62. Легкомыслие ливонцев.

В то же время справлял в Ревеле свадьбу один из дворян и очень знатный член гарриенского совета; на эту свадьбу было приглашено все дворянство из всех эстонских земель, а также многие из епископства рижского со многими орденскими братьями, так что друзья полагали, что одна гильдия не будет довольно велика для всех ожидаемых гостей. Поэтому были наняты также и другие гильдии, что до сих пор было еще неслыханным делом. Родные невесты говорили также, что будет такая пышная и веселая свадьба, что правнуки даже будут вспоминать о ней. Когда они предполагали окончить свадьбу нышно и по [360] возможности весело, вдруг пришло известие, что русские пришли в землю с сильным войском, грабят и жгут. Тогда большая радость превратилась в горе и печаль, и пусть правнуки и их потомки вспоминают об этой свадьбе. Хотя явилось горе, однако, свадьбу справили и окончили как обыкновенно. Там многие дерзко похвалялись и один перед другим целыми и половинными ластами (мирами) пили против русских, так как в пьянстве они были сильные бойцы. Когда же свадьба окончилась и дело дошло до боя, тогда многие из них бежали не только от русских, но и от сосен и кустов, коих они издали принимали за русских. Слово и крик: Назад! назад! (Wende! Wende!) были сначала в большем употреблении у них; над этим словом pyccкие очень издевались.

63. Новые переговоры.

Московит начал эту войну не с намерением покорить города, крепости или земли ливонцев; он хотел только доказать им, что он не шутит, и хотел заставить их сдержать обещание, и запретил также своему военному начальнику осаждать какую либо крепость. Когда московитский военный начальник и предводитель царь Сигалей, пленный татарский король, совершил поход в Ливонию и отправился назад из той страны и еще нисколько дней ждал на границе у Нарвы свое войско, разорявшееся по разным сторонам Ливонии для грабежа, тогда из Москвы пришла быстро почта с письмами от великого князя; великий князь писал, чтоб царь Сигалей от собственного имени написал всем ливонским городам и напомнил им напоследок о их клятвенном обещании, данном последнему послу. Затем царь Сигалей написал немедленно всем ливонским владетелям и чинам в феврале 1558 г. следующее: Так как ливонцы не сдержали своего клятвенного обещания царю всея России, но обманули его, то царь всея России был принужден идти на них войною; эту войну они сами, ливонцы, навлекли на страну своей несправедливостью. Если же они впредь хотят, чтобы их страна была цела и невредима, то тотчас же должны отправить посольство с обещанными деньгами к великому князю. Когда прибудет посольство, тогда он будет ходатайствовать с другими князьями и воеводами за ливонцев, чтобы в Ливонии более не проливалось человеческой крови.

Когда орденский магистр и другие чины получили эту грамоту, то не звали откуда бы скоро достать 40,000 талеров, так как магистр в прошлый год совершенно истратил деньги в польской войне, и епископ дерптский также не знал, что делать, так как заплатил недавно долги своего предшественника [361] Иоста ф. Реке и выкупил заложенный земли и возвратил их епископству. Эта упомянутая сумма легко нашлась бы у какого нибудь дворянина или купца, если бы они дать захотели; но никто не хотел расставаться с деньгами. Каждый от большой беспечности и веселой жизни думал, что опасность совсем не велика. Наконец, после долгого промедления, ливонские города, а именно Рига, Ревель и Дерпт, собрали 60,000 талеров. Но так как упомянутые города лежали далеко друг от друга, то эти деньги они не могли скоро собрать.

Прим. перев. Получив письмо Шиг Алеево, магистр созвал на 13 марта 1558 года ландтаг в Вендене. На этом ландтаге, не обошлось без споров: одни предлагали собрать войско и после Пасхи идти опустошать московские земли, другие советовали собрать тысяч 60 талеров и послать царю. Мнение в пользу мира одержало вверх. Денег, однако же, достать было не так легко: орден израсходовался на польскую войну, в кассе архиепископа рижского с разоренного рыцарями архпепископства ничего не было, дерптский епископ выкупил имения, заложенные Иодоком, и был без денег, а епископ курляндский и эзельский, имея уже тогда свои планы, на отрез отказался дать что-либо на спасение отечества. Выручили, однако, города: Рига, Ревель и Дерпт. Ниенштет говорит: Дерпт дал 10,000 талеров, я сам считал эти деньги; было тогда по записке вложено 60,000 талеров, я сам находился при этом, а мой тесть, бургомистр Дитрих Мейер дал от себя 500 талеров.

Тогда послали гонца (Степана Местерева, немчина по руским известиям) за опасною грамотою для послов, и когда грамота была доставлена, снарядили в Москву посольство из четырех лиц от магистра и двух от дерптского епископа, при чем позаботились, чтобы послы были католики, так как знали, что московское правительство неблаговолило к протестантам. В числе послов были брат магистра Готгард Фирстенберг и Иоанн Таубе. Послы выехали с деньгами в конце апреля и прибыли в Москву в половине мая 1558 г., но уже было поздно: дела успели принять другой оборот.