит с черной головой, носит шубку бархатну, у него-то глаза огненные, нос курнос, усы торчком, ушки чутки, ножки прытки, кохти цепки. Днем на солнышке лежит, чудны сказки говорит, ночью бродит, на охоту ходит».

Баенник (банник) – дух, обитающий в бане. Он живет в крестьянской бане он за каменкой или под полком, на котором парятся. Поскольку баня всегда считалась местом обитания злых духов, банника тоже воспринимали как духа недоброго, злого. В банный день, когда все мылись в «три пара», банник вместе с другими духами парился в четвертую очередь (кидался горячими камнями, плескался кипятком). Его расположения добивались, оставляя в бане посыпанный крупной солью кусок хлеба, воду и кусочек мыла. Почитание банника было велико. «Баня парит, баня правит, все исправит», поэтому при строительстве новой бани или переезде банника приглашал на новое место сам хозяин. Ни один добрый хозяин не решался поставить на месте сгоревшей бани избу: одолеют клопы, мышь испортит или случится новый пожар.

Овинник – дух, живший в овинах (на гумнах) – строениях, где в старину сушили снопы. Сидел он в углу, был похож на огромного кота – весь черный лохматый, сажей измазанный. Считался самым зловредным духом. Жил овинник вместе с женой овинницей в «подлазе», оттуда наблюдал за тем, как привезенные с поля снопы аккуратно укладывали. Степень почитания овинника выражалась в его именах: его называли «батюшка-овиннушко», «царь овинный». Как и другие домашние духи (банник, дворовой), овинник наделялся функцией предсказания будущего. Овин был любимым местом гадания девушек.

К зловредным домашним духам относили матох, ничек и кикимору. Матохи – духи, производящие всякого рода беспокойства в домашней

жизни, в семейных делах. Однако больших бед (мехи, махи) принести не могли. В их силе было запутать нитку, толкнуть под руку. Отсюда в речевом обороте утвердились «суматохи», «помехи», «промахи».

Нички – женские мифические существа, о которых сложилось представление, что в ночное время, особенно по пятницам, они стучат и шалят в избах.

Кикимора – злой дух ночных кошмаров – недобрый дух крестьянской избы. Иногда кикимору считали женой домового.

Среди духов окружающей среды выделяли так называемых сезонных духов, выходящих из воды на землю в определенные сроки – в пору зимнего и летнего солнцеворота. Помимо общеславянских русалок, появлявшихся в летне-

97

осенний период, в осенне-зимний из воды выходили мелкие духи другого рода, имевшие в разных областях названия шуликоны, шишки, чудь, василъчики и т.п. (П.Г. Богатырев).

Враждебные духи, населявшие природу, мыслились как источники болезней. В заговорах отразилась активная борьба с болезнями, которые сплевывали, смывали, сдували, сжигали и т.п. Названия болезней (уроки, прикосы, стрелы, грыжи, кочи и т.п., упоминаемые в заговорах), как правило, восходили к именам нечистых духов: стрелы-колотье – в теле; чемер-спазм – в животе и боль в пояснице и т.п. Во многих сборниках заговоров присутствовали заговоры от лихорадки. Болезнь эта вызывалась сестрицамитрясовицами (трясицами). В заговорах трясовицы названы по именам: Тресея,

Отпея, Гладея, Аввариуша, Храпуша, Пухлея, Желтея, Авея, Немея, Глухея,

Каркуша. Именно этот наиболее связанный с бытовым земледельческим укладом жизни мифологический пласт (представителей низшей мифологии) прочно утверждается в традиционной культуре. Корни его уходят, закрепляясь традицией, в суеверные представления русского народа.

Основой древнеславянской мифологии также служила еще одна архаичная форма сознания – тотемизм.

Тотемизм – первобытный культ тотемов, обожествляемых животных, явлений природы, растений, основанный на наличии родовой связи с ними.

В славянском мире, по сути, доминантными были культ растений – фитолатрия – и культ животных – зоолатрия.

Славяне, жившие в лесах, относились к деревьям с большим почтением, вследствие чего почти каждое дерево наделялось сверхъестественными свойствами. Почитание деревьев во многом соотносилось с преданием о Мировом Дереве, которое обнимает корнями землю, а ветвями держит небесный свод. С ним славяне преимущественно ассоциировали дуб.

Долгое время существовало предание о дубах времен сотворения мира: когда не было ни земли, ни неба, а только одно синее море (воздушный океан). Среди этого моря стояло два дуба, а на дубах сидело два голубя. Голуби спустились на дно моря, достали песку и камня, из которых и создались земля, небо и все небесные светила. Другим известным мифологическим сюжетом было представление о дубе, выросшем до самого неба. На дубе держались три великих мира – небо, земля и ад, на ветвях его гнездились молниеносные птицы, а у корня лежала страшная змея. При дубе текли живые источники и обитали вещие девы.

Существовало предание и о железном дубе, на коем держались вода, огонь и земля, а корень его покоился на божественной силе. Семена дуба прилетали по весне из Ирия. Поэтому суд и правду творили под старыми дубами. Целебными и живительными свойствами наделялся дуб, в который ударила молния (перунова стрела).

Особое отношение в славянском мире сформировалось и по отношению к другим деревьям.

Осина – с ней соединяли мифические свойства, связанные едва ли не вследствие родства имени со словом «ясень». Как и ясеню, осине была придана

98

сила, оцепеняющая змей. Так, об осине утверждали, что убитого ужа должно повесить именно на это дерево, иначе он оживет и укусит. Подобное спасительное действие оказывала осина и против колдунов, упырей и ведьм. Заостренный осиновый кол получил в глазах народа значение Перуновой палицы (скипетра верховного бога-громовика).

