Rossiyskaya_imperia_Aravia_i_Pers_zaliv_2018

бараку семья накиба [религиозного авторитета, главы местного мусульманства] сейида Реджеба-эфенди». Богатая семья эта, рассказывает русский дипломат, приобрела такое влияние в Басре, что играла заметную роль и в торговой, и в политической жизни всего вилайета. Даже сам Хамди-паша, «не поладивший с семейством накиба и с шейхом Мубараком» и недооценивший потенциал имевшихся у них связей в Константинополе, был ими смещен. Новый генерал-губерна- тор, Мохсин-паша, получил назначение на эту должность также «не без их участия и советов».

Семья накиба, указывал в своих донесениях А. Круглов, владеет в Кувейте «большой недвижимой собственностью», и «связана с тамошним шейхом как интересами имущественными, так и племенными. Сверх того, она породнилась с Сабахами по женской линии. Через таких … влиятельных друзей и устраивает шейх Мубарак дела свои в Бассоре и Константинополе» (78).

«Родом такой же араб, как и прочие, — замечает А. Круглов, — накиб, сейид Реджеб-эфенди, пользуясь положением главного духовного лица в Бассоре и званием сейида, потомка Пророка Мухаммада, разбогател и снискал себе расположение сородичей в Константинополе. И теперь ни одно важное дело в Бассоре, ни частное, ни правительственное, не проходит без участия семьи накиба. Брат его, сейид Ахмед-паша, считается умнейшим человеком и лучшим дипломатом, а сын Реджеба, Талеб-паша, — ловким и удачливым дельцом во всей Бассоре (добился в Стамбуле назначения непременным [постоянным] членом Административного совета Бассорского вилайета)» (79). Теперешний план их «состоит, похоже, в том, чтобы хотя бы на время заставить турок забыть о Кувейте». Попытаться «переключить их внимание» на такие заманчивые для Порты политические проекты, как, например, присоединение к Османской империи — с помощью шейха Мубарака — Маската, Бахрейна и «Пиратского берега» (80).

Надо признать, что ходы эти давали результаты. Шейх Мубарак, по свидетельствам российских дипломатов, успешно «пускал пыль в глаза» и англичанам, и туркам. Первые подумывали о том, чтобы назначить его «верховным шейхом» над вождями племен Се- веро-Восточного побережья Аравии под протекторатом Англии, а последние прибегали к его услугам, как уже говорись выше, в урегулировании тех или иных острых для них вопросов во взаимоотношениях с арабскими племенами. Генерал-губернатор Басры намеревался даже подарить ему два орудия «для действий против англичан», когда потребуется (81).

Никаких «признаков подчинения Турции в Кувейте нет, если не считать турецкого флага, — докладывал А. Круглов, — который шейх Мубарак волен и не вывешивать» (82). Жители Кувейта «настолько привыкли к самостоятельности, что на вопрос, есть ли в городе иностранцы, отвечают: есть, человек 15 турецкоподданных, да несколько персиян» (83). Шейх Мубарак османов опасается. «И из боязни быть схваченным и увезенным никогда не посещает … турецкие военные суда. Богатства свои в целях безопасности перевез на Бахрейн [в 1900 г.]» (84).

В отношениях своих с турками, как следует из донесений российских дипломатов, шейх Мубарак соблюдал все приличия «лояльного вассала», отведенного ему Константинополем. И едва бы решился нарушить сложившиеся отношения с Портой, если бы последняя «не задалась мыслью» усилить воздействие Турции на Кувейт в целях превратить «свою номинальную власть там в реальную». Если бы не стала открыто вмешиваться в этих целях в межплеменные розни арабов Верхней Аравии и «подстрекать против шейха Мубарака племена Джабаль Шаммара». Когда же Порта предприняла попытку ввести в Кувейт небольшой турецкий гарнизон, а вслед за этим турки прислали в Кувейтскую бухту канонерскую лодку, «командир коей передал Мубараку распоряжение султана явиться в Константинополь», тогда-то шейх Мубарак и принял решение о переориентации на Англию (85).

Багдадская железная дорога

В ответ на соответствующее обращение турок, информировал российского посла в Константинополе А. Круглов (27.01.1900), шейх Мубарак принял у себя «железнодорожную комиссию во главе с генеральным консулом Штемрихом. По отзывам самого Штемриха, — любезно». Произвел на немцев впечатление человека умного и хорошо осведомленного о текущих делах в крае. Пробыв в Кувейте два дня, комиссия возвратилась в Константинополь (через Зубайр и Алеппо).

