22. Процесс формирования публичной сферы. Английские клубы—Case-study

Публичная сфера — совокупность автономных образований общественности как основы существования гражданского общества, противостоящего жесткой централизованной власти, поле формирования общественного мнения, рупором которого выступают масс-медиа. Современное представление о публичной сфере и ее роли как необходимого условия существования свободной прессы — исторически первой формы масс-медиа — заслуга выдающегося немецкого мыслителя Юргена Хабермаса, опубликовавшего в 1962 г. признанную впоследствии классической работу «Структурная трансформация публичной сферы. Исследование одной из категорий гражданского общества», в которой он прослеживает формирование публичной сферы со времен античности до наших дней.

Что такое публичная сфера? По Хабермасу, «совокупность автономных образований (объединений, групп) общественности». Исто­рически развитие этой сферы происходило в XVII в. — первой половине XIX в., хотя представления о полярности и взаимодействии «частной» и «общественной» (публичной) сфер формируется еще в античности.

Суть публичной сферы ее открытость, совместность жизнедеятельности людей (в противоположность относительной закрытости, обособленности частной жизни), на основе которой формируется общественность. Предназначение общественности — постоянно способствовать установлению широких, многомерных связей коммуникации, по отношению к которым политическая коммуникация есть одна, хотя и очень важная, их разновидность.

Так складывается, по Ю. Хабермасу, «буржуазная публичная сфера» — особое пространство «между» экономикой и государством, где формируется общественное мнение и общественный контроль за деятельностью правительств.

Хабермас показал, как на ранних этапах развития современного капитализма — в 17— 18 столетиях — возникает автономная сфера об­щественных дебатов, которую составляют отдельные индивиды, со­бирающиеся в кофейнях, салонах, пабах и обсуждающие злободнев­ные проблемы. Это означало вступление на историческую арену «ча­стных лиц», которые до того времени не принимались властью в расчет. Постепенно эти частные лица образуют в своем единении «пуб­лику», которая начинает вклиниваться в поле напряженных отноше­ний между государством и конкретными индивидами. Именно «пуб­лика» — совокупность людей, осознающих свои интересы, активно вовлеченных в процесс их осуществления и обладающих собственным публично выраженным мнением, — составляет основу «буржуазной публичной сферы.

В пределах публичной сферы люди коллективно, равноправно, на основе рациональной аргументации решают, какими они хотят видеть пути развития своего общества, воздействуя на правитель­ственную политику через прессу.

СМИ выступают как агенты властных полномочий, перехватывая у публичной сферы возможность рациональных и критических дискуссий. СМИ начинают манипулирование общественным мнением, предлагая заранее взвешенные и удоб­ные для власти варианты освещения событий, отводя общественнос­ти роль пассивного наблюдателя.

Именно эти две тенденции — публичная (или публично-правовая, зафиксированная в современных демократических конституциях) и технократическая, предполагающая вытеснение общественнос­ти за пределы политики, преобладают в современных обществах.

Case-study — английские клубы

«Клуб» — своеобразное социальное образование, соединившее в себе функции парижского салона и университета, которому не было аналогов в континентальной Европе. Он — чисто национальная культурная реалия, столь же английская, как и ростбиф. В первом Словаре английского языка (1755) доктора Сэмуэла Джонсона понятие клуба трактуется как «собрание приятных собеседников в определенных условиях».

Именно «приятное общественное времяпрепровождения» - дух общественности принципиально отличал английские клубы как места неформального общения не просто личных, но товарищеских встреч, от торжественных формализованных собраний, проходивших в Академиях, которых немало было в абсолютистской Франции и Италии, где также встречались люди, связанные общими интересами. Хотя и последним сопутствовал подлинный успех, эти торжественные собрания давали людям нечто совершенно иное, нежели личные, с глазу на глаз, встречи и дух товарищества, свойственные английским клубам.

Феноменальный подъем клубной культуры объясняется потребностями стремительно развивавшейся городской жизни после «славной революции» 1688 г. До Гражданской войны потребность в неформальном общении удовлетворялась преимущественно в религиозных братствах, торговых гильдиях и тавернах.

Предшественницей клуба является кофейня, первая из которых была открыта в Лондоне в 1652 г. Начинание оказалось настолько удачным, что вскоре они возникают повсеместно, и к 1739 г. в Лондоне их было более 500.

Лондонская кофейня служила местом встреч, куда за входную плату в один пенс мог прийти любой приемлемо одетый мужчина, желающий выкурить длинную глиняную трубку, неторопливо выпить чашку кофе, почитать бюллетень с новостями дня или же побеседовать с другими завсегдатаями. Посетители кофеен должны были соблюдать нормы поведения, указанные в вывешенных «Правилах и предписаниях о кофейнях», согласно которым все мужчины здесь были равны и никто не обязан был уступать свое место «более знатному»;.

Кофейни выполняли роль своеобразных «информационных центров», куда приходили за новостями.

Роль кофеен как «информационных центров» столичной жизни естественным образом дополнялась функционированием их в качестве своеобразных дискуссионных форумов, где посетители свободно обсуждали полученные новости, излагая собственную точку зрения.

