Rossiyskaya_imperia_Aravia_i_Pers_zaliv_2018

Главным посредником в торговле бахрейнским жемчугом с Европой выступала Индия. Прямых отношений с аравийскими тор- говцами-оптовиками жемчугом, таввашами, «европейские фирмы, завязать, как ни старались, не смогли». На всем побережье функционировала тогда «только одна немецкая контора». И та специализировалась на коммерческих операциях не с жемчугом, а с жемчужными раковинами, вывоз которых за 1901 г. «составил 15 тыс. тонн» (10).

Во времена португальского владычества в Персидском заливе, приводит интересные исторические факты профессор Н. Богоявленский, с «каждой лодки», занимавшейся ловлей жемчуга, португальцы ежесезонно взимали специальный платеж в размере «15 аббасов» (трех рублей в пересчете на русские деньги). Без документа об уплате этого налога, под коим подразумевалось официальное разрешение на жемчужный промысел, «парусник подлежал потоплению». Выловленный арабами жемчуг португальцы «силой заставляли продавать», притом по максимально низкой цене, «в их факторию в Гоа» (11).

Жемчужный промысел есть и в Красном море, пишет русский ученый-зоолог. Занимаются жемчужным промыслом и около Суэца, и у Джидды. Но именно Персидский залив можно, все же, считать «первым местом на всем земном шаре по богатству, красоте и ценности добываемого там жемчуга, а острова Бахрейна — первым жемчужным местом во всем Персидском заливе». Скупают бахрейнский жемчуг местные арабские купцы и индусы-банйаны.

Крупный торговец жемчугом, к которому у меня имелось рекомендательное письмо, и который всячески опекал меня на Бахрейне, рассказывает Н. Богоявленский, исполнил мою просьбу и показал мне все сорта вылавливаемого в Заливе жемчуга. Дело было так. Явился он ко мне часов, эдак, в девять вечера, в кафтане, «весь край которого был увязан в большие узелочки». Усевшись, стал их развязывать и высыпать передо мной «целые пригоршни жемчуга», разных размеров и цветов, «то черных, то золотистых, то белоснежных». Проговорив со мной часов до двенадцати, «снова завязал свои узелочки», и, нисколько не страшась наступившей темноты, отправился домой. Один, по безлюдным и темным улочкам города (12).

Интересные сведения о Бахрейне сообщает в своем «Исто- рико-политическом обзоре северо-восточного побережья Аравийского полуострова» (1904) посол Российской империи в Константинополе Иван Алексеевич Зиновьев.

Острова Бахрейнского архипелага, указывает он, два из которых носят названия Бахрейн и Мухаррак, «образуют центр пользу-

ющихся всемирной известностью жемчужных ловель». Именно это служило, и не раз, «непосредственным поводом к посягательствам на Бахрейн» со стороны целого ряда государств, которые имели целью «упрочить свою власть в Персидском заливе». После «падения португальского владычества» в крае овладеть островами Бахрейнского архипелага «пытались поочередно персы, султаны Маската, ваххабиты и турки», пока Бахрейн не вошел в сферу влияния Англии (в 1861 г. Бахрейн, к сведению читателя, подпал под протекторат Англии де-факто, а в 1871 г. — де-юре).

Англичане, продолжает И. А. Зиновьев, предприняли три крупных военно-морских экспедиции против Бахрейна (в 1859, 1867 и 1869 гг.). В 1867 г., к примеру, обвинив шейха Мухаммада ибн Халифу в «поощрении пиратства» и укрытии у себя корсаров, «разрушили огнем палубной артиллерии своих судов» фортификационные укрепления Манамы, столицы Бахрейна. «Непокорных членов» правящего семейства сослали в Индию, а верховную власть в стране вверили 25-летнему шейху ‘Исе ибн ‘Али ибн Халифе.

Акцент в разделе, посвященном в его историко-политическом обзоре Бахрейнским островам, И. А. Зиновьев делает на их роли и месте в морской торговле края. Бахрейнские острова, отмечает он, — один из главных торговых центров Персидского залива. Численность населения островов «превышает 60 000 душ». Торговый оборот «по ввозу и вывозу достиг в 1902 г. полтора миллиона фунтов стерлингов». Главная промысловая отрасль, которой является ловля жемчуга, «дала в 1901 г. около полумиллиона фунтов стерлингов дохода». В жемчужную ловлю вовлечено до одной тысячи бахрейнских парусников, «и почти столько же прибывает для участия в ней с разных мест Аравийского полуострова».