Англичане, заблаговременно предупрежденные шейхом Мубараком о визите немецкой железнодорожной комиссии, сообщал А. Круглов, выслали в Кувейт две канонерки, которые во время пребывания там комиссии неотлучно находились в Кувейтской бухте. «Третья английская канонерка крейсировала между Бассорой и Кувейтом» — на случай если появится необходимость в оперативной связи шейха Мубарака с тамошним английским консулом. Впечатле-

ние, произведенное на англичан «заездом немецкой железнодорожной комиссии в Кувейт, — очень сильное».

Во время встреч и бесед с шейхом Мубараком фон Капп, главный инженер Анатолийской железной дороги, недвусмысленно давал понять шейху, что если он будет противиться, то его «заставят покориться силой» (86).

Шейху Мубараку, отмечал А. Круглов, ссылаясь на беседу с «фактотумом [доверенным лицом] шейха», приезд немецкой делегации был «очень неприятен». Немцы «осмотрели всю местность, исследовали бухту, наметили пункт Казима, расположенный … на северо-за- падной стороне бухты, местом будущей железнодорожной станции и пристани, к которой вплотную могли бы подходить торговые пароходы самой большой осадки и грузиться там со всеми удобствами».

Шейх Мубарак, писал А. Круглов, понимает, что с проведением в Кувейт железнодорожной линии «самостоятельность свою в его уделе он утратит», и потому противится этому проекту, как может (87).

Кувейт и Неджд

Племя ‘утайба, докладывал из Багдада надворный советник А. Круглов (28.08.1900), отказавшись покориться власти ‘Абд ал-‘Азиза ибн Рашида, «решилось покинуть пределы владений эмира, и, ожидая военных действий с его стороны, двинулось к Евфрату. Племя это насчитывает до 4 000 воинов».

Шейх ‘Абд ал-Рахман Файсал, глава семейно-родового клана Аль Са’уд, потесненного Рашидитами из Неджда, узнав об этом, решил «попытать счастья» — склонить на свою сторону и поднять против Рашидитов племена бану ‘аджман и ал-мурра, кочующие на западных границах Кувейта до пределов Эль-Катара, и «с согласия шейха Мубарака отправился в пустыню. Он надеется вернуть себе и имя, и власть …». Многое, однако, замечает консул, будет зависеть от тех денежных средств, которыми он располагает, ибо они в Аравийской пустыне являются «одним из самых главных орудий влияния на бедуинов» (88).

Торговцы, прибывающие из Кувейта, сообщал А. Круглов (19.10.1900), говорят, что шейх Мубарак, к отражению набега Ибн Рашида готовится, и «всеми силами будет защищать свои владения. В случае же разгрома … и бездействия турок, чтобы спасти Кувейт, решится поднять английский флаг, который, будто бы, давно уже приготовлен …». Возможно, делится своими соображениями А. Круг-

лов, «шейх Мубарак, как человек хитрый, сам распускает подобного рода слухи, рассчитывая встревожить ими турецкое правительство и понудить на действия против Ибн Рашида и Юсуфа [Йусуфа] Ибрагима» (89).

«Несогласия, возникшие между эмиром Неджда и шейхом Кувейта, приняли весьма угрожающий оборот, — информировал посла в Константинополе А. Круглов (14.10.1900). — Почти все арабские племена, населяющие Аравийскую пустыню, разделились на два враждебных лагеря, примкнув к одному из вышеуказанных владетелей; и с обеих сторон явным образом готовятся к вооруженному столкновению» (90). Арабы Верхней Аравии «разделились на две партии». С одной стороны, — шейх Мубарак Аль Сабах с племенем ал-‘аджман, частью племени ал-мурра и некоторыми другими, поддерживаемый шейхом ‘Абд ал-Рахманом Файсалом и вставшими на его сторону несколькими племенами Южного Неджда, прежде всего Эль-Касима, а также мунтафиками Басрийского вилайета во главе с шейхом Са’адуном. С другой стороны, — Ибн Рашид с джабаль шаммарами, северной ветвью племени бану харб, шейхом Зубайра и еще несколькими племенами.

