Rossiyskaya_imperia_Aravia_i_Pers_zaliv_2018

он «затронул Мекку именно во время хаджжа»; и таким путем «пошатнуть авторитет халифа, султана Турции, в глазах тысяч паломников» со всех концов света.

«Расположившись лагерем в окрестностях Медины, мятежники грозятся овладеть Святыми городами … и вверить их в управление одному из своих шейхов». Турецкое правительство приняло решение немедленно отправить в Хиджаз «товарища военного министра Мух- тара-эфенди — для принятия мер по восстановлению порядка; а также специальную комиссию с включением в нее духовных лиц — для увещания народа» (209).

Благодаря щедрым подаркам, замечает И. А. Зиновьев, англичанам удалось привлечь на свою сторону и «представителей высшего духовенства» (210).

5 февраля, докладывал И. А. Зиновьев (17.02.1904), комендант Медины известил Константинополь о том, что «появившиеся там слухи о намерении Англии высадить войска на побережье Красного моря», в турецких владениях в Аравии, «придали мужества мятежникам». Комендант считает, что для нормализации обстановки одной «отправкой войск на подавление восстания» не обойтись; «необходимо приступать, и как можно скоро, к административным преобразованиям в этом крае».

О тогдашнем неспокойном положении дел в Хиджазе, уведомлял И. А. Зиновьев, «красноречиво» говорил тот факт, что «караван, состоявший из 10 тысяч мусульманских паломников, следовавших из Мекки в Медину, подвергся … в окрестностях Медины нападению арабов, которые дочиста обобрали паломников, убили и ранили многих из них». Генерал-губернатор Хиджаза оповестил Константинополь о том, что в Медину, как ожидается, «проследует еще от 60 до 70 тысяч паломников; и что для обеспечения их безопасности и охраны дороги необходимо выслать несколько батальонов». Доложил он и том, что «мятежным настроением заразились и войска … турецких гарнизонов в Хиджазе. …Так, командир размещенных в Медине пяти батальонов, полковник Бесим-ага, коему приказано было оказать содействие гражданским властям, ответил, что войска, находящиеся в его распоряжении, он никуда посылать не намерен, и готов присоединиться к мятежным арабам».

На днях, писал И. А. Зиновьев, «в Порту поступило прошение из Медины за подписью 500 жителей этого города, в том числе знатных горожан и нескольких духовных лиц. Просители горько жалуются на

притеснения местных властей; и заявляют, что если жалобы их не будут удовлетворены, то все население возьмется за оружие» (211).

«Возникшие в Хиджазе смуты, — сообщал И. А. Зиновьев (20.02.1904), — турецкое правительство приписывает проискам английских агентов и хедива египетского», подзуживаемого британцами. Эмиссары хедива, как доносит комиссар султана в Египте Мух- тар-паша, «отправились в Медину с целью вызвать среди местного населения волнения и выступления, направленные против власти нашего государя-халифа». Поговаривают даже о том, что зачинщики смут намерены, дескать, «обратить один из городов египетских в священный город, перенеся туда, силой или хитростью, святыни, оставленные Пророком Мухаммадом в Мекке и Медине» (212).

По сведениям, полученным турецким правительством из Медины, говорится в донесении И. А. Зиновьева от 17 марта 1904 г., в начале февраля мятежники предприняли попытку «овладеть мечетью, в которой покоится прах Пророка, но не преуспели в этом». Несколько дней спустя они «осадили дом коменданта Медины Ос- мана-паши, который со своими людьми в течение двух часов отстреливался от них. Командующему V корпуса предписано направить туда 4 батальона. Сверх того, дано распоряжение, чтобы 5 батальонов хиджазской дивизии», подлежащие отправке в Йемен, выдвинулись в Медину (213).

Информируя о беспорядках в Медине, консул Российской империи в Джидде В. фон Циммерман сообщал следующее (21.07.1904): «В конце марта 1904 г. в Медину была послана Портой особая комиссия…». Цель ее состояла в том, чтобы «разобрать дело» об имевшем место в середине января «протестном выступлении жителей Медины, со знатными горожанами во главе», против коменданта Ос- мана-паши, которому «с большим трудом удалось тогда спастись от грозившей ему гибели». Офицеры гарнизона отказались выполнить приказ об «усмирении бунта»; и войска «казарм не покидали».