Бахрейнские острова «изобилуют ключами пресной воды, недостаток коей на Аравийском побережье ощущается практически повсеместно».

Острова эти «намечены Лондоном как будущая станция для английской флотилии в Персидском заливе» (13).

Заслуживает внимания и информационно-справочный материал под названием «Краткое обозрение острова Бахрейн и его торговли», подготовленный в 1905 г. консулом Российской империи в Бушире Николаем Помпеевичем Пассеком.

В верхней части Персидского залива, говорится в нем, между двумя турецкими владениями в Прибрежной Аравии, Эль-Катифом и Эль-Хасой, «приютилась группа Бахрейнских островов, названная

так по имени самого крупного из них — Бахрейна. Другие острова этой группы — в порядке их величины — следующие: Мухаррак, Ситра, Наби-Салих, Умм-Наасан, Сайс и другие».

Почва на Бахрейне «по большей части — плодородная». Произрастают на острове том овощи и фрукты, «из которых особенно славится крошечный зеленый лимон».

Прибрежные воды «изобилуют рыбой». Наряду с финиками она — «главный продукт потребления населения». Численность его «не превышает 70 тыс. чел.».

По своему внешнему виду «бахрейнцы хорошо сложены» и «известны в Персидском заливе своими выдающимися способностями к торговле и морским промыслам».

Главный город острова, в котором размещается резиденция правителя, шейха Ибн ‘Исы из рода Аль Халифа, — Манама. «Содержится в чистоте. В городе насчитывается 20 тыс. жителей».

На острове Бахрейн «разбросано несколько десятков густонаселенных деревень». В каждой из них — финиковые сады и обрабатываемые поля. И потому любая из них представляет собой «пышный оазис с сочной зеленью на фоне окружающей ее неприглядной пустыни».

На острове Мухаррак стоит одноименный город. «Как по величине, так и по численности населения он не уступает Манаме». Там у бахрейнского шейха тоже есть дворец.

«Своим благосостоянием и бурным ростом, — извещает Н. Пассек, — Бахрейн обязан, с одной стороны, географическому положению, а с другой — жемчужному промыслу, известному на всех ювелирных рынках мира». Бахрейн — это «главное складочное место» Северо-Восточной Аравии. Товары на Бахрейн идут «из всех стран света». И уже оттуда их поставляют и в Катар, и в Эль-Хасу, но «главным образом — внутрь Северной Аравии, в Неджд».

«Жемчужная охота» на отмелях «начинается в конце мая и оканчивается в конце сентября. В ней участвуют почти все жители прибрежных деревень». К началу жемчужного лова прибывают также парусники из Персии, Маската и с «Пиратского берега» (земли, входящие сегодня в состав ОАЭ). Число их доходит порой до четырех тысяч. Каждый парусник имеет на борту минимум 5–8 человек, Получается, что «ежегодно в промысле участвует не менее 25 тысяч человек». Ежегодно «только в водах Бахрейна жемчуга вылавливают на 350 тысяч рублей».

«Покупатели жемчуга или их поверенные съезжаются на Бахрейн по большей части из Бомбея и из Багдада; проживают на

острове в продолжение всего сезона лова». Подавляющее большинство покупателей — «бомбейские купцы-парсы. Они закупают жемчуг для Европы; главным образом — для Лондона». Багдадские торговцы доставляют его в Сирию, Турцию и Персию. «Бомбей требует жемчуг с желтизной»; Багдад же — исключительно белый.

Что касается жемчужных раковин, сообщает Н. Пассек, то прежде «они скупались французскими и немецкими торговыми домами, имевшими постоянных представителей в Манаме». В настоящее же время «почти единственным покупателем» раковин является одна лишь немецкая фирма — «Ванхаус и Компани». Товар этот она отправляет в Гамбург — для инкрустаций разного рода предметов, в том числе ручек ножей для столовых сервизов.