По получении в Константинополе сведений о готовящейся «сшибке арабов», уведомлял А. Круглов, оттуда тотчас же последовало указание в Багдад «послать особых посредников к обеим сторонам», к эмиру ‘Абд ал-‘Азизу ибн Рашиду и к шейху Мубараку, дабы «уговорить их сложить оружие» и «склонить к взаимному примирению». Но попытка эта, «по-видимому, не имела … успеха» (91). Что касается британского правительства, то оно «пока не принимает в этом деле активного участия». Англичане, конечно же, будут внимательно следить за всем происходящим в Неджде и в Кувейте, опираясь «на упорно присваиваемое себе право охранять спокойствие в областях, прилегающих к Персидскому заливу» (92).

После того как шейх ‘Абд ал-Рахман Файсал с «пятью тысячами воинов» совершил газу (набег) на племя ал-кахтан на юге Неджда, говорится в донесении из Багдада А. Круглова (19.10.1900), Ибн Рашид напал на мунтафиков и их союзника, племя ал-зафир. «Захватил около 4 000 верблюдов и несколько тысяч овец. Не будучи в силах выдержать натиск 10-тысячного отряда Ибн Рашида», они рассеялись, оставив на поле боя «около 30 человек убитыми».

Узнав о происшедшем, шейх Мубарак тотчас же информировал мушира Басры, о «погроме мунтафиков во главе с шейхом Са’адуном, учиненном джабаль шаммарами», и о том, что «вынуж-

ден двинуться к границам своих владений, чтобы оружием остановить идущего на него врага» (93). Турки отреагировали незамедлительно. Убедили шейха Мубарака военных действий не предпринимать. Обещали утрясти дело миром.

Борьба с джабаль шаммарами

В первых числах декабря 1900 г., как следует из записки титулярного советника Г. Овсеенко (10.04.1901) о «Борьбе Кувейта с джабаль шаммарами», ‘Абд ал-‘Азиз ибн Рашид приблизился вплотную к кувейтским племенам и «внезапно … с трехтысячным отрядом вооруженной конницы» напал на бедуинов племени бану мутайр, охранявших рубежи Кувейта со стороны пустыни. Кочевники под предводительством шейха Хамуда, брата шейха Мубарака, «не в силах защититься от неожиданно вторгшегося неприятеля, принуждены были отступить под напором конных шаммаров, перерезавших несколько десятков человек и угнавших около 200 верблюдов и несколько сот голов мелкого скота».

Вскоре после этого, указывает в записке Г. Овсеенко, Ибн Рашид прислал в Кувейт гонца с письмом, в котором выдвинул несколько требований к шейху Мубараку в качестве предварительного условия для начала переговоров. Во-первых, «немедленной выдачи» укрывшегося в Кувейте ‘Абд ал-Рахмана Файсала Аль Са’уда, претендующего на власть в Неджде. Во-вторых, согласия шейха Мубарака с тем, что земли Кувейта простираются только до местности Джахра, расположенной всего в пяти часах пути к западу от Кувейта, то есть признания удела Сабахов в границах намного меньших, по сравнению с теми, что существовали на тот момент (94).

Принять такие требования шейх Мубарак не мог. И тогда, докладывал российский консул в Басре А. Адамов (08.01.1903), «шейх Ибн Рашид неожиданно появился близ Джахры, … и угнал немало скота» у нескольких подчиненных шейху Мубараку племен (95).

«Узнав о случившемся, — рассказывает Г. Овсеенко, — шейх Мубарак пришел в сильное негодование, и, не придавая уже более никакой цены… обещаниям турок остановить Ибн Рашида и решить их спор миром, выступил во второй половине декабря из Кувейта с твердым намерением отделаться, раз и навсегда, от надоевшего ему противника». На соответствующий запрос «бассорского валия ответил, что вызванный на то последним набегом шаммаров, он выступает на Неджд по принуждению, из опасения быть запертым Ибн

Рашидом в самом городе Кувейте, чего тот и добивается». Уведомил генерал-губернатора о том, что действовать против «наскоков Ибн Рашида» ему приходится в одиночку, так как Мухаммад-паша Дагестани запретил вождю мунтафиков, шейху Са’адуну, «принимать участие в борьбе противников». Обратил внимание валия и на то, что «стада подвластных ему племен не могут прокормиться скудным, вследствие бездождия, — как он выразился, — подножным кормом в ближайших окрестностях Кувейта, и вынуждены массово перекочевывать», но встречают тому препятствия со стороны Ибн Рашида (96).