Породили беспорядки налоги, которыми Осман-паша обложил городских жителей, считавших себя — «в силу дарованных им ранее Его Величеством Султаном привилегий — свободными от уплаты каких бы то ни было податей». Возглавили протестные выступления айаны (знатные горожане); «всего около 60 человек», включая самого шейх-уль-муфти (старшину муфтиев) (214).

Мединцы обвиняли Османа-пашу еще и в том, что он, как им стало известно, подкупил бедуинов из племени ал-харб, чтобы они захватили и «предали смерти» наиболее авторитетных и влиятель-

ных айанов Медины, поименно указанных в собственноручно составленном им списке.

Первым делом мединцы захватили местный телеграф. «Заставили чиновника установить сообщение с Константинополем, и потребовали к аппарату Его Величество Султана. …Вместо него подошел великий визирь». Разговаривать с ним они вначале вообще отказывались, «настаивали на своем требовании». Визирю все же удалось подвигнуть их разговору. И они известили его о том, что жители Медины «желают смены Османа-паши»; … и что если их требование не будет удовлетворено, то … «они сами его низложат. А если и это не удастся, то они обратятся за помощью к британскому правительству, и объявят себя подданными Англии» (215).

Последнее заявление, замечает фон Циммерман, невольно наводит на мысль, не связано ли происшедшее с деятельностью в Хиджазе британского правительства. Обращает на себя внимание и то, что возникновение беспорядков совпало по времени с «поездкой в Медину … британского вице-консула, доктора Мухаммада Хусейна, направленного туда британским консулом в Джидде по делу об ограблении бедуинами в сезон минувшего хаджжа — на пути из Мекки в Медину — владетельницы (бейгум) индийского княжества Бопала».

Жители Медины были вооружены скорострельными ружьями, такими же, как и бедуины, доставленными в Хиджаз контрабандным путем через Джидду. «В течение последних шести лет, — докладывал В. фон Циммерман, — скорострельных ружей прошло через Джидду более 70 тысяч». Торговля контрабандными ружьями, которая велась раньше в Рабуге и в пригородных селениях Джидды, теперь «совершается и в самом городе, прямо на рынке, и почти открыто». Там продаются ружья системы Мартини (индийской работы). «Сбываются и старые ружья, переделанные в Европе на систему Маузер, и другие образцы». Цены на них — «баснословно дешевые. За одно ружье с 50 патронами платят от 3 до 5 серебряных меджидие (от 4 кредитных руб. 80 копеек до 8 кредитных рублей). Посредником в контрабанде оружия здесь выступает английский торговый дом “Gellatly, Hankey & Co”». Помощь в этом деле оказывает ему «старшина местных лодочников».

Примечательно, отмечал фон Циммерман, что контрабанда оружием имеет место быть именно в тех местностях, в отношении которых британское правительство вынашивает определенные планы, где преследует свои политические цели. Англичан «можно заподозрить

внамерении организовать здесь, подобно тому, как сделано это было

вЙемене, восстание населения против турецкой власти, … дабы об-

легчить себе тем самым возможность утвердить свое господство и в Хиджазе» (216). Англичане прекрасно понимают, что «иметь в своих руках величайшие в мире магометанские святыни и столь чтимые магометанами религиозные центры», значит — получить возможность влиять на умы и настроения магометан всего света.

«…Владея почти всем западным побережьем Красного моря, англичане давно желают захватить и весь восточный его берег. …Это дало бы им громадные преимущества перед всеми другими державами, обеспечив за ними почти нераздельное господство» … в бассейне Красного моря. Владея Хиджазом и Недждом, Англия беспрепятственно смогла бы тогда осуществить свою давнюю мечту — «соединить Средиземное море с Персидским заливом железной дорогой из Суэца в Кувейт»; оба они «находятся ныне в ее власти». Захватом Хиджаза и Неджда «Англии удалось бы совершенно изолировать Йемен и Хадрамаут, что … облегчило бы ей, в удобный для того момент, присвоить себе обе эти местности».