Береза – священное дерево в славянской мифологии. Ее почитали и как символ берегинь, русалок во время весеннего праздника Семика, когда в селение вносили распустившееся дерево и девушки надевали березовые венки. На бересте писали и приколачивали к деревьям прошения лешим: вернуть заблудившуюся коровушку, помочь не заблудиться, дать дичь и т.п. Славяне считали березу главным, мировым деревом, опорою всей земли. Также чтили в этом дереве женского духа Березу – покровительницу юных дев.

Яблоня (яблоки) – дерево, произрастающее в райских садах и рощах, дарующее вечную молодость, здравие и красоту. По своим чудесным свойствам плоды совершенно тождественны бессмертному напитку – живой воде. Именно золотые яблоки станут в волшебных сказках символом молодости, здоровья и красоты. Яблоки, как и живая вода, обязательно будут находиться в далеком вечно неувядающем саду и оберегаться неведомой силой (в мифе – змеями и великанами).

Помимо сакральных (священных) деревьев, по представлениям древних славян, существовали и так называемые буйные деревья, которым приписывалась особая, разрушительная сила. Если такое дерево использовалось при строительстве, дом должен был рухнуть на домочадцев или принести какое-либо другое несчастье. Даже одна щепка от такого дерева обладала разрушительной силой. Распознать такое дерево среди других в лесу мог только колдун или опытный плотник. Помимо роковых, несчастливых деревьев, в лесу можно встретить и деревья, обладающие целебной силой. Корой таких деревьев лечили зубы; сквозь дупло такого дерева протаскивали больных, чаще детей, считая, что таким образом дерево принимает на себя болезнь. К целительным деревьям приносили дары – лоскутки и ленточки.

Сверхъестественные свойства в мифологическом сознании приписывались и растительному миру. Достаточно вспомнить о том религиозно-магическом значении, какое придавалось в народной медицине травам. В них зачастую ценились не столько фармацевтические свойства, сколько магические, т.е. способность отпугивать нечистых духов. Во многих местностях выделяли в этом отношении полынь, которую нередко носили как амулет. Большая магическая сила приписывалась и одолень-траве.

Магическая сила трав усиливалась в период определенных календарных праздников, в первую очередь это касалось праздника летнего солнцеворота – Ивана Купалы. Сорванные в купальскую ночь травы считались особенно целебными. Это касалось не только трав, но и деревьев. В день Ивана Купалы старались на весь год заготовить березовые веники для бани, которым также приписывались особые целебные свойства. А кроме того, старались истопить баню и попариться с новым березовым веником, на который «сбрасывали»

99

болезни. После мытья веник выкидывали в реку; по нему гадали о предстоящей судьбе: если веник тонул – к смерти.

Подобное отношение к деревьям становится понятным в свете анимистических представлений. Деревья мыслились живыми, чаще антропоморфными существами, которые, как и люди, могут быть подвержены влиянию (одержимости) добрыми или злыми духами.

Анималистические взгляды (от англ. аnimal – животное) отразились в суеверных представлениях о животных, которые исследователи-мифологи связывают с верой в способность преображения. Эту особенность отмечал и С.А. Токарев, обозначая ее как «универсальный (мировой) мифологический сюжет о животных-оборотнях».

У восточных славян известны поверья о людях-волках. При этом существовали две основные версии: о ведунах, умеющих превращаться в животных, в том числе и в волков, и о людях, превращенных по их воле в волков. Подобные представления, к примеру, отразились в русских былинах о Вольге-князе, умевшем принимать облик разных животных (в «Слове о полку Игореве», где говорится о Всеславе, способном обращаться в волка и т.д).

Объектом суеверных представлений были и другие животные. Медведю приписывалась способность уничтожать нечисть там, где он появлялся. Широко по всей Руси был распространен обычай водить медведя по городам и селам. Нередко вожака с медведем приглашали в дом, где завелась нечистая сила. Апотропеическую (защитную) силу медведя использовали при лечении болезней: чтобы больной поправился, медведь должен был наступить или перешагнуть через него. Надолго закрепится в традиционной культуре (особенно в фольклоре) представление о происхождении медведя от человека, проклятого родителями (позднее – Богом).

С некоторыми животными связаны суеверные приметы и поверья. Крик ворона предвещал несчастье; заяц, перебежавший дорогу, — неудачу; крик кукушки – печаль. Напротив, счастье предвещала встреча с такими небесными птицами, как голубь, аист, соловей, журавль, лебедь. Особенно почитался лебедь. Птицу даже запрещалось убивать, а убивший лебедя обрекал себя на скорую смерть.

В славянских (а далее и русских народных) верованиях сохранилось почитание козла, которому приписывали охранительную силу. Считалось, что боится козла вся злая сила. Козла часто держали в конюшне для защиты лошадей от злых духов. С козой же связывали плодородие полей, считалось, что «где коза ходит, там жито родит».

Таким же почтительным было отношение к кошке. Как уже отмечалось, в кошку могли превращаться дворовой, домовой, овинник. Кошка считалась чистым животным, не оскверняющим сакральных мест. После принятия христианства именно этому зверю разрешалось сидеть в переднем углу, где обычно помещались иконы. Способностью отгонять злую силу была наделена

собака.

Такая жизненность и закрепленность анималистических представлений в традиционной культуре русского народа, как свидетельствуют этнографические

100