Россия в глобальной политике, "Post-Imperium"

раз в то время, когда российская армия брала под контроль горные районы Чечни.

Когда в ноябре 2003 г. Шеварднадзе был свергнут в результате «революции роз», Кремль не слишком печалился. Однако его беспокоила ситуация неопределенности, возникшая в связи с уходом со сцены лидера-ветерана. Путин отрядил в Тбилиси с ознакомительной миссией министра иностранных дел Игоря Иванова (тот родился

вГрузии). После сербских событий 2000 г. это была уже вторая «цветная революция», которую Иванову суждено было наблюдать вблизи.

Вмире считали, что Москва осуществляет посредническую миссию

всвоей «сфере влияния». На деле, однако, ее посланец мало что мог сделать, кроме оценки ситуации и установления контактов с новыми лидерами-революционерами.

Путин установил прямой личный контакт с Михаилом Саакашвили в начале 2004 г. Первое время их связывали весьма близкие отношения: Саакашвили в неофициальной обстановке выражал восхищение Путиным, называл его примером для подражания и всячески подчеркивал уважение к российскому президенту 19. Путин счел, что

смолодым и энергичным грузином можно иметь дело, и в апреле 2004 г. позволил ему вернуть под контроль Тбилиси Аджарию — автономную республику, еще в 1991 г. превращенную местным «удельным князем» в свою вотчину.

ВАджарии, прежде имевшей большое стратегическое значение,

уРоссии была военная база, а ее пограничники охраняли границу с Турцией. В постсоветский период серьезные активы в Аджарии приобрели мэрия Москвы и друзья Юрия Лужкова. Путин, однако, был готов поступиться всем этим ради укрепления отношений с Грузией. Российский военный гарнизон оставался в казармах, а «удельный князь» с семьей бежал из республики под крылышко московского мэра.

Для Саакашвили, однако, это было только началом. Он намеревался восстановить территориальную целостность страны в международно признанных границах Грузинской ССР на 1991 г. Путин обещал помочь ему с поэтапным урегулированием конфликтов с Абхазией и Южной Осетией, но грузинский президент был молод и горяч. В августе 2004 г. он отдал приказ о проведении полицейской операции по борьбе с югоосетинскими контрабандистами. Дело дошло до вооруженных столкновений. Прежде Саакашвили мог беспрепятственно приехать в столицу Южной Осетии Цхинвали и поговорить на улице

сгорожанами. После спецоперации от доброй воли ничего не осталось, и вроде бы угасавший конфликт вспыхнул с новой силой. Путин

был в ярости. Он утратил доверие к человеку, которого считал своим партнером. Осенью 2004 г. Саакашвили не раз пытался дозвониться

вКремль, но ответом ему было молчание 20.

Срейдом грузинских внутренних войск в Южной Осетии закончилась и позитивная интерлюдия в отношениях между Москвой и Тбилиси. В дальнейшем ситуация лишь неуклонно ухудшалась. Особенно прискорбным событием стала скоропостижная кончина в 2005 г. премьер-министра Зураба Жвании — человека рассудительного и вдумчивого. Сдерживать Саакашвили стало больше некому. Москва поставила на нем крест и начала наращивать давление на Тбилиси.

К тому времени жителям Абхазии и Южной Осетии была предоставлена возможность получать российские паспорта. Глава Администрации президента России Александр Волошин мотивировал это гуманитарными соображениями — стремлением обеспечить людям свободу передвижения, но Тбилиси расценил подобную практику как недопустимое вмешательство во внутренние дела Грузии. В 2006 г. грузинские власти задержали нескольких российских военнослужащих, обвинили их в шпионаже и организовали в Тбилиси публичный судебный процесс. В той обстановке это выглядело как преднамеренная попытка спровоцировать бывшего офицера КГБ Путина на несоразмерную реакцию.

Российские власти расценили инцидент как незаслуженное оскорбление. Посол России в Грузии был отозван в Москву. Россия ввела эмбарго на ввоз грузинских вина и минеральной воды, прервала авиационное и морское сообщение с республикой, а также передачу почтовых отправлений — в результате грузинские гастарбайтеры утратили возможность переводить домой заработанные деньги. Некоторые из этих рабочих были депортированы как нелегальные иммигранты. С санкции властей начались гонения на простых людей грузинского происхождения — как приезжих, так и российских граждан.

