Rossiyskaya_imperia_Aravia_i_Pers_zaliv_2018

После 1908 г., при генерал-губернаторе Йемена Хасане Тахси- не-паше (руководил вилайетом в 1908–1910 гг.), в самостоятельный санджак был выделен Асир. Дело в том, что ни телеграфной связи, ни путей сообщения тогда между Асиром и Сана’а не было; и для доставки любого распоряжения в один конец требовалось около 20 дней.

Возглавлял Йеменский вилайет генерал-губернатор; он же командовал и расквартированным в Йемене VII корпусом.

Что касается собственно йеменской системы административного деления, то «издревле каждая деревня там имела своего выбираемого старшину (‘акиля). Группа деревень (от 5 до 40) образовывала удел (шейхство), во главе с шейхом. Три-четыре таких шейхства, связанных родовым началом, формировали ‘узлу или михлю (территорию проживания группы племен), во главе которой стоял старший шейх (машаих)». В Йемене в то время насчитывалось «8 159 деревень и 258 племен».

Судопроизводство велось в соответствии с нормами шариата. При этом действовала одна «непреложная аксиома», как ее называет

А.Березовский, а именно: «в споре турка с арабом всегда выигрывает турок, а в деле араба с евреем — араб».

Собственно в племенах суд вершили шейхи — на основании обычаев. «За воровство виновнику отсекали руку. Женщину, уличенную в прелюбодеянии, зашивали в мешок вместе с ее соблазнителем, и сбрасывали с самой высокой скалы в пропасть».

Сохранялся обычай кровной мести. Существовало рабство (20).

В1909 г. в Йемене было расквартировано «45 000 турецких военнослужащих: 3 дивизии пехоты, 2 бригады артиллерии и 1 кавалерийский полк».

Доходы бюджета Йеменского вилайета за 1908 г. составили 39 239 600 пиастров, а расходы — 54 960 805 пиастров. Главной статьей дохода являлась десятинная подать (на нее приходилось 82% доходной части бюджета) (21).

Главными болезнями того времени среди жителей Тихамы были «оспа, глазные заболевания, камни мочевого пузыря и сифилис», а среди племен Горного Йемена — «сифилис, тиф и чахотка» (22).

Вразделе своих заметок, посвященных торговле Йемена,

А.Березовский приводит следующие данные. В 1908 г. в страну «было ввезено грузов общим весом в 9 853 228 килограммов, на сумму в 23 070 228 пиастров, а вывезено — 5 739 804 килограмма, на сумму в 17 877 384 пиастра».

41 171 мешков на сумму в 458 500 франков; «много кофе уходит контрабандой, — замечает А. Березовский, — минуя таможню, до 350 000 лир ежегодно»; 2) невыделанные кожи: «4 326 тюков ценою в 1 730 400 франков»; 3) гумми: «128 ящиков на 7040 франков»; 4) масло пахучее: «736 бочек на 36 800 франков».

Что касается основных статей ввоза, то таковыми, со слов А. Березовского, являлись «хлопчатобумажные материи и керосин». Причем до 1907 г. «керосин завозился в основном русский, из Батума (поставщик — Манташев)»; в 1907 г. русский керосин потеснил с рынка керосин американской компании «Ойл Стандарт».

Крупнейшие торговые дома Йемена, занимавшиеся оптовой торговлей, располагались в Ходейде. Среди них А. Березовский выделяет торговый дом «Леверато» — крупнейшего экспортера кофе и единственного импортера керосина.

В1908 г. Ходейду, по полученным им сведениям, посетило: «152 парохода с общим тоннажем в 69 584 тонны (в том числе английских — 114, итальянских — 27, русских — 5); и 686 парусных судов с суммарным тоннажем в 13 532 тонны».

В1909 г. общее число пароходов, доставивших грузы в Ходейду, составило 208. Что касается русских судов, отмечает А. Березовский, то «четыре раза в году в Ходейду приходят — по пути в Персидский залив — пароходы РОПиТ; и раз в месяц — по пути из Константинополя на Восток — суда “Добровольного флота”».

