24. Борхард фон Дрейлеве, двадцать четвертый магистр тевтонского ордена в Ливонии, 1341 — 47.

В 1341 г. на должность магистра в Ливонии поступил Борхард фон Дрейлеве, который магистр в начале своего управления, в день Благовещения, стал строить великолепные замки на русской границе: Мариенборг и Фрауэнборг, к великой досаде [235] русских, которые потому и собрались, чтобы снова разрушить эти замки, выстроенные слишком близко к их земле. И когда они подошли к Мариенборгу и развели ужасный, густой дым, чтобы уничтожить в замке немцев, тогда немцы оборонялись истинно по рыцарски и убили 82 русских, не считая раненых. Хотя немцы и терпели великую беду от дыма, но они все таки одержали победу. Тогда Арнольд Фитингоф назначен был первым командором в Mapиeнбург. Эта война с русскими продолжалась еще некоторое время, в которое магистру пришлось достаточно потрудиться вместе со всем своим орденом.

Во время управления этого магистра в 1343 году в ночь на св. Георгия гарриенские крестьяне в Ливонии совершили ужасное злодеяние, безжалостно умертвив и предав смерти всех дворян немцев, молодых и старых, женщин и девиц, детей дворянских и слуг, и всех, кто только был немецкого происхождения. Тогда немцы находились в большой беде и опасности от мятежных крестьян в Гарриене и Вирланде, в Вике и на Эзеле и во всей Эстонии. В ту самую ночь, когда совершены убийства, несколько мужчин, женщин и девиц из дворян бежали без одежд и обуви чрез леса и болота в Виттенштейн, а некоторые в Ревель. Тогда не было дано пощады и монастырям, потому что в монастыри в Падисе также убито 28 монахов. После того крестьяне собрались в числе 10,000 человек, избрали из своей среды королей и князей и осадили город Ревель вместе с датским наместником в ревельском замке. Подобную же игру затеяли и викские крестьяне и осадили в Гапселе своего епископа со всеми канониками и многими дворянами. Кроме того эзельские крестьяне в то же лето на день св. Иакова убили на Эзеле всех немцев и осадили также орденского фохта вместе со всем конвентом в Пойде и когда фохт со своим конвентом не мог долее держаться в Пойде, то он потребовал для себя и своих людей свободного пропуска, что ему крестьяне торжественно обещали, но не сдержали слова. Потому что когда фохт со своими спутниками отступил от Пойды, то крестьяне всех их убили и умертвили, так что ни один из них не спасся.

Ревельскис крестьяне отправили своих послов к епископу в Або и в Выборг, прося помощи, и обещали шведам выдать город Ревель. Но между тем датский наместник просил помощи у магистра Борхарда фон Дрейлеве. Этот магистр, вняв усиленным просьбам как наместника, так и притесненных дворян, быстро ополчился, чтобы избавить город Ревель от осады и наказать мятежных крестьян.

Когда же крестьяне под Ревелем узнали о прибытии магистра, то отправили к магистру своих послов и предлагали [236] сдаться ему с таким условием, что они хотели быть данниками только магистра и ордена, но никакого дворянина не хотели они признавать за власть над собою, или предпочитали все умереть, потому что дворяне довольно долго оказывали им большое высоко мерие и всякого рода тиранства. Но властители и другие дворяне, друзья которых были умерщвлены крестьянами, усердно просили магистра, чтобы он не оказывал милосердия убийцам и не оставлял бы столь ужасных убийств безнаказанными. Затем магистр рродолжал войну и постепенно в схватках уложил много крестьян, чрез это нанес им значительный урон; наконец, он напал на крестьян под Ревелем и убил их почти всех, около 10,000 человек. После такой победы была большая радость и торжество как у датского наместника, так и у всех немцев в стране, и в городе Ревеле. Тогда они толпами бежали из города и с радостью осматривали трупы. За такое благодеяние датский наместник ласково благодарил магистра и просил его о дальнейшей помощи против шведов, которых ожидали. Тогда магистр поручил замок и город Ревель властителю Госвину ф. Эрке, командору феллинскому, совместно с королевским наместником и сам поспешно двинулся к Габселю, чтобы освободить от осады епископа и других немцев в Габселе. Но когда викские крестьяне под Габселем узнали о прибытии магистра, то все они бежали в леса и болота, и таким образом габсельцы также были спасены. Между тем прибыли финны из Выборга на нескольких кораблях, которые снарядили крестьянские послы, и когда они услышали, что крестьяне разбиты и город Ревель освобожден от осады, то они подошли к городу Ревелю и относительно крестьян прикинулись, будто ничего не знают, а стали жаловаться на различные вещи по датским делам. Тогда командор Госвин фон Эрке и наместник ласково их уговорили и успокоили, хорошо угостили и таким образом отправили их с добрым ответом. Когда же прочие крестьяне страны услышали, что так случилось с друзьями их под Ревелем, то некоторые из них пригласили русских, чтобы они опять бились с немцами; может быть к ним отойдут все крестьяне в стране. Русские не долго медлили, но скоро вторглись в епископство дерптское. Но епископские люди и некоторые вассалы мужественно встретили русское полчище при Оденпе и уложили их на месте более 1,000, а остальных обратили в бегство. При этом убиты и некоторые братья ордена и многие дворяне, между ними некто по имени: Иоанн фон Левенвольде.