Иными словами, Москва наказывала грузин за действия их президента. Впрочем, она воздержалась от крайней меры, возможно, предвкушавшейся грузинским руководством, — от попыток освободить подсудимых силой (в то время в Тбилиси еще оставался российский воинский контингент), в результате чего она выставила бы себя агрессором. В конце концов после вмешательства Вашингтона суд был прекращен, и арестованных передали России.

Как ни странно, этот эпизод не привел к приостановке процесса вывода российских войск из Грузии, о чем стороны договорились ранее.К2007г.натерриториистранынеосталосьниодногороссийского

солдата — за исключением Абхазии и Южной Осетии, где по соглашению с Грузией от 1992 г. Россия держала миротворческие контингенты.

Вответ на переговорах с грузинской стороной Москва стремилась получить гарантии, что после вывода российских войск Тбилиси не допустит иностранного военного присутствия на своей территории и не станет вступать в военные альянсы. Саакашвили отказался вносить

вконституцию пункт о нейтральном статусе, но заверил россиян, что не будет стремиться к вступлению страны в НАТО 21.

Возражения России против членства Грузии в НАТО имели по сути геополитическую природу. В Москве опасались «эффекта домино»: за Грузией мог последовать Азербайджан, а Армения будет вынуждена опираться на США для сдерживания Баку и отдалится от России.

Врезультате Москва полностью утратила бы рычаги давления на Азербайджан и позиции в Армении. Более того, весь стратегически важный энергетический коридор из Прикаспия в Европу оказался бы в руках Запада, под защитой американских войск, и США стали бы гегемоном на Черном и Каспийском морях. Это ободрило бы те силы на Северном Кавказе, которые стремятся к отделению от России: в 1990-х годах и Грузия, и Азербайджан, и Турция поддерживали чеченских сепаратистов. Наконец, Сочи — «третья столица» России после Москвы и Петербурга, если судить по тому, сколько времени там проводят Путин и Медведев, — оказалось бы всего в двух десятках километров от границы с членом НАТО.

Передумал ли Саакашвили или лукавил с самого начала, вопрос академический. Так или иначе, в начале 2007 г. Москва предприняла последнюю попытку стабилизировать отношения с Грузией. Вернувшись

вТбилиси, российский посол предложил грузинской стороне договоренность: если Грузия согласится не вступать в НАТО и не размещать на своей территории иностранные войска, а также заявит о своем постоянном нейтралитете, Россия поможет ей урегулировать абхазский и югоосетинский конфликты. Это предложение было отвергнуто.

Когда стороны оказались в тупике, а перспектива членства Грузии в НАТО становилась все более манящей для Тбилиси и все более угрожающей для Москвы, началась война нервов. Она изобиловала перестрелками и бомбардировками в зоне конфликта, полетами беспилотных разведчиков, арестами шпионов и судами над ними, пропагандистскими маневрами. Ощущение было такое, что обе стороны подталкивают друг друга к первому выстрелу. Российская сторона провоцировала грузинских лидеров на непродуманные решения, которые доказали бы, что они — горячие головы, всегда готовые схва-

титься за оружие, и их нельзя принимать ни в один «клуб» для ответственных людей, и уж тем более в НАТО. В Тбилиси надеялись, что своими действиями Москва продемонстрирует: Россия — лишь новое издание СССР, такое же агрессивное, жестокое и алчное. Из этого, полагали они, будет сделан вывод, прямо противоположный тому, на который рассчитывала Москва: от России исходит прямая угроза,

аГрузия — прифронтовое государство вроде Германии в годы «холодной войны», и ее защита равносильна защите свободного мира.

Адресатами «послания» России были прежде всего западноевропейские страны НАТО, Грузия рассчитывала на США. В какой-то степени обе стороны были услышаны: об этом свидетельствует более чем странное решение Бухарестского саммита Альянса. Кроме того,

вБухаресте был установлен крайний срок для окончательного выбора: заседание Североатлантического совета на уровне министров иностранных дел в декабре 2008 г. Москву тревожило, что Грузия не захочет отказаться от мятежных провинций ради вступления в НАТО,

аАльянс, в свою очередь, не пожелает принимать в свои ряды страну, имеющую на руках два неурегулированных конфликта с участием соседней ядерной державы. Таким образом, если Грузия стремится войти в Атлантический блок, а тот готов ее принять, это может означать восстановление территориальной целостности страны таким способом, который позволит вывести Россию из игры.

