Глава 5

Единица перевода

Во всем мне хочется дойти

До самой сути.

В работе, в поисках пути..

Б. Пастернак

§ 1. Проблема единицы перевода в связи

с центральными проблемами переводоведения

Двумя центральными проблемами переводоведения являются уяснение принципа, согласно которому устанавливаются переводческие соответ­ствия между ИЯ (исходным языком) и ПЯ (переводящим языком), и со­здание модели (моделей) переводческой деятельности. Понятно, что во­просы о поиске межъязыковых соответствий в процессе переводческой деятельности и о свойствах самих этих соответствий — ключевые для осуществления такого вида вербальной коммуникации, ведь именно та­ким образом появляется возможность соединить в едином коммуника­тивном акте различные языки и в конечном итоге — культуры.

В этой связи, однако, возникает вопрос о том, что считать едини­цей перевода в процессе осуществления переводческой деятельности [См.: Brodovich], поскольку, как показывает опыт переводческой дея­тельности и подтверждает этот опыт языкознание, структурно-семан­тические системы разных языков не совпадают, план содержания в них выражается по-разному. Иначе говоря, одно и то же содержание в разных языках проявляется в неодинаково организованном и членя­щемся на составные части речевом потоке.

А. Мальблан (A. Malblanc), а также Ж.-П. Вине и Ж. Дарбельне предлагали считать единицей перевода единицу мысли (unite de pensee). У последних она определяется как наименьший отрезок речи, связь между составляющими элементами которого не позволяет переводит их по отдельности.

Это определение, однако, сориентировано только на ИЯ, что ведет к определенного рода трудностям (переводческим и переводоведческим при несовпадении членения плана выражения в ИЯ и ПЯ.

А поскольку это происходит практически всегда, ведь даже в самых типологически близких языках единицы плана выражения различаются, иногда довольно значительно, то данное определение единицы перевода требует пересмотра. По мнению О. Каде, ею следует признать наименьший отрезок текста на ИЯ, для которого может быть установлен соответствующий (эквивалентный) ему отрезок текста на ПЯ, чтобы при этом неизменным оставался план содержания.

§ 2. Понятие «транслатема».

Проблема языкового наполнения транслатемы

Единицу перевода можно (по аналогии с единицей фонологии — фо­немой, морфологии — морфемой и т.д.) назвать транслатемой. Транслатема — это то, что переводчик стремится обнаружить и с чем он работает в процессе своей переводческой деятельности. Транслате­ма отражает константу переводческого соответствия плана содержа­ния, обладающего своим конкретным планом выражения на мини­мальном отрезке оригинала (в ИЯ), плану содержания, обладающему своим конкретным планом выражения на минимальном отрезке в ПЯ. Таким образом, транслатема представляет собой целое, состоя­щее из двух (или даже более — например, при трехстороннем перево­де) компонентов. Первым компонентом транслатемы является некое содержание, определенным образом выраженное средствами ИЯ; вторым — то же содержание, но выраженное уже средствами ПЯ.

Важно понимать, что транслатема — это константа с точки зрения переводоведения. С точки же зрения лингвистики длина транслатемы варьируется от звука (буквы) до целого текста.

Предположим, что на иностранный язык переводится следующее известное стихотворение В. Хлебникова:

Бобэоби пелись губы,

Вээоми пелись взоры,

Пиээо пелись брови,

Лиэзэй — пелся облик,

Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.

Так на холсте каких-то соответствий

Вне протяжения жило Лицо.

Слова бобэоби, вээоми, пиээо, лиэээй, гзи-гзи-гзэо, конечно, будут переводиться позвучно-побуквенно независимо оттого, будет ли целью перевода — воспроизведение тех же звуков, поиск ли других, которые могут, вызвать те же или приблизительно те же ассоциации у иноязычного читателя. {Дополнительная трудность здесь кроется в том, что звуковые ассоциации, положенные в основу этого изображающего лицо человека стихотворения, очень индивидуальны, они выстраиваются в некий личный ассоциативный ряд, в полной (?) мере, наверное, понятный лишь Хлебникову. Их нельзя назвать ассоциациями, понятными любому носителю русского языка и русской культуры. Следовательно, задача поис­ка соответствующих ассоциаций в иностранных языках становится не­выполнимой. Остается только воспроизвести то, что Хлебников дает в оригинале.) Таким образом, транслатемой при переводе этих слов долж­ны выступать звуки, зафиксированные определенными буквами.

