Rossiyskaya_imperia_Aravia_i_Pers_zaliv_2018

ляется отметить, что он указывал, и не раз, на неисполнение «синдикатом судовладельцев, занимавшихся перевозкой паломников в Джидду

ииз Джидды, взятых на себя обязательств по бесплатному предоставлению 5% билетов на своих пароходах бедным хаджиям» (139).

Рассказывая о поборах паломников-мусульман из России (19.07.1905), приводил следующие факты:

—«сбор по половине турецкой лиры в пользу шарифа и по половине лиры в пользу вакилей»; тем же, «кто отказывался уплачивать подобные незаконные поборы, причиняли всякие стеснения»;

—приобретение далилями права на «препровождение паломников по Святым местам по откупу». Тот, кто больше давал шарифу денег, тот, по словам М. Никольского, «получал в свое распоряжение

ибольшее количество городов», из которых следовали паломники. Главными из них, что касалось России, считались у далилей Бухара, Маргилан, Андижан, Коканд и Ош.

Об этом же, к слову, писал в своей записке «Проект организации хаджжа (паломничества мусульман)» (27.05.1901) и С. Тухолка. На Святой земле, докладывал он, «хаджии попадают в руки далилей. Назначение в далили зависит от мекканского шарифа; и все далили платят ему за это большие деньги. …Сообщники мекканских далилей живут в Константинополе, Александрии и Суэце, дабы не упустить нигде хаджей». Доставляя им билеты на пароходы, «они берут с них вдвое, а то и втрое»;

—навязывание паломникам, следующим в Медину, сухопутного пути передвижения, «тогда как морской путь через Джидду и Ямбо [Йанбу] быстрее и дешевле». Объяснением тому — наличие у шарифа «множества своих верблюдов, которым он находит выгодное применение, назначая на них произвольные цены» при найме их паломниками.

Сообщал об этом и С. Тухолка. «Из Мекки в Медину можно идти двумя путями: или прямым сухим путем (12 дней), или по маршруту Мекка — Джидда (2 дня) — Ямбо (морем 1 день) — Медина (от Ямбо до Медины — 4–5 дней). Первый путь и дольше, и дороже (в 1901 г. верблюд от Мекки до Медины и дальше до Ямбо стоил 45 меджидов), и опаснее из-за нападений бедуинов. Но так как значительная часть денег за верблюдов попадает в карманы шарифа и валия, то они предпочитают, чтобы хаджии передвигались

вМедину сухим путем. … Располагая небольшой гвардией, шариф даже посылает своих солдат преграждать хаджиям дорогу из Мекки в Джидду»;

—«наглое и беззастенчивое» поведение лодочников в портах. «Взяв плату за лодку при перевозке хаджей на пароход, они, — по словам М. Никольского, — приставали где-нибудь у скалы и вымогали деньги»; не двигались дальше до тех пор, пока им не платили сверх того, что они уже получили;

—«беспредел, — как выражается М. Никольский, — со сдачей

внаем верблюдов». За переход от Джидды до Мекки «стоимость верблюда составляла 3 меджида. Сборов, непонятно каких, взималось еще 2 меджида. Допуская даже это, выходило 5 меджидов. В текущем же хадже наши паломники платили за верблюда 8 меджидов, индусы — 9, а персы — не то 12, не то 14».

Все что касалось найма верблюдов, отмечал С. Тухолка, «устраивалось между далилями и владельцами верблюдов, которые действовали заодно», и выставляли паломнику «какую угодно цену». Львиную долю доходов со сдачи в наем верблюдов получал мекканский шариф ‘Аун ар-Рафик-паша, и делился заработком с хиджазским генерал-губернатором Ахмедом Ратибом-пашой (140).