Неплохой доход шейх Бахрейна имеет и от таможни, «которую, как и султан Маската, он сдает в аренду». Так, в 1905 г. «права на аренду таможни в Манаме приобрело одно товарищество индусских купцов — за сумму в 108 800 рублей (170 000 рупий). Таможенная пошлина на товары варьируется от 4% до 6%».

Большая часть бахрейнской торговли «совершается в кредит». Рис, к примеру, «из расчета в 20–40% годовых; срок кредита не превышает 9 месяцев». Все большим спросом у местного населения пользуется чай. Кофе потребляется много.

«В ходу на местном рынке турецкая лира (8 руб. 55 коп.), австрийский доллар (78 коп.) и индийская рупия (64 коп)».

Одна из местных «особенностей», по выражению Н. Пассека, — «подземные ключи пресной воды на островах Мухаррак и Бахрейн». В юго-западной части Бахрейна, ниже «пальмового пояса», — песчаная пустыня. В ней много высоких холмов. Археологи-путешествен- ники Дюран и Джеймс Теодор Бент выяснили, что холмы эти — не что иное, как могильные курганы. «В них найдены склепы, состоящие из двух отделений, очень аккуратно выложенных большими известковыми плитами. В самих могилах обнаружены разные предметы и утварь с рисунками финикийской эпохи».

Извещая о торговой деятельности Бахрейна, Н. Пассек приводит следующие данные. В 1903–1904 финансовом году «Бахрейн посетило 787 парусных судов, а именно: арабских — 287, персидских — 221, турецких — 235, маскатских — 19, английских — 24, французских — 1; и 39 пароходов, в том числе 37 английских, 1 австро-венгерский и 1 греческий». Торговый оборот Бахрейна за этот год составил: «1) с Индией: ввоз — 5 563 546 руб., вывоз — 6 809 587 руб.; 2) с Турцией: ввоз — 3 326 822 руб., вывоз — 1 029 398 руб.» (14).

В донесении от 28 мая 1905 г. Н. Пассек приводит дополнительные интересные сведения о деятельности манамской таможни.

Центр бахрейнской торговли, уведомляет он, — город Манама. Здесь располагается главная таможня. Делами ее заведует «одно известное товарищество индусских купцов», арендующих эту таможню у шейха ‘Исы. «Право на аренду приобретается с торгов и оформляется контрактом». Пошлины, в зависимости от категории товара, «устанавливаются двоякие: 4% и 1%». Право на таможенные операции с грузами первой группы, облагаемыми 4% таможенной пошлиной, «сдано в аренду» в начале текущего года (1905) «за 135 000 рупий в год, сроком на 2 года, до января 1907 г.; а на вторую — за 35 000 рупий, на период 6 месяцев, до июля 1905 г.».

Арендатором таможенных операций с обеими группами товаров, облагаемых этими двумя таможенными пошлинами, является индусское купеческое товарищество «Гангарам и Компания». Местные жители называют его «Бейт Ганг», то есть «Торговый дом Ганг». Состоит это товарищество из «четырех пайщиков» во главе с Гангарамом. За истекший арендный срок чистая прибыль товарищества от таможенных операций достигла «80 000 рупий или 51 200 руб. серебром».

Найдя аренду таможни делом для себя прибыльным, замечает Н. Пассек, и, желая сохранить за собой такую возможность и в дальнейшем, «товарищество ссудило шейху ‘Исе 150 000 рупий». Однако это не пришлось по вкусу англичанам, вынашивающим планы «установить на Бахрейне свой porto franco», то есть порт, обладающий правом беспошлинного ввоза и вывоза товаров. За такую уступку со стороны шейха они готовы выплачивать ему некую годовую субсидию и посредством ее «держать его в финансовом отношении в своих руках». Понимая это, шейх ‘Иса на предложение англичан не согласился. И тогда «англо-индийское правительство через своих консульских агентов» известило членов товарищества-арендатора таможни о том, что если по истечении сроков контракта на управление бахрейнской таможней они вздумают возобновить контракт, то «англо-индийское правительство откажет им в покровительстве и поддержке». Притом не только в землях бассейна Персидского залива, но где бы то ни было вообще.