Затем Борхард фон Дрейлеве, магистр ливонский, двинулся на Эзель к Винтерстагену, дабы наказать мятежных крестьян, убивших фохта с целым конвентом в Пойде и всех немцев, которые там находились; и он стал лагерем со своим [237] войском в Каррисе, где он стоял спокойно целых восемь дней и его войско опустошило эзельскую землю вдоль и поперек и убил около 9,000 человек, старых и малых. Но тут эзельцы пожелали помилования, которое и получили ценою тяжелых условий и уговоров. Тогда они должны были отдать все свое оружие и отвезти его в замок Леаль; кроме того они должны были немедленно начать строить замок Зонненборг, если только они хотели остаться в живых. Это случилось в 1345 г.

В то время как магистр находился со своим войском в Эзеле, в страну во время его отсутствия вторглись литовцы и ночью при посредничестве одного изменника семигала овладели замком Тарветеном в ночь на Reminiscere, убили там 8 братьев ордена и еще других немцев, затем они поспешно двинулись далее на Митаву, совершенно сожгли посад, так что огонь перебросился в самый бург Митов, где многие братья ордена с 600 других людей погибли от пожара.

Тогда литовцы стремительно дошли до самой Риги, пробыли там половину ночи и оттуда двинулись к Ниэмеле и быстро овладели Форбургом. Но их снова отбили. Затем они отправились под Зегевольде и у Валка стояли спокойно две ночи, и кругом страну ужасно опустошили, угнали из округа зегевольдского до 260 человек, а также из епископства рижского более 1,000 чел и много скота. Случилось это постом в 1345 г.

Говорят, что также во времена этого магистра произошло восстание феллинских крестьян, которые сговорились между собою убить в замке Феллине командора вместе со всеми немцами. И так как замок был сильно укреплен, то они придумали хитрую проделку, как им незаметным образом выполнить свой замысел. Заведено было обыкновение, что крестьяне феллинской области должны были приводить и отдавать в замок Феллин свою подать хлебом. Поэтому крестьяне условились так, что их большое множество, по силе равное немцам в замке, все в один день поедут в замок Феллин на своих санях и с большими хлебными мешками; но в своем мешке каждый вместо хлеба должен был ввезти в замок по сильному мужику с оружием; и когда они в достаточном количестве приедут, то всякий должен будет скоро развязать свой мешок и выпустить из него мужика, а таким образом они все общими силами должны были ударить на немцев и перебить их. Этот замысел очень понравился крестьянам и назначен был день, в который это должно было совершиться, именно в вечер св. Фомы. Но об этом мошенничестве донесла и открыла немцам феллинского замка одна старуха, сын которой также был участником в этом заговоре, потому то она заботилась об сыне — пришла к немцам и [238] просила их, чтобы они пощадила ее сына; она также сообщила немцам каким знаком будет намечен мешок, в котором будет находиться ее сын. Эта просьба была исполнена за объявленное ею известие; когда же крестьяне прибыли к замку Феллину с санями и мешками, то их впустили столько, со сколькими надеялись справиться. Тут немцы были уже на готове с оружием и всех в мешках покололи и подушили. В наказание за это и в память на вечные времена немцы положили и назначили на всех крестьян феллинской области, даже и на не виновных, новую дань, которую они обязаны были платить в вечер св. Фомы. Этот магистр управлял шесть лет.

Прим. перев. Магистр Борхард Дрейлеве, по показаниям Вартберга (см. выше стр. 103) управлял ливонскими орденскими делами с 24 июня 1240 по 14 декабря 1355 г., а не с 1341 по 1337 г., как показано у Рюссова.