Если Ходейду, пишет он, можно назвать «оптовым складом страны», то города Сана’а и Та’из — «распределительными центрами товаров» для ее внутреннего рынка. «Крупные партии товаров прибывают в эти города, и отсюда уже расходятся по всему Йемену. Транспортировка товаров производится посредством верблюдов». За груз не более 250 килограммов от Ходейды до Сана’а «взимают от 15 до 20 талеров» (23).

Средняя «покупательная цена на верблюда колеблется от 120 до 150 талеров. Бык или корова стоят от 12 до 30 талеров; овцы и бараны — от 2 до 5 талеров».

Процветает контрабанда. Главные контрабандные товары — это «огнестрельное оружие и патроны к ним, серебряные талеры и табак», и некоторые другие. В 1908 г. контрабандой было ввезено в

Йемен «серебряной монеты на сумму более чем миллион франков… Сильная контрабанда серебряных талеров идет из Адена».

Оружие в страну завозится «исключительно морским путем — из Джибути. За ружье системы Гра платят 25 талеров (сотня патронов к нему стоит 10 талеров); за карабин Маузер, восьмизарядный, нового образца, — 50 талеров (за сотню патронов к нему — 12 талеров); за ружье системы Мартини — 25–30 талеров» (24).

Есть «мелкое кустарное производство». Медные изделия изготавливаются в Сана’а; хлопчатобумажные материи — в Забиде. «В местах, где проживают евреи, процветает виноделие. Одновременно с вином евреи курят и виноградную водку, приятную на вкус и крепкую». В землях зайдитов добывают разноцветные камни, «отшлифовкой которых живет в Сана’а целый квартал». Камни эти, «в большом количестве, вывозятся в Константинополь».

На перекрестках караванных путей располагаются рынки. Некоторые из них представляют собой «целые пещерные города». «Один раз в две недели» на эти рынки стекается население из всех прилегающих к ним окрестностей. «Один-два раза в году на нескольких из них устраивают многолюдные ярмарки, на которые приезжают торговцы из Индии и Персии» (25).

Регулярное почтовое сообщение, «на мулах и верблюдах», поддерживается между Ходейдой и Сана’а, и нерегулярное — между прочими городами Южного Йемена и Сана’а. Почтовый караван обязательно «сопровождается эскортом из 5–6 человек конных жандармов; если перевозятся деньги и драгоценности, — то большим эскортом». Имеется телеграфное сообщение с Константинополем — «по кабелю через Аден».

Дорог как таковых в Йемене нет, а только «протоптанные караванами тропы». Путь от Ходейды до Сана’а занимает «40–45 часов марша; весь переход совершается за 5–6 суток». Та часть пути, что пролегает в горной местности, охраняется. «Все вершины вдоль него заняты наблюдательными постами, которые дают знать друг другу о движении караванов особыми звуковыми сигналами», с помощью рожков. «От поста до поста караваны сопровождают конвои». Вдоль пути разбросаны постоялые дворы, где предлагают «кофейные настойки, арбузы и яйца».

Путь от Сана’а до Та’иза «проделывается за 62–65 часов марша; переход совершается за 12–13 суток». На дорогу из Та’иза в Мокку (Моху) «уходит 24 часа марша» и требуется от 3 до 4 суток.

Для перехода из Ходейды в Сана’а путешественники нанимают мулов и ослов. «Средняя цена мула за переход — 25–28 талеров. Погонщики, они же проводники, — всегда арабы-зайдиты. Отлича-

ются … выносливостью, честностью и услужливостью». В дороге, замечает А. Березовский, приходится довольно часто давать бакшиш: «конвою каравана, жандармам на постоялых дворах и т.д., что в общей сложности составляет … приличную сумму».

У йеменских арабов, рассказывает А. Березовский, бытовал один интересный обычай. Когда путешественник прибывал в ка- кой-нибудь город и селился в доме йеменца, то его «долго и весьма искусно» там массировали, «освобождали от тяжестей пути», как говорили арабы. Иногда такой массаж, кабс по-арабски, длился в течение полутора часов (26).

