Историческаяи_соц._-обр._мы

ISSN 2219-6048 Историческая и социально-образовательная мысль. 2014. № 2 (24)

культур значительное место занимают стереотипные представления, которые формируются благодаря влиянию СМИ.

Однако по результатам исследования выяснилось, что молодое поколение не склонно безоговорочно доверять информации, преподносимой СМИ. Анализ данных опроса очевидно показывает, что лишь пятая часть всех опрошенных, 18%, доверяют СМИ полностью, 63% считают, что информация несколько приукрашена, 8% респондентов относятся к СМИ с недоверием, и 7% стараются вовсе не смотреть телевизионные новости.

Всѐ более удобным, доступным, универсальным средством получения информации, по мнению респондентов, является Интернет. По результатам проведѐнного автором социологического опроса только 1% респондентов не пользуется всемирной информационной сетью, 59% пользуются услугами сети для получения информации при подготовке домашних заданий, 73% – для развлечения (фильмы, игры в режиме on line, музыка), для 71% респондентов Интернет – это средство общения (электронная почта, ICQ, MMS-сообщения, интернет чаты), 2% пытаются создать в сети «свой мир», и для 1% респондентов интернет является источником заработка.

Важным показателем для понимания воздействия факторов, влияющих на эффективность межкультурной коммуникации, является анализ ответов студентов западноевропейских стран о стереотипном восприятии русской культуры. В одном из вопросов анкеты они должны были охарактеризовать Россию как страну несколькими словами. Следует заметить, что не было введено никаких ограничений, и респонденты предлагали собственные позиции, которые впоследствии были распределены автором по определѐнным сферам. По анализу результатов наибольшее число позиций было предложено испанскими студентами, которые имели представление практически обо всех сферах российского общества и дали наибольшее число предложенных позиций – 32. В таблицу вошли лишь наиболее встречающиеся позиции, а отдельные слова: да, привет, водка – или такие типичные русские слова, как царь, Кремль, имена собственные Анна Каренина, Дима Билан, остались за еѐ пределами.

Объяснить результаты опроса учащихся западноевропейских государств можно, сопоставив результаты анкетирования с контент-анализом информационного потока (коммуникационного процесса). В результате отбора и группировки статей по тематическим блокам видно, что отношение к России в мире в целом негативное. Лишь некоторые СМИ идут наперекор общей тенденции Запада, всѐ ещѐ рассматривающего Россию как потенциального противника или больше – врага. Социологами выявлена некая закономерность: с укреплением позиций России среди других стран мира повышается «градус» русофобии. И чем дальше расположены страны от России, тем более нейтральное или даже положительное отношение к ней.

По результатам контент-анализа и исследования, Россия – страна с непонятной для Запада культурой и языком; огромная, холодная, с богатыми природными ресурсами, но экономически неокрепшая; многонациональная страна с богатой культурой и всѐ ещѐ закрытая для западного восприятия. Стоит отметить, что в своих ответах респонденты в большей степени руководствовались знаниями, полученными через СМИ, Интернет, реже – источники художественной литературы и знания, приобретѐнные за время учѐбы. При анализе результатов исследования по данному вопросу не стоит исключать также и знания, обретѐнные респондентами через личный опыт, посредством межличностного общения с представителями других культур как одного из уровней межкультурной коммуникации.

Результаты данных исследований подтверждают мнение о том, что стереотипы являются составной частью системы ценностей людей. Они неизбежно присутствуют при каждой сложившейся межкультурной ситуации. Они могут как затруднять коммуникацию, ошибочно относя участников коммуникации не к тем группам, так и способствовать успешному протеканию межкультурной коммуникации, заранее помогая предвидеть ситуацию, лучше понять еѐ. Поэтому в ситуациях межкультурного общения следует эффективно использовать стереотипы, а в случае несоответствия действительности уметь отказываться от них, как было подтверждено на практике в результате социологического исследования процессов межличностной коммуникации между представителями западноевропейских стран, проведѐнного автором за пределами России.

По анализу наблюдений можно сказать, что межличностная коммуникация оказывает деструктивное влияние на систему стереотипного представления о странах с иной культурой. Так, к удивлению местного населения Великобритании российские студенты оказались с внешними признаками, типичными для молодого поколения Европы вообще, говорящими на языке межкультурного понимания, мыслящими теми же категориями и разделяющими такие же общече-

271

Социология и психлолгия

ловеческие ценности. В свою очередь, для российских молодых людей было приятно, оказавшись в условиях иноязычной среды, быть понятыми, обрести новые международные контакты, установить культурное сходство с европейской молодѐжью и идентифицировать себя как часть глобальной молодѐжной культуры.