Магистр Дрейлеве сменил Мангейма в то время, когда орден совершенно уже управился с Ригою, когда внутренняя борьба в Ливонии стихла. С 1323 по 1341 г. (см. выше стр. 146) ливонцы не трогали псковичей и в псковской летописи не отмечено за это время ни одного известия о войне с орденом. Войны не было: ордену было не до Пскова во все эти 18 л., но и псковичи, новгородцы и полочане вовсе не находились в таком положении, чтобы воспользоваться ливовскими смутами. Чуть лишь смуты кончились и у ордена развязались руки, как начались и неприязненные действия против Пскова, а чтобы начать их, достаточно было самого незначительного повода.

У Вартберга (см. выше стр. 103) указано из за чего начались неприязненные действия. Немцы убили 9 сентября 1341 г. (во Пскове, по Вартбергу, в селе на Опочке по псковскому летописцу послов 5 муж), псковичи не замедлили напасть на дерптские земли и стали кланятся новгородцам о помощи, зная, что немцы не оставят набега без отомщения. Новгородцы помощи не дали, немцы пришли в декабре 1341, пришли со всею силою, поставили городок (Нейгаузен на реке Пивже) на псковской земле. Псковичи начали мелку войну, ездили воевать немецкие села. Как производилась эта война, можно видеть из следующего рассказа летописца (см. историю России Соловьева, III, стр. 318): двое удальцев: Филип Ледовиг и Олферий Релкович, подговоривши 60 человек поречан (село Поречье, в псковском уезде) послали спросить островичей (город Остров, псковской губернии): "Хотите ли ехать воевать Латыгору". Островичи согласились и назначили срок, когда собираться всем вместе на княжем селе — Изгоях. Поречане прибыли, но островичи замедлили, а между тем немецкий отряд, состоявший более чем из 200 человек, явился опустошать псковскую область; 60 человек псковичей, не дожидаясь товарищей, схватились биться с немцами, бились с солнечного восхода до [239] полудня, потеряли Ледовича и Селковича и еще семь человек своих, утомились и отступили: очень было им тогда "притужко" — говорит лелописец. Немцы не преследовали их, а начали переправлять трупы своих убитых за реку Великую; в это время явились островичи с посадником своим Васильем Онисимовичем, ударили со свежими силами на немцев; одних убили, других потопили в реке, а те, которые переплыли ее с трупами, бросились бежать, покинув мертвых.

25 марта 1342 г. магистр заложил против псковичей два замка Фрауэнбург и Мариенбург и потом осадил Изборск. Хотя литовские князья Ольгерд и Кейстут и прибыли в Псков на помощь, но помощи, однако, не оказали. Ольгерд говорит псковичам: "сидите в городе, не сдавайтесь, бейтесь с немцами, и если только не будет у вас крамолы, то ничего вам не сделают. А если мне пойти со всею силою на их великую силу, то столько там падет мертвых, и кто знает чей будет верх?" Пять дней немцы стояли под Изборском, и вдруг отступили, пожегли "пороки" и города свои, не зная, что в Изборске воды не было, и что он потому не мог долго держаться. Псковичи стали уговаривать Ольгерда креститься и сесть у них на княжение. Ольгерд отказался, говоря, что уже крещен, но согласился, чтоб сын его Андрей крестился и остался княжить в Пскове. Литовские князья вышли из псковской области, истребив, однако, в ней хлеба и травы.

В мае 1343 года псковичи с изборянами пошли воевать немецкую землю. Пять дней и пять ночей воевали они села около Одемпэ, не слезая с коней, воевали там, где не бывали их отцы и деды, и поехали назад во Псков с большим полоном. Немцы нагнали их близ Нового городка (Нейгаузена), вступили в бой и потерпели поражение.

Лет пять после этого орден не возобновлял своих нападений на псковские земли, отвлеченный от Пскова восстанием эстонских туземцев, начавшимся с 22 апреля 1343 года, восстанием, не бывалым по своим размерам и свирепости.

До последнего времени оставалось неизвестным, каким источником руководствовался Рюссов при описании событий, происходивших в первой половине XIV столетия (главным источником при описании предшествовавших событий служила рифмованная хроника Альнпеке). Это разъяснилось, когда в библиотеке бременского музейного общества была найдена в 1870 году рукопись ливонской хроники Реннера. Рукопись эта была издана в 1876 г. в Гетингене Рихардом Гаусманом и Константином Кельбаумом под заглавием: "Iohanu Renner's Livlandiche Historien", — того самого Реннера, которого бременская хроника находится в рукописных (неизданных поныне) списках во многих германских библиотеках и о ливонской хронике которого встречали упоминания в прошлом столетии. [240]

Иоганн Реннер родился в средине двадцатых годов XVI столетия в Текленбурге близ Оскабрика. С 1556 по 1560 год он находился на службе в Ливонии у иервенского фохта Берта фон Шмертена, из Ливонии около 1560 г. воротился на родину в Германию, служил в Шпейере, а потом в Бремене и умер, по всей вероятности, около 1533 г.