Есть несколько факторов, пишет фон Циммерман, играющих на руку англичанам при осуществлении ими этой цели. Прежде всего — «родовая ненависть арабов к туркам». Здесь она подпитывается «сильным раздражением населения» в связи действиями местной турецкой администрации, равно как и ширящимся, год от года, их недовольством, и горожан, и бедуинов, своим шарифом.

Арабы Хиджаза, подчеркивает фон Циммерман, тяготятся их нынешним положением, … «для выхода из которого согласны были бы даже, как сами заявляют, подпасть под иноземную власть, хотя бы тех же англичан». Они же «стараются, исподволь, поддерживать и раздувать возмущение местных арабов против своих властей». Бесплатно распространяют среди них «разного рода брошюры на арабском языке, издаваемые в Сингапуре», в которых местные власти, и арабские, и турецкие, «выставляются в самом грязном и недостойном виде» (217). Подключили к этой работе и «влиятельных членов довольно значительной уже в Джидде и в Мекке колонии британскоподданных магометан-индусов, весьма основательно здесь утвердившихся и захвативших в свои руки очень значительную часть торговли Хиджаза». Эта колония — один из эффективных инструментов политико-дипломатической деятельности англичан в крае, «послушное орудие в руках здешнего английского консула». Члены ее наделены многими привилегиями в торговле с подвластными Англии землями. Делается это для того, чтобы наглядно показать арабам «выгоды и преимущества нахождения под британским протек-

торатом». Англичане работают здесь напористо. «Не пренебрегают никакими средствами для достижения своей цели, к которой, надо сказать, медленно, но верно приближаются».

Поддерживают связи с ‘Абд ал-‘Азизом Аль Са’удом, который, нанеся поражение неджскому эмиру, стороннику турок, и «поселившись в многолюдном и богатом городе ‘Унайза, лежащем на скрещении многочисленных караванных путей, грозится уже оттуда идти на Мекку».

Здешние бедуины, продолжает фон Циммерман, с каждым годом демонстрируют все большее и большее неповиновение. «Не признают над собой никакой власти, не исключая … самого шарифа. Не раз бывали случаи, когда они поджидали караваны с вещами, заказанными в Европе самим шарифом Мекки, их эмиром, и грабили их, уничтожая при этом все, что находили для себя ненужным» (218). Так, например, «был захвачен ими и поломан на куски присланный шарифу из Лондона … больших размеров и очень ценный телескоп для устроенной им в Мекке обсерватории». Наказать грабителей шарифу ‘Ауну ар-Рафику не удалось. Пришлось заказывать такой же новый телескоп и организовывать его доставку в Мекку «в сопровождении сильного конвоя» (219).

Или другой случай. «Летом прошлого года [1903], когда шариф с хиджазским генерал-губернатором направлялся в свою летнюю резиденцию в Та’иф, бедуины … на их глазах вытащили из коляски, за ноги, любимца шарифа, человека из его ближайшего круга. И грозились убить его, если шариф не отпустит содержащихся в Мекке заложников. И только когда шариф заявил, что заложников им не отдаст, даже если они исполнят свою угрозу, более того, повелит немедленно казнить заложников, тогда только бедуины … вернули шарифу его фаворита».

Нынешним летом [1904], опять таки во время переезда шарифа в Та’иф, бедуины в очередной раз «ограбили караван с его вещами, в числе которых, как говорят, были весьма ценные предметы».

Упоминает фон Циммерман в своем донесении и о том, как в начале 1903 г. «бедуины заградили поклонникам, шедшим из Джидды, доступ в Мекку». В продолжение 10 дней, извещает он, сообщение между Джиддой и Меккой было прервано. «И только после того, как генерал-губернатор и шариф заплатили им … довольно большую сумму за проход паломников, бедуины позволили пилигримам проследовать в Мекку (220).