Упоминая о постоялых дворах (такие), где останавливались в Джидде приезжавшие паломники из России, М. Никольский рассказывает, что построили их на деньги, пожертвованные мусульманами из России и Бухары. «Записаны такие были на имена подданных России. Но поскольку иностранным подданным покупать недвижимость в Хиджазе запрещалось, то они приняли турецкое подданство». Знаменитое Бухарское такие в Джидде, выстроенное и обустроенное «на средства Его Высокостепенства Бухарского Эмира в 1291–1292 гг. и записанное на имя турецкоподданного, бухарца, шейха Сулемана сына Абдуллы», извещал М. Никольский (30.08.1897), значилось, «согласно уведомлению каймакама, проданным наследниками шейха Сулеймана вакилю мекканского шарифа Омару [‘Умару] Насифу-паше». В настоящее время «уже разобранное, — информировал М. Никольский, — оно расположено в наилучшей части города… » (141). Подданные России, «жившие в Хиджазе, — замечает М. Никольский, — в большинстве случаев занимались мелкой торговлей» (142).

Сообщая о хаджже 1904/5 г., М. Никольский писал (01.05.1905), что:

—он «отличался многолюдностью»; в Святые земли прибыло «не менее 150 или даже 200 тысяч паломников»;

—согласно отчету карантинной администрации в Александрии, «общее число паломников, прошедших через Джидду, составило

60 146 чел., а через Ямбо [Йанбу] — 6 937 чел.; бухарскоподданных и мусульман из России проследовало через Джидду — 8 205 чел. (из Ферганской области — 1347 чел.);

—с сентября 1904 г. по февраль 1905 г. в Джидду пришло 127 пароходов с паломниками, в том числе 99 английских и 7 русских. Всего Джидду в 1904–1905 г г. посетило «306 паровых судов, из них — 198 английских и 13 — русских»;

—«в консульство поступили заявления лишь о 25 умерших (в хаджж 1902/3 г. мусульман из России и бухарцев умерло 2000 чел.)».

В заключение отчета М. Никольский указал на необходимость «иметь в Джидде секретаря-мусульманина, который мог бы совершать паломничество в Мекку и, охраняя там интересы наших подданных, следить за правильным поступлением наследств умерших паломников». Предложил установить систему «сдачи паломниками денег и вещей на хранение в консульство», и обязать капитанов судов «сообщать об этом паломникам на пароходах, идущих в Джидду».

Наличие в консульстве секретаря-мусульманина, отмечал

М.Никольский, «дает возможность входить в непосредственные сношения с мекканским шарифом; охранять интересы наших подданных в Мекке и Медине; следить за их настроениями и образом мыслей, и знать всех тех из них, которые выкажут себя поборниками панисламизма».

Чрезвычайно важным в деятельности консульства М. Никольский считал «защиту наследств» паломников из России, умиравших на Святой земле. Так, в хаджж 1902/3 г., уведомлял он посла в Константинополе, в Хиджазе, по сведениям консульства, «умерло не менее 2000 подданных России». В списках же, представленных консульством в посольство, «помечено только 284 покойника; относительно 1716 умерших никаких сведений консульство не получало». Большинство смертей случилось в Мекке.

Мнение М. Никольского о целесообразности «замещения должности секретаря консульства в Джидде лицом мусульманского вероисповедания, назначаемым из России», поддержал посол в Константинополе А. И. Нелидов (143).

«В политическом плане, — говорится в одном из последних донесений коллежского секретаря М. Э. Никольского, — Хиджаз, несомненно, имеет для нас большое значение. И мы не можем равнодушно относиться к его будущей судьбе». Объяснением тому — «до

10 тысяч человек хаджей из России, преимущественно среднеазиатов, ежегодно приезжающих сюда на поклонение» (144).

Среди тех бед, с которыми паломники-мусульмане сталкивались во время посещения Святых мест ислама в Аравии, помимо нехватки воды, сотрудники русского консульства в Джидде в своих донесениях называли также:

—набеги бедуинов на паломнические караваны. Бедуины, сообщал М. Никольский послу в Константинополе (27.04.1905), напали на караван, перевозивший Священный паланкин (махмаль) с покрывалом (кисвой) для Каабы. «Семь солдат, пять хаджей и 20 бедуинов убито». Многие из хаджей побросали верблюдов и, упаковав во вьюки поклажу, отправились дальше пешком. Чтобы «откупиться от бедуинов, начальник каравана заплатил им 1500 лир».