Он, следовательно, был современником Рюссову и проживал в Ливонии в самый разгар ливонско-русской войны и записывал все виденное и слышанное. Записки его составляют ценный материал для истории ливонских событий с конца пятидесятых годов XVI столетия. Но к своим запискам он предпослал полный обзор всей предшествовавшей истории Ливонии, при чем руководствовался рифмованною хроникою Альнпеке, дошедшею до нас, и другою хроникою, также рифмованною, написанною, как он говорит в предисловии к своей летописи, священником Варфоломеем Генекеном (Hoeneken), которая до нас не дошла, хотя и есть указания, что она существовала еще в начале XVII столетия. Очень быть может, что эта хроника со временем где нибудь и найдется в древних архивах, но в настоящее время она известна лишь по тем выпискам, которые сделал из нее Реннер. Эта вторая рифмованная хроника рассказывает ливонские события с 1315 (вернее с 1328 г.) по 1348 год и ею то именно пользовался и Рюссов при составлении своего описания ливонских событий с 1315 по 1348 г.

Это оказывается из сличений рассказов Рюссова и Реннера (оба писаны на нижненемецком наречии), причем оказывается также, что Реннер делает выписки из Генекена несравненно обильнее, чем то делал Рюссов. Издатели летописи Реннера напечатали все то, что он заимствовал из других авторов и обеих хроник особым мелким шрифтом и отметили на полях откуда именно и что заимствовано, за тем все, что принадлежит самому Реннеру, напечатали шрифтом более крупным, так что читатель совершенно ясно видит, что именно и откуда выписано и что именно есть собственное произведение летописца.

Эстонское восстание 1343 года, важное по своим последствиям, и Рюссов и Реннер изложили по рифмованной хронике Генекена, с тою разницею, что Реннер не был так скуп на выписки, как Рюссов, потому составитель этой книги и признал неизлишним поместить здесь из Реннера нижеследующую целую главу об эстонском восстании, напечатанную на стр. 86 — 93 "Livlaendische Historien". [241]

Как эстонцы в Гарриене, Вике, и на острове Эзель начали большую резню, умертвили всгех немцев и призвали на помощь шведов и русских, из чего произошла жестокая война; однако, все опять приведено к доброму концу.

В 1343 г., в ночь на Юрьев день, случилась большая резня в Гappиeне, ибо гарриенские эстонцы захотели иметь собственных королей и начали дело таким образом. Стоял на возвышении дом, который в ночь на Юрьев день захотели зажечь, затем они хотели разом произвести нападение и умертвить всех немцев, с женами и детьми. Так и сделано было, и начали они убивать дев, жен, слуг, служанок, благородных и простых, молодых и старых; все, кто был немецкой крови, должен был умереть. В падисском монастыре они умертвили 28 монахов и сожгли монастырь. Они сожгли все дворянские усадьбы, бродили по стране взад и вперед и умерщвляли всех попадавшихся им немцев. Затем выбрали они себе четырех эстонских крестьян королями, которые надели позлащенные шпоры и пестрые мантии, на голову надели себе девичьи диадемы (в то время употреблявшаяся и позлащенные), похищенные ими, повязали вокруг тела позлащенные пояса: это было королевским их нарядом. Кто спасся от мужчин из жен и детей, тех убивали эстонские бабы, жгли церкви и обители. Когда это случилось, то короли эти с эстонцами удалились и осадили Ревель с 10,000 человек, там они разбили рыцарей. Но они опасались, что, если не получат помощи извне, то владычество их просуществует недолго. Посему они отправили в Швецию к абовскому фохту за помощью, сообщая, что они умертвили всех немцев в Гарриене, за то, что те измучили, истязали, притесняли, так что они даже за великую и тяжкую работу свою не имели мякинного хлеба; за это немцам пришлось в свою очередь поплатиться; и так, если он подаст им добрый совет и помощь, то они покорятся ему; осадили они также Ревель, который передадут ему без удара меча. Фохт обещал вскоре придти к ним с большим войском. Таким образом, посланцы прибыли опять с радостью под Ревель и принесли весть, что Фохт вскоре прибудет с большим войском.