Надо сказать, отмечает фон Циммерман, что когда для совершения паломничества в Святые земли ислама в Хиджаз приезжают знатные лица, состоящие под британским протекторатом, то английский консул в Джидде делает максимум возможного, чтобы со стороны местных властей им были оказаны «знаки внимания». Два года назад [1902], к примеру, когда прибыл сюда на хаджж какой-то хадрамаутский шейх, состоящий под английской опекой, то британский консул добился того, чтобы перед окнами дома, где остановился шейх, «каждый вечер играл турецкий военный оркестр». Такие приемы и встречи «бросаются в глаза, всем и вся, ибо резко контрастируют с приемом других высокопоставленных магометан, посещающих Хиджаз», тех же турецких чиновников из Константинополя (221). Базар долго потом говорит об этом, что, конечно же, идет на пользу англичанам, их престижу среди местного населения.

В 1903 г., рассказывает фон Циммерман, бедуины преградили путь паломническому каравану с махмалем из Египта. Глава каравана обратился за помощью к хиджазскому генерал-губернатору. Грозился, что если таковой не последует, то он «вернется в Египет с жалобой на местные власти. И только в сопровождении предоставленного дополнительного военного эскорта каравану удалось пройти в Медину, силой заставив бедуинов уступить ему дорогу».

Следует сказать, пишет фон Циммерман, что «вот уже несколько лет кряду Священный караван опасается идти из Мекки в Медину сухим путем, как делал это прежде. Пробыв в Мекке отведенное время, движется в Медину через Джидду и Ямбо [Йанбу]».

«Несколько злодейств» в отношении паломников, «ночевавших на шлюпках у берега в ожидании своей очереди, чтобы сесть на пароходы», бедуины совершили и в самой Джидде, сообщает фон Циммерман. «Море в том месте было усеяно трупами.…Такого в прежние времена никогда не случалось» (222).

Судя по публикациям в египетской прессе, докладывал фон Циммерман, Англия сделала Турции (через турецкого верховного комиссара в Египте Мухтара-пашу) «строгое представление по поводу здешних беспорядков». Докладывая об этом своему правительству, Мухтар-паша внес ряд предложений, реализация которых, по его мнению, необходима, чтобы «удержать Хиджаз». Так, он считает обязательным замену нынешнего хиджазского генерал-губернатора Ахмеда Ратиба-пашу, и как можно скоро, на человека более энергичного. Высказывается также за «удаление из Мекки» ‘Ауна ар-Рафи- ка-паши, и «поселение его на жительство в Константинополе». На-

стаивает на наказании бедуинов, повинных в разбоях, — «отнятием у них награбленного добра».

Меры в отношении бедуинов, замечает фон Циммерман, следовало предпринять намного раньше. Теперь же, когда англичане снабдили их скорострельными ружьями, сделать это будет намного труднее. Необходима уже военная экспедиция в глубь страны, ибо, прослышав о выступлении турецких войск, они тотчас же укроются — «уйдут в Джабаль Шаммар и в другие отдаленные и малодоступные провинции Внутренней Аравии».

Нынешнее состояние турецких войск, информировал посла в Константинополе фон Циммерман, — «крайне неутешительное». Содержатся солдаты плохо; «вид имеют исхудалый, жалкий, можно сказать; ходят в лохмотьях; нередко без обуви. Очень много дезертиров. Только в одном Йемене, по состоянию на 6 апреля с. г. [1904], их насчитывалось не менее 300 человек».

Солдаты, выслужившие срок, «но не отпускаемые со службы своим начальством, пользуясь правом убежища в мечетях, все чаще

ичаще укрываются в них». Два таких случая имели место в Джидде (в марте, в мечети на базаре). «Первый раз укрывшихся в мечети солдат взяли силой. В перестрелке погибло по несколько человек с обеих сторон. Теперь же они вот уже третий месяц, как находятся

вмечети, расставив у нее свои караулы. Военные власти посылают им воду и пищу из опасения, чтобы солдаты не грабили рыночных торговцев». Здесь, в Джидде, в мечети на базаре, укрылось «около полуроты, а в Медине, в главной мечети города, — целый батальон» (223). В Медине «12 турецких офицеров приговорили к пожизненному заключению в крепости». Один из них будет содержаться в форте

вТа’ифе, другие — в Мекке.