«Статистика ввоза и вывоза на бахрейнской таможне не ведется», — докладывал Н. Пассек. Приводимые ниже цифры почерпнуты из бесед с таможенными служащими. В 1904 г. на Бахрейн было ввезено: «3 000 ящиков головок сахара; 8 000 мешков сахарного песка; 150 тысяч мешков риса; 5 000 мешков муки; 19 000 ящиков керосина;

7 000 ящиков кофе; 1 000 ящиков чая; 4 000 связок оманского табака (1 связка=40 русским фунтам)». Вывезено же: «жемчуга: с Бахрейна — на 70 ланов (1лан=100 000 рупий) и из окрестностей Бахрейна — на 40 ланов; а также 3 000 ман (1 бахрейнский ман равен 62 русским фунтам) фиников».

По пятницам (выходной день) и в дни мусульманских праздников, отмечает Н. Пассек, над зданием бахрейнской таможни вывешивают «красный шейхский флаг» (15).

Британская империя и Бахрейн

Англия зорко, по выражению русских дипломатов, оберегала свои интересы на Бахрейне. О том, как она поступала с теми, кто противился ее диктату, рассказывают документы АВПРИ.

Так, в столкновении Бахрейна с Катаром в 1896 г., писал в одном из донесений российский консул в Багдаде Алексей Федорович Круглов (май 1898 г.), британцы «выказали озлобленную жестокость». Имея в виду не допустить образования ушедшим с Бахрейна племенем ал-‘али поселения в местечке Зубара, что на побережье Катара, напротив их протектората, Бахрейна, они «направили туда свои военные суда». Приказ, отданный командирам, гласил: «Лодки и баржи племени ‘али, ушедшего с Бахрейна в Катар, — захватить! Племя назад вернуть!». Когда же оно «не пожелало покинуть Зубару», то английские канонерки открыли огонь по стоявшим у Зубары арабским парусникам. «Около 40 из них потопили; 120 других захватили» и увели в Линге. «Треть владельцев отведенных в Линге судов заплатила дорогую пеню за их возврат». Те же, кто оказался не

всостоянии оплатить «наложенный англичанами штраф, лишились своих судов — их затопили» (16).

Или другой пример. Шейх ‘Али ибн Хамад, племянник шейха ‘Исы, сообщали из Константинополя И. Зиновьев (17.02.1905) и из Бушира Н. Пассек (18.02. и 30.05.1905), «этот популярный и влиятельный

внароде противник англичан из правящего семейства», то и дело «вызывавший смуты», был «угрозой английскому влиянию на Бахрейне». Англичане опасались, что он может «узурпировать власть», и решили «отделаться от него». Британский политический резидент в Бушире, сэр Перси Кокс, прибывший на Бахрейн в сопровождении двух крейсеров, «Редбрест» и «Фокс», направил к шейху ‘Али посланца, дабы тот оповестил «смутьяна» о принятом англо-индийским правительством решении: «Сослать его, по примеру дяди, Мухаммада ибн Халифы, в Аден. На устройство частных дел дал 48 часов». Но шейх ‘Али воспротивился

такому приказу, и скрылся. Бежал в Катар. Вместе с популярным в народе, придерживавшимся тех же взглядов, что и он сам, и также преследуемом англичанами, кади (религиозным судьей) Ахмадом ибн Махди. Укрылся в племени бану на’им, у родственника своего, шейха Насифа ибн Мубарака, вождя племени ал-на’им (17).

Узнав об этом, англичане арестовали несколько человек из свиты шейха ‘Али, но, не добившись от них никаких сведений о беглецах, отпустили, «взыскав, однако, 6 тысяч рупий штрафа». Затем сэр Перси Кокс распорядился конфисковать имущество шейха ‘Али, и потребовал от шейха ‘Исы «поимки племянника». Когда же правитель Бахрейна заявил, что это едва ли возможно, то, по приказу своего резидента, англичане «силой взяли в качестве заложников» шейха Ахмада ибн ‘Ису, старшего сына шейха ‘Исы, а также шейха Джасима ибн Махди, брата бежавшего кади Бахрейна. Объявили, что «будут удержать их на крейсере в качестве заложников до исполнения требования о выдаче им шейха ‘Али».

Конфискация имущества шейха ‘Али, как следует из донесений русских дипломатов, проходила следующим образом. Английские солдаты и сипаи окружили его дом. «Бесцеремонно выгнали из него женщин», в том числе дочь шейха ‘Исы, бывшую замужем за шейхом ‘Али. «Имущество, сколько-нибудь ценное, изъяли, а все остальное сожгли», в двух принадлежавших шейху ‘Али парусниках.