Чрез несколько дней после того викские эстонцы также умертвили всех немцев, коих могли найти, подобно тому, как это случилось в Гарриене; выступили в путь и осадили Гапсаль, умертвив в Вике 1,800 человек, старых и малых.

В этой беде спасался бегством, кто только мог. Таким образом, мужчины, женщины и дети, голые и босые, прибежали в Вейсенштейн и сообщили фохту об плачевной резне, случившейся в Гарриене. Получены были также письма в Вик, того-же [242] содержания, тогда фохт поспешно написал магистру ордена. Магистр тотчас же послал к эстонцам орденского брата, умевшего говорить их языком и знакомого им, велев сказать им, что сообщено о великой резне, совершенной ими; он же, в воскресенье после праздника св. Креста, прибудет в Вейсенштейн, куда они должны прислать своих посланцев, так как там он рассмотрит, какой повод они имели к подобному нападению, и если вина окажется за немцами, то он приложит тщание опять все направить к лучшему. Это понравилось эстонцам, так как они, вероятно, рассудили, что не в состоянии долго провоевать с магистром. Магистр прибыл в Вейсенштейн, приказав своим людям следовать за собою, а также и из apиепископства рижского. Раз в деревню Равеник пришло 500 эстонцев, стали там варить и жарить, захватили большой скотный двор и хотели гнать скот в лагерь под Ревель. Узнал об этом брат Иоанн ф. Витте, командор тальковский, взял себе на помощь конюшего вейсенштейнского с другими орденскими служивыми, ворвался к эстонцам в деревню и убил их 300 чел.; остальные спаслись бегством. Таким образом немцы отправились опять домой. Об этой новости сообщено было магистру; он очень обрадовался и прибыл в Вейсенштейн, как выше сообщено. Туда прибыли: брат Госвин ф. Герке, командор феллинский, брат Дирк ф. Рамбоув, командор рижский, брат Вилькен ф. Ильзеде, фохт Иервенский, брат Герман ф. Незен, брат Андрей ф. Штейнберг и многие другие сановники ордена; туда же прибыл епископ ревельский и четыре эстонские короля с тремя служивыми. Тогда магистр спросил четырех королей, зачем они столь бедственно умертвили и избили немцев от старого до малого. На это один из них отвечал, что их так долго мучили и истязали, что они не могли дальше вытерпеть или ждать. Магистр опять спросил, зачем они убили бедных монахов в Падисе. Те отвечали, что за ними было вины довольно, и если бы еще оказался в живых немец, хоть бы в локоть длиною, то и тот должен умереть; но если он (магистр) хочет принять их в подданство (так как они подвластны королю датскому), то они будут ему повиноваться, а впрочем не хотят иметь никаких бар или господ. Магистр отвечал, что ему не подобает оставлять без наказания убийц, совершивших подобную резню, какой не слыхано от сотворения Mиpa; так пусть же они остаются в том месте, пользуясь полной свободой, пока он явится опять с любовью и не отомстит эстонцам. Услышав эти слова, короли рассердились и потребовали, чтобы их отпустили к их войску и им попытать счастия; также хотелось бы им поступить по крайнему разумению. Они говорили также тайно, что убьют всех [243] этих господ и тогда охотно умрут с великою славою. Выслушав их, магистр отправился оттуда и приказал Иервенскому фохту хорошенько обходиться с этими гостями. Это случилось на вышке в Вейсенштейне. Тогда один из эстонцев вознамерился убить фохта; это заметил его отрок (оруженосец) и заслонил собою своего господина, быв притом ранен в грудь и дважды в руку. Тогда приспела привратная стража этого сановника и изрубила в куски всех этих эстонцев и королей и служивых.