«У всех бедуинов при входе в Джидду изымают ружья. За каждое отбираемое ружье выдают по 10 серебряных меджидие (16 кредитных рублей). …Контрабандный провоз оружия не прекращается».

Докладывая о положении дел в Йеменском вилайете, фон Циммерман отмечает, что «в Асире — восстание. Почти вся местность —

вруках бедуинов. Командующий тамошними турецкими войсками обратился к своему начальству с просьбой о подкреплении, деньгами

илюдьми». Но вместо подкрепления получил приказ отправить войска в Медину, «целых три батальона» (224).

Всвязи с неспокойным положением дел в Медине, сообщал посол в Константинополе И. А. Зиновьев (09.08.1904), «комендант го-

рода считает необходимым, чтобы находящиеся в его распоряжении все 11 батальонов оставались на месте» (225).

В Северной Аравии, говорится в депеше И. А. Зиновьева от 01.10.1904 г., вот уже несколько лет полыхает восстание арабов против турок. Британцам оно на руку, и они подогревают его, как могут. «Подчинив своему исключительному влиянию почти все юго-восточ- ное побережье Персидского залива от мыса Раас-эль-Хадд до границы Бассорского вилайета», Британская империя стремится ныне к тому, чтобы расширить его и на арабские племена Центральной Аравии. «Слабость там турецкой власти» подталкивает Англию к активным действиям по реализации ее «честолюбивых планов».

Турки считают, что, овладев ‘Унайзой, Ибн Са’уд «задумал подчинить себе и Священный город Медину, для чего вошел в тайные сношения с восставшими против турецких властей горожанами». Говорят, что ему «удалось собрать вокруг себя многие арабские племена». По сведениям турок, «англичане будто бы снабжают его оружием и деньгами через кувейтского шейха Мубарака». В августе английскому агенту в Кувейте доставлено было, по их словам, на пароходе компании «Маккензи», 20 ящиков с боеприпасами, предназначенными для Ибн Са’уда, «большей частью — с динамитом» (226).

По информации, полученной из источника в местной администрации, доносил русский генеральный консул в Багдаде (02.12.1904), на помощь Ибн Рашиду, своему стороннику, турки намереваются направить «8 таборов пехоты, 2 полка кавалерии, 4 полевых и 4 горных орудия; всего 5 500 человек под командованием мушира Файзи-па- ши». Предстоящая экспедиция эта есть не что иное, как «попытка турок встать твердой ногой во Внутренней Аравии». Первая экспедиция закончилась для турок печально — «ее полным истреблением» Ибн Сау’дом. Для новой экспедиции «одних лошадей нужно не меньше 1500, а налицо нет и сотни. Средств же для их покупки не имеется. Вьючных животных потребуется не меньше 10 000». Арабы, прослышав, что турки собираются «секвестрировать животных», укрылись со своими стадами в пустыне. «Касса Багдадского вилайета пуста. Соседние вилайеты не собрали на экспедицию и 10 000 лир», что составляет менее четверти требуемой суммы. «Убеждение, что и эту экспедицию постигнет такая же участь, что и предыдущую, в войсках настолько сильно, что офицеры … подают в отставку, а солдаты не скрывают намерений дезертировать, массами» (227).

«Султан, — докладывал из Константинополя И. А. Зиновьев (22.12.1904), — признал необходимым избавиться от столь опас-

ного противника, как шейх Мубарак», правитель Кувейта, который оказывает помощь Ибн Са’уду в его схватке с Ибн Рашидом, опорой турок в Неджде. «И в этих видах решился прибегнуть к средству, которое, если верить народной молве, не раз уже применялось им в подобных случаях». В первой половине минувшего ноября мекканскому эмиру ‘Ауну ар-Рафику «предписано было приискать между арабами несколько человек, которые … были бы нерасположенными к Мубараку Аль Сабаху и согласились бы покончить с ним и с его приближенными». Эмиру ясно дали понять, что «в его распоряжение будут предоставлены все средства, необходимые для обеспечения успеха этого замысла».