Конфискованный скот и изъятое имущество, погрузив на английские военные суда, «развезли по нескольким портам и продали

саукционов, устроенных в английских консульствах». Лошадей, быков и овец — в Бушире; ковры и финики — в Маскате. Кое-что из этого имущества, а также верблюдов, принадлежавших шейху ‘Али, отправили в Кувейт — «в подарок» шейху Мубараку. Принять такой,

спозволения сказать, «подарок» он отказался, сразу и категорично; «и тогда имущество это распродали на кувейтском базаре». От продажи выставленных на аукцион в Бушире домашних животных, список которых был составлен, к слову, на официальном бланке английской дипломатической миссии, британцы «заработали 1200 туманов». В торгах участвовали «исключительно англичане и армяне, — информировал Н. Пассек. — Я же сделал все возможное, чтобы другие европейцы и персияне выказали англичанам хотя бы пассивный протест своим отсутствием на торгах» (18).

Вдоме шейха ‘Али расквартировали часть конвоя, состоявшего при английском политическом агентстве на Бахрейне, «насчитывавшего 50 сипаев».

«За поимку и доставку» шейха ‘Али, как официально объявил об этом британский политический резидент в Персидском заливе, англо-индийское правительство «назначило вознаграждение в 10 000 рупий» (19).

Во время всех этих событий английский политический агент на Бахрейне издал распоряжение (май 1905 г.) «о необходимости для бахрейнцев — в силу трактата шейха ‘Исы с королевой Викторией от 1892 г. — испрашивать у него разрешение в случае продажи или залога ими своих земель чужестранцам». Потребовал немедленно предоставить ему для проверки «все купчие и закладные по земельным делам, начиная с 1892 г.».

К сведению читателя, согласно упомянутому выше трактату, ни сам шейх ‘Иса, ни его потомки и наследники не имели права разрешать своим подданным ни продажу, ни залог их земель чужестранцам без соответствующего предварительного уведомления о заключении таких сделок английского политического агента (20).

Толчком к появлению данного распоряжения послужил, что интересно, опять-таки, фактор повсюду мерещившейся англичанам «русской угрозы». Дело в том, что практически вплотную к английскому политическому агентству примыкал «большой участок земли», принадлежавший известному уже читателю торговцу жемчугом, шейху Дарина, подданному Турции Мухаммаду ибн ‘Абд Аллаху. Все бы ничего, но вопреки воле английского политического агента на Бахрейне, он продемонстрировал, ярко и недвусмысленно, свое доброе отношение к нашему Отечеству во время посещения Бахрейна Н. Богоявленским: купил ему дом для проживания, сказав, что передает его в распоряжение русских, и организовал встречу с правителем Бахрейна. Британцы опасались, как бы этот участок земли не перепал русским. И потому, ссылаясь на трактат от 1892 г., «своевольно овладели им», пустив слух, что «земля эта была куплена, дескать, шейхом «для русского правительства» без консультаций с ними (21).

Одновременно с этим политический агент «поручил образованным индусам» из числа состоявших при агентстве 50 сипаев «снять план острова и населенных пунктов, и провести перепись населения и его имущества» (22).

Докладывая о «репрессивных действиях англичан на Бахрейне», затронувших правящее семейство Аль Халифа, посол России в Константинополе доводил до сведения МИД, что мотивировали это бритты так. Поскольку остров Бахрейн, «находится под протекторатом Англии, — говорили они, — то королевское британское прави-

тельство имеет полное право принимать те меры, которые оно сочтет необходимыми в видах возмездия за совершенные на острове насилия, или для охраны покушений на него», извне или изнутри (23).

Население Бахрейна, согласно донесению Н. Пассека (30.05.1905), отреагировало на действия англичан крайне негативно. Некоторые семейно-родовые кланы заявили, что «не смогут жить на острове при таком обращении с ними англичан, покинут свои дома и земли, и переселятся на Аравийское побережье». Услышав такие слова из уст старейшин влиятельных кланов, англичане ретировались. Тут же отпустили на свободу и шейха Ахмада ибн ‘Ису, сына правителя Бахрейна, и шейха Джасима ибн Махди, и брата его, шейха Ахмада ибн Махди, вернувшегося на Бахрейн, узнав об аресте брата (24).