«Путешествия в Хиджазе очень опасны, — докладывал С. Тухолка (27.05.1901); — хаджии часто подвергаются нападениям бедуинов. …Некоторых из далилей подозревают в том, что они заранее условливаются с разбойниками о нападении на караван и указывают им наиболее богатых хаджей». Деньги, что «далили собирают в пути

спаломников, якобы для откупа от бедуинов», они попросту себе присваивают, и «распоряжаются ими бесконтрольно» (145);

—«отдачу тех городов наших, откуда следуют паломники-му- сульмане, на откуп прибывающим из Аравии проводникам в Святые земли. Города Маргилан, Самарканд и Ташкент, писал М. Никольский, «открыто отдаются властями этих городов на откуп проводникам; кто больше даст, тот и препровождает паломников в Святые земли» (146);

—«поборы далилей или мутаввифов», то есть инструкто- ров-проводников пилигримов по Святым местам. Они «берут под свою опеку пилигрима, — извещал М. Никольский, — с момента его прибытия на Святую землю, в Джидду или Ямбо (Йанбу). Хаджии каждой страны имеют в этих портах своего, закрепленного за этой страной мутаввифа, к которому они и обращаются по приезде».

Порядок этот «сам по себе ничего худого не заключавший», отмечал коллежский секретарь Д. Беляев (временно управлял консульством летом 1908 г.) превратился со временем в «монопольное право мутаввифов оказывать услуги паломникам строго той или иной страны. … За монополию эту они выплачивали крупные бакшиши [взятки] шарифу». Среди мутаввифов, обслуживавщих наших пилигримов из Средней Азии, имелась, по словам Д. Беляев, «даже женщина, унаследовавшая это право и жившая перепродажей его

другим». Мутаввифы, как считал Д. Беляев, являлись «главным инструмент шарифа по извлечению денег из паломников». Поскольку были они людьми состоятельными, то новый генерал-губернатор Хиджаза обязал их «поделиться теми деньгами, которые они нажили на паломниках», и внести часть из них в казну вилайета. «Главный мутаввиф яванцев, к примеру, с которого генерал-губернатор потребовал 50 000 лир (около полумиллиона рублей), согласился выделить 40 000 лир»;

— мздоимства представителей официальных властей, руководителей городских служб и даже сотрудников некоторых консульств. «Нещадно обирал» паломников из Индии английский вице-консул, Мухаммад Хусейн, индус, «взимая с каждого — на непредвиденные расходы — по 40 рублей. Львиную долю оставлял себе»; остальные деньги отдавал валию и шарифу (147).

Наживались на паломниках все, кто как мог. Род Сулеймани, к примеру, представленный выходцами из Афганистана, «в ведении которого находилось мекканское кладбище», зарабатывал на погребальных услугах (148).

Паломников нещадно обирали не только караванщики, торговцы и владельцы домов, у которых они снимали жилье, но и местные власти. Они бесстыдно использовали их, как уведомляли МИД России русские дипломаты, в качестве «неиссякаемого источника» для пополнения средств, требовавшихся на реализацию крупных проектов, таких, к примеру, как постройка железной дороги Дамаск — Мекка или прокладка телеграфа из Мекки в Медину. При этом значительная часть собранных средств разворовывалась.

«Во время последнего хаджжа, — информировал посла в Константинополе С. Тухолка (31.05.1901), — все паломники были обложены со стороны мекканского шарифа Ауна Рафика сбором на постройку железной дороги Дамаск — Мекка. Каждый хаджи, шедший из Джидды в Мекку, уплачивал по 1 меджидие, а из Мекки в Медину — по 5 меджидие. Кроме того, с каждого хаджия, находившегося в Мекке, взыскивали еще по 1 меджидие. Богатые хаджии вносили гораздо больше. Говорят, что шариф обещал отправить в Константинополь 100 000 турецких лир», собранных им за время хаджжа. Представляется, однако, что только часть из этих денег попадет в Константинополь, «большая же их часть останется у него в кармане, или будет поделена им с валием, который во всем его поддерживает».

Надо сказать, замечает С. Тухолка, что «население Хиджаза относится к постройке железной дороги без восторга». Ведь обслу-

живание паломников дает местным жителям средства к существованию. И каждый здесь помышляет лишь об одном — о «легкой добыче» за их счет. Постройка же железной дороги лишит арабов края «одной из главных статей их общей наживы, а именно: поставки верблюдов паломникам» (149).