‘Аун ар-Рафик «не замедлил ответить», что «среди знатных арабов ему удалось найти несколько надежных людей, вызвавшихся привести в исполнение желание султана …».

В состоявшемся затем разговоре по этому вопросу с великим визирем, тот «посоветовал султану поинтересоваться мнением на этот счет у валия Бассоры, человека, хорошо осведомленного о положении дел в Кувейте».

«При настоящих обстоятельствах, — отвечал он на соответствующий запрос султана, — предприятие такого рода не только не обещает выгод, но может оказаться даже опасным. Шейх Мубарак находится под официальным покровительством английского правительства; и нельзя поручиться за то, что в случае успеха покушения на него англичане не предпримут в пределах Бассорского вилайета чего-либо для нас нежелательного. …Полагаю, что … выгоднее было бы сблизиться с Мубараком Аль Сабахом, нежели решиться на предприятие, которое может повлечь за собой опасные для Турции последствия».

Это мнение, отмечал И. А. Зиновьев, поддержанное великим визирем и министром иностранных дел, «султан принял». Вместе с тем, не преминул объявить, всем троим, что отныне они будут нести ответственность «за все те неблагоприятные последствия», которые последуют «за отменой задуманного им плана» (228).

Генерал-губернатор Бассорского вилайета, сообщал И. А. Зиновьев (12.01.1905), «донес в Константинополь, что, не довольствуясь двумя небольшими военными судами, находящимися в Кувейтской бухте, англичане прислали туда два других –“Lawrence” и “Sphinx”. Сверх того, в Кувейт прибыл английский капитан в сопровождении трех чиновников …». Он обследовал крепостные сооружения Кувейта и окрестности города. Посетил Казиму и Умм-Каср. Одновременно с мероприятиями по усилению защиты Кувейта «англичане изыски-

вают средства» и для оказания помощи шейху Ибн Са’уду на случай «нападения на него турецкого отряда» (229).

В четверг, 20 ноября 1908 г., говорится в донесении российского консульства в Джидде от 28.11.1908 (230), сюда из Константинополя прибыл вновь назначенный турецким правительством эмир Мекки, шариф Хусейн. «Последние лет пятнадцать он не посещал Хиджаз, живя заложником в Константинополе…». История мекканских эмиров времен турецкого господства в Хиджазе — это история борьбы за власть между ними и представителями турецкой власти, хиджазскими валиями.

«Такой энергичный и деятельный генерал-губернатор, как Ос- ман-паша, сводил влияние шарифов на нет. Слабые же и продажные валии, напротив, уступали энергичным шарифам. Или же, как это делал Ахмед Ратиб-паша, служивший валием Хиджаза последние 17 лет, вступали с ними … в сделки и делили между собой крупную добычу, что получали от грабежа и эксплуатации паломников». При таких валиях дела в вилайте приходили в «вопиющее запущение».

Эмиры Мекки единолично и бесконтрольно, можно сказать, распоряжаются делами, связанными с обслуживанием паломников. Наделяют таким правом тех жителей Священных городов, кто «вносит за его откуп большую сумму», иными словами, руководствуются соображениями «исключительно материального характера» и личной выгоды.

Интерес европейских держав к Хиджазу, этому «прикрытому таинственной недоступностью уголку земли», появление в Джидде европейских консулов всегда вызывало у шарифов лишь одно — страх «за сохранение установившихся и отвечающих их интересам порядков». Именно в этих опасениях и следует, по-видимому, «искать главную причину вспышек религиозного фанатизма населения Джидды, выразившегося в избиении европейской колонии и иностранных консулов в 1858 г.».

Очередной попыткой, имевшей целью «запугать европейцев» и заставить их «демонтировать систему карантинных постов», стали волнения и беспорядки 1894 г., «подстрекаемые бывшим шарифом» (‘Ауном). Дело дошло до того, что «европейцы оказались буквально запертыми в стенах Джидды; и возможные еще 10-12 лет тому назад поездки их на 15–20 верст в глубь Аравии отошли … в область преданий».

Некоторые шарифы «были знакомы с иностранными консулами». Принимали их во время своих пребываний в Джидде; и даже