Йемен, заключает А. Березовский, фактически разделен на две части: «западную, так называемый Турецкий Йемен; и восточную — Страну Зайди [зайдитов], главой которой является имам Яхья [Йахйа]».

«Положение турок в стране — тяжелое. Господство их в Йемене — чисто номинальное, и, думается, временное, — до первого всенародного взрыва. Поддерживается исключительно военной силой, которая к тому же — недостаточна. …Турки понимают, что живут на вулкане» (27).

Антитурецкое восстание в Йемене

Документы АВПРИ свидетельствуют, что русские дипломаты, работавшие в Джидде, Багдаде, Басре, Бендер-Бушире и Константинополе уделяли пристальное внимание в своих донесениях антитурецкому восстанию в Йемене.

«С 1896 г., — докладывал консул Российской империи в Джидде Владимир Владимирович фон Циммерман, — население Йемена проявляет крайне мятежные настроения. …Такое состояние умов в Йемене объясняется несправедливостями и вымогательствами всякого рода, чинимыми турецкими гражданскими и военными чинами, … которые предаются полному произволу».

Немалую роль во всем происходящем в Йемене играют англичане, преследующие там свои цели. «Исподволь и всячески они стараются поддерживать мятежный дух среди йеменского населения». Говорят, что британские власти в Адене «уже давно завязали тайные сношения со старшинами арабских племен Йемена и Хадрамаута; и не пренебрегают ничем, чтобы снискать среди них симпатии и доверие». Стоит шейху какого-нибудь самого небольшого племени «из упомянутых местностей только показаться в Адене, чтобы быть удостоенным там самых неслыханных для него почестей».

Одаривая шейхов йеменских племен подарками и снабжая их оружием, англичане серьезно укрепили свое влияние в этой стране, отмечал консул. «Привлекли на свою сторону даже йеменского имама, уже отец которого получал субсидии от британского правительства» (28).

Во время беспорядков 1897–1898 гг. у йеменцев, по словам турок, имелись «прекрасные скорострельные ружья … и даже 2 артиллерийских орудия. Трудно не подозревать англичан в снабжении всем этим йеменцев».

В 1898 г. «три парохода под британским флагом, под командованием английских капитанов и с экипажами, состоявшими почти исключительно из англичан, занимавшихся якобы поимкой контрабандистов», были задержаны турецкими властями … «во время тайной выгрузки на йеменский берег огнестрельного оружия».

Что касается нынешнего положения дел в Йемене, докладывал фон Циммерман, то «имею честь донести, что большинство городов Йеменского вилайета, в особенности Сана [Сана’а], резиденция гене- рал-губернатора, служит почти ежедневным театром разных происшествий». Участились «покушения на жизнь» турецких чиновников и взрывы домов. Имели место «три попытки лишить жизни Хусейна Хильми-пашу», генерал-губернатора Йемена. Последний раз — в минувшем июне, после совершения им пятничного намаза в соборной мечети, на выходе из нее. Йеменец Бабани, «выстреливший в Хильми-пашу из револьвера и ранивший его в правое плечо», сразу же «был схвачен телохранителями генерал-губернатора и тут же изрублен на куски». Рана Хусейна Хильми-паши оказалась неопасной.

Бабани, информирует фон Циммерман, «был любимцем прежнего валия, Ахмеда Файзи-паши, и занимал при нем место начальника одного из йеменских уездов. При новом валии лишился своего места». По обвинению в соучастии в покушении «подвергся тюремному заключению и сородич Бабани, некий Мустафа-бей, являвшийся тайным агентом турок» (29).

Поступали сведения, сообщал фон Циммерман, и о «попытке йеменцев взорвать в Сане [Сана’а] дом директора местного почтового правления».

Причиной, побудившей имама Йемена «поднять против турок население и встать во главе восстания», указывал русский консул, явилось намерение Файзи-паши арестовать имама (2-я половина 1897 г.). Подлили масла в огонь, по мнению фон Циммермана, и такие действия турок, как оскорбление, нанесенное их чиновниками и

солдатами саййиду ‘Абд ал-Бари, шейху деревни Марава, что в уезде Бейт-эль-Факих, куда они прибыли для «введения нового налога». Шейх ‘Абд ал-Бари, этот «известный ревнитель ислама», как о нем отзывается русский консул, пользовался авторитетом и влиянием не только среди населения своей деревни, но и уезда, и всего санджака Ходейда (30).