Наоборот, некоторые рекламные тексты переводятся только цели­ком. Возьмем, например, текст рекламы одной из марок сигарет: Slow down. Pleasure up. Казалось бы, хотя бы первое предложение можно перевести на русский, например, так: Не спеши, Остановись и т.п. Но ведь slow down употреблено здесь в паре с pleasure up, неологизмом, ко­торый перевести отнюдь не просто. Down вступает в контекстуально активные антонимические отношения с up. Slow (down) входит в опять-таки контекстуально обусловленные синонимические отноше­ния с pleasure, выступающим здесь (по морфологической конверсии) с адвербиальной частицей up в роли фразового глагола. По этим при­чинам перевод обоих предложений этого мини-текста должен осуще­ствляться вместе, а не порознь, т.е. нужно переводить весь текст, ко­торый с его потенциальным переводом и составляет транслатему.

Транслатемами, учитывающими богатый аллюзивный контекст, придется переводить следующие стихи:

Совладал? Брат Ификла? Откуда такая в нем сила?!

Две огромных змеи у щита — бездыханная груда!

Запыхался лишь... Что у слепца ты, Алкмена, спросила?

Что Тиресий ответил? Что с домом Персеевым будет?

Туши погрязшие, тупо ревущие, вонь,

Авгиев перст указующий, вязнущий конь.

Но: брешь в стене и поток — бурный, пенный поток.

Но: люди, люди! И этот — лукавый игрок!

Мила Деянира, мила, молода и красива.

Беспечна, как козочка, скачет и Несса не чует.

Увы, на земле даже кони в лукавстве ретивы!

И мчат кони-люди — кентавры, — по трупам гарцуя.

Вокруг лишь глухие — до неба всё — стены.

И окрики стражи, и Миноса бас.

А где-то — эгейские волны, Микены,

А там и Афины... Лететь — всего час.

Лечу! Мы летим! А дворец тонет! Кносский!

Соленой запахло свободой, отец!..

Конечно, мы помним отлично конец:

И свист, и шлепок, и шипение воска.

Юнца хоронить мы всем островом вышли.

(Его имя — острова имя теперь.)

Казалось, и шелест олив вдруг стал тише.

Но плуг ждать не будет! И бык. Он ведь зверь.

...И поножовщина, и океан вина,

и мальчиков и женщин вой животный,

блевотина, моча — разгул триумфа! Вот он!

А я: «записки», «галльская война»...

Я жребий бросил, победил, придя, увидев,

и вот — отечества отец и царь

с царицей Клеопатрой! Я теперь властитель

твой, Город-мир! Мой даже — календарь!

Водораздел прошел вот по тому хребту

Меж тем, что было и что есть и будет.

С миндальным цветом иды, март весь — отойдут,

Апрель и май, и обо мне забудут.

(С Конен. Стансы)

При переводе этих стихов, а точнее, при переводе того обилия ело аллюзий на события, мифические и реальные, из греко-римского культурного мира, переводчику, очевидно, придется работать не просто лексическом, морфологическом и синтаксическом уровнях. Он должен будет учесть весь историко-культурный фон, стоящий за этими четверостишиями. Транслатемы, частью которых будут культурно-исторические реалии, здесь будут не просто лексико-грамматическими соответствиями ИЯ и ПЯ. Они должны быть лексико-грамматическими соответствиями с идентичным культурно-ассоциативным зарядом.

Как единую транслатему следует рассматривать, видимо, некото­рые поэтические тексты, например образцы так называемой поэзия нонсенса, и их переводы. По крайней мере, в какой-то степени это может быть применено к произведениям макаронического типа, где соотношение между разноязычными пластами внутри одного произ­ведения должно быть выстроено с учетом целого, а значит, весь текст все-таки нужно рассматривать целиком. Но даже в менее экстрава­гантных художественных, в особенности поэтических, произведениях длина транслатем увеличивается в силу того, что в таких произведени­ях речи языковые средства выражения оказываются тесно связанны­ми с более крупными единицами плана содержания — образами. На­личие образов в поэтическом произведении заметно укрупняет структуру плана его содержания, что не может не отразиться на про­цессе поиска транслатем при его переводе на иностранный язык.

Кроме того, лингвистическая протяженность транслатем прямо-пропорциональна типологическому сходству/различию ИЯ и ПЯ в вы­ражении тех или иных единиц плана содержания. Если планы выраже­ния для данного плана содержания в ИЯ и ПЯ структурно близки, то лингвистическая протяженность транслатем относительно невелика. Если же ИЯ и ПЯ структурно-типологически очень разнятся между ^с0' бой, то лингвистическая протяженность транслатем увеличивается.