Немедленно магистр двинулся с великою силою к Ревелю, прибыл в деревню, называемую Киммоле и остался там сутки, чтоб дать собраться войску. Однажды в воскресенье, рано утром, до рассвета, пришли 200 человек эстонцев и хотели распространить свои поиски до этого места; на них произведено было нападение и 100 человек из них было убито; другие же спаслись бегством. Вскоре затем пришло еще 100 человек эстонцев, ничего не знавших об этом поражении; поэтому они были окружены немцами и 60 человек из них убито. Когда это случилось, то сели за стол и принялись за еду, но лошади стояли оседланный, на случай появления вновь неприятеля. В это время примчался слуга брата оберпаленского фохта и принес известие, что эстонцы появились с большими силами и хотят разбить фохта, а потому и требовал поспешной помощи. Немедленно же сели на коней и помчались к фохту, стоявшему в полумиле расстояния оттуда. По прибытии немцев, неприятели бежали в болото, называемое Канневер. Оно лежало, однако, так, что туда можно было проникнуть со всех сторон. Тогда магистр сказал своим, чтобы они сражались пешие; на это они согласились, слезли с коней и вошли в болото по горло. Из них были убиты брат Герман ф. Незен и еще два орденские брата, четверо дворян и 14 крестьян; однако и эстонцев спаслось немного. Магистр вышел из болота, мокрый и в грязи; но узнавши, что крестьяне опять собрались, он обратился к своим с речью и снова вступил в болото к крестьянам, и убили всех попавшихся им и возвратились потом в лагерь. Однако фохт иервенский должен был оставаться у болота и наблюдать за неприятелем. Последний через толмача своего велел кликнуть клич, что, ежели кто еще жив и сдается, тот будет помилован. Тогда вышли 15 эстовцев, оставшихся неуязвленными, один за другим, и просили пощады; если таковая будет им дана, то они с женами и детьми переселятся в Вейсенштейн; слово пощады было им сказано, почему они и сдались, а 1,600 человек было убито в этом болоте Канневер. Тогда фохт иepвенский двинулся в Биммеле для соединения с другими.

Оттуда магистр отправился к Ревелю и, приблизившись к городу в середу на одну милю, собрал своих на совет и [244] сказал, что есть большое болото, длиною в милю, в котором мог бы засесть неприятель, увидя сие многочисленное войско; поэтому он советует послать вперед две хоругви с тем, чтобы задержать его и не дать ему скрыться в это болото. Это было им по мысли, для чего избраны были фохт треденский и фохт венденский, которые и двинулись туда. Там фохт венденский обратился к эстонцам, говоря, что магистр послал спросить их, не думали ли они положить оружие и сдаться; если они это сделают, то будут помилованы, с тем однако, чтобы выдать зачинщиков резни. На это эстонцы согласились. Между тем, по приближении главных сил, фохт поехал навстречу магистру и сказал ему о том, что он сделал, а также и то, что эстонцы хотят сдаться, не обнажая меча. Затем магистр собрал все войско и сообщил им это, требуя их совета. Тут все восстали против этого и сказали, что, так как эстонцы умертвили их друзей и родных, то они хотят отомстить за это и не желают помилования этих убийц. Таким образом фохт опять был послан к эстонцам и отказал им в пощаде, предоставляя им право сопротивляться. Эстонцы немедленно же побежали в упомянутое болото, но это мало им помогло, ибо в короткое время было убито их 3,000, напротив чего убит был один молодой рыцарь ордена. Когда бой окончился, вышло много народу из города Ревеля посмотреть на убитых; между ними был один гражданин, который также стал ходить промеж мертвых, как вдруг вскочил на ноги эстонец, нагой и облитый кровью, и чуть не умертвил гражданина (такая была у них вражда к немцам, что полумертвый хотел еще убить гражданина); это заметил всадник, примчался и докончил эстонца. Затем магистр поставил свой шатер у замка на поле. Тут приведен был к магистру взятый в плен немец, который, боясь за свою жизнь, передался к эстонцам; он признался, что через 5 дней прибудет фохт абовский со многою силою и окажет помощь эстонцам, ибо шведы давно уже замышляли захватить в свои руки Ревель. Таким образом этот изменник-немец был повешен за ноги. Затем прибыли из замка королевско-датские начальники в Ревеле, благодарили магистра за спасение и за то, что они избавились от эстонцев и притом объяснили: лишась жен, детей и всего имущества, они не могут сопротивляться шведской короне, да и не могут с честью принять на себя ответственность за отнятие у короля датского этих местностей (ибо Гарриен с Ревелем и Вирландия, где лежит Везенберг, принадлежали датской короне); почему и просят магистра быть их покровителем и дать им начальником господина Госвина фон Герке, с тем, чтобы он был и наместником везенбергским. Магистр не имел охоты накликать на [245] себя опасность и мешаться в дела чуждых стран, но, в виду вышеупомянутой нужды, согласился на это, сказав однако: так как эти крепости имеют незначительные доходы, то он желает знать, как с ними поступать, чтобы из за них не было убытку. Они же возразили, что в течение года израсходовано будет сверх надлежащей дани, то они ему охотно заплатят и дадут ему в том запись с приложением печатей. Таким образом Госвин ф. Герке назначен был начальником этих крепостей от имени королевского. Затем умерщвлены были главнейшие эстонцы и зачинщики резни.