Россия по сути проводила в отношении Грузии политику сдерживания. Она стремилась укрепить сепаратистские режимы в Абхазии и Южной Осетии, поставляя им все больше оружия (и все более мощного), а также развивая инфраструктуру и пути сообщения в обеих республиках; в Абхазии, в частности, была восстановлена железная дорога. Москва проводила на Северном Кавказе учения, сценарий которых предусматривал помощь Южной Осетии, подвергшейся нападению. Держа под контролем оба анклава, служившие, по мнению российского руководства, гарантией от вступления Грузии в НАТО, Кремль был убежден, что и Вашингтон держит под контролем грузинского президента. В начале августа 2008 г. недавно вступивший

вдолжность президент Медведев отправился в круиз по Волге, а премьер Путин вылетел на открытие пекинской Олимпиады.

Саакашвили рассчитывал, перейдя рамки уже привычных провокаций, первым нанести молниеносный удар, захватить Цхинвали до подхода российских войск и погасить хотя бы один из двух конфликтов на собственных условиях. Захватив инициативу, он смог бы потребовать введения в Абхазию международных миротворческих сил,

заявив, что российские войска не справляются с этой ролью, и при поддержке США изменить политический статус-кво в Абхазии таким же образом, как он изменил военный статус-кво в Южной Осетии.

Пятидневная война в августе 2008 г.22 стала самой серьезной угрозой для безопасности в Европе с тех пор, как в 1988 г. Горбачев начал сокращение вооруженных сил и стратегическое отступление. По мнению Москвы, она воевала не столько с Грузией, сколько с Соединенными Штатами, а Тбилиси выступал лишь в роли марионетки. Российское руководство с самого начала не верило, что совместная с американцами программа оснащения и обучения вооруженных сил Грузии, а также отправка грузинских контингентов в Ирак и Афганистан преследовали какие-либо цели, кроме получения оружия, помощи инструкторов и политической поддержки в рамках подготовки к войне для возвращения двух отколовшихся провинций.

После окончания конфликта (соглашение о прекращении огня было достигнуто при посредничестве президента Франции Николя Саркози, в то время председательствовавшего в ЕС) ситуация была вновь заморожена. Боевые действия не возобновлялись, даже небольшие инциденты случаются крайне редко. России не удалось добиться от своих союзников солидарной позиции в вопросе о признании Абхазии и Южной Осетии. Страны, имеющие реальные или потенциальные территориальные проблемы (в частности, государства Центральной Азии), категорически отказались следовать ее примеру, и даже те, у кого таких проблем нет, например, Белоруссия, воздерживаются от признания двух республик. Очевидная причина, хотя о ней и не говорили вслух, у всех была одна и та же: никто не хотел прослыть марионеткой Москвы. Вопрос признания стал экзаменом на независимость, и ни одна из стран СНГ не считала возможным его провалить.

Утрату Абхазии Грузия в конечном счете, возможно, будет оценивать по принципу «нет худа без добра»: это позволит стране куда плодотворнее использовать свою энергию и строить этнически однородное национальное государство. Если когда-либо в будущем урегулирование этого конфликта станет возможно, то видится оно следующим образом.

Южная Осетия — в качестве независимого государства она существовать не способна, а ее аннексия Северной Осетией (т. е. вхождение в состав Российской Федерации) слишком дорого обойдется в политическом плане — должна взять на вооружение «андоррскую модель». Республика станет номинально независимой, но фактически

над ней будет установлен грузинско-российский кондоминиум. Российские войска будут выведены с ее территории, что устранит потенциальную военную угрозу Тбилиси, но Москва официально получит полномочия обеспечивать безопасность осетинского народа. Тбилиси, в свою очередь, получит такое же право в отношении грузинского населения Южной Осетии. Тем не менее ни одна из сторон не будет иметь военного присутствия в республике. Поддержание мира должен будет обеспечивать полицейский контингент ЕС.

