Россия в глобальной политике, "Post-Imperium"

Энергетика

Советский Союз был одной из ведущих нефте- и газодобывающих стран. К концу его существования советская экономика настолько зависела от доходов, получаемых за счет экспорта энергоносителей, что резкое падение нефтяных цен в 1986 г. поставило страну на грань финансовой пропасти. Однако после распада СССР нефтедобыча на постсоветском пространстве резко снизилась. В 1999 г. она составляла лишь половину пикового уровня 1987 г. в 11,5 млн баррелей в сутки.

В результате крушения Советского Союза некоторые его богатые энергоносителями регионы стали независимыми государствами. Только «Газпром» потерял треть своей трубопроводной инфраструктуры советских времен, треть газовых месторождений и четвертую частькомпрессорныхстанций 27.Азербайджан,Казахстан,Узбекистан

иТуркмения, опираясь на свои природные богатства, немедленно начали открыто проводить независимую политику на мировой арене.

Уже в 1994 г. Баку подписал «контракт века» с западными нефтяными компаниями, привлекая немалые инвестиции и благосклонное внимание США и Европы. В 2006 г., когда был введен в эксплуатацию построенный при поддержке США нефтепровод Баку — Тбилиси — Джейхан, Азербайджан сломал российскую монополию на транспортировку каспийских энергоносителей. После начала добычи на газовом месторождении Шах-Дениз Баку перестал закупать газ у России

иначал экспортировать собственное «голубое топливо» в Грузию

иТурцию по газопроводу Баку — Тбилиси — Эрзерум.

Казахстан, располагающий гигантскими нефтяными месторождениями Тенгиз, Кашаган и Карачаганак, также привлек к сотрудничеству крупные международные энергетические компании и завоевал определенное уважение государств Запада. Реализуя многовекторную политику, он экспортирует часть добываемой нефти через нефтепровод Баку — Тбилиси — Джейхан, что раздражает Россию, другую часть — через Каспийский трубопроводный консорциум, в котором Россия участвует, и еще часть поставляет в Китай. Путь Узбекистана в международных отношениях весьма извилист: он то входил в ГУАМ, ЕврАзЭС и ОДКБ, то выходил из них. Туркмения под властью экстравагантного Туркменбаши выбрала полуизоляцию, официально зарегистрированный в ООН нейтралитет и не существующий с правовой точки зрения статус наблюдателя в СНГ. Она также заявляет о намерении экспортировать газ по всем направлениям.

Энергетический сектор крайне важен для российской постсоветской экономики. Никогда еще нефть и газ не играли для нее столь критической роли, как в конце XX и начале XXI в. В 2000 г. добыча энергоносителей давала стране до 25% ВВП, и даже накануне кризиса на ее долю приходилось 15% валового внутреннего продукта 28. После кризиса процесс ослабления зависимости страны от экспорта энергоносителей приостановился. Однако после роста в 2002—2004 гг. их добыча по сути не увеличивается. Поскольку потребление энергоносителей в стране повышается, а внутренние цены на них постепенно сближаются с мировыми, сильно увеличить экспорт России не удастся.

Необходимо помнить, что соглашения о поставках и транзите газа между странами СНГ — это по сути межправительственные договоренности. «Газпром» означает Россию, «Нафтогаз» — Украину. В 1990-х годах Россия фактически продолжала играть роль донора для стран Содружества — особенно для Украины и Белоруссии. Москва попрежнемупоставлялаимнефтьигазпосубсидируемымценам.Однако субсидии сопровождались низкими транзитными тарифами и непрозрачными схемами раздела прибылей. Отсутствие транспарентности было особенно характерно для контрактов «Газпрома» с Украиной 29. Украина не платила за газ, но «Газпром» (и связанная с ним компания ИТЕРА) закрывали на это глаза. Сам Путин отмечал, что в 1991— 2006 гг. в сфере газового экспорта царило «жульничество»30. Очень важен и тот факт, что мировые цены на энергоносители в 1990-х годах были сравнительно низкими, и в 1997—1999 гг. они еще больше упали. Однако и в те времена Россия пыталась, правда, безуспешно, получить украинские стратегические активы за газовые долги 31.