В любой лондонской кофейне практически сразу начал формироваться свой круг посетителей, и очень скоро каждая стала местом встречи людей определенного рода деятельности или интересов, что определялось в основном ее местоположением.

Будучи центрами разного рода информации, кофейни, естественно, привлекали и криминальные элементы, для которых эти заведения также становились центром жизни, а их клиентура все чаще — объектом грабежей и нападений. Это обстоятельство, а также распространение нового экзотического напитка — чая — и роста его популярности привели к упадку кофеен в конце XVIII в. К концу XIX в. в Лондоне оставалось примерно 1400 кофеен, однако их сущность была утеряна.

«История кофеен, до изобретения клубов, была историей манер, нравов и политики народа», — отмечал Айзек Дизраэли.

Кофейни отделял всего один шаг от закрытых клубов, членство в которых становится дополнительным социальным «фильтром» и местом встреч представителей привилегированных слоев, большинство которых возникло из демократических по своему характеру кофеен.

Известна точная дата возникновения первого клуба, преобразованного из кофейни, — 1773 г., когда на месте сгоревшей кофейни «У Уайта» появился «Клуб Уайта». С целью повышения качества клиентуры этому примеру последовали «Сент-Джеймс» и «Дерево Какао», ставшие допускать в свои стены только членов клубов — и «процесс пошел».

Клуб с его более интимной и размеренной, по сравнению с кофейней, обстановкой, особенно подходил для общительных новичков, нередко из провинции, которым непросто привлечь к себе внимание и найти свое место в обезличенной толпе большого города.

Потребность в приятельстве объясняет, почему английский клуб в течение столь долгого времени упорядочивал общество, укрепляя уверенность в себе и мужскую солидарность в зыбкой, неустойчивой среде постоянного рыночного соперничества, перенасыщенной неженатой профессиональной молодежью и закоренелыми холостяками, а также мужьями, которым не сидится дома.

Особенности клубной жизни — соблюдение известных формальных правил поведения, гостеприимство, скрепленное неизбежной в мужской компании выпивкой, — помогали человеку найти свое место, делали его личностью, самобытной в профессиональном, региональном и даже национально-этническом смысле (например клубы лондонских шотландцев и ирландцев), а в тяжелые минуты члены клуба могли рассчитывать на дружескую поддержку. Предложение стать патроном подобной ассоциации было лестно и для высшей знати.

Клубы в Англии, как и агора в античном полисе, — место мужских встреч, но если вход в кофейни женщинам был заказан, то новая мода на общества и собрания открывала определенный простор для женской самодеятельности. Дамы устраивают чаепития, создают литературно-интеллектуальные салоны, однако число женских обществ, среди которых преобладали благотворительные и даже смешанные клубы (музыкальные, дискуссионные и филантропические собрания), было очень невелико, ктому же они были постоянной мишенью насмешек женофобов.

Опыт показывал, что вслед за первоначальным взрывом вооду­шевления клубная жизнь обычно шла на убыль. Тщательно продуманные правила поведения и этикета позволяли оживить и продлить ее.

Клубы, в отличие от кофеен, возникают не только в больших городах, но и в захолустье

Но все же «клубмен» — «клубный человек» — благоденствовал в 18 столетии в культурных центрах и больших городах.

Поистине клубным раем был Лондон: по свидетельствам современников, каждый вечер в клубах собиралось до двадцати тысяч человек.

Со временем появились клубы на все вкусы.

Клубы были классическим продуктом зарождавшихся средств массовой информации, они процветали благодаря усилиям убежденных сторонников, откликнувшихся на потребность читающей публики принимать участие в сложной политической жизни, которую создала и поддерживала культура печатного слова.

Замкнутость и узость, чрезмерная горячность в споре, нетерпимость к чужому мнению — все это преодолевается клубной культурой.

В 1709 г. лондонский трактирщик и консервативный журналист Нед Уорд сочинил и выпустил «Полный юмористический перечень клубов и обществ Лондона и Вестминстера» — шутовской путеводитель по вымышленной клубной жизни. Книга выдержала 6 изданий.

Подобно масонской ложе клуб являлся весьма противоречивым образованием: в нем проповедовалось равенство, но процветала элитарность; поощряя общественное честолюбие и индивидуальное самосознание свободолюбивого человека, клубы в то же время создавали новую социальную иерархию со всеми присущими ей ограничениями. Упиваясь недоступными прочим мелкими и условными преимуществами, члены клубов находили истинное, согревающее душу тепло в очень замкнутом и отчасти воображаемом мире. В этом смысле клуб становился превосходным светским заменителем и преемником церкви.

Клубы часто были не в состоянии осуществить поставленные перед собой задачи: товарищество и взаимопомощь терпели крах, организации по борьбе с пороками сталкивались с противодействием общества. Тем не менее они сыграли важнейшую роль в воспитании той общественности, которую британцы считали залогом прогресса. Клубы служили узловыми центрами, где осмыслялись новости, отрабатывались идеи, развивались контакты; они помогали достичь общественного согласия, благоприятствовали выявлению региональных и местных особенностей. Способствуя развитию общественных связей, клубы давали людям и группам возможность почувствовать свою причастность к обществу. Артикулируя и отграничивая сферы интересов, они стали решающим фактором в формировании общественной культуры Великобритании.