Грузинско-абхазская договоренность должна быть достигнута путем переговоров. Абхазия откажется от населенного грузинами Гальского района, который будет возвращен под контроль Тбилиси. В ответ Грузии следует отказаться от требования о возвращении в родные места беженцев, покинувших другие районы Абхазии

в1990-х. После этого Тбилиси и Сухум проведут демаркацию границы и согласуют комплекс мер по укреплению доверия. В результате между двумя странами будут восстановлены торгово-экономические связи и транспортное сообщение. В завершение Грузия признает независимость Абхазии 23.

Даже в ходе войны с Грузией и в процессе признания ее отколовшихся регионов Москва всячески давала понять, что это единичный случай, а не новая общая тенденция. Так, Кремль в обстановке максимальной публичности осуществлял посредническую миссию в урегулировании армяно-азербайджанского конфликта, организовав несколько встреч глав обеих стран; первая из них состоялась буквально через несколько недель после Пятидневной войны.

Перемирие между участниками Карабахского конфликта, заключенное при посредничестве России в 1994 г., действует, и крупных инцидентов на бывшей линии фронта не происходило. Однако попытки так называемой Минской группы ОБСЕ (в роли ее сопредседателей выступают Россия, США и Франция) довести процесс урегулирования до конца пока не увенчались успехом. Ближе всего к соглашению стороны подошли в Ки-Уэсте (штат Флорида)

в2001 г.: президенты Гейдар Алиев и Роберт Кочарян договорились о горизонтальных отношениях между Нагорным Карабахом и Азербайджаном в рамках единого государства. Вскоре после этого Алиев вынужден был дать задний ход: даже его ближайшие помощники сочли такие условия неприемлемыми. Все годы со времени окончания Карабахской войны Москва была лояльным членом «минской тройки», в полную силу работая в команде с американцами и европейцами. Возобновляя свои посреднические усилия после войны

сГрузией, Россия также действовала в тесном контакте с западными партнерами.

Россия была непосредственно вовлечена в конфликт на Днестре — между Молдавией и непризнанной Приднестровской Молдавской республикой. В 2003 г. она попыталась в одиночку решить вопрос, предложив соглашение о федерализации Молдавии. Главным переговорщиком от России был амбициозный кремлевский чиновник Дмитрий Козак. Договоренность сорвалась в последний момент, когда президент Молдавии Владимир Воронин после консультаций

сзападными столицами отказался санкционировать постоянное присутствие российских войск на территории страны.

После этого процесс мирного урегулирования вяло тянулся еще пять лет; Кремль был явно недоволен прозападной внешнеполитической ориентацией воронинской Партии коммунистов, притом что на внутриполитической арене молдавский президент все больше прибегал к авторитарным методам. В моменты наибольшей неуверенности Кремля и апогея предполагаемого проникновения Запада на постсоветское пространство — после «оранжевой революции» на Украине и в ходе ее попыток добиться вступления в НАТО — некоторые научные (и не только) круги в Москве жонглировали идеей масштабного политического переустройства в Северном Причерноморье, в рамках которого юг Украины от Крыма до Одессы должен был отделиться от Киева и превратиться в дружественное России буферное государство Новороссию 24. Одним из элементов этой грандиозной схемы было объединение крохотного Приднестровья с новым государством или его поглощение Новороссией. Оставшуюся часть Молдавии могла бы в дальнейшем аннексировать Румыния.

Эти концепции так и остались на уровне теоретизирования. В итоге осенью 2008 г., после войны с Грузией, мирный процесс опять активизировался; новый импульс он получил в 2009 г., когда коммунисты утратили власть в Кишиневе 25. В Приднестровье, как и в Грузии или — косвенно, в связи с «крымским вопросом» — на Украине, Москва использует замороженные конфликты в качестве препятствий расширению НАТО путем присоединения Грузии и Украины или поглощению Молдавии натовской страной — Румынией.

Когда эта опасность миновала, Россия была готова двигаться вперед. В середине 2010 г. президент Медведев договорился с германским канцлером Ангелой Меркель о расширении сотрудничества между Россией и ЕС в процессе урегулирования Приднестровского конфликта в рамках общего усиления координации действий между

Москвой и Брюсселем на внешнеполитической арене. Как и на Кавказе, в этом регионе Россия принимает в качестве партнера ЕС, но не НАТО. С чем это связано?