Ситуация изменилась в начале 2000-х: начался продолжительный период роста нефтяных цен. Косвенные субсидии России также резко увеличились. С 2000 по первую половину 2009 г. фактическая скидка за нефть и газ, получаемая Украиной и Белоруссией, составила 52 млрд долл.32 Обе страны использовали это положение дел как сравнительное преимущество для своих экспортно-ориентированных предприятий в целом ряде отраслей от металлургии до нефтехимии.

В России результатом новой ситуации стал резкий рост могущества и влияния частных нефтяных компаний, прежде всего ЮКОСа. За этим последовала его конфронтация с Кремлем. Поражение и демонтаж ЮКОСа положили начало периоду «сырьевого национализма»: энергоносители стали для российского государства излюбленным инструментом влияния. По силе воздействия на зарубежных

партнеров статус России в качестве одной из ведущих добывающих стран приравнивался к ее ядерному потенциалу. Однако энергетическое оружие в отличие от ядерного можно было пускать в дело. И еще оно было, несомненно, прибыльным — для тех, кто владел акциями «Газпрома».

Украинские газовые кризисы 2006 и 2009 гг.

Вукраинской открытой экономике рыночные цены на нефть долгое время сосуществовали с политическим и административным регулированием внутренних расценок на электроэнергию, производимую угольными и атомными электростанциями, а также

ссубсидированными тарифами на российский газ. Народное хозяйство Украины — одно из самых энергоемких в мире, и долгое время в промышленности страны использовался дешевый газ из Туркмении и России (население обеспечивалось «голубым топливом» за счет собственной добычи). У страны выработалась та же привычка к расточительному энергопотреблению, что и у ее восточной соседки. При этом «Газпром» расплачивался с Киевом за транзит натурой (15% экспортируемого через территорию страны газа), и российская сторона опасалась, что украинцы будут просто реэкспортировать это топливо, получая большую прибыль.

В2005 г. Москва решила начать поэтапную отмену субсидий. Момент, в который было принято это решение, позволял предположить, что оно было ответом на украинскую «оранжевую революцию»

инежелание новой власти в Киеве участвовать в проекте единого экономического пространства. На деле «цветные революции» в Грузии, Киргизии и особенно на Украине, несомненно, были важным фактором, но они лишь сыграли роль последнего аргумента в пользу отказа от субсидий. Помимо политических расчетов существовала

иреальная потребность «Газпрома» в деньгах для приобретения новых активов; его владельцы стремились повысить капитализацию концерна, а для этого была необходима либерализация торговли его акциями и установление правильной цены на основную продукцию. Украинский газовый кризис в январе 2006 г. был обусловлен несколькими причинами, в том числе внезапной сменой курса «Газпрома»

иего нежеланием идти на компромисс, дав Украине время адаптироваться к новому ценовому режиму, крайне затруднительным финансовым положением страны и непоследовательностью ее политики, резким ростом цен на газ в странах ЕС.

Как ни парадоксально, первый выстрел в «газовой войне» сделал президент Ющенко, еще в апреле 2005 г. предложивший перейти в контрактах с «Газпромом» с бартера на денежные расчеты. Тем самым он однозначно сыграл на руку российскому концерну. Наибольший реализм в тот момент проявила премьер Тимошенко: она пыталась найти альтернативные источники газовых поставок в Туркмении, Ливии и других странах. По мере того как украинские переговорщики сами загоняли себя в угол, Путин — он фактически возглавлял переговорный процесс с российской стороны — подвергал их все большему давлению: если поначалу предлагаемая цена составляла 100 долл. за тысячу кубометров (вдвое больше, чем в 2005 г.), то под конец он назвал тариф, по которому платила за газ Германия (230 долл.).