«Согласно сведениям, полученным здешним французским консулом от его агента в Ходейде, — говорится в донесении титулярного советника Сергея Владимировича Тухолки из Джидды (13.05.1901), — восстание в Йемене, вспыхнувшее в горах, распространилось и среди населения равнин…». Сана’а, главный город Йеменского вилайета, «сотрясают беспорядки и убийства». Турки полагают, что активно во все происходящее в Йемене вмешиваются англичане, что именно они «снабжают йеменцев оружием» (31).

«Восстание в Йемене разрастается, — докладывал С. Тухолка (17.06.1901), — несколько батальонов турецких войск разбито… Турки постоянно посылают в Йемен подкрепление. С начала с. г. на судах, заходивших в Джидду, туда проследовало 4 185 солдат. Среди турецких войск в Йемене — страшная смертность от болезней и лишений. Этим отчасти объясняется и противоречивость поступающих сведений о численности находящихся там войск (от 15 тыс. до 25 тыс. человек)».

Враждебно настроено против турок и население Асира. Арабы Йемена и Асира «озлоблены против турок из-за их злоупотреблений и насилий», как со стороны расквартированных в Йемене турецких войск, так и местной администрации (32).

По словам «санитарного инспектора на Камаране, доктора Ксантопулиди, в Йемен за последние месяцы прибыло 6 000 турецких солдат. …Ныне их здесь насчитывается до 18 тыс. чел.», — писал в донесении послу в Константинополе С. Тухолка (10.07.1901). Смертность среди них — высокая, «равняется 60% численного состава в год». Условия жизни солдат — невозможные (33).

Власть турок в Йемене, отмечал в другом донесении С. Тухолка (25.08.1901), ссылаясь на его беседу с доктором Ланцони, «исправлявшим должность санитарного инспектора в Джидде», который ранее служил на Камаране и путешествовал по Йемену, «распространяется лишь на города и крепости, занятые их войсками». Солдаты расквартированы в Сана’а (3–4 тыс. чел.), Ходейде, Мокке (Мохе), Забиде, Та’изе и в ряде других мест. «К северу и к востоку от Саны [Сана’а] турки не имеют никакой власти». Солдаты покидают форты

не иначе как группами (не менее 10 чел.), ибо арабы нападают на них, убивают и захватывают оружие.

Одним из «самых ожесточенных противников турок в Йемене» С. Тухолка называет «знаменитого имама г. Сада», который открыто и решительно отказывался «признавать власть султана», утверждая, что халиф, то есть преемник Пророка Мухаммада, «должен быть арабом».

Оружие, поступающее в Саду, сообщал С. Тухолка, завозится из Джибути, на самбуках. Капитаны судов имеют при себе турецкий, французский и итальянский флаги; и поднимают их в зависимости от обстоятельств, дабы «избежать турецкого досмотра». Оружие, приходящее из Джибути, разгружают в небольшой портовой деревушке Меди. Муташарриф (губернатор) Ходейды «посылал даже корвет “Нургуль-бахр” бомбардировать и захватить Меди». Более того, в 1899 г. «лично выезжал туда». Но шейх Меди, как говорят, «наотрез отказался признать власть муташаррифа».

По сведениям турок, из Джибути в Йемен поступило «всего до 500 000 ружей (одно ружье с 20 патронами продается в Йемене за 25 франков)». Тайно «доставляют йеменцам оружие и англичане», из Адена.

«Положение турок в Йемене — крайне затруднительное». Солдаты деморализованы. «Отмечаются случаи их перехода на сторону йеменцев» (34).

По словам одного бухарского купца, давно проживающего в Сана’а, доносил С. Тухолка (11.11.1901), Йемен для турок, можно сказать, потерян. «Йеменцы настолько ожесточены против османов, что убивают их, где бы ни повстречали». Почти все мужское население Йемена имеет ружья (34*).