Во∏рос расширения НАТО

Даже в последнем варианте военной доктрины России, принятом в 2010 г., расширение НАТО значится в качестве угрозы безопасности страны 26. Каковы причины столь негативного отношения к Альянсу через двадцать лет после окончания «холодной войны», когда даже президент Медведев называет утверждения о его «агрессивности» мифом? 27 История отношения России к Организации Североатлантического договора — это перечень иллюзий и заблуждений.

В глазах многих россиян НАТО — синоним американского присутствия в Европе, а точнее, возглавляемой США системы союзов и силовой инфраструктуры. Примечательно — с учетом истории XX столетия, — что страха перед Германией или обиды на нее в России нет. Михаил Горбачев в свое время дал согласие на воссоединение Германии. В этом он солидаризировался с президентом США Джорджем Бушем-старшим, но пошел наперекор инстинктивным ощущениям всех крупных европейских держав — Британии, Франции и Италии 28. В 1994 г., когда последний российский солдат покинул территорию бывшей ГДР, процесс примирения между двумя странами был фактически завершен 29. Сейчас мы видим то, что еще двадцать лет назад казалось немыслимым: на полях сражений Великой Отечественной войны появились немецкие военные кладбища.

Две другие крупные европейские державы, входящие в НАТО, Великобритания и Франция, были союзниками России в обеих мировых войнах. Франция в особенности считается в России традиционным другом и союзником. Вторжение Наполеона в 1812 г. и пожар Москвы — уже древняя история, и это не вызывает враждебности. Выход Франции из военной организации НАТО при Шарле де Голле, его концепция «Европы от Атлантики до Урала» и страстная речь генерала, произнесенная с балкона Моссовета в 1966 г., убедили Кремль и российский народ, что Франция им не враг. С тех пор и вплоть до окончания «холодной войны» у Москвы существовало особое отношение к Парижу.

К Великобритании в России традиционно относятся неоднозначно, хотя крупных военных конфликтов с ней не было. За Лондоном числятся лишь отдельные нападения на окраины Российской

на. Совет североатлантического сотрудничества — консультативный орган, главной задачей которого было обеспечить выполнение постсоветскими государствами обязательств СССР в области контроля над вооружениями, — был совсем не тем «общеевропейским домом»,

о котором мечтал Горбачев. Что же касается призыва Буша-старшего

ксозданию «единой и свободной Европы», то у Ельцина и его министра иностранных дел Козырева возникли сомнения: включает ли она Россию? Весной 1992 г. в Вашингтоне Буш категорически отверг предложение Ельцина о российско-американском альянсе, ссылаясь на его неуместность в условиях новой эпохи мира во всем мире. Надежды России, что Запад раскроет ей объятия, были быстро развеяны. И в «провокационной» стокгольмской речи в 1992 г. Козырев предупреждал Запад о том, что может произойти, если он не пожелает интегрировать Россию в свои ряды.

Когда в 1994 г. Соединенные Штаты анонсировали программу «Партнерство во имя мира» в качестве схемы сотрудничества в сфере безопасности между НАТО и бывшими странами Варшавского договора, а также постсоветскими государствами включая Россию, Москва приняла предложение Вашингтона. Какое-то время она надеялась, что эта программа станет альтернативой расширению НАТО и потому отнеслась к ней позитивно. Вскоре, однако, Россию постигло жестокое разочарование:администрацияКлинтонавответнапросьбыПольши, Венгрии, Чехии и Словакии о приеме в НАТО и давление групповых интересов в Вашингтоне начала перестройку «Партнерства во имя мира» в инструмент подготовки к вступлению в Альянс для некоторых участников программы.

Поначалу Ельцин был склонен отнестись к расширению НАТО толерантно, о чем он дал понять президенту Польши Леху Валенсе в ходе визита в Варшаву в сентябре 1993 г. Однако практически весь российский истеблишмент, связанный с обороной и безопасностью, придерживался диаметрально противоположной точки зрения. В отсутствие какого-либо альянса России с Западом единственным ощутимым положительным результатом внешнеполитического курса Горбачева стало появление между Россией и НАТО обширной буферной зоны. Теперь ее существование оказалось под угрозой 30. Ельцин, вынужденный опираться на военных в противостоянии с оппонентами из Верховного Совета — коммунистами и националистами, вынужден был отступить.

Российскиедемократы,потрясенныепсихологическимреваншем коммунистов и националистов на парламентских выборах 1993 г., вос-