В одну пятницу после того магистр снялся с лагеря, двинулся к Гапсалю и затем хотел освободить епископа и попов от осады; когда эстонцы заметили это, то побежали в болота, леса и трясины.

В следующее воскресенье приплыл фохт выборгский с большим войском к Ревелю, но не дерзнул выйти на берег.

В понедельник прибыл фохт абовский, по имени Николай Сон; тот вышел на берег, но не знал, что эстонцы уже разбиты. На рейде стояло любекское судно; с него отправился корабельщик на лодке к фохту абовскому и рассказал ему, в каком положении находились дела и что эстонцы разбиты, а также, что магистр избран охранителем страны гарриенской и вирландской. При этой вести фохт рассердился и стал грозить, впрочем отправил гонца в Ревель и требовал свободного пропуска. Магистрат дал ему таковой с тем, чтобы он сам прибыл на берег. Когда же он прибыл в замок к брату Госвину фон Герке, то начал рассказывать о высокомерии короля датского в отношении к его государю, королю шведскому, почему он и хочет отомстить ему, захватив эту страну, о чем ему и следует подумать. На это Госвин отвечал, что ему не приходилось бы снова угрожать стране, претерпевшей великое бедствие от эстонцев: еслиже между обоими королями возникнет неприязнь, то он постарается окончить ее по добру. Этим фохт удовольствовался и они заключили между собою мир. Но последний в тот же день еще был нарушен, ибо шведы на лодках пристали к берегу, захватили ревельский городской скот и угнали его, или закололи, и снова возвратились в Швецию.

Между тем два эстонца из Гарриена прибыли во Псков и сообщили русским, что все гарриенские немцы с магистром и братьями ордена убиты и что эстонцы избрали себе короля; если они хотят постараться получить славу, то могут приобрести себе страну. Тогда русские собрали 5,000 человек, вторглись в епископство дерптское, ужасно грабили и жгли, умерщвляли близ Оденпе людей и скот, что им ни попадалось. Брат Дидрих [246] фон Рамбоув стоял тогда в Киринпе и, получив о том весть, собрал братьев ордена, оруженосцев и целый отряд войска; на помощь ему пришли вассалы епископства и брат Гиллебрант фон Лентен, фохт оберпаленский, а также оба фохта: каркусский и сакальский; послал он также грамоты в Оденпе. Эти грамоты господин Иоанн Икскуль вручил одному эстонцу для доставки в Тарваст, чтобы и те пришли; но крестьянин дорогою добрался до пива и завалился там, так что грамоты не достигли своего назначения. Таким образом, брат Дирк со своим отрядом двинулся против русских и напал на них; брат Иоанн де Витте отважно бросился в среду неприятелей. В той же хоругви был рыцарь, по имени Иоанн фон Левенвольде; тот, с частью епископских вассалов, бросился на неприятеля и обратил его в бегство, так что русских погибло более тысячи, прочие-же бежали. Напротив того, пали господин Иоанн Левенвольде и брат Иоанн де Витте с двумя другими братьями и четырнадцатью человеками немцев.

В навечерие св. Иакова того же 1343 года, эзельцы умертвили всех немцев, старого и малого, подобно тому, как это случилось в Гарриене, утопили священников в море и двинулись в тот же день к замку Пойде, перед которым стояли восемь дней, очень хорошо зная, что замку не откуда получить помощи. Не в состоянии будучи удержать замок, фохт собрал людей на совет, чтобы просить мира и сдать замок. Это всем им понравилось, а потому они послали к крестьянам и велели им сказать, что полюбовно хотят сдаться. Крестьяне этому обрадовались, согласились свободно выпустить их, с тем однако, чтобы они ничего не брали с собою; каждому же господину разрешалось взять двух лошадей и сколько войдет во вьюк, дворяне же могли взять по одной лошади и по мечу. Когда, таким образом, врата были отперты, то они с горестью удалились, крестьяне же не сдержали обещания и побили всех каменьями. Так погиб фохт с пятью братьями ордена со множеством другого народа. Магистр Борхард написал великому магистру прусскому плачевную грамоту о помощи и сообщил ему об этих бедственных событиях в Ливонии. Тот прислал ему немедленно 2 командоров, 27 братьев и 600 хорошо вооруженных воинов. Те прибыли в Ригу на кораблях в навечерие всех Святых Божиих. Магистр обрадовался их прибытию и распределил войско там и сям; между ними был Вячеслав (Вацлав —Witzlaus), князь рюгенский. Молва разнеслась повсюду, что великий магистр прислал в Ливонию десять тысяч человек. Поэтому pyccкие стали готовиться к отпору. Гарриенцы сделали две засеки, а эзельцы — одну, за коими они хотели защищать своих жен, детей и имущество. В начали зимы магистр с [247] многочисленным войском двинулся в Гарриен и опустошил всю страну, а затем пешком приступил к засекам. Затем последовали крестьяне и напали на неприятелей. При этом тяжко ранены были два господина, один из Пруссии, другого же звали брат Буфф; оба умерли потом, но за то неприятели были побиты.