Выступив против Ибн Рашида, пишет Г. Овсеенко, шейх Мубарак взял с собой в поход брата своего, Хамуда и его сына Сабаха, второго своего племянника Халифу, а также ‘Абд ал-Рахмана Файсала с сыном, ‘Абд ал-‘Азизом. Управление Кувейтом на время похода поручил шейху Джабиру, старшему сыну. Вместе с ним в городе остались также два других сына шейха Мубарака — Салим и Сабах. Покидая город, он «наставлял их быть все время настороже».

«По словам знакомых кувейтских купцов, — извещал посла в Константинополе Г. Овсеенко, — город уже 3-4 месяца находится на военном положении. У каждого кувейтца … — наготове ружье и патроны». Каждую ночь отряд из 400 воинов во главе с один из оставшихся в городе сыновей шейха Мубарака, расположившись на дозорных постах вокруг города, «сторожит подходы к нему до утра, опасаясь неожиданного набега враждебных племен со стороны пустыни». Еженощно «по городским улицам ходит вооруженная стража в 100 человек, запрещая горожанам ночные собрания и сходки» (97).

«На повторную, письменную уже просьбу бассорского валия вернуться в Кувейт, — сообщал Г. Овсеенко, — шейх Мубарак ответил категорическим отказом. Сказал, что, поступив так раньше, сослужил прекрасную службу своему врагу, Ибн Рашиду, вероломно нарушившему слово, данное им туркам, — ждать мирного рассмотрения спора». Отметил, что «Ибн Рашид слова не держит», и что «настало время ему самому защищать свои права» (98).

В силу того, доносил Г. Овсеенко, что шейх ‘Абд ал-Рахман Файсал, бывший правитель Неджда, «пользовался симпатиями у большинства тамошнего населения», то «эмиссарам, посланным туда из Кувейта, не стоило большого труда поднять жителей Неджда против … Ибн Рашида». Первым отпало от Ибн Рашида «сильное племя бану савд, могущее, по словам бассорского генерал-губернатора, выставить до 10 тысяч вооруженных всадников; и начало действовать вместе с Мубараком. Вскоре к Мубараку присоединилось племя ал-харик, ко-

чующее к югу от г. Риада [Эр-Рияда]. Затем он постарался привлечь на свою сторону племена Западного Неджда: ал-харб, и ал-‘утайба». К началу февраля шейх Мубарак, докладывал Г. Овсеенко, «командовал уже 18 племенами», в том числе: бану мутайр, ал-авазим, ал-рашайда, ал-мурра, бану давасир и бану сухул, бану халид и ал-‘утайба, бану хаджар, частично бану ‘аджман и др. Дольше всех держалось население городов Сакра, ‘Унайза и Бурайда (99).

Вручив шейху ‘Абд ал-Рахману «управление сдавшимися городами, — говорится в одном из донесений Г. Овсеенко, — и, оставив его в Риаде [Эр-Рияде] для окончательного умиротворения окрестных племен», шейх Мубарак с шейхом ‘Абд ал-‘Азизом, сыном шейха ‘Абд ал-Рахмана, «повел своих арабов» на не покорившиеся города. «Жители их разделились, образовав две партии, из которых только меньшинство отказывалось принять власть Саудов [Са’удов]» (100). 20 февраля шейху Мубараку сдались ‘Унайза и Бурайда.

Ибн Рашид, оповещал посла в Константинополе консул А. Круглов (Багдад, 26.03.1901), «узнав, что весь юг его владений взбунтовался», быстро двинул силы к ‘Унайзе и Бурайде, «жители которых с окрестными племенами отложились от него и перешли на сторону своего прежнего вождя [‘Абд ал-Рахмана], явившегося к ним с Мубараком» (101).

Дальше, согласно донесениям российских дипломатов, события развивались так. 5 марта в Кувейт «прибыл гонец с письмом шейха Мубарака», в котором эмир извещал об одержанной им победе. Новость эта «вызвала взрыв радости у … жителей города, шумно отпраздновавших покорение Неджда».

9 марта, в Басру доставили письмо от поверенного Ибн Рашида, некого Абдаллы ал-Бассама, в котором он «с горечью сообщал землякам, что население Неджда … без боя сдалось кувейтскому шейху Мубараку, пришедшему с многочисленными племенами».