Столкнувшись с ультиматумом Кремля, украинская сторона не могла найти выход из положения. Денег, чтобы платить, у страны не было: даже при куда более низких ценах у нее накопилась гигантская задолженность за газ. Предложение Путина предоставить Украине кредит Киев отверг, сочтя, что это ловушка. Все, что украинцы могли сделать, это апеллировать к Западу: «оранжевая революция» в опасности!

Таким образом, в основе конфликта лежало столкновение корпоративных интересов «Газпрома» с иждивенческими наклонностями Киева 33. Однако, руководствуясь коммерческими интересами, «Газпром» не оценил в полной мере значение политической составляющей своего спора с Украиной. Цинизм, несомненно, может сочетаться с наивностью. Кремль считал: если он прекратит поставки Украине из-за отсутствия нового контракта, но продолжит перекачивать газ через ее территорию в страны ЕС, Киев окажется в изоляции. Более того, если украинцы начнут забирать газ из трубы для внутренних нужд, на них обрушится гнев европейцев. В конечном счете Украина окажется между Россией и ЕС, как между молотом и наковальней.

Однако все произошло с точностью до наоборот. Вместо того чтобы объединиться с Москвой против Киева, европейцы встали на сторону прозападного, вроде бы демократического правительства Украины, которому выкручивает руки авторитарная неоимперская Россия. Москва предъявила Киеву ультиматум, не сумев заранее привлечь ЕС на свою сторону. Украинская же власть, напротив, извлекла максимум из новообретенной демократической репутации и положения слабейшего. Жесткая тактика «Газпрома» оживила у европейской общественности все старые фобии, и ответственность за кризис была возложена не на Украину, а на Россию.

Всоответствии с соглашением, достигнутым в 2006 г., «Газпром» добился более благоприятных условий транзита — перехода от бартера к денежным платежам, что позволило ему увеличить экспорт

встраны ЕС. Однако его доходы от поставок самой Украине выросли лишь незначительно: последняя предпочла дорогому российскому газу дешевый центральноазиатский. В общем и целом дополнительные поступления «Газпрома» составили 2 млрд долл.

Политические последствия газового спора были разноречивы. Да, после парламентских выборов 2006 г. Тимошенко в премьерском кресле сменил Янукович, и Кремль расценил это как свою большую победу. Но и оборотная сторона медали оказалась весьма существенной. Пережитый шок заставил ЕС задуматься об энергетической безопасности, энергетической стратегии и диверсификации поставок.

Россия, прежде считавшаяся стопроцентно надежным поставщиком, утратила такую репутацию. Теперь мало кого волновало, что даже в процессе распада Союза в 1991 г. она бесперебойно снабжала Европу газом. И мало кто оценил тот факт, что после этого Москва пятнадцать лет продолжала субсидировать Украину. Россия, один из главных поставщиков энергоносителей для Европы, превратилась почти в одночасье в самую серьезную угрозу энергетической безопасности континента. Теперь это понятие стало синонимом безопасности от России! И когда американский сенатор Ричард Лугар в кулуарах Рижского саммита Атлантического альянса в ноябре 2006 г. призвал создать «энергетическое НАТО», у этой идеи нашлось немало сторонников.

Центральноазиатские страны, которые под флагом диверсификации энергопоставок теперь усиленно обхаживали Вашингтон, Брюссель и Киев, смогли добиться более выгодных контрактных условий от «Газпрома», закупавшего их газ для внутрироссийского потребления, а также реэкспорта на Украину. По сути поставщиками Украины стали Туркмения и Казахстан, а Россия теперь играла роль транзитной страны.

Впринципе Украина во многом укрепила свою независимость от России. Как отмечали наиболее дальновидные люди в Киеве, подлинная независимость начинается, когда другие перестают за тебя платить. Но чтобы воспользоваться новой ситуацией, необходимо было предпринимать целенаправленные меры по повышению эффективности энергопотребления и осуществлять серьезную реструктуризацию промышленности. Однако пока «оранжевая» коалиция находилась у власти, ни о чем подобном речи не было.