Затем брат Госвин, начальник ревельский, захотел узнать сколько погибло эстонцев с тех пор, когда началась первая резня; поэтому, он послал молодого парня из деревни в деревню и оказалось сорок тысяч человек, старых и малых.

Потом магистр предпринял поход на остров Эзель, но подойдя к Зунду, нашел его не замерзшим, почему он с грустию и воротился назад. Но скоро затем пришел человек и принес известие, что Зунд крепко замерз и что можно чрез него перейти. Тогда магистр собрал свое войско, двинулся на Эзель, грабил и жег, а потом отправился к засеке; та была велика и обширна, и в ней то собрались крестьяне. Он приблизился к ней пред восходом солнца и напал на неприятелей. Засека же была тщательно завалена деревьями и укреплена бруствером; в одном месте ее растащили крючьями. Затем брат Арнт фон Герке, товарищ зегевольдский, со знаменем вскочил на доски, и хотя ему проткнули руку, все таки он не покинул знамени, но вместе с другими ворвался в засеку. При этом пали 3 орденские брата и 9,000 эзельцев мужеского пола. Оттуда магистр двинулся к деревне Нектис. Туда прибыли посланцы от эстонцев, пали к ногам магистра и просили пощады, обещаясь никогда не действовать против христианства, но быть впредь покорными; таким образом были они прощены. Но недолго хранили они свое обещание, а вновь отпали, как сказано будет засим.

В Гарриене также собралось много крестьян, для того, чтобы взять Феллин. Но, не в состоянии будучи совершить это силою, они пустились на выдумки и велели посадить себя в мешки с рожью (которою они ежегодно должны были взносить дань) и таким образом ввезти в замок. Но это доказала женщина, сын которой был в том числе, которого она упросила помиловать. Таким образом, все другие были схвачены и брошены в тайник (это был весьма глубокий погреб в земле), где они погибли и их кости еще и поныне там. Таковый был исход войны в Гарриене и начинается опять рассказ об эзельцах.

Прим. пер. Что же вызвало этот кровавый эпизод ливонской истории?

Из ливонских властителей, датские короли были самыми щедрыми на раздачи ленов. Известно, что при самом первом подчинении Эстонии своему владычеству, датские короли раздали много [248] земельных участков в лены своим подручникам со всеми пользами, десятинами и доходами, но однакоже с оставлением за туземцами, проживавшими в ленных владениях, их земельных участков. Но датские короли, по смерти Вольдемара I, явились столь слабыми, что решительно не могли обуздывать своих вассалов не только в отдаленной Эстонии, но и в самой Дании. Барщина, подводная и воинская повинность, определявшаяся первоначально по размерам земельных участков, находившихся в собственности у туземцев, стали мало по малу зависеть от усмотрения господ (вассалов, помещиков). Усмотрения же эти были таковы, что эстонцам, народу несравненно более упорному и стойкому, чем латыши, ничего не оставалось делать, как отпадать от христианства. Они не раз и отпадали, но тем хуже становилась участь отпавших. Силою принужденные к повиновению, они обращались в дреллов, т. е. людей, не имвеших никаких политических прав, людей, составлявших вещь своего господина, т. е. таких людей, которыми первоначально были военнопленные или купленные невольники.

Жаловались на своих суровых и ненасытных господ эстонские крестьяне королю, но что мог сделать бессильный датский король со своими могущественными вассалами?

Эстонцам туземцам ничего не осталось делать, как поголовно восстать на своих помещиков.

Подробности эстонского восстания у Вартберга (см. выше стр. 103, 104 и 105) сходны с описанием Рюссова. Последствием эстонского восстания была продажа Эстонии тевтонскому ордену, но эта продажа произошла уже при преемнике Ворхарда, ливонском магистре Госвине фон Эркене, назначенном в эту должность 14 декабря 1345 г. (см. выше стр. 106).