272

Филология и лингвистика

Филология и лингвистика

тела человека и животных, продукты питания), выявляемый путем обнаружения словарного единства ахвахского и других дагестанских языков. В животноводческой лексике северного и южного диалектов ахвахского языка общедагестанскими являются следующие слова: ц1ц1ини - ц1ц1онол1и (североахвах. диалект), оц - унча (североахвах. гов.), г1унча (тлянубский и цегобский гов.) «бык», гету - кето (в обоих диалектах) «кошка», г1анк1у // г1анак1у - г1енко (ратлубский и тлянубский гов.), г1инко (североахвах. диалект) «курица» и т.д.

Общеаваро-андийский лексический фонд является малочисленным и почти не изученным. В животноводческой лексике общеаваро-андийскими являются: ланги/ ламаги «баран»,

кьейе/ кьидери/ кьедер «ягненок», ц1ц1онол1и/ ц1ц1анол1и/ ц1ц1унал1 «коза», г1оц1ино/ г1орц1ини «мул», хве/ хвай «собака», гъалбац1е «лев», бач1а «волк» и др.

Некоторые термины имеют единую общеандийскую основу: жинво /жйон / жун /жив «ко-

рова», лъейе /лъидери / лъедер «теленок», ича /ишва «кобыла», к1унц1и / к1оц1и «щенок»,

гьера/ пера «пчела» и др. Они представлены во всех андийских языках, что является следствием самостоятельного, обособленного развития языков андийского региона.

Собственно ахвахский лексический фонд включает слова, обозначающие наиболее элементарные и жизненно важные понятия: унча / г1унча «бык», шари «лиса», нац1ц1и «вша», т1ука «козел», и др. С животноводческой лексикой ахвахского языка связаны многочисленные глаголы, образованные от самих терминов животноводства и от звукоподражательных и звукосимволических слов мийону-лъ1а (североахв.), миувла-хъе (ратлубский говор), май-хъе (тлянубский говор), мийа-хъе (цегобский говор) «мяукать» и др.

Наиболее древние исконные названия животноводческой лексики состоят из чистого корня. В большинстве своем они оказываются этимологически неясными. Наименований животноводческой лексики, обладающих полной или частичной этимологической прозрачностью, сравнительно немного. В исследуемой лексике отражены почти все фонетические и морфологические особенности североахвахского диалекта, ратлубского, тлянубского и цегобского говоров южного диалекта.

Всловарном составе ахвахского языка обнаруживается значительный пласт заимствованной из аварского, иранского, тюркского и русского языков лексики, свидетельствующий об интенсивных контактах в прошлом ахвахцев с родственными и неродственными народами. Эти контакты оставили след на уровне фонетики, морфологии, синтаксиса и словообразования ахвахского языка.

Заимствованные лексические элементы приспособились к фонетическим и морфологическим нормам ахвахского языка, некоторые видоизменились в семантическом плане.

Ахвахский язык имел тесные языковые контакты с аварским языком. Соответственно, на протяжении длительного периода своей истории испытывал сильное влияние близкородственного ему аварского языка, чему способствовали и территориальное расположение носителей говоров южного диалекта, а также торговые и культурные связи. В животноводческой лексике ахвахского языка выделяются следующие тематические подгруппы аваризмов: названия видовых и групповых понятий домашних животных и птиц; названия домашних животных; названия домашних птиц; названия, связанные с домашними животными и птицами; разные слова: авар. г1анххвара «хомяк» – ахвах. анххвара; авар. рух1ч1аголъи «животный мир» – ахвах.

рух1ич1аголъила; авар. хъарчигъа «ястреб-утятник» – ахвах. хъаччигъа; авар. к1к1ара «комар» – ахвах. к1к1ара; авар. ц1ц1адалх1ама – ахвах. ц1ц1адал1и имихи; авар. ччуг1а «рыба» – ахвах. ччуг1а//джуг1а и т.д.

Элементы аварской лексики проникли почти во все пласты, в том числе и в животноводческую лексику, не подвергаясь серьезным структурным изменениям.

Вотличие от некоторых других дагестанских языков, тюркизмов и иранизмов в ахвахском языке сравнительно меньше.

Небольшое количество составляют заимствования иранского происхождения. Заимствование из персидского языка происходило в результате торговых связей в основном устным путем и, в определенной степени, через посредство тюркских (азербайджанского) и грузинского языков, это подтверждается характером заимствованных из персидского языка слов: жейран «джейран, газель»; пил/ пили «слон»; гамуще «буйвол»; азагьу/ азагъо «дракон» и др.