«Что касается телеграфа Дамаск — Мекка, давно уже доведенного до Медины, — доносил С. Тухолка (31.05.1901), — то пока работы по его прокладке от Медины до Мекки не начались». Причиной тому — противодействие бедуинских племен, которые «весьма враждебно относятся к этому проекту». Так, Садик-паша, отвечающий за работы «по постройке телеграфа, никак не может добиться от шейхов бедуинских племен их ручательств за целость телеграфной линии».

Притормаживает прокладку телеграфа и шариф Мекки. «Ввиду совершаемых им злоупотреблений он боится установки телеграфа», и создает Садику-паше «всевозможные затруднения» (150).

Кстати, работы по проведению телеграфной линии из Джидды в Медину, как следует из донесения В. фон Циммермана (14.01.1902), тоже проходили непросто. 25 ноября в Джидду, чтобы «почтить своим присутствием начало работ», прибыли по воле султана генерал-гу- бернатор Хиджаза и шариф Мекки. «Последний из них не посещал Джидду более 9 лет». Отметили событие торжественно. Шариф дал обед. По завершении всех протокольных мероприятий, «едва шариф и генерал-губернатор успели доехать до Мекки, как кабель был бедуинами порван, столбы — опрокинуты, солдаты, охранявшие телеграф, — заманены в засаду. Несколько человек из них — убито; остальные бежали в город, побросав амуницию и пожитки». Бедуины, расположившись постами вдоль «мекканской правительственной дороги», начали грабить всех и вся, любого, кто попадался им под руку: караваны паломников, казенные обозы, почтовых курьеров (151).

Рассказывая о махинациях местных властей, С. Тухолка сообщал (28.05.1901) следующее. «Мекканский шариф [‘Аун ар-Рафик] получает от турецкого и египетского правительств деньги и зерновой хлеб для раздачи бедуинам. Но выдает шейхам только квитанции на получение хлеба и денег. Под разными предлогами уплата по этим квитанциям постоянно оттягивается, и производится только лицу, назначенному для сего шарифом. Поэтому бедуины принуждены продавать свои квитанции сему лицу за половину или за треть цены. Выручку лицо это делит с шарифом. Получает свою долю и генерал-губернатор». До недавнего времени «сообщником шарифа в этом деле, равно как и его представителем в Джидде», был тамош-

ний житель ‘Умар Насиф, … «наживший себе громадное состояние», занимаясь такими махинациями. Но как только он потребовал большей доли, его сразу же заменили; и «теперь главную роль в этом деле играет некий Абдулла Бенаджа» (152).

При покойном шарифе ‘Ауне ар-Рафике, который скончался 5 июля 1905 г., «даже проституция в Мекке, — со слов М. Никольского, — облагалась в пользу шарифа большими поборами» (153).

Шариф ‘Аун, докладывал С. Тухолка (01.07.1901), «очень непопулярен в Хиджазе. Сейчас в Константинополе живет несколько претендентов на его место», а именно: 1) сыновья бывшего шарифа ‘Абд ал-Муталиба-паши: Хайдар-паша, член Государственного совета, и Ахмад-паша; 2) брат нынешнего шарифа ‘Абд Аллах-паша, член Государственного совета (154).

К слову, новый шариф ‘Али, как явствует из донесений российских дипломатов, отличался «неукротимым сладострастием». Сделавшись шарифом, «совершенно перестал сдерживать порывы своей дикой натуры. Проявлял такое необычайное сластолюбие, что ни одна мало-мальски хорошенькая … девушка в самой знатной арабской семье не была защищена от того, что не пополнит собой гарем шарифа, и что через неделю-две ее не возвратят отцу».