Кризис 2009 г. во многом носил совершенно иной характер. При всем обычном позировании на телеэкранах речь по сути шла о том, что премьеры Путин и Тимошенко за закрытыми дверями договорились о новой цене за поставляемый Украине газ. Урегулирование разногласий — в последнюю минуту, накануне Нового года (очередного крайнего срока) — должно было улучшить шансы Тимошенко в украинской президентской гонке. Однако ее соперник, президент Ющенко, аннулировал договоренность, отозвав украинскую делегацию из Москвы в тот момент, когда Тимошенко уже готовилась вылететь в российскую столицу.

Тогдавыяснилось,чтоПутин,слишкомуверенныйвуспехе,неимел запасного плана на этот случай. Когда Ющенко, считавший, что новый кризис в отношениях с Россией дает ему преимущество, отказался пойти на уступки Москве, Путин и «Газпром» потеряли самообладание. Поставки на Украину были снова прерваны, но украинцы начали забирать газ, предназначенный для стран ЕС. И тут Москва приняла непродуманное решение: полностью перекрыла вентиль транзитного газопровода. Результатом стал самый серьезный кризис в отношениях между Россией и ЕС в энергетической сфере. На сей раз европейцы не встали на сторону Украины, как в 2006 г. вскоре после «оранжевой революции», но и действия российской стороны вызвали их возмущение. В разгар зимы несколько европейских стран — в основном в Юго-Восточной Европе, полностью зависимой от российского газа, — реально страдали от недостатка топлива. Репутации России и «Газпрома» как надежных поставщиков был нанесен новый сильнейший удар. Убытки российского газового монополиста составили не менее 1,5 млрд долл. Впрочем, Украина — не единственная транзитная страна, с которой у России возникают проблемы при экспорте энергоносителей в Европу.

Кризисы 2007 и 2010 гг. в отношениях с Белоруссией

В 1994 г. «Газпром» принял решение о прокладке газопровода, проходящего через территорию Белоруссии, для транспортировки в Европу «голубого топлива» с месторождений на полуострове Ямал. Двумя годами позже строительство началось. К тому моменту газовая задолженность Украины перед Россией достигла 900 млн долл. При этом в то же самое время «Газпром» простил Минску его долг в размере 700 млн долл.34 Белоруссии в Москве доверяли больше, чем Украине, и прокладка транзитной нитки через ее территорию рассматривалась как способ диверсификации экспортных маршрутов.

Вскоре, однако, Россия начала вкладываться в белорусскую экономику в масштабах, о которых Украина не могла и помышлять. По оценкам, российские газовые субсидии составляли до 20% национального дохода Белоруссии. Если же прибавить к газу дешевую нефть, получится еще более впечатляющая цифра. В обмен «Газпром» хотел получить в собственность компанию «Белтрансгаз» с ее транспортной инфраструктурой. Лукашенко, однако, не хотел расставаться с «жемчужиной своей короны», и это вызвало возмущение «Газпрома», а затем и Кремля.

Лукашенко, как отмечает белорусский экономист и оппозиционный политик Ярослав Романчук, «настолько искусно играл на комплексах имперской неполноценности российских политиков, что добивался от них беспрецедентных льгот и супервыгодных контрактов — и не отдавал взамен ни капли белорусского суверенитета, земли

иактивов»35. Цены на газ в Белоруссии были в полтора-три раза ниже, чем в любой другой европейской стране.

Москва также поставляла в Белоруссию дешевую нефть в объемах, втрое превышавших ее внутренние потребности, и Минск продавал излишки по мировым ценам, кладя разницу в карман. Но в 2007 г. «Газпром» заставил Минск согласиться с поэтапным переходом на рыночные тарифы, а в 2010-м сократил квоту на дешевую нефть до реального объема ее потребления в Белоруссии. Впрочем, даже после этого субсидирование Россией белорусской экономики достигает 2 млрд долл. в год. Следующим шагом Москвы, вероятно, станет требование о передаче Минском в обмен на эти льготы одного из нефтеперерабатывающих заводов.