Докладывая в МИД Российской империи о поражении, нанесенном туркам асирийскими арабами Йеменского вилайета, отмечая, что «положение дел в этой части Йемена быстро ухудшается», русский посол в Константинополе И. А. Зиновьев обращал особое внимание на намерения и политико-дипломати- ческие установки англичан. Маркиз Лэнсдаун, сообщал он (28.01. и 04.02.1904), информировал Порту (как через английского посла в Константинополе, так и через посла Турции в Лондоне) о нижеследующем: «В виду в высшей степени тревожного положения дел на всем пространстве турецкого побережья Красного моря английское правительство окажется, вероятно, вынужденным ради сохранения своих многочисленных интересов в этих краях прибегнуть к … высадке на означенном побережье своих войск» (35).

Константинополь, писал И. А. Зиновьев, отреагировал на это заявление незамедлительно: поручил турецкому послу в Лондоне передать британскому министру, «и в таком тоне, чтобы не оставить в нем ни малейшего сомнения», о решимости Турции «обратиться к великим державам, и принять меры, необходимые для обеспечения безопасности ее территории».

Маркиз Лэнсдаун, как следует из депеши И. А. Зиновьева, выслушав то, что довел до его сведения турецкий посол, заявил буквально следующее: «Никакие соображения не побудят Англию отказаться от высадки десанта, если в том явится настоятельная потребность». И правительство Турции «должно смотреть на это, как на меру, продиктованную дружественными чувствами Англии по отношению к Турции». Ведь направлена такая акция будет на восстановление спокойствия в крае, «где турецкие власти лишены возможности достигнуть этого собственными средствами» (36).

Информируя МИД Российской империи (04.02.1904) о настроениях, царивших в то время среди коренного населения Йемена, И. А. Зиновьев отмечал, что, по сведениям, поступавшим в Константинополь от турецких властей в Йемене, «арабы считали для себя обязательным лишь уплату установленного Кораном закята (сороковой части дохода)», а против всех других сборов — противились. Османы, замечает посол, ежегодно получали с Йемена «до 450 тыс. турецких лир» (37).

В конце июня 1904 г., говорится в депеше Ивана Алексеевича Зиновьева от 30.06.1904 г., в Константинополе была получена телеграмма от валия Йемена Абдуллы-паши о положении дел в этой области Турецкой Аравии. «Значительная часть местного населения, еще недавно остававшегося верным оттоманскому правительству, — сообщалось в ней, — начинает отказываться от уплаты податей. В некоторых местностях … жители решаются нападать на турецких чиновников. Из-за неурожая в Асирском санджаке смертность принимает угрожающие размеры. Вследствие всех этих обстоятельств повсеместно господствует смута. Войск для восстановления порядка и спокойствия недостаточно. Не будучи в силах оставаться свидетелем неминуемой гибели оттоманского владычества в этом крае, … я обращаюсь к нашему Верховному Повелителю с ходатайством об увольнении меня с должности валия Йемена и командующего войсками». Прошу назначить на мое место «сановника, который был бы в состоянии с имеющимися в наличии военными и финансовыми средствами вывести край из его настоящего опасного положения».

Ознакомившись с этой телеграммой, извещал И. А. Зиновьев, «султан уволил Абдуллу-пашу», и поручил министрам военного и финансового ведомств «позаботиться о приискании средств, необходимых для безотлагательной отправки в Йемен шести батальонов и двух батарей» (38).

На место Абдуллы-паши, докладывал И. А. Зиновьев (16.08.1904), валием в Йемен назначен «Тауфик-паша, служивший муташаррифом в Иерусалиме, а затем валием в Салониках».

Что касается положения дел в Йемене, то, согласно донесению «временного управляющего Йеменом», поступившему на днях в Константинополь, «за отсутствием судов, необходимых для наблюдения за побережьем, контрабанда оружием приобрела небывалые размеры. Благодаря содействию англичан, мятежный шейх объединил значительные силы. В виду этого не представляется возможным ни собирать подати, ни обеспечивать общественную безопасность».