Заимствование из тюркских языков – кумыкского и азербайджанского – происходило в результате торговых отношений и часто через посредство аварского языка: айгъур «жеребец»,

бугъа «бык», хъутан «кутан», илхъи «табун», ордеки «утка» и др.

276

ISSN 2219-6048 Историческая и социально-образовательная мысль. 2014. № 2 (24)

Из арабского языка усвоены широко распространенные в нахско-дагестанских языках слова х1айван 1) животное, скот, крупный рогатый скот, 2) перен. невежественный, необразованный человек; къурбан 1) жертвенное животное, 2) жертвоприношение.

В составе заимствованных слов ахвахского языка имеется наличие нескольких грузинских слов, которых нет в общеаварском словаре: кочори «грива», «челка» – груз, кочори «чуб»; туш тайпа «тушинская порода овец» – груз. тушури «тушинский».

Русские лексические элементы в ахвахский язык проникли через посредство аварского языка, так как аварский литературный язык является языком обучения и преподавания в школе. В животноводческой лексике ахвахского языка их число незначительно: клички собак Аргут, Тарзан, Казбек; к терминологии овцеводства относятся лексемы метис/ митис «метис (порода овец)» и перма «ферма», «летнее пастбище»; лексема рама «рамка для улья» встречается в обоих диалектах ахвахского языка.

Таким образом, материалы проведенного исследования свидетельствуют о многовековом и богатом опыте ахвахцев в ведении животноводства, что способствовало образованию развитой терминологии по мелкому и крупному рогатому скоту. Животноводческая терминология в ходе исторического развития претерпела определенные изменения, вызванные разными факторами, прежде всего, расширением и усилением экономических, политических, культурных и иных связей и контактов.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ

1.Алексеев М.Е, Атаев Б.М. К диахронической стратификации общеаваро-андо-цезской соматической лексики.// Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 5. – М., 1998.

2.Алексеев М.Е., Атаев Б.М. Аварские названия животных общевосточнокавказского происхождения.// Дагестанский лингвистический сборник. Вып. 7. – М., 1999. – С. 3-10.

3.Гарунова К.И. К овцеводческой терминологии южного наречия аварского языка.// Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц.– Махачкала, 1988. – С. 147-153.

4.Магомедова П.Т. Термины овцеводства в чамалинском языке.// Отраслевая лексика дагестанских языков: названия животных и птиц. – Махачкала, 1988. – С. 83-93.

277

ISSN 2219-6048 Историческая и социально-образовательная мысль. 2014. № 2 (24)

В ходе анализа ойконимических этимонов установлено, что наиболее продуктивным ойконимообразующим типом при формировании названий поселений Камбрии англосаксонского периода был тип сложения основ. Большая часть ойконимов (70) этого типа была двухоснóвной, например, Warþwic (совр. Warwick) и только шесть – трехоснóвных, например, Carwindelhawe (совр. Carwinley). Ойконимообразующий тип чистых основ использовался крайне мало, например, Bodele (совр. Bootle). Тип суффиксальных или производных ойконимов не был востребован социумом Камбрии, так как суффикс -ing (-ingas) не применялся как ойконимообразующий, а только в сочетании с компонентами -hām и -tūn, которые не потеряли еще лексической связи с самостоятельно функционирующими словами hām и tūn в значении ''ферма, усадьба, деревня'' и не превратились еще в ойкоформанты. Тип ойконимов-словосочетаний выявлен не был. Основным структурным типом данного временного отрезка был тип сложных ойконимов (76). Тип простых ойконимов был использован незначительно (5). Ойконимы других структурных типов выявлены не были.

В период завоевания Камбрии англами явно прослеживается тенденция к обогащению языковой структуры кельтскоанглского социума. Формировались ойконимические модели с новыми, по сравнению с периодом римско-кельтской Британии, повторяющимися конечными компонентами в виде сочетаний -ing(a)hām, -ing(a)tūn, а также в виде слов hām, tūn, burh, cæster, wīc, cair, castel(l) и модели с личным именем. Тенденция к обогащению языковой структуры вызвала к действию закон экономии языковых средств [1, с. 534], проявившийся в том, что социум выбрал только два структурных типа: тип простых ойконимов и тип сложных ойконимов с явным предпочтением последнего. Закон экономии языковых средств проявился также в том, что из созданных ойконимических моделей, самыми продуктивными стали только две модели структурного типа сложных ойконимов: модель с элементом -tūn в качестве второго компонента и модель с личным именем в качестве первого компонента в англских ойконимах и второго компонента в кельтских ойконимах. Как отмечалось ранее, характерной особенностью кельтских ойконимов являлся инверсионный порядок корневых морфем: определяющая морфема располагалась последней, например, Redeman – кельт. rhud «брод», кельт. maen «каменный»

(совр. Redmain); Cumdeuoc – кельт. cwm «долина», кельт. имя Dubācos (совр. Cumdivock) и

другие.