«Газпром» дважды — в 1997 и 2007 гг. — перекрывал Белоруссии вентиль, тоже из-за ценовых споров, но эти кризисы не привлекли особого внимания в Европе за исключением Польши, которую они затрагивали напрямую, поскольку на Западе правящий в Минске режим

иего лидер не пользовались сочувствием. Однако решение Москвы о прекращении субсидий Белоруссии стало серьезным доказательством в пользу того, что подобная политика в отношении стран СНГ в целом продиктована коммерческими соображениями. Временами «Газпром» снижал давление в трубе, чтобы Белоруссия получала ровно столько газа, сколько оплатила.

С2008г.«Газпром»увязываеттарифынагаздляБелоруссииснефтяными ценами. Он также грозил подать на Минск в суд за неплатежи 36. Разница состоит в самом процессе. Если субсидии Украине были отменены в одночасье, то по отношению к Белоруссии это проис-

ходит медленно, поэтапно. Впрочем, «Газпром» все же рассчитывает получить от Минска активы («Белтрансгаз»), аналогичные тем, которые ему отказался передать Киев. Финансовые трудности, которые испытывает Минск с 2010 г., усиливают давление на Лукашенко.

«Газ∏ром» и другие страны СНГ

Когда Украина перешла на туркменский газ и скорректировала транзитные тарифы, российские субсидии для ее экономики ушли в прошлое. Тем не менее по отношению к Белоруссии Россия по-прежнему остается донором. Москва субсидировала также Молдавию и Армению. В обмен Кишинев уступил «Газпрому» газораспределительную сеть страны и расположенный на ее территории участок главного экспортного газопровода. Армения тоже открыла концерну доступ к своей газораспределительной инфраструктуре. Особенностью ситуации в Молдавии является наличие большой задолженности (более 2 млрд долл.), накопленной Приднестровьем. Поскольку Кишинев заявляет о своем суверенитете над всей территорией страны в границах 1991 г., этот громадный и неуклонно растущий долг прибавляется к платежным обязательствам Молдавии перед «Газпромом».

По мере сближения внутренних цен на энергоносители в странах СНГ с мировыми — а последние не только повышаются, но и временами падают — и диверсификации источников энергетических доходов влияние России в этой сфере будет и дальше ослабевать. Так, Украина, сократив до минимума закупки «голубого топлива» у России, попрежнему осуществляет транзит больших объемов российской нефти и газа через свою территорию.

Москву часто обвиняют в использовании энергопоставок в качестве политического оружия. Наряду с вышеописанными украинскими и белорусскими кризисами в качестве политически мотивированных акций можно истолковать ряд взрывов на трубопроводах. Так, в январе 2006 г., когда «Газпром» был вовлечен в конфликт с украинским «Нафтогазом», на Северном Кавказе были взорваны трубопроводы, по которым поступал газ в Грузию. Поскольку с лета 2004 г. отношения между Москвой и Тбилиси отличались напряженностью, в Грузии этот инцидент был истолкован как попытка давления на нее со стороны России.

Есть и более однозначный пример: в апреле 2009 г. внезапное решение «Газпрома» снизить давление в основном трубопроводе, соеди-

няющем Туркмению и Россию, привело к взрыву, который вывел эту нитку из строя. К тому моменту российский концерн утратил заинтересованность в приобретении туркменского газа: он стал слишком дорогим. В то же время в ходе Пятидневной войны в августе 2008 г. Грузия продолжала получать из России газ и электроэнергию.

Трубо∏роводная гео∏олитика

ЕслиговоритьобобщихэнергетическихотношенияхмеждуРоссией и Евросоюзом, то они отмечены фундаментальными разногласиями по поводу заключенного в 1994 г. Договора к Энергетической хартии: Москва его подписала, но отказывается ратифицировать. В 2009 г. российскаястороназаявила,чтодлянееэтосоглашениенеимеетсилы.По сути Россия возражает против интернационализации своей трубопроводной сети, стремясь сохранить контроль над существующей нефте-

игазотранспортной инфраструктурой в Евразии. Это, однако, приводит ее к конфликту не только с ЕС, но и с другими странами СНГ.