Не желая «оставаться свидетелем порабощения Йемена англичанами», где, по словам самих же служащих там турок, писал И. А. Зиновьев, они «могут считаться только наполовину хозяевами этой области, временный управляющий вилайетом просит о немедленном отзыве его в Константинополь» (39).

«Положение дел в Йемене, — информировал МИД России И. А. Зиновьев (01.10.1904), — нисколько не улучшается». Новый генерал-губернатор Йемена, Тауфик-паша, также как и его предшественник, Абдулла-паша, навлекший на себя гнев султана, жалуется, что, «несмотря на неоднократные обращения в Константинополь, ему не высылают ни деньги, необходимые на содержание войск, ни суда, при помощи коих можно было бы перекрыть ввоз в Йемен оружия, сбываемого бедуинам». Восстание в Асире, резюмировал посол, «разрастается» (40).

В сентябре 1904 г., как явствует из донесения И. А Зиновьева от 04. 10.1904, генерал-губернатор Йеменского вилайета направил в адрес турецкого правительства телеграмму следующего содержания. Находящиеся в Йемене войска нуждаются в провианте. Войск не хватает. Давно обещанное подкрепление не получено. В силу всего сказанного выше предпринять военную экспедицию для подавления мятежа не представляется возможным. Восстание ширится. Англичане в складывающихся условиях «интригуют все более и более» (41).

Пользуясь трудными для турок временами в Йемене, информировал из Константинополя И. А. Зиновьев (17.11.1904),

англичане заняли жесткую позицию в споре о пункте, к которому должна примыкать — у Баб-эль-Мандебского пролива — «пограничная линия, имеющая отделить Аденский протекторат от Йеменского вилайета». Англичане «поставили условием, чтобы означенная линия проходила до пункта, лежащего поблизости Шейх-Са’ида», что к северу от оконечности Аравийского полуострова у Баб-эль-Мандебского пролива, где около восьми лет тому назад турки выстроили небольшое укрепление. Оттоманское правительство «попыталось, было, склонить лондонский кабинет к передаче спорных вопросов на разрешение третейского суда, но предложение это было решительно отвергнуто лордом Лэнсдауном».

«С включением в Аденский протекторат Аравийского берега до Шейх-Са’ида, — заключает И. А. Зиновьев, — Малый проход Баб-эль-Мандебского пролива, лежащий между материком и островом Перим, очутится под исключительным контролем Англии» (42).

«Положение турецких войск в Йеменском вилайете, — сообщал из Джидды русский консул В. В. фон Циммерман (09.12.1904), — самое печальное. Инсургенты [повстанцы] выгнали их из Асира; осаждают Сану [Сана’а], главный город вилайета. Положение осажденных — в высшей степени критическое; и вряд ли они будут в состоянии долго продержаться… Подкрепление, предназначенное для Йемена, … в составе 28 батальонов, послано из Константинополя только на днях». К настоящему времени туда переброшено: «1200 солдат из Медины и такое же количество арабов-добровольцев из Ходейды» (43).

«В начале декабря 1904 г., — извещал И. А. Зиновьев (05.01.1905), — генерал-губернатор Йемена донес, что мятежники подступают к городу Сана’а. Муташарриф Ходейды набрал отряд добровольцев, «в составе двух батальонов» из «остающихся верными Турции нескольких арабских племен. Вооружил их ружьями Мартини … со склада в Ходейде», и направил на выручку санскому гарнизону.

25 декабря муташарриф Ходейды, согласно донесению И. А. Зиновьева, уведомил Константинополь о том, что «вследствие обложения» города Сана’а мятежниками, сообщение с городом прервано. «Вожди окрестных племен — на стороне мятежников. Для спасения Саны [Сана’а] потребуется … не менее дивизии».

Военное министерство в Константинополе, отмечал И. А. Зиновьев, «проводит деятельную работу по сосредоточению в Ходейде 20-тысячного корпуса». Но «вследствие оскудения турецкой казны и неудовлетворительного состояния военных запасов сделать это бу-