Шейх же ‘Али, этот «предмет постоянных брожений на Бахрейне, наскучившись, — по выражению Н. Пассека, — скитаниями, тайно возвратился в Манаму», имея в виду отправиться оттуда, повидавшись с родными, в Мекку. Но был схвачен англичанами и доставлен в Бушир, а оттуда — «сослан в Бомбей», куда его доставили на судне вице-короля Индии. «Будучи присужден к изгнанию, проживал в Бомбее, в доме одного перса; и получал от английского правительства 500 рупий в месяц» (25).

В разгар бахрейнских событий, сообщал Н. Пассек (22.01.1905), англичане попытались, было, отжать у шейха ‘Исы таможню. В ответ на этот ход инглизов «правитель Бахрейна запретил своим подданным … выгружать в порту английские пароходы». Простояв там дня два-три, они уходили в Бушир неразгруженными. И англичане от своих намерений отказались (26).

Все происшедшее на Бахрейне арабы Прибрежной Аравии восприняли, как можно понять из документов АВПРИ, крайне отрицательно. В последнее время, говорится в донесении Н. Пассека от 29 ноября 1905 г., в отношениях англичан с шейхами арабских уделов, разбросанных по всему Аравийскому побережью Персидского залива, «начиная от Кувейта и Бахрейна, и дальше по “Невольничьему” берегу вплоть до Маската», отмечается некое охлаждение. Причиной тому — действия англичан, предпринятые ими в конце прошлого года «по отношению к представителю правящего на Бахрейне семейства». Речь идет об аресте и аукционной распродаже имущества шейха ‘Али, его поимке и высылке в Бомбей, где он проживает ныне под арестом. Дубай, по слухам, отреагировал на действия англичан на Бахрейне «отказом допустить у себя устройство английской почтовой конторы» (27). Шейх Мубарак, правитель Кувейта, не принявший «конфискаци-

онный подарок» англичан, повелел, чтобы «всякий иностранец, прибывающий в Кувейт без определенных занятий, останавливался — во избежание каких-либо недоразумений с англичанами — в его доме, дабы состоять под его личным наблюдением до отъезда из Кувейта» (28).

Документы АВПРИ рассказывают, что свой протекторат на Бахрейне англичане активно использовали для поставок оружия в племена, населявшие земли в турецких владениях в Аравии.

Снабжение племен Аравийского побережья Персидского залива «скорострельным оружием продолжается», доносил из Багдада коллежский советник Алексей Федорович Круглов (08.04.1901). «Англичане конфискуют оружие только там, где, как, например, в Маскате, оно может быть обращено против них самих». Главными оружейными рынками Персидского залива того времени выступали, по его словам, Кувейт, Бахрейн и «несколько отстоящий от них Линге». Можно с уверенностью констатировать, отмечал он, что существование этих оружейных рынков «не только не вызывает протестов со стороны английских политических агентов, но, наоборот, поощряется ими». И наглядный тому пример — Бахрейн. Оружие на Бахрейн «поступает на английских пароходах». Перегружается на местные парусники и переправляется в Эль-Катар — для передачи шейху Джасиму ибн Тани. Недавно турки изъяли там «20 ящиков ружей Генри Мартини и 50 ящиков патронов». Однако большую часть этой оружейной партии укрыть от турок арабы все же успели. Шейх Джасим, замечает консул, «питает недружелюбные чувства к туркам; и не раз уже имел с ними кровавые столкновения» (29).

Можно сказать, что правитель Бахрейна, шейх ‘Иса, уведомлял МИД России посол в Константинополе, действительный тайный советник Иван Алексеевич Зиновьев (17.02. 1905), «находится у Англии в полном подчинении. Он связал себя с нею трактатами, которые обязывают его не входить в соглашения с иностранными правительствами, не допускать к себе их консульских агентов без согласия на то Великобритании, не разрешать им обустраивать на Бахрейне угольные станции, не уступать иностранным державам никакой части бахрейнской территории».

Насколько Бахрейн важен для англичан, резюмирует И. А. Зиновьев, говорит тот факт, что он «намечен ими как будущая станция для военных судов Британской империи в Персидском заливе» (30).