Помимо такой «необузданной любвеобильности», закончившейся, как говорят, заболевание сифилисом, писал А. Дмитриев, «шариф ‘Али предавался еще и пьянству». На утверждении его шарифом после смерти шарифа ‘Ауна настоял генерал-губернатор Хиджаза Ахмед Ратиб-паша, находившийся с семьей этого шарифа в родственной связи» (155);

Согласно донесениям русских дипломатов, в поборах паломников участвовал и этот самый мушир Ахмед Ратиб-паша. 20 марта, сообщал М. Никольский (23.05.1905), в Джидду прибыл генерал-гу- бернатор Хиджаза Ахмед Ратиб-паша — «для сбора полагавшегося ему бакшиша с только что окончившегося хаджжа». Всем здесь известно, что генерал-губернатор Хиджаза получает, притом «почти гласно, с каждого паломника по турецкой лире» (156);

— отсутствие должной организации доставки паломников морским путем в Святые земли и обратно тоже являлось, по мнению русских дипломатов, одной из бед мусульман-пилигримов. «Порты Красного моря, Джидда и Ямбо [Йанбу], — говорится в донесении М. Никольского (25.03.1905), — являются гаванями двух Священных городов, куда ежегодно стекается со всего мира не менее 50 тысяч паломников-мусульман. Из этого числа хаджей в среднем 10 тыс.

чел. … приходится на долю русскоподданных мусульман Средней Азии, Кавказа, Крыма, Волги, Урала. …Едва ли можно признать нормальным положение дел, когда 3/4, если не больше, паломников из России перевозится в Джидду, Ямбо [Йанбу] и обратно на скверных, преимущественно английских, турецких и египетских пароходах».

Паломники из России, писал М. Никольский, добирались сначала до Александрии на пароходах РОПиТ. Оттуда следовали в Суэц, по железной дороге, где пересаживались на суда, шедшие в Джидду. От Александрии или Порт-Саида «их везли до Суэца по … целой неделе, оставляя на маленьких глухих станциях без воды и пищи».

Из Александрии, извещал посла в Константинополе В. фон Циммерман (28.04.1903), «по соглашению с “Товариществом Магри, Рини и Компания”, в котором будто бы участвовал и сын агента РОПиТ в Александрии, паломников везли по железной дороге в Суэц. Им не давали даже товарных вагонов; сажали на открытые платформы, держа на промежуточных станциях по целым дням под палящим солнцем. Короткий сравнительно проезд из Александрии в Суэц (не более 8 часов) совершался за 10–15 дней. В Суэце пилигримов помещали на плохонькие, грязненькие пароходики … которые черепашьим ходом доставляли их в Ямбо [Йанбу] и Джидду» (156*)

Впортах Джидда и Ямбо [Йанбу], рапортовал М. Никольский, «образовалась и процветает небольшая группа дельцов-хищников, монополизировавших в своих руках перевозку поклонников». Благодаря бакшишам и подкупам, они пользуются «полным содействием местной турецкой администрации. Эти господа устроили здесь нечто вроде негласного синдиката. …У дверей конторы этого синдиката во время продажи билетов паломникам на обратные пароходные рейсы дежурят турецкие солдаты. Цены на билеты синдикат устанавливает произвольные». Когда в порты Джидда и Ямбо [Йанбу] заходят пароходы, принадлежащие компаниям, не входящим в синдикат, то он тут же «сбрасывает цены на билеты до минимума, и тотчас же поднимает их выше прежнего после ухода чужих пароходов».

Втечение последних 7–8 лет, уведомлял посольство в Константинополе статский советника В. фон Циммерман (19.01.1903), пароходные компании, занимающиеся перевозкой паломников в Джидду, «образовали синдикат, который и назначает единую и обязательную для всех участвующих в нем плату за перевозку пассажиров». До недавнего времени «провозная плата назначалась произвольно самим синдикатом, теперь определяется сообща с ним местной турецкой властью». И она пользуется этим, чтобы «выговорить себе право»

бесплатно отправлять на пароходах синдиката как можно больше неимущих паломников.

Эффективным «средством борьбы с синдикатом» могли бы стать, по мнению В. фон Циммермана и М. Никольского «устройство специальных рейсов во время хаджжа из портов России в Джидду и обратно» и «выдача хаджиям из России билетов на пароходы в оба конца» (157).