Культурно-языковые контакты англских завоевателей и кельтского населения вызвали нарушение языкового равновесия, которое обусловило процессы интерференции и адаптации, происходившие, в основном, на фонетическом и морфологическом уровнях языка. Фонетическая адаптация представляла собой замену чуждых англам звуков. Звонкий смычный [d] в кельтских ойконимах заменялся англами на звонкий щелевой [ð], например, в кельт. ddu «черный» ойконима Carðeu (совр. Cardew), а глухой смычный [d] заменялся глухим щелевым [þ], например, в кельт. rhyd «брод» ойконима Penriþ (совр. Penrith) или глухим смычным [t], например, в кельт. rhyd «брод» ойконима Arturet (совр. Arthuret); [gw] заменялся на [w], например, в кельт. gwragedd «женщина» ойконима Roswrageth (утр.); смычный [b] заменялся щелевым [v], например, в кельт. имени Dubācos ойконима Combeðeyfoc (совр. Cumdivock). Кельтские дифтонги монофтонгизировались: [ai] переходил в [а], например, в кельт. cair «крепость, укрепление» ойконима Carmalt (совр. Caermote); [ae] монофтогизировался в [а], например, в кельт. maen «камень» ойконима Redeman (совр. Redmain); [ое] переходил в [о], например, в кельт. croesog «имеющий крест» ойконима Torcrossoc (совр. Tercrosset). Кельтские ойконимы претерпели те же фонетические изменения, которые были свойственны языку англосаксов рассматриваемого периода, например, явление метатезы, связанное с перестановкой звуков местами: звуки [er] заменялись на [re] в кельт. llannerch «роща» ойконима Lanrechathin (утр.); [ir] заменялись на [re] в кельт. culdir «узкая полоса земли» гибридного ойконима Culdretun (совр. Coulderton) и др. Часто на стыке морфем сочетание согласных ассимилировалось, например, [np] заменялись на [mр] в кельт. llan plwy «церковный приход» кельтского ойконима Lamplou

(совр. Lamplugh); [nh] заменялись на [nn] в кельт. pen «вершина холма», др.-а. hōh «гребень холма» в гибридном ойкониме Torpennev (совр. Torpenhow). Характерной особенностью языка нортумбрийских англов было то, что гласный [æ] не подвергался преломлению, например, в

др.-а. fearn «папоротник» имел форму farn в ойкониме Farlam (совр. Farlam).

Адаптация на морфологическом уровне проявилась в виде гибридизации, заключающейся в соединении кельтских основ с англосаксонскими основами, например: Caderlen –

кельт. cateir «седловина горы», др.-а. hlynn «поток» (совр. Catterlen) и другие. Часто в процесс гибридизации в качестве первого компонента ойконима вовлекались кельтские гидронимы, например: Irtun – кельт. гидроним Irt, др.-а. tūn (совр. Irton). В качестве примера морфологиче-

279

Филология и лингвистика

ского опрощения можно привести сохранившийся ойконим периода римской Британии Luguvallium – кельт. Lug(us) – латинизированное имя языческого бога, латинское слово valeo «сильный», латинское окончание -ium. Вследствие опрощения ойконим приобрел форму Luel

(совр. Carlisle).

Итак, тесное взаимодействие факторов, преломляющихся в сознании гетерогенного социума в процессе языковых и культурных контактов, отражено в ойконимии как элементе лексики языка данного пространственно-временного континуума. Особенностью лингвистических факторов формирования ойконимии Камбрии англосаксонского периода является ограниченное использование ойконимообразующих и структурных типов, инверсия компонентов с постпозицией атрибута в сложных кельтских ойконимах, перенос лингвистических явлений, характерных для языка англов, на апеллятивы ойконимических этимонов кельтской этимологии.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ

1.Мартине А. Основы общей лингвистики // Новое в лингвистике. 1963. № 3. – С. 366–566.

2.Armstrong A.M. The place-names of Cumberland. – Cambridge: At the University press, 1952. – 565 p.

3.Dickins B. Note by the general editor // The place names of Devon / Ed. By B. Dickins. – Cambridge: Univ. press, 1956. – P. XIII–XXXI.

4.Ekwall E. The concise Oxford dictionary of English place-names. – Oxford: Clarendon press, 1960. – 546 p.

5.Reaney P.H. The origin of English place-names. – L.: Routledge and Kegan Paul, 1960. – 277 p.

6.Smith A.H. English place-names elements. – Cambridge: the University press, 1956. – 417 p.

280