10 марта генерал-губернатор Басры получил письмо от шейха Мубарака, «уведомившего его о том, что Неджд взят и вручен Абдуррахману Фейсалу [‘Абд ал-Рахману Файсалу]; что население Неджда сдалось без боя; и что он [Мубарак] готовится идти на Хаиль» (102).

Прошло какое-то время, информировал Азиатский департамент МИД Г. Овсеенко, и по приказу из Стамбула в ставку Ибн Рашида прибыл — для проведения посреднических переговоров и рассмотрения претензий сторон — кавалерийский дивизионный генерал Казим-па- ша. Показав ему «завещание своего отца, с наказом жить с турецким правительством в мире, Ибн Рашид повторил, еще раз, неоднократ-

но высказываемую им и прежде надежду подчинить Высокой Порте строптивый Кувейт». Просил ходатайствовать перед султаном «о сдаче этой окраины его империи в аренду Юсуфу [Йусуфу] Ибрагиму и его племянникам, за 40 000 турецких лир в год», под поручительство богатого шейха Та’абана, пребывающего в Неджде» (103).

После встречи и беседы с Ибн Рашидом Казим-паша «направил

встан шейха Мубарака гонца с письмом», призывая его «остановить наступление и возвратиться в Кувейт».

Вответном письме, как следует из донесения Г. Овсеенко, шейх Мубарак «подтвердил покорность» султану, главе мусульман. «Что же касается наступления, то отказывался прекратить его, объясняя это … непреодолимым желанием подвластных ему арабских племен вернуть захваченные Ибн Рашидом земли, стада и имущество, и обезопасить себя с севера». Подчеркивал, что «не в состоянии удержать от этого свои племена» (104).

Что касается посреднической миссии Казима-паши, то Г. Овсеенко рассказывает в своей депеше о слышанных им следующих отзывах жителей Кувейта об этом человеке. Казим-паша, прибывший

вНеджд в сопровождении Йусуфа ал-Ибрагима, говорили они, «не может беспристрастно рассматривать наше дело. Этот паша ищет денег и высокого поста в Багдаде. Первое он найдет у богатого Юсуфа [Йусуфа], а второе — путем оправдания и защиты небезразличного Стамбулу Ибн Рашида» (105).

Покорив Неджд, шейх Мубарак встал лагерем на расстоянии 3 дней от Хаиля, столицы джабаль шаммаров, докладывал Г. Овсеенко. «Вступив оттуда в переговоры с Ибн Рашидом, требовал от него принятия следующих трех условий: 1) уплаты военных издержек за весь поход и полного вознаграждения за все учиненные им грабежи; 2) признания Неджда за Абдуррахманом Фейсалом [‘Абд ал-Рахма- ном Файсалом]; 3) немедленной выдачи всех старейшин из рода Сауд [Аль Са’уд], содержавшихся в заточении в г. Хайле [Хаиле]». Ибн Рашид «категорически отказался» удовлетворить эти требования, и шейх Мубарак стал готовиться к броску на Хаиль (106).

Союзник шейха Мубарака, мунтафикский шейх Са’адун-паша, «желая пробиться в стан Мубарака, — писал Г. Овсеенко, — но боясь быть перехваченным людьми Ибн Рашида, пошел на хитрость. Уведомил Ибн Рашида, что раскаялся и намерен сражаться против Мубарака в рядах шаммаров, и просит проводника». Ибн Рашид, «давно старавшийся разъединить двух союзников, с радостью принял это предложение; и послал к Са’адуну двух проводников с письмом, в ко-

тором просил его поспешить ему на помощь» (107). Тогда «ловкий, — по выражению Г. Овсеенко, — мунтафик, взяв с собой свою свиту, состоявшую из 200 конных воинов, а также брата своего, Абдаллу, отправился к шейху Мубараку», имея на руках письмо Ибн Рашида с его печатью на случай встречи с дозором джабаль шаммараров. Добравшись до шейха Мубарака и «показав ему собственноручное письмо Ибн Рашида, свидетельствовавшее о его слабости, уговорил Мубарака немедленно перейти к делу». Шейхи «обдумывали уже план похода на Хаиль, когда Ибн Рашид неожиданно атаковал их» (108).

В трех «легких схватках передовых отрядов, — как можно заключить из донесений и информационно-справочного материала Г. Овсеенко, — победителями оставались племена Мубарака». Успешно отбили они и «ночной набег нескольких сотен конных шаммаров, пытавшихся, по приказу Ибн Рашида, умертвить шейха Мубарака». Войско Ибн Рашида дрогнуло и стало отступать. Преследуя отходящего врага, шейх Мубарак разделил свои силы на 8 отрядов, поставив во главе каждого из них одного из родственников (109).