ВСССР экспортные трубопроводы, например, Уренгой — Помары — Ужгород (основная нитка для газовых поставок в Европу), обслуживали также и приграничные республики. С момента их строительства прошло уже не одно десятилетие, и все они нуждаются в ремонте

имодернизации. Но для Украины, в частности, эта задача, вероятно, находится за пределами финансовых возможностей.

Газпромовская стратегия деловой экспансии предусматривает получение контроля над трубопроводной инфраструктурой соседних государств. Это необходимо также для обеспечения бесперебойного транзита энергоносителей на Запад. Концерн уже давно присматривается к украинской трубопроводной сети, при этом россияне готовы приобрести ее на паях с европейцами. Еще в 2002 г. Путин и тогдашний германский канцлер Герхард Шрёдер предложили Украине создать трехсторонний газовый консорциум. Киев отклонил предложение, боясь оказаться между молотом и наковальней. В результате Россия, как заранее предупреждал Путин, начала реализацию проекта по сооружению «Северного потока».

Не возражая против равноправного партнерства с ЕС, Россия в то же время резко выступает против любых сделок по украинским трубопроводам без ее участия. Еще в середине 2008 г. Совет безопасности России заявил, что интересы страны как энергетической державы будут обеспечены лишь в том случае, если украинская трубопроводная сеть перейдет под управление международного консорциума, вклю-

чающего «Газпром»37. В то же время кое-кто в Европе стремился взять под контроль всю трубопроводную инфраструктуру страны вплоть до российской границы. В марте 2009 г. из-за этого у Москвы произошел конфликт с ЕС. В ответ на «сепаратное» соглашение Киева и Брюсселя о модернизации украинской газотранспортной инфраструктуры премьер Путин, заявив, что оно представляет собой серьезное покушение на российские интересы, пригрозил пересмотреть все энергетические и транспортные контракты, заключенные европейскими энергетическими компаниями в России, включая ядерную энергетику и электроэнергию. Это затронуло бы целый ряд крупных компаний — в част-

ности, TНК-BP, BASF, E.ON, ENI, «Enel», «Total» и «Fortum». В конце концов, для России бизнес с Украиной — это больше, чем бизнес.

Двустороннее соглашение между Украиной и ЕС сорвалось. А после победы Януковича на президентских выборах 2010 г. вновь начала обсуждаться идея трехстороннего консорциума.

Газовый конфликт 2009 г. побудил ЕС активизировать усилия по диверсификации поставок. В частности, началось строительство инфраструктуры для приема сжиженного газа из таких стран, как Катар или Тринидад и Тобаго. Сооружаются и трубопроводы, соединяющие друг с другом страны Евросоюза. Наконец, новую актуальность приобрел альтернативный проект «Набукко».

Строительство газопровода «Набукко» планируется осуществить в 2011—2014 гг.: его стоимость должна составить 8 млрд евро (10,9 млрд долл.), а пропускная способность — 31 млрд кубометров. Наполняемость «Набукко» во многом зависит от газовых поставок из Центральной Азии и Ирака. Однако, чтобы добиться подлинной диверсификации импорта, европейцам необходим доступ к иранскому газу, что возможно только после урегулирования иранского ядерного кризиса, а это весьма серьезное препятствие.

В свою очередь, Москва предпринимает решительные действия, чтобы для «Набукко» оставалось как можно меньше газа. Она закупает центральноазиатский газ и даже заключила аналогичный контракт с Азербайджаном — сторонником европейского проекта. Но самое главное — продолжающийся конфликт вокруг ядерной программы Тегерана исключает любое серьезное обсуждение поставок иранского газа через «Набукко». Россия, не возражающая против того, чтобы Иран (потенциально) или Туркмении (реально, с 2009 г.) экспортировали газ в азиатские страны (например, в Китай, Индию и Пакистан), полна решимости не допустить их конкуренции с «Газпромом» на весьма прибыльном рынке ЕС.