Как явствует из донесения М. Никольского от 09.12.1905 г., старший помощник капитана «Трувор» А. М. Глинский подготовил докладную записку с предложением, «как в несколько лет одолеть при помощи конкуренции джиддский синдикат пароходовладельцев». Представил ее главноуправляющему торговым мореплаванием и портами, коллежскому советнику, князю Аматуни. На этом судне князь Аматуни в августе — сентябре 1905 г. совершал объезд портов Красного моря и Персидского залива, в которые заходили русские суда. «Консульство не может оставлять без внимания и поддержки хаджей, забота о которых является главной задачей русского представителя в Джидде», и потому «мысль г-на Глинского, — писал М. Никольский, — заслуживает … внимания и поддержки». Суть предложения А. Глинского состояла в предоставлении РОПиТ определенных льгот «в виде гарантии со стороны правительства известной суммы дохода» (157*);

— доили паломников, как коров, по выражению русских дипломатов, и лодочники в портах. Информируя посла в Константинополе о поборах лодочников в Джидде, М. Никольский отмечал, что их «беззастенчивость … не знала границ. Цены они запрашивали, какие угодно. При посадке паломников на пароходы часто можно было наблюдать, как лодочники, остановив свои барки среди коралловых рифов (вход в порт Джидда вьется зигзагами среди скал и рифов) требовали с них дополнительную плату. После двух-трех часов такого стояния под палящим солнцем паломники соглашались удвоить или даже утроить плату» за провоз, лишь бы, наконец, добраться до парохода (158).

Для изучения на месте всех тех проблем, с которыми му- сульмане-паломники из России сталкивались в портах Джидда и Ямбо [Йанбу], руководство РОПиТ в ответ на соответствующий запрос МИД России командировало в Джидду агента РОПиТ

вСевастополе А. И. Млинарича.

Вподготовленном им отчете о командировке от 07.07.1905 г. говорится, что, находясь в Джидде, он был очевидцем «массового появления бедных паломников у стен консульства», взывавших к консулу

фон Циммерману с просьбой, чтобы он «обеспечил им бесплатный проезд в Россию». Видно было, что многие из них давно уже ничего не ели, и консулу «приходилось их продовольствовать».

Коллежский секретарь М. Никольский, докладывал А. Млинарич, требовал от капитанов наших судов «принимать бедных хаджиев на пароходы РОПиТ бесплатно». Согласно же правилам, «”Русское Общество Пароходства и Торговли”, обязавшееся перевозить бесплатно, палубными пассажирами, на своих пароходах российских подданных, остающихся за границей без средств к существованию, не может быть обязываемо принимать на пароход во время одного и того же рейса более пяти таких бесплатных пассажиров».

Были среди неимущих паломников, собиравшихся у консульства, и обеспеченные хаджии, указывал в отчете А. Млинарич, хорошо известные агентству РОПиТ по Севастополю. Имея в виду заполучить бесплатные билеты, «они притворялись бедными» (159).

Документы АВПРИ рассказывают, что 9 ноября 1907 г. с аналогичной миссией (для изучения вопроса, связанного с перевозкой паломников) в Джидду командировался, по настоянию консульства, и сотрудник Министерства морского флота. «Отбыл из Одессы, пароходом “Северного Пароходного Общества” “Григорий Марк”, имевшим на борту 2 125 паломников-мусульман» (160).

Из отчета В. В. фон Циммермана о хаджже 1907 г. (направлен в МИД России 24.11.1907 г.) следует, что «что общее число паломников, прибывших в Святые земли морем через Джидду и Ямбо [Йанбу], составило 108 308 человек» (161).

Изучение документов АВПРИ дает основание утверждать, что российское консульство в Джидде всячески помогало палом- никам-мусульманам из России. «Положение скопившихся в июне с. г. в Джидде в ожидании турецкого парохода наших паломников оказалось настолько безвыходным», сообщал С. Тухолка (20.06. и 01.07.1901), что консульство сочло необходимым «прийти им на помощь и организовать даровую раздачу хлеба» (162).

Дабы избежать проблем с возвращением паломников на Родину после завершения хаджжа, В. фон Циммерман и М. Никольский, как уже отмечалось выше, предлагали «ввести билеты с обратным проездом» и «обязать всех выезжающих в хаджж брать билеты на пароходы в оба конца», и только на российские суда. Считали обоснованным, предписать капитанам судов настоятельно рекомендовать перевозимым ими пилигримам оставлять в консульстве «депозиты на обратную дорогу» (163).