По сведениям, собранным Г. Овсеенко, которые он приводит в своей справке, «к концу февраля у Ибн Рашида оставалось не более 20 тыс. воинов. Число конницы не превышало 5–6 тысяч. Не более 10 тыс. воинов имели ружья Мартини». Остальные воины были вооружены «простыми охотничьими ружьями, а некоторые — только копьями и мечами». Имелось две пушки.

Что касается сил шейха Мубарака, то они «значительно превосходили силы противника»; и состояли из «35 тысяч пеших воинов и 10 тысяч всадников, вооруженных Маузерами и Мартини, при трех пушках» (110).

Шейх Мубарак, подчеркивал Г. Овсеенко, был решительно настроен на то, чтобы «схватить Ибн Рашида, или, по крайней мере, изгнать его из Хаиля». Столицу Джабаль Шаммара намеревался «передать под присмотр» шейху Са’адуну, как «он уже отдал г. Риад [Эр-Рияд] шейху Абдуррахману [‘Абд ал-Рахману Файсалу]». Такое намерение, по мнению Г. Овсеенко, ясно указывало на «искреннее желание шейха Мубарака восстановить попранные права рода Саудов [Са’удов]» и «обезопасить себя, раз и навсегда, от джабаль шаммаров, отдав управление ими своему верному союзнику, мунтафику Саадуну [Са’адуну]» (111).

14 марта, докладывал Г. Овсеенко, в Зубайр прискакал нарочный гонец с письмом от эмира Ибн Рашида. В нем тот извещал тамошнего шейха, его союзника, «о полной победе», одержанной им

над шейхом Мубараком Аль Сабахом. Весть эта быстро разнеслась по Зубайру. «Не замедлила дойти она и до Бассоры». На следующий день генерал-губернатор получил копию этого наделавшего много шума письма от шейха Зубайра. В нем говорилось, что «в конце февраля произошла кровопролитная битва». Длилась она «четыре часа, и окончилась для шейха Мубарака печально». «Большая часть воинов его перебита» бедуинами-шаммарами, которые встретили противника «цепью в горной местности». Сообщалось, что брат шейха Мубарака, шейх Хамуд, сын его, Сабах, и племянник шейха кувейтского, Халифа, — пали; что сам шейх Мубарак Аль Сабах смертельно ранен; и что на поле битвы найдены были его пояс и именная печать (112).

О смерти шейха Мубарака Ибн Рашид поставил в известность и генерал-губернатора Багдада. «Думается, сделал это умышленно, — пишет русский дипломат, — с расчетом вызвать немедленный поход турецких войск на Кувейт», что являлось «давнишней мечтой» как его самого, так и проживавшего в Багдаде Йусуфа Ибрагима. Получив такое известие, генерал-губернатор Багдада велел «собирать и готовить, на всякий случай, парусные баржи — для перевозки турецких войск к Фао. Приказал увеличить турецкий гарнизон в Зубайре несколькими десятками солдат. Запросил Стамбул о присылке в Бассору нескольких канонерок» (113).

Вразгар всех этих приготовлений, отмечал Г. Овсеенко, из Кувейта стали поступать вести о том, что шейх Мубарак жив, и 17 марта возвратился в Кувейт.

19 марта генерал-губернатор Басры подтвердил гулявшие по городу слухи «о неудачном для эмира Кувейта исходе битвы с Ибн Рашидом». Стало известно, что правитель Кувейта «потерпел поражение по той причине, что некоторые племена Неджда, примкнувшие к нему, особенно могущественное племя атаба [бану ‘утайба], давшее ему 6 тыс. вооруженной конницы, в решающую минуту боя отказалось в точности следовать указаниям кувейтского шейха. Решило не принимать участия в дальнейших наступательных действиях союзников. Этому заразительному примеру последовали и некоторые другие кочевые племена».

Вбитве, происшедшей между городами Кусайба и Хаиль, «и длившейся четыре часа, шейх Мубарак был разбит конницей шаммаров», неожиданно навалившейся «на его передовой отряд, состоявший преимущественно из кувейтцов. Большинство из них пало на поле боя, не получив поддержки со стороны